Эдуард Константинович Голубев
Это было в Веморке
Глава 1. Знакомство
– Да, Лотар, неприятная ситуация. Кстати, меня зовут Руво.
Первая половина фразы показалась ему разговором с самим собой, но вторая привела его в полное оцепенение. Еще не успев до конца понять, что произошло и сколько он был без сознания, этот необычный голос (какой-то детский, с легкой хрипотцой, но в то же время по-взрослому спокойный) заставил его пропотеть полностью в доли секунды, так что испарина со лба залила широко открытые глаза и вызвала небольшую резкую боль.
Память довольно резво начала возвращать последние события. Суббота, 27 февраля 1943 года, ночь на воскресение, коридор второго подземного этажа, едва слышный скрежет около двери складского помещения, вокруг ни души, приглушенный свет. Открыв дверь склада, Лотар не сделал и трех шагов, как произошел этот взрыв, а затем тяжелый удар и потеря сознания.
– Где я и что произошло?
– Ты там, куда пришел. На складе. Когда бахнуло, выход засыпало камнями, досталось и тебе. А отключился ты, по-вашему, часов на пять.
Вторая волна смеси страха и недоумения, к которой невозможно привыкнуть, снова сковала все тело Лотара. Кромешная тьма, странный голос и эта фраза «по-вашему», кроме трепета, его психическому состоянию не приносило ничего. «Наверно, в свои 26 лет я сошел с ума. Черт, как рано», – пролетела мысль от которой не становилось лучше.
– Повторяю, меня зовут Руво, и с тобой все в порядке.
– Черт побери, ты кто?
Страх Лотара затмила ярость и злость, которые по своей врожденной доброте он всегда пытался избегать, но только не в этот момент.
– Черт побери, я повторяю: ты кто и откуда ты меня знаешь?
– Ну, во-первых, успокойся, и я отвечу на все твои вопросы или почти на все. Поверь, времени будет предостаточно. Здесь, в Норвегии, нас называют «потерявшиеся дети», но чтобы было понятно, скажу проще, мы подземные люди, и заметь, ко мне спустился ты, а не наоборот. Давай, Лотар, не будем выяснять отношения. Это ни к чему. Некоторое время мы проведем здесь вместе, пока нас не освободят из этой ловушки, каждого со своей стороны. Уверен, в детстве тебе читали сказки про нас, и ты свято верил в наше существование, так что поверь и сейчас.
И ровным спокойным голосом, без всяких эмоций, Руво начал убаюкивающий рассказ о своем народе, и Лотару ничего не оставалось, как принять всё это.
– Несколько веков назад мы жили вместе с вами, так сказать, по соседству. Вы, в своих шумных селениях, а мы, под покровом природы в лесах и горах. Ваши короли часто обращались к нам узнать, что их ждет в будущем, называя нас провидцами. Сотни лет продолжалось это сотрудничество, пока у князей не появился страх перед тем, что они никак не могут влиять на будущее, а мы – единственные, кто это знали, и поэтому сразу стали для них врагами. От нас решили избавиться. Война был лишней, и мы ушли под землю, где нас не могли достать. Вот уже тысячу лет наш народ находится здесь, и в этом есть большой плюс. Люди не видят нас, а мы знаем о них всё.
– Видите будущее? Расскажи это кому-нибудь другому, – Лотар саркастически ухмыльнулся.
– А я и не сказал, что мы его видим, мы его чувствуем, как волк опасность. Звериный инстинкт у нас остался до сих пор, благодаря ему и существуем. Бывает, ошибаемся, но очень редко. Попытаюсь объяснить. Если сейчас услышишь мурлыкание, ты будешь уверен, что это кошка, и в большинстве случаев будешь прав, но, возможно, совершишь ошибку, так как это может оказаться и белка, и кролик. Вот так, что касается будущего, можем заблуждаться и мы, но это больше исключение, чем правило. Я думаю, что для первого нашего общения тебе хватит этой информации. Обдумай услышанное и свыкайся с мыслью, что все это происходит действительно с тобой. Ладно, я устал и хочу спать, так что времени и тишины у тебя будет предостаточно переварить это. Об одном прошу, не мешай мне и не делай глупости.
– Спокойной ночи…, Руво, – в голосе Лотара был букет из смятения, усталости и отрешенности.
Глаза так и не привыкли к этой непроглядной тьме, но он почувствовал, как это «потерявшееся дитя» слегка улыбнулось. Прикрыв глаза, хоть это ничего не изменило визуально, но так гораздо легче было погрузиться в библиотеку своей памяти, Лотар начал доставать письмена воспоминаний.
