Эдуард Тополь
Жгучая тайная страсть. Личный театр Эдуарда Тополя
Грохочет гром, сверкают молнии, шумит ливень и штормовое море.
БИСМАРК уходит.
Слуги спешно уносят стол, чемоданы, сундуки.
В кулисе возникают кованные железные ворота с большим крестом.
Слышен громкий стук в эти ворота.
Из противоположной кулисы сонно входит громадный СВЯЩЕННИК в рясе.
СВЯЩЕННИК (направляясь к воротам). Who is there? Кто там?
У ворот возникает КЭТТИ в мокрой суконной накидке.
КЭТТИ. Пожалуйста, откройте! Please! Умоляю!
СВЯЩЕННИК. Это церковь. Ночь. Мы закрыты.
КЭТТИ. Святой отец, исповедаться! Пожалуйста!
СВЯЩЕННИК. Come in the morning. Утром приходите. (Хочет уйти)
КЭТТИ. До утра я повешусь! Пожалуйста! (Протягивает тяжелый мешочек) Это золото, на церковь!
СВЯЩЕННИК (берет мешочек). У тебя не британский акцент. Ты иностранка?
КЭТТИ. Да, святой отец. Но у меня свой дом здесь, на Английской Ривьере! Исповедуйте меня, прошу вас!..
СВЯЩЕННИК. А что за срочность? Почему ночью?
КЭТТИ. Эта гроза… четвертый день… Это мне за грехи… Я не могу больше, не вынесу… Please, исповедуйте!..
Взвесив на руке мешочек с золотом, СВЯЩЕННИК берет КЭТТИ за руку, ведет на авансцену. КЭТТИ становится на колени. Гремит гром, сверкают молнии.
СВЯЩЕННИК. Исповедуется раба божья… Как звать?
КЭТТИ (озираясь на молнии и трясясь от страха). Е-е-екатерина…
СВЯЩЕННИК. Исповедуется раба божья Катарина. Дитя мое, Христос невидимо стоит пред тобою. Не бойся и не скрывай, но скажи все, чем согрешила, и примешь оставление грехов от Господа нашего. Если же скроешь что-нибудь, грех твой усугубится… (Пережидает молнию и гром) В чем грехи твои? Говори! Бог милостив!
КЭТТИ (трепеща и заикаясь). Г-господи, я з-замужем, а л-люблю д-другого, ж-женатого… (Горячо) Избави от искушения, Господи!
СВЯЩЕННИК. Прелюбойствовали?
Кэтти молчит.
Понятно. Дети есть?
КЭТТИ. У меня нет…
СВЯЩАННИК. Давно замужем?
КЭТТИ. П-пятый год… бездетна… (Плача) Господи, умоляю, дай ребеночка!
СВЯЩЕННИК. Нешто не понимаешь? Бездетна за прелюбодейство. Откажись от греха, и Господь даст детей.
КЭТТИ (воспрянув, с надеждой). Правда, батюшка?
СВЯЩЕННИК (грозно). Ты в Господе сомневаешься? (Достает из-под рясы небольшую икону и подает ее Кэтти). Вот, держи. Божьей Матери молись за рождение детей. Встань. (Помогает Кэтти встать и крестит ее католически) Властию Его мне данною, прощаю и разрешаю тя от всех грехов твоих, во Имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь. (Оба уходят)
Сцена чуть светлеет, гром удаляется. Издали слышна испано-кастильская музыка, но порывы ветра ее заглушают.
По авансцене проходят, разговаривая, БИСМАРК и ЛУИ НАПОЛЕОН III.
(«Могучий, здоровый, с зорким, хищным взглядом шагает Бисмарк… Луи Наполеон – желтый, сутулый и рано состарившийся, хотя он всего на несколько лет старше Бисмарка. Ступает мелкими шажками, взгляд у него беспокойный…» Эмиль Людвиг, «БИСМАРК»)
НАПОЛЕОН III. В такую ветреную погоду мне, как императору Франции, было бы ветрено говорить о серьезной политике. А что касается расширения французских границ, о которых пишет пресса, то никаких планов на этот счет я не вынашиваю, а всецело полагаюсь на волю Господа. Как Господь управит…
БИСМАРК. Ваше величество, у меня часто возникает ощущение, что наш Господь не всегда управляет Сам. В некоторых областях Он доверяет министрам и чиновникам, которые порой совершают глупости. И что же, Бог сразу вмешивается? Я в этом сомневаюсь…
НАПОЛЕОН III. Знаете, мой друг, когда я был молод, мне хотелось каждые несколько лет затевать большую военную кампанию. Но теперь мой больной мочевой пузырь ищет только те вражеские территории, где не опасно обмочиться.
