Эдуард Константинович Голубев
Смотрящий
Глава 13. Ночной бросок
Башкир вёл взгляд за лучом фонарика, который не в состоянии был пробиться сквозь дебри, постоянно останавливаясь то на стволе дерева, то теряясь в зарослях кустарника.
– Ильдар! Мы так далеко не уйдём. Надо найти стёжку, по которой ходил Лесник. Здесь одни джунгли.
– Согласен. Тогда встали в ряд, через пять метров. Скорей всего, это звериная тропа. Ищите следы.
Дорожки в лесу, проложенные людьми или животными, не сильно отличаются друг от друга. Главное различие – это лишь высота прохода, а поскольку Лесник не часто пользовался ей, то молодые ветки кустарника, находившиеся на уровне тела человека, успевали восстановить своё природное положение и только по слегка притоптанной земле под ними, можно было увидеть лесной трафик. На поиски тропы ушло не больше пяти минут, и вскоре Башкир дал команду расположиться походным строем в колонну по одному, так, чтоб уверенно видеть спину впереди идущего. Замыкающим был поставлен Боцман, а функции ведущего, естественно, взял на себя Ильдар, не раз руководивший подобным отделением в армии при обеспечении контроля на границе с Китаем. Перед началом движения он дал ещё несколько указаний, касаемо интервала, положения оружия и самое главное, всегда держать своё место. Башкир уже было заикнулся о соблюдение полной тишины, но сразу осёкся. Одно дело – граница, и совсем другое бросок в лесу, где не требуется быть скрытым, а даже наоборот. Лишний шум, громкий разговор здесь будет только на руку и заставит зверя отойти в сторону, по крайней мере, так должно быть. Еще раз, окинув свой отряд внимательным взглядом, он выломал ветку средних размеров, махнул по воздуху перед собой, словно мечом, и удовлетворённый её тяжестью, продекларировал:
– Будет вместо мачете.
– Я думаю, здесь проблемы с тростником и бамбуком, – улыбнулся Хирург.
– Зато паутины на деревьях – вагон. Не руками же её сбивать. Или есть другие предложения?
– Не подумал об этом.
Башкир поднял кисть, на которой вместо часов уже висел компас и осветил его фонариком. Затем направил луч света параллельно черной стрелки, указывающей строго на юг, и выхватил из темноты метрах в пятнадцати ориентир в виде ствола молодого вяза. После его достижения этот приём надо будет повторить снова. Только такой способ поможет постоянно удерживать требуемое направление в лесу, тем более, глубокой ночью.
– Продвигаться будем медленно, но уверенно. Другого выхода нет. Так что запасаемся терпением, – повернувшись к остальным, спокойным тоном сказал Ильдар, и добавил, – это не совет, это констатация факта.
Спустя десять минут группа прошла чуть более 150-ти метров, и он прикинул в голове, что с такой скоростью около жилища Лесника они будут минимум часа через два, что, конечно, не внушало оптимизма. Отряд продвигался в полной тишине, несмотря на то, что была команда вести себя погромче. В такой обстановке, когда твои глаза, словно привязанные к лучу света, постоянно следуют за ним и впиваются только в него, требуя предельного внимания, сложно было найти повод для разговора. Ильдар это понимал и поэтому старался как можно чаще шуметь сам ударами палки по стволам и сухим веткам.
Вдруг гробовую тишину наполнил далёкий волчий вой, заставив всех остановиться.
– Похоже, как и мы, не спят, – Башкир поднял ладонь, приказывая остановиться и не засорять эфир, внимательно вслушиваясь в тихое, но, несмотря на это зловещее, пронизывающее до костей своим неприятием, завывание.
– Сдаётся мне, что это та стая, которую мы видели, и Лесник, скорей всего, где-то рядом с ними, – раздался сзади голос Хирурга, – как думаешь, сколько до них?
– Сто пудов. Так оно и есть. Теперь у нас ещё один ориентир. А расстояние? Не могу точно сказать. Где-нибудь в степи или в горах определил бы, а в лесу – сложно для меня. Не часто я в него захаживал.
– А почему они воют?
– Насколько я замечал, они это делают и по поводу и без. Забава у них такая. Ладно, хорош стоять, надо двигаться, каждая минута на счету, – и Ильдар уверенно сделал шаг вперёд.