Глава 2. Весна в Берлине
В 1940 году апрель полностью оправдывал свое название «согреваемый солнцем». Весь Берлин напоминал немецкого рекса, пригревшегося под теплотой лучей, а шум города был его урчанием. Война, казалось, где-то далеко, и берлинцы свято верили в легкую победу на всех фронтах, полностью поддерживая Гитлера в его стремлении вернуть Германии свое величие после «версальского» унижения.
Лотар Логдэ в черной мантии, как северный ворон с синим отливом, стоял на пороге церемониального зала Берлинской высшей технической школы. Радость вместе с волнением охватывала каждую клетку его тела. Он смотрел на происходящее вокруг, не думая ни о чем.
– Прошу всех занять свои места, – командный голос ректора Эрнста Сторма сбил с него всю эйфорию, и как первокурсник он послушно двинулся в зал с небольшой дрожью в коленях. Через несколько минут, когда все присели и воцарилась тишина, руководитель высшей школы тихим голосом начал свою речь:
– Я не хочу вас поздравлять, потому что вы еще ничего не сделали. Я поздравлю нашу профессуру с таким талантливым выпуском, как вы. Им есть чем гордиться. Делиться знаниями очень приятно, но в то же время больно, если они уходят в пустоту. Здесь я благодарен вам. Ни один из присутствующих в этом зале не принёс нам эту боль, и я верю, что вы оставите след не только в истории нашей школы, но и в истории Великой Германии. Именно сейчас она нуждается в вас как никто. Мы сделали настоящее, а ваша цель, сделать грандиозное будущее, и пусть каждый отдаст все силы для покорения этой вершины, чтобы потомки навсегда вписали ваши имена в манускрипты истории. Сейчас я смотрю на вас, и мое сердце может сгореть от огня, который вижу в ваших глазах. Умоляю, не тушите его. Этот огонь – жизнь. Если он потухнет, останется лишь оболочка, пустая сущность из клеток, как обычное бревно, которое лежит годами у дороги без движения, поедаемое термитами. Да, в моих словах нет радости, потому что мне действительно очень грустно прощаться с вами. И хоть я делаю это каждый год, привыкнуть к этому невозможно. Но эта печаль, она прекрасна. Вы все видите, что наш фюрер сделал для нас всех. Вспомните свое детство и оглянитесь вокруг. Германия преобразилась из гадкого утенка в прекрасного лебедя. И это сотворил не волшебник, это сотворил Адольф Гитлер. Помните это и отдайте всё, не жалея ничего ради Великой Германии. Один народ, одна страна, один вождь! Да здравствует Гитлер!
Зал взорвался аплодисментами и все выпускники, как по команде, поднялись со своих мест. Речь ректора произвела глубокое впечатление, и овации продолжались несколько минут, постепенно утихая. Жестом руки Эрнст Сторм попросил тишину и продолжил:
– А сейчас мы перейдем к тому, зачем вы сюда пришли. Плоды вашего труда за годы учебы в стенах нашей Высшей школы уже созрели, и с огромным удовольствием я готов их раздать.
Началось вручение дипломов и Лотара опять охватило сильное волнение, что он даже не услышал, как назвали его имя и фамилию.
– Лотар Логдэ! – ректор чуть резче повторил приглашение. Сосед слева толкнул его в плечо и взглядом показал в сторону трибуны. Мгновенно поднявшись и направившись в сторону сцены, Лотара не покидала мысль, что он забыл кое-что сделать. Приближаясь к трибуне, он увидел, как за спиной Эрнста Сторма, его секретарь фрау Штерн правой рукой над головой показывала жестом, напоминая требуемое действие. Это была старая традиция, при которой выпускник, если он бакалавр, должен был перекинуть лирипип1 с правой стороны на левую, что означало окончание учебы. «Фрау Штерн, что б я без вас делал. Большое спасибо», – мысленно поблагодарил Лотар и на ходу перебросил кисточку практически перед самой трибуной. Глаза ректора улыбнулись, видя это секундное замешательство, но в остальном он не подал и вида.
– Я поздравляю вас с получением ученой степени бакалавра. Желаю всего наилучшего, – и тихим голосом, который слышал только Лотар, добавил, – я думаю, мы скоро встретимся. Будьте в Берлине.