БИСМАРК. Например?
НАПОЛЕОН III. Ну, мало ли! Врачи рекомендуют Венецию, Бельгию…
БИСМАРК. Ваше величество, я тоже полагаю, что бельгийский шоколад вам будет на пользу.
НАПОЛЕОН III. Не торопите события. Как только обстоятельства сложатся желательным образом, пусть ваш король мне напишет. (Уходит)
Входит ИОГАННА.
ГАРДЕР и официанты вкатывают стол с обедом и стулья.
(«Обед непременно из четырех блюд, с шампанским, столовым вином и портвейном», Э.Людвиг, «БИСМАРК»)
БИСМАРК и ИОГАННА садятся обедать.
ИОГАННА. Что было у Наполеона?
Бисмарк молчит, ест. Издали доносятся раскаты грома.
Ну, если это тайна, можешь не рассказывать.
БИСМАРК. А нечего рассказывать… (Принужденно) Старик пытался выяснить, не буду ли я мешать ему захапать Бельгию или Венецию.
ИОГАННА. И?..
БИСМАРК (внезапно с бешенством). Damn! Отвратительная еда! (Швыряет тарелки, Гардеру) Убери эту дрянь!
ГАРДЕР испуганно подбирает разбитую посуду и убегает.
ИОГАННА возмущенно уходит.
БИСМАРК сдвигает на столе посуду, пьет вино и пишет письмо.
Племянница! Хоть я и вправе сердиться на вас, но мне недостает для этого мужества, несмотря на ужасные, тоскливые недели, на которые вы обрекли меня здесь. За все это время у нас было едва ли четыре дня без дождя, шторма или урагана. Нельзя и носа высунуть за дверь, чтобы не промокнуть до костей. Море врывается повсюду, швыряет в окна молевой лес и не позволяет нам плавать…
В кулисе возникает КЭТТИ в простой ночной сорочке, с подаренной иконой, подсвечником и горящей свечой.
КЭТТИ. Английская Ривьера. Дорогой дядюшка, ваше письмо причинило мне боль. Я безутешна от того, что по своей безрассудности доставила вам неприятности. Пожалуйста, простите меня! Если я не рассказала вам о том, что наши планы изменились, то лишь потому, что знала – в этот раз вы едете в Биарриц по причине нездоровья вашей ненаглядной супруги…
КЭТТИ ставит на пол подсвечник со свечой, опускается на колени и, прислонив икону к подсвечнику, беззвучно молится.
Сидя за столом, БИСМАРК зажигает свечу и пишет.
Свет двух свечей объединяет БИСМАРКА и КЭТТИ.
БИСМАРК. Знаете, Биарриц, в сущности, довольно унылое место. Рядом с вами я вовсе не замечал здешних неудобств, теперь же я заметил, что у господина Gardere дурные вина, питьевая вода несвежая, а льда нет вовсе; все кровати слишком короткие, а постель затхлая. В нашем гроте полно ила, “Утес Чаек” изуродовали каменоломней; тамаринды вырубили, и на лугу осталась только колючая трава…
КЭТТИ (молится все громче). Укрепи в вере и богобоязненности… Прости мя, многогрешную…
БИСМАРК. Вы же все это время живете на райской Английской Ривьере…
КЭТТИ. Очисти от обуревания страстей и грехопадений… Дай любви к мужу и детей от него… (Крестится и кладет поклоны иконе)
БИСМАРК. И это после того, как отправили меня сюда, за 600 миль от дома, гулять по этому дурацкому побережью, чтобы под шквалистым ветром я потерял последние иллюзии, что в Биаррице человек может быть счастлив. Я искал источник молодости, а вместо этого постарел на десять лет… (Уходит)
КЭТТИ продолжает молиться и класть поклоны иконе.
Гремит гром, переходящий в грохот пушек и оружейных выстрелов.
Светлеет.
По авансцене пробегают ПРОДАВЦЫ газет.
ПРОДАВЦЫ. Австрийская армия на нашей границе!.. Австрийцы обстреливают наши деревни!.. Бисмарк объявил Австрии ультиматум!..
Входит БИСМАРК со своим знаменитым кирасирским шлемом, серой походной накидкой и мундиром майора кавалерии.
Моя дорогая племянница! (Надевая мундир) Помните, я говорил, что выиграть можно лишь освободительные войны? Так вот, как только я заключил союз с Италией, Австрия решила, что это анти-австрийский союз и напала на нас, на Пруссию!..
ПРОДАВЦЫ (продолжают кричать). Бисмарк спровоцировал братоубийственную войну!.. Со всех концов Пруссии сыплются протестующие адресы!.. (Убегают)
БИСМАРК. Да, милая Кэтти, еще никогда война не начиналась при столь неблагоприятном настроении страны. Мое имя предается проклятиям. И я сознаю, что в этой игре ставлю свою голову. Но к созданию великой Германии я пойду до конца, даже если мне придется положить голову на плаху! (Надевая шлем и походную накидку) Завтра мы с королем отправляемся к войскам…
Входит АВТОР с книгой в руках.
АВТОР (читает по книге). «Жизнь складывалась так, что после 1865 года Бисмарк все реже видит свою «племянницу», и у них уже никогда не было возможности проводить вместе целые недели. Время от времени они встречаются, но это уже совсем недолгие свидания». Николай Орлов, внук Кэтти, «Bismarck und Katarina Orloff». (Бисмарку) Позвольте вопрос, мсье. Я прочел всех ваших биографов – про эти «недолгие свидания» ни у кого нет ни строки! Но если ее внук знал о них, вы можете сказать, где и как вы встречались?
Вбегают ПРОДАВЦЫ газет.
ПРОДАВЦЫ. Наши войска заняли Гановер!.. Прусские войска в Дрездене!.. (Убегают)
БИСМАРК (игнорируя Автора, направляется к Кэтти). Meine lieben Кэтти! Только что мы получили превосходные новости: наши войска одерживают победы. (Опускается рядом с ней на колени перед иконой, крестится) Я вижу в этих успехах залог того, что Господь указал нам правильный путь. Решающее сражение состоялось на берегу реки Бистриц. Битва началась с восходом солнца, в ней участвовало 430 000 человек. (Легко поднимает КЭТТИ на руки и, как ребенка, несет к авансцене) За всю историю Европы никогда еще не сходилось так много людей в одном сражении…
АВТОР. Минуту! Это вы в мечтах носите ее на руках или тайные свидания все-таки были?
БИСМАРК (игнорируя Автора, садится на авансцене на лежак и, держа Кэтти на коленях, продолжает рассказывать ей). Когда в 7.15 утра король, я и генерал фон Мольтке въехали верхом на высокий холм, где находился командный пункт, австрийская артиллерия уже палила из всех орудий, причем один из снарядов упал всего в двадцати ярдах от короля. (Свет сужается на Бисмарке и Кэтти) Сидя верхом на своем рыжем коне, я наблюдал за всеми перипетиями боя и чувствовал себя игроком в покер, поставившим на кон миллион талеров, которых у меня не было…
АВТОР (вновь перебивает). То есть, после того, как биаррицкая газета написала о вашем романе, Иоганна стала получать анонимки, а репортеры стали следить за каждым вашим шагом, вы стали искусней таиться. Я правильно понимаю?
КЭТТИ (игнорируя Автора, Бисмарку). Продолжайте… (Ласкаясь к Бисмарку) Я так люблю, когда вы рассказываете…
БИСМАРК (держа Кэтти на коленях). Король подвергал себя большой опасности, и хорошо, что я был при нем, когда масса из десяти кирасир и пятнадцати лошадей плавали возле нас в крови и гранаты самым неприятным образом носились вокруг…
КЭТТИ (ужасаясь). Ой!..
БИСМАРК. Когда король, увлекшись битвой, устремился под неприятельский огонь, я остановил его словами: “Как майор, я не имею права давать вашему величеству советы, но как министр-президент обязан просить ваше величество избегать опасности”.
АВТОР (глядя на ласки Бисмарка и Кэтти). Ладно, гер канцлер, если ваш немецкий патриотизм останавливается на границе вашего желудка, то я останавливаю свою фантазию на границе вашей интимности. Но читаю дальше. И между прочим, Кэтти, это пишет ваш внук. (Читает по той же книге). «В мае 1866 года Катарина заболевает воспалением легких. Она очень слаба, и князь Орлов просит Бисмарка написать жене пару слов, если у того будет время». Так объясните мне хотя бы Орлова! Что это было? Любовь втроем? Неужели прав некто, сказавший, что лучше иметь половину несметного богатства, чем в одиночку хлебать из пустого корыта…
БИСМАРК (с неприязнью). Фи, писатель! Это мови тон!
АВТОР. Мови-шмови! Об английских королях судят не по историческим хроникам, а по пьесам Шекспира! И правду о вас будут знать по моему роману. Но как я могу написать ее, если не понимаю Орлова? Он закрывает глаза на ваш адюльтер, потому что информация, которую он получает из вашей переписки, для него важней всего остального?