Сдав мантию и шапочку (их выдавали в школе непосредственно на церемонию), он ещё раз полюбовался дипломом и аккуратно положил его в папку. Во дворе технической школы ему казалось, что даже солнце улыбается, как на поздравительных открытках, которые дарили в детстве на дни рождения. Выйдя на Шарлоттенбургское шоссе, названное в честь супруги короля Пруссии Фридриха I Софии Шарлотты Ганноверской, правда, в 1935 году переименованное в Восточно-западную ось, Лотар продолжил путь в сторону излюбленного места всех берлинцев. Это был парк Тиргартен. Через несколько десятков метров выйдя на мост через канал Ландвер, он остановился полюбоваться красотой каменного величия этого сооружения. Несмотря на небольшие для моста размеры, создавалось впечатление, что вокруг тебя площадь, так как его ширина была больше длины. Пройдя мимо колонн, Лотар направился к Шарлоттенбургским воротам, которые были жемчужиной одноименного моста и составляли с ним единое целое. Построенные в 1908 году в стиле необарокко, они противопоставляли себя более знаменитым Бранденбургским воротам, которые находились с восточной стороны Тиргартенского парка. Каждый раз, когда Логдэ проходил под ними, он чувствовал в себе прилив сил, энергии и вдохновения. Создавалось ощущение, что ты переходишь какую-то непонятную грань, которая заставляет творить.
Парк встретил его легким шелестом молодой листвы, а в спину бронзовым взглядом провожали пятиметровые статуи Фридриха I и Софии Шарлотты. Не преувеличивая, это был настоящий лес в центре города, и жители не без оснований называли этот парк «легкими» Берлина. Какой город еще мог похвастаться таким зеленым островом? Свернув на одну из лесистых аллей, Лотар направился к озеру Нойер. Там на берегу находилось его излюбленное место, где он постоянно проводил свободное время, наслаждаясь чистотой живой природы вокруг, а внутри себя освежающим вкусом шипучего пива Berliner Weisse2. Это место носило очень простое название – «Кафе у озера Нойер». Но больше всего ему нравилось то, что за одним из столов в этом пивном саду когда-то, как он сейчас, отдыхал за широким стаканом эля сам Вернер фон Браун. Человек, которого он не знал лично, но уважение к нему не имело границ.
В 1934 году Вернер фон Браун стал самым молодым доктором технических наук в Германии, ему было всего 22 года и, в столь юном для ученого возрасте, он получил то, к чему многие научные головы идут всю жизнь, часто не доходя. Это была тщательно охраняемая лаборатория в 30 километрах к югу от Берлина под названием «Испытательная станция Вест», расположенная между двумя артиллерийскими полигонами Куммерсдорфа в редком сосновом бору провинции Бранденбург. Фюрер не оставлял без внимания и высоко ценил тех, кто мог создать оружие будущего, поэтому Вернеру фон Брауну был выдан патент на все ракетные разработки. Чем на данный момент занимался фон Браун, Лотар знал только по слухам, но прекрасно понимал, что однозначно это нечто великое, что заставит весь мир смотреть на Германию с почтением. Как же Логдэ хотел делать историю, как ее делает Вернер фон Браун!
Все эти мысли совершенно непринужденно сбила белка, прыгнув с одной ветки каштана на другую прямо над его головой. Подняв глаза вверх, он улыбнулся и подумал: «Этот день надо запомнить. 18 апреля. Суббота. 1940 год». Выйдя из пивного сада и направившись к одиноко стоящим лавочкам на берегу озера, он не поверил своим глазам. Почти четыре года Лотар не видел ее, и забыть эти прекрасные черты лица был не способен. Всё чаще думая, что больше никогда не увидит её среди четырёх миллионов жителей Берлина, но эта встреча произошла. Случайно. «Точно этот день запомню на всю жизнь», – и чуть неуверенным голосом окликнул ее.
Он боялся, что ошибся, но обернулась ОНА. Сколько раз, представляя эту встречу, она всегда происходила по-разному, но картины с озером Нойер в этих вариациях не было.
– Лиона, здравствуй! Даже не знаю, с чего начать, – неуверенно сказал Лотар, чувствуя, как внутри все перевернулось.
– Привет! Я очень рада тебя видеть! – она ослепила его своей самой красивой в мире улыбкой и поднялась с лавочки навстречу ему, а ветер, словно желая подчеркнуть её красоту, легким дуновением немного растрепал светло-каштановые волосы и всколыхнул легкое белоснежное весеннее платье.