БИСМАРК (Кэтти, про Автора). Все-таки отвратительный тип! И обрати внимание: голову держит набок.
АВТОР. Ну, знаете! Сейчас… (Уходит)
КЭТТИ льнет к Бисмарку.
БИСМАРК (продолжает рассказывать). Наша Эльбская армия обошла левый фланг австрийцев, а Силезская армия нанесла удар по их правому флангу. И тут, когда победа была уже несомненна, один из адъютантов сказал мне: «Ваше превосходительство, теперь вы великий человек. Не поспей вовремя Эльбская армия, вы были бы величайшим злодеем!»…
Входит АВТОР с другой книгой.
АВТОР (мстительно). Внимание! Валентин Пикуль, «Битва железных канцлеров». (Читает) «Это случилось 23 июля, когда король собрал военный совет, и генералы требовали вступления в Вену. Бисмарк сказал, что вторжение в Вену отнимет у Пруссии союзника, ибо занятие столицы долго не забудется в народе, как глубоко нанесенное оскорбление. Совет проходил в комнате Бисмарка, лежавшего в простуде; переломить упрямство генералов он не мог. Тогда канцлер – слушайте! – (читает с нажимом) тогда канцлер сполз с постели и стал кататься меж ног короля и военных, стуча кулаками по полу; грыз зубами ковры и – рыдал, рыдал: "Не входите в Вену! Я… мы… что угодно…» Сцена была ошеломляющей – президент страны в исподнем валялся на полу, тихо воя. Это были слезы, выжатые из железа. Вильгельм I встал и с тяжелым вздохом произнес: «Уступая вам, я должен заключить постыдный мир. Но я все опишу, как было, чтобы мои потомки ведали: мой президент не дал мне войти в Вену!». Бисмарк влез в постель, кайзер и генералы удалились. Под подушкой Бисмарка лежала телеграмма из Петербурга: русский император, поздравляя с победой, взывал к великодушию над побежденными. Меж любезных строк Бисмарк прочитал скрытую угрозу. Слева – Франция, справа – Россия, а Пруссия посередке, словно орех в клещах! Никольсбургское перемирие было подписано». (Мстительно) Вот что пишут и читают про вас в России… (Уходит)
В глубине сцены – салют, крики: «Ура Бисмарку! Ура храброму генералу! Ура великой Германии!».
БИСМАРК (продолжает для Кэтти). И представь себе, когда я и король ехали с фронта домой, народ пытался выпрячь лошадей из моей кареты и нести ее на руках. А ведь еще недавно они же кричали, что это братоубийственная война… (Встает, держа Кэтти на руках) Да, победа все списывает и всех возбуждает к патриотизму. (Относит Кэтти к ее подсвечнику и опускает на колени перед иконкой). Meine lieben, будьте добры известить меня о состоянии вашего драгоценного здоровья…
КЭТТИ встает и уходит со свечой и иконой.
И простите своего дядюшку за временное отсутствие писем…
В глубине сцены салют и фейерверк продолжаются. Входит ИОГАННА с телеграммой в руках.
ИОГАННА. Победитель, вам телеграмма.
БИСМАРК. Телеграмма? Откуда?
ИОГАННА. Мужики усмиряют себя войной и риском гибели, а бабы – муками деторождений.
БИСМАРК. Не понял. Ты о чем?
ИОГАННА (протягивая телеграмму). От князя Орлова. Ваша Кэтти ждет ребенка. Надеюсь, от мужа. (Уходит)
БИСМАРК, держа телеграмму, в смятении медленно опускается на лежак.
В глубине сцены затихают салют и фейерверк. Издали, как из прошлого, едва доносится «Ноктюрн» Шопена. Входит КОРОЛЬ ВИЛЬГЕЛЬМ.
КОРОЛЬ (взвинчено). Кажется, ваши русские друзья не рады нашей победе.
БИСМАРК (со вздохом, тяжело поднимаясь). Что?.. Что вы имеете в виду?
КОРОЛЬ. Мой посланник пишет мне из Санкт-Петербурга: Горчаков собирается созвать европейский конгресс, чтобы установить новые границы на карте Европы. То есть, не мы, а они будут диктовать нам границы нашей победы!
БИСМАРК. Ваше величество, есть простой способ успокоить русских.
КОРОЛЬ. Это как?
БИСМАРК. У них есть средство, которое решает все вопросы.
КОРОЛЬ. Говорите же!
БИСМАРК. По-русски это называется «взятка». А по-нашему Stich.
КОРОЛЬ. Гм! Вы собираетесь меня разорить?
БИСМАРК. Нисколько!
КОРОЛЬ. Тогда какую же взятку мы можем дать хозяину всей России?
БИСМАРК. Ваше величество, после поражения в Крымской войне Россия по Парижскому договору лишилась права иметь военный флот на Черном море. В обмен за пересмотр этого договора вы можете предложить вашему племяннику поддержать все наши завоевания в Австрии.
КОРОЛЬ (хлопая Бисмарка по плечу). Гениально! И нам это ничего не будет стоить! Бисмарк, вы действительно гений!
БИСМАРК. Больше того, Ваше Величество, это обяжет не только вашего племянника, но даже его внуков быть нам благодарными!
КОРОЛЬ (усмехнувшись). Ну, уж теперь-то ваша русская возлюбленная составит вам компанию в Биаррице!
БИСМАРК (с горечью). Никак нет, ваше величество. Она ждет ребенка.
За сценой крик новорожденного. КОРОЛЬ ВИЛЬГЕЛЬМ уходит. БИСМАРК садится к письменному столику, долго раскуривает трубку.
БИСМАРК (после паузы, пишет). Берлин, 1 мая 1867 года, дипломатической почтой. Дорогая Катарина, я от всего сердца поздравляю вас и спешу сказать, как я рад вашему счастью, что вы стали матерью. А, кроме того, я с удовольствием узнал, что вы сами кормите своего малыша. Я слышал, что Алексис уже сейчас большая лакомка…
По авансцене проходит КЭТТИ, кормит грудью младенца и напевает французскую колыбельную.
Я твердо верю, что этим летом вновь увижу вас.
КЭТТИ уходит.
Если Богу будет угодно, и наша война с Францией все же случится, то начнется она недалеко от границы с Бельгией, и я смогу навестить вас…
В кулисе ПОЧТАЛЬН вручает ОРЛОВУ конверт с сургучными печатями. ОРЛОВ вскрывает конверт, вынимает письмо, читает.
Приготовления, которые велись во Франции последний год, делают войну неизбежной. Нападать первыми мы не станем, но если на нас нападут…
ОРЛОВ (спешно выходя на авансцену с письмом в руке). 3 мая 1867 года. Князю Горчакову. Имею честь сообщить, что вслед за Данией и Австрией Бисмарк провоцирует и Францию к нападению на Пруссию…
БИСМАРК. Поскольку Франция удвоила усилия по подготовке к войне, нам необходимо наверстать все за раз…
ОРЛОВ. Из письма Бисмарка к Катарине следует, что война начнется недалеко от бельгийской границы…
Входит КЭТТИ. Рыдая, подходит к ОРЛОВУ.
ОРЛОВ. Что случилось?
КЭТТИ. У меня молоко пропало!
ОРЛОВ. Дорогая, утром у тебя будет шесть кормилиц, выберешь любую. (Подает ей письмо) Тебе письмо из Берлина. (Уходит)
КЭТТИ читает письмо.
БИСМАРК. Но хватит о политике. Целую ваши прекрасные руки, и передавайте мой привет Николаю. Будьте уверены, что в Берлине мое рвение исполнять приказания Кэтти столь же горячо, как и в гроте у маяка в Биаррице. Ваш фон Бисмарк.
Стремительно входит АВТОР.
АВТОР (Бисмарку). Ну вот! Вот доказательство! Вы исполняли приказы, которые ей диктовали муж и Горчаков!
БИСМАРК (насмешливо). Или это я кормил их обещаниями? Подумай, ты же представитель умной нации. (Уходит)
КЭТТИ (садясь к столу, пишет). Мой милый друг! Тысячу раз спасибо за ваше письмо. Сумасшедшая Кэтти теперь стала почтенной матерью… (Горловой спазм прерывает ее, она прикладывает ко рту платок, на платке кровь. Откладывает платок и снова пишет) Да, я стала благоразумной и думаю только о том, чтобы кормить своего малыша и быть хорошей матерью…
Грохот пушек. Входит БИСМАРК в генеральском мундире, с кобурой на поясе.
(«На нем была форма генерал-майора ландвера: кожаные сапоги с высокими голенищами, полностью закрывавшими ноги, синяя шинель, слишком теплая, на голове красовался стальной шлем с шишаком – принадлежность тяжелой кавалерии». Алан Палмер «БИСМАРК»)
АВТОР уходит.
Голоса Продавцов газет: «ПРУССКИЕ ВОЙСКА ПОБЕДИЛИ ПОД СЕДАНОМ!» «ФРАНЦУЗЫ БЕГУТ!» «ДОРОГА НА ПАРИЖ ОТКРЫТА!»
Входит АВТОР с книгой.