Глава 3. Лиона
Впервые они встретились, как казалось Лотару, уже в далеком 1936 году в середине июня, попав вместе в одну команду добровольцев-волонтеров при Национальном олимпийском комитете Германии. За подготовкой к Олимпийским играм очень пристально смотрело высшее руководство НСДАП, и поэтому проведение столь значимых соревнований должно было пройти не просто идеально, а более чем идеально. Такого размаха олимпийское движение еще не знало. Пройдя несколько жестких отборов в течение недели, Лиона и Лотар были определены в команды сопровождений, где впервые и увидел ее на репетиции. Если есть любовь с первого взгляда, то это была именно она. Это был тот самый редкий случай, когда выстрел Амура насквозь одновременно поразил оба сердца одной стрелой. Он всегда пытался найти ее глазами и очень злился, если не мог увидеть на этих, как ему казалось, бесконечных тренировках. Но только за то, что она находилась где-то рядом, Лотар был готов чеканить шаг еще полдня. Он чувствовал, что Лиона также тайком искала его взглядом, и в те короткие мгновения, когда их глаза встречались, Логдэ видел в них, как ему казалось, осуждение и грусть.
Утром 14 июня в олимпийский комплекс привезли тысячи новых костюмов для торжественной церемонии открытия XI Летних игр. При разгрузке, стоя в цепочке из волонтеров, они оказались рядом совершенно случайно, как казалось со стороны, но на самом деле поставил их на эти места тот самый магнит, который притягивал Клеопатру и Марка Антония, Джейн Эйр и Эдварда Рочестера, Шерлока Холмса и Ирен Адлер. Магнит, силу которого в истории человечества так никто и не смог сдержать. А те, кто всерьез думал, что это у них получилось, глубоко ошибались. То, что они принимали за магнит, на самом деле была обычная намагниченная стальная пластина, которая, как говорят физики, теряет свои свойства при отключении внешнего поля.
– Привет, меня зовут Лиона, – непринужденно с легкостью сказала она, повернувшись в очередной раз к нему и протянув руки, принимая следующую упаковку костюмов. Конечно, конечно, Лотар знал, как ее зовут. Еще он знал, что она принимает участие в группе, которая встречает и сопровождает иностранные делегации, прибывающие в Берлин со всего мира. Как же хотелось узнать о ней больше!
– Очень приятно. Меня зовут Лотар, – он смущенно ответил и по игриво моргнувшим серо-зеленым глазам понял, что его имя для нее тоже не было новостью. Она, как бы невзначай, принимая следующий пакет с одеждой, коснулась его руки ладонью и непонятный, но очень приятный разряд пробежал по всему телу Логдэ. Мгновенно подняв глаза, он успел поймать ее взгляд. В нем опять была печаль. Теперь ему не казалось.
Через сорок минут был объявлен перерыв на полчаса, и Лотар предложил провести его вместе в одной из беседок. Предложение было принято, чему он несказанно обрадовался. Он не знал, с чего начать этот долгожданный разговор и лишь спросил, как и зачем Лиона пошла в волонтеры Олимпиады. Где-то в глубине души он проклинал себя за этот вопрос, будто его задал следователь, но на тот момент это было просто искрой для начала беседы.
– В 27-м году, когда мне было 10 лет, мои родители решили, что занятия спортом будут очень полезны для меня, так как была маленькой и хрупкой девочкой. Отец дал мне право самой выбирать, чем я хочу заниматься. Мне очень нравилась верховая езда, но для нашей семьи это было дорогое удовольствие. И совершенно случайно я увидела в спортивном зале тренировку фехтовальщиц. Мне, маленькой девочке, тогда понравилось всё. Эта белоснежная форма, рапира, эти движения, эта молниеносная реакция, эта гибкость, эти выпады. Отец всеми руками был за и не забуду, как после одного из занятий по фехтованию, купив мне мороженое, он сказал: «Сегодня, Лиона, ты полностью оправдала свое имя. Ты была тем маленьким гордым львенком, который не подпускал к себе никого, кто пытался его ужалить. И с грацией кошки ты жалила сама. Доченька, я горжусь тобой!». Затем он поднял меня над собой и прокрутил в воздухе вокруг себя несколько раз. Я очень любила своего отца.