АВТОР. Густав Флобер из Парижа. (Читает). «Я умираю от горя! Каннибалы не навели бы на меня такого ужаса, как прусские офицеры, которые руками в белых перчатках разбивают зеркала, знают санскрит и набрасываются на шампанское, крадут ваши часы, а затем вам же посылают свои визитные карточки… цивилизованные дикари!» (Уходит)
Морзянка. Из противоположной кулисы входит ОРЛОВ, диктует под морзянку.
ОРЛОВ. Срочная телеграмма. Франция, Штаб генерала Отто фон Бисмарка. Точка. Моя жена и ее родители покорнейше просят вас принять меры к защите их имения в Фонтебло, которое лежит на пути вашей армии. Точка. Преданный вам князь Николай Орлов – запятая – распоряжением императора Александра Второго назначен российским посланником в Париже и послом в Лондоне.
БИСМАРК. Моя дорогая племянница, сегодня, 18-го сентября 1870 года, я поспешил убедить короля отдать распоряжения, необходимые, чтобы исполнить ваши приказания. Король тотчас отправил в армию, размещенную в Фонтебло, приказ, чтобы военные власти взяли под защиту вашу матушку… Второго сентября утром в шесть часов перед моей квартирой в Доншери появился французский генерал Рейлль и объявил моему слуге, что император Луи Наполеон желает говорить со мной. Я тотчас оделся и, неумытый, в пыли, поскакал в Седан. Я встретил императора за три километра от Доншери, на шоссе…
Входит ЛУИ НАПОЛЕОН III в фуражке, маршальском мундире, при шпаге.
БИСМАРК берется за свою кобуру с револьвером.
Пауза.
БИСМАРК и НАПОЛЕОН III смотрят друг другу в глаза.
БИСМАРК. Bonjour, мсье император!
НАПОЛЕОН III (снимая фуражку, со вздохом). Couvrez vous donc. Вы победили, ваша взяла.
БИСМАРК (снимая шлем). Да, Ваше величество, наши войска окружили Париж. Как ваш мочевой пузырь?
НАПОЛЕОН III. Могу я говорить с вашим королем?
БИСМАРК. В данную минуту это неисполнимо. Его величество отдыхает в двух милях отсюда.
НАПОЛЕОН III. Прежде всего, я желал бы снисходительных условий нашей капитуляции.
БИСМАРК. Мы настаиваем на полной капитуляции. Кроме того, я имею право вас арестовать, поскольку формально вы еще не сдались.
НАПОЛЕОН III (устало). Ах, да! (Отстегивает шпагу и вручает ее Бисмарку) Bitte.
По авансцене бегут ПРОДАВЦЫ газет.
ПРОДАВЦЫ. Французский император сдался Бисмарку в Доншери!.. Военный министр Франции бежал из Парижа на воздушном шаре…
БИСМАРК и НАПОЛЕОН III уходят.
Но Париж не сдается! Во Франции объявлена республика!..
Входит АВТОР с книгой.
АВТОР (читает по книге). «Мольтке требовал от Бисмарка согласия на оккупацию всей Франции. Но канцлер не соглашался. «Помимо ослабленной Франции, – отвечал Бисмарк, – существует набирающая силы Россия, а эта кляузная страна никогда не позволит растереть Францию в порошок».
Перебив Автора, входит КЭТТИ, тяжелая от новой беременности. Садится на авансцене на лежак.
КЭТТИ. Милый дядюшка! Спешу выразить вам свою благодарность за вашу заботу о моих родителях в Фонтебло. Вы так добры! Теперь я могу быть спокойна…
АВТОР. Княгиня, простите, но как писатель, я обязан докопаться до истины. К тому же я из двадцать первого века, мы там без церемоний. В 2010 году я разыскал в Париже вашего дальнего родственника князя Трубецкого. Он сказал мне, что все Трубецкие считают вас «медовой ловушкой» русской разведки. А при описании вашего имения в Фонтебло в одном из путеводителей по Франции сказано, что вы были агентом «постельной дипломатии». Так все-таки, (оглядываясь) пока нет Бисмарка, скажите, чего было больше: любви или шпионажа?
Кашель КЭТТИ прерывает АВТОРА. КЭТТИ прикладывает платок ко рту, на платке снова кровь. Она снова кашляет. Входит встревоженный ОРЛОВ.
ОРЛОВ (Кэтти). Опять? Идем, я тебя уложу… (Левой рукой помогает ей встать и ведет за кулисы).
КЭТТИ (на ходу). Я в отчаянии от бельгийских врачей!
ОРЛОВ. На днях тут проездом будет наша императрица, ее всегда сопровождает доктор Боткин. Он осмотрит тебя…
ОРЛОВ и КЭТТИ уходят. Входит БИСМАРК.