Она задумалась на несколько секунд, посмотрела на идеально чистое небо, и продолжила:
– Тренер постоянно ставил нам в пример Хелену Майер, которая за год до этого стала чемпионом Германии в 15-летнем возрасте, а на Олимпийских играх 1928 года и вовсе взяла золото. И тогда участие на Олимпиаде стало моей на тот момент заветной мечтой. Но в 1931 году скоропостижно умер отец, и мне пришлось искать работу, чтобы мы с мамой как-то сводили концы с концами. О фехтовании уже не было и речи. Я устроилась на кухню напротив своего дома помощником кондитера, и мое детство закончилось в 14 лет. Когда узнала, что проводят набор волонтеров на Олимпиаду в Берлине, моя детская мечта проснулась и я решила, что хоть таким способом буду участвовать в ней. Как плакала, когда мне отказали без всяких веских причин. Но я догадывалась, что дело в социальном положении моей семьи. Лотар, как было больно. Целый день я просидела в своей комнате на кровати, поджав под себя ноги и уткнувшись головой в колени, вспоминая подруг из нашей фехтовальной команды. Ты не поверишь, но я услышала в своей голове голос отца: «Маленький гордый Львенок не сдается». Вся депрессия исчезла за секунды и уже через сорок минут я открывала двери, которые не видели меня пять лет. Фехтовальный зал абсолютно не изменился за это время, и с порога я увидела своего тренера, общающегося (я не могла поверить своим глазам) с Хеленой Майер. Он очень рад был меня видеть и даже пошутил, сказав, что если бы не семейные трудности, то сегодня у женской сборной Германии по фехтованию был бы другой капитан, кивнув на меня. Вот так, Лотар, я познакомилась с кумиром детства. Они выслушали меня, и Хелена очень уверенно сказала, что это не проблема. И действительно, на следующий день меня зачислили в волонтеры Олимпиады. Я думаю, что ответила на твой вопрос, но свой задать не успею, по-моему, перерыв закончился.
Действительно, все начали собираться. Никогда до этого время не пролетало для него так быстро, как эти полчаса. «Да, беседы не получилось, но я готов был слушать её еще, еще и еще, – думал Лотар. – Ее отец прав, она – Львенок». Больше в этот день они не виделись, как и в следующие две недели. Лиона уехала встречать очередную делегацию, а он до вечера отрабатывал проход по беговой дорожке новой гордости Берлина – Олимпийского стадиона, торжественное открытие которого должно было состояться 1 августа 1936 года. Также сегодня Логдэ узнал и свою миссию в этом празднике спорта. Он будет нести табличку с названием одной из команд-участниц во время церемонии открытия и закрытия Олимпийских игр. Как окажется позже, это будет сборная Венгрии.
В эти дни олимпийский комплекс напоминал муравейник, в котором каждая группа предельно четко выполняла свои функции и поставленные задачи, а с высоты птичьего полета всё казалось полнейшим хаосом. Место под него было заложено в 1912 году, когда Берлин получил право провести VI Летние Олимпийские игры, но они были отменены через два года из-за начала Первой мировой войны. Гитлер стремился показать всему миру, как бы этого не хотели, превосходство арийской нации. Всё, что делают немцы, всегда должно быть лучше, мощнее, красивее. Любую неудачу фюрер воспринимал как собственное поражение и тот размах, с каким воздвигался олимпийский комплекс, полностью показывал его амбиции. В центре «Олимпиапарка», точно как император, непоколебимый и великий, заняло свое место 100-тысячное поле битвы – красавец «Олимпиаштадион». На севере сверху, словно корона расположился плавательный бассейн, где 18 тысяч пар глаз под открытым небом могли наблюдать за состязанием лучших пловцов мира. Также олимпийский парк пополнился хоккейным и конным стадионами. Западная часть комплекса, Майское поле и дальше на запад «Открытый театр Дитриха Эккарта», построенный в древнегреческом стиле, уже мало имели отношение к спорту и созданы были для идеологического воспитания германского народа. Но, правда, надо заметить, что игры не прошли мимо них – олимпийские соревнования по гимнастике проходили в этом современном амфитеатре. А на севере «Олимпиапарк» граничил с Немецким спортивным форумом. Это был комплекс зданий в виде подковы, который являлся организационным штабом и этим летом стал для Лотара практически вторым домом. Весь Берлин, да что там весь Берлин, вся Германия с предвкушением ожидала начало состязаний, и он ловил себя на мысли, что во всей этой царящей эйфории вспоминал о Лионе только вечерами, когда уставшая, но довольная собой столица расстилала постель и, успокаиваясь, крепко засыпала после тяжелого дня.