БИСМАРК (достав сигару). Франция, Meaux. Моя дорогая племянница, посреди всей суеты и дел, которыми я завален, мне очень радостно вновь увидеть ваш почерк. Ваше письмо было долго в дороге, оно нашло меня уже здесь, где со вчерашнего дня располагается моя штаб-квартира… (Раскурив сигару) В некоторых французских газетах нас поносят невероятной бранью. А про мою частную жизнь рассказывают ужасы: я бью жену плетью; любой знатной девушке угрожает опасность очутиться в моем гареме; я спекулировал на бирже государственными тайнами… (Достав из голенища сапога французскую газету, читает) “Алчность Бисмарка собрала колоссальную сумму денег… Между прочим, он влюбился в монахиню дивной красоты, велел увезти ее из монастыря и взял к себе в наложницы… В Берлине насчитывают до пятидесяти незаконных его детей…” (Отбросив газету) Ну, подумайте: какова должна быть публика, у которой можно рассчитывать на доверие к такой лжи? По-моему, мы очень далеки от мира с французами…
АВТОР (продолжает читать по книге). «Париж связывался с миром полетами воздушных шаров, парижане запускали почтовых голубей. Бисмарк велел доставить из Германии надрессированных ястребов – над крышами Монмартра возникали трагические воздушные поединки. Но Париж продолжал бороться и жить! По вечерам открывались театры. В промерзлых лабораториях химики трудились над изготовлением похлебки из желатина. На подступах к Парижу плечом к плечу сражались русские добровольцы и польские эмигранты…»
ОРЛОВ вкатывает кресло с беременной КЭТТИ.
КЭТТИ (Орлову). Я пишу ему, пишу… (В пространство) Брюссель, октябрь. Милый дядюшка, вы ведь хорошо понимаете, с каким горячим интересом я слежу за ходом событий. Вы полагаете, что Париж продержится долго? Со своей стороны я так не думаю…
БИСМАРК. Дорогая племянница. Сегодня, когда пошел снег, мне пришло в голову – как много общего между галлами и славянами. Те же широкие улицы, те же тесно жмущиеся друг к дружке дома. Недостает только луковицеобразных колоколен. А вот еще более разительное сходство – наклонность к централизации, к общему единомыслию и, наконец, эти коммунистические черты в народном характере…
КЭТТИ. Если у вас случайно найдется пара минут для вашей старой знакомой, вы доставите мне большое удовольствие, если напишете мне несколько строк. Может, это и бестактно просить вас об этом – “pardon”, милый дядюшка, – но скажите: юг Франции уже содрогается? Вы его тоже оккупируете? (Орлову) Это все. Я устала…
БИСМАРК. Майн либэ Кэтти! Вначале мы предполагали иметь против себя только Францию. Но после 4 сентября перед нами явилась другая сила – республика, международный союз безродных мечтателей, стремящихся к революции. Поляки, ирландцы, испанцы, итальянцы, даже беглецы из Турции – все красные, кто стремится к мировому перевороту, смотрят на Францию, как на очаг, от которого должен возгореться великий революционный пожар. Но никто не позавидует Франции в том, что эти разнузданные головы выбрали ее, чтобы осуществить здесь свои мечты, ведущие в бесконечную анархию и, в конце концов, к деспотизму.
Крики новорожденного за сценой. БИСМАРК уходит.
ОРЛОВ и МАТЬ КЭТТИ катят через сцену кресло, в котором сидит КЭТТИ с новорожденным младенцем. Младенец попискивает, КЭТТИ поет ему французскую колыбельную. Все уходят.
АВТОР (читает по книге). «Настал полдень 18 января 1871 года. В Зеркальный зал Версальского дворца были допущены только чины высшего генералитета…»
Фанфары, торжественная музыка. Входят КОРОЛЬ ВИЛЬГЕЛЬМ и БИСМАРК, одетые, как на знаменитой картине провозглашения Германской империи – Бисмарк в белом генеральском мундире, с лентой «Oрдена Чёрного Oрла».
В кулисах, одетые в нейтральные робы, появляются все участники спектакля, кроме Орлова, Кэтти, ее Матери и Гардера.
БИСМАРК (Держа в руках текст). Мы, Вильгельм, по воле Божьей король Пруссии…
ВИЛЬГЕЛЬМ (повторяет). Мы, по воле Божьей король Пруссии…
БИСМАРК. На единодушное обращение к нам свободных городов Германии с просьбой восстановить Империю и императорское достоинство…
ВИЛЬГЕЛЬМ. С просьбой восстановить Империю…
БИСМАРК. Считаем своим долгом принять императорский венок…
ВИЛЬГЕЛЬМ. Принять императорский венок…
БИСМАРК. Пусть Бог нам поможет быть всегда творцами величия Германии не благодаря военным завоеваниям, но благодаря мирным делам, национальному процветанию, свободе и цивилизации!
Пушечные залпы, фейерверк, аплодисменты, крики участников спектакля «Да здравствует император!». Все уходят, кроме БИСМАРКА, который гордо стоит в белом генеральском мундире, как памятник самому себе.
Затемнение.
Слышна испано-кастильская музыка. В правой стороне авансцены КЭТТИ в шезлонге. Кутаясь в шерстяной плед, пишет письмо.
КЭТТИ. Биарриц, октябрь 1871 года. Дорогой дядюшка, только представьте – вот мы и снова в Биаррице, и в той самой комнате, где познакомились с вами девять лет назад! Я вам пишу и слышу, как бьется прибой…
Входит МАТЬ КЭТТИ.
Мама, а где дети?
МАТЬ КЭТТИ. Там, на берегу. Строят песчаные замки. А ты снова пишешь Бисмарку? Потому ты и чахнешь. Рожаешь от мужа, а любишь этого… (Показывает на Бисмарка)
КЭТТИ. Maman, per favore, оставьте меня…
МАТЬ КЭТТИ. Он таки создал свой рейх…
КЭТТИ (Пишет). Дорогой дядюшка, сколько же всего случилось здесь за это время, как изменилось! Представьте себе, что балкона Кэтти больше не существует…
МАТЬ КЭТТИ (насмешливо). Это ужасно!
КЭТТИ. Что?
МАТЬ КЭТТИ. Единственное, о чем, не боясь мужа и почтовых перлюстраций, ты можешь писать ему, это Биарриц.
КЭТТИ. Маман, прошу вас…
МАТЬ КЭТТИ. А кто ты для него? Кто?
КЭТТИ. Подарок Бога. Он сам говорил.
МАТЬ КЭТТИ. Они все так говорят. Толку от этого… Между прочим, за время войны немцы потеряли двести тысяч солдат, Франция – больше четырехсот тысяч, и были убиты еще триста тысяч мирных жителей. Вот цена его рейха. И то ли еще будет! (Уходит)
Затемнение. Умиротворяющая музыка – Шопен или Мендельсон.
В левую сторону авансцены входят БИСМАРК и ИОГАННА. Оба в рабочих передниках, с садовыми инструментами в руках. БИСМАРК располнел и отяжелел, сосет длинный пустой чубук. Оба садятся на лежак.
ИОГАННА. О чем ты думаешь?
БИСМАРК. Да так… Ни о чем…
ИОГАННА. Неправда. Я же вижу. На тебе лица нет.
БИСМАРК (С глубоким вздохом). Я виноват… Я виноват во всем…
ИОГАННА. В чем?
БИСМАРК. Из-за меня погибли тысячи немцев, сотни тысяч французов. А что, если они ждут меня Там, на небе? И скажут: мы могли бы родить детей. А те дети – других детей… Понимаешь? Я вырубил лес поколений…
ИОГАННА. Ты становишься мизантропом. Но я тебя обрадую. (Достает из кармана передника красивый плотный конверт) Письмо от твоей Кэтти. Открыть?
БИСМАРК. Читай…
ИОГАННА (Садовым ножом вскрыв конверт и развернув бумагу с вензелями). Читать самой?
БИСМАРК. Да. Вслух.
ИОГАННА. Ладно. (Читает) «Дорогой дядюшка, только представьте – вот мы и снова в Биаррице, и в той самой комнате, где познакомились с Вами девять лет назад! Я вам пишу и слышу, как бьется прибой. Но сколько же всего случилось за это время, как изменилось все!..»
У БИСМАРКА по щекам текут слезы.
Что с тобой?
БИСМАРК. Ничего…
ИОГАННА. Но ты плачешь…
БИСМАРК. Да… Знаешь, к старости становишься нечувствителен к ненависти и к оскорблениям, но зато все больше ценишь любовь…
ИОГАННА (Утирая ему слезы, после паузы). Знаешь что, дорогой? Раз так, поезжай к ней опять. Я тебя отпускаю.
БИСМАРК. Не могу. При заключении мира с Францией я получил Эльзас, Лотарингию и контрибуцию в пять миллиардов франков, но забыл выговорить главное условие.
ИОГАННА. Какое?
БИСМАРК. Гарантию, что, если приеду в Биарриц, французы меня там не утопят.