Вой незаметно, но становился громче, а его направление всё четче совпадало со стрелкой компаса. Путь стал легче, и хоть цель до сих пор не была определена визуальна, уши её уже видели. А это придавало уверенность и силы. Звериная тропа, слегка виляя, соблюдала свой фарватер строго на юг, тем самым облегчая продвижение вперёд. По расчётам Башкира, они углубились в лес метров на пятьсот, когда на подсознательном уровне он почувствовал, что за ними следят. Это ощущение нельзя объяснить словами, оно приходит из ниоткуда, намертво впиваясь в голову, заставляя всё чаще непроизвольно вертеть ею, оглядываясь по сторонам и останавливаться.
– Ильдар! Что тебя тревожит, брат мой? – весело и громко спросил Хирург, пытаясь снять возрастающее волнение.
– Мне кажется, за нами наблюдают. Чутьё меня редко подводит.
Они остановились, разбросав лучи света в разные стороны и Башкир дал команду соблюдать полную тишину, до боли напрягая слух, пытаясь поймать каждый шорох в этом гнетущем безмолвии. Но вокруг было настолько тихо, что сложно представить, куда ещё более. Казалось, слышно, как свет фонарика продирается сквозь темноту. Прошло минут пять и абсолютно ничего – полный глубокий штиль. Даже листья на деревьях застыли, словно каменные.
– Да, вроде тихо. Напряженная сегодня ночка, вот тебе и мерещится всё подряд. Двигаться надо.
Ильдар без слов согласился с Хирургом и, выбрав новый ориентир по компасу, сделал шаг вперёд. Действительно, время не ждало.
Прекратившийся на некоторое время вой снова зазвучал минором в прохладном ночном воздухе, мешая Башкиру вслушиваться в окружающую обстановку и тем самым нервируя его. Ощущение слежки не только не прошло, а даже наоборот, усилилось. Ещё одна вещь, которая также беспокоила его, это то, что за весь пройденный путь он не услышал крика или хотя бы хлопков крыльев встревоженной птицы. Создавалось впечатление, что у крылатых нет никакого желания быть свидетелями происходящего.
Хирург, следуя замыкающим, тихо непринужденно начал насвистывать непонятную и только ему известную мелодию, демонстрируя полную невозмутимость, словно эта прогулка ничем не отличалась от похода по грибы. Это не было беспечностью, это было что-то вроде медитации для самоуспокоения. Он игриво покачивал головой в такт придуманного на ходу мотива, расслабленно расположив кисть на крышке ствольной коробки автомата, ритмично постукивая пальцами по давно остывшему после боя металлу. Хирург уже хотел пошутить о том, что губная гармошка сейчас была бы в самый раз, как резкий удар в спину не позволил произнести и слова.
О скрытности этого лесного хищника легенды ходили уже многие века и даже сейчас, самый опытный егерь, не всегда мог обнаружить его присутствие. Бесшумность и мягкость в каждом движении делало рысь незаметной, а умение терпеливо выслеживать добычу с любой позиции, будь то верхушка дерева, густой кустарник или заваленный сухой ствол – коварным охотником. Сколько она шла за группой останется в неизвестности, но момент и цель атаки были выбраны не случайно. Для рыси не было секретом, какую опасность несут все эти люди, но у неё, во- первых, было своё задание, а во-вторых, это были чужеземцы, которых местные обитатели никогда не праздновали. Напасть незамеченной, а это уже полдела, возможно было только на идущего последним в колонне, плюс расслабленное поведение намеченной жертвы также увеличивало требуемый эффект от внезапной атаки.
Небольшое ускорение, высокий прыжок и дикая кошка, словно рюкзак, повисла на спине. Сбить с ног не получилось, хоть это и не было основной целью. Хирург, чуть нагнувшись, всем телом упёрся в выставленную далеко вперёд правую ногу. Главное сейчас для рыси было добраться до шеи. Резко оборвавшееся насвистывание и непонятный окрик, заставил всех оглянуться и вскинуть оружие, направив фонарики на Александра. Долгие тренировки рукопашного боя не прошли даром и автоматически, только почувствовав прикосновение к спине, он мгновенно скинул левую руку к голове, защищаясь от удушающего приёма, опередив удар лесной кошки в район сонной артерии на сотую долю секунды. Всю остроту и силу выпущенных когтей приняло на себя предплечье, лучевая и локтевая кость которого, легко выдержали, чего нельзя было сказать о коже. Три глубоких пореза сразу окрасили рукав куртки в темно-красный цвет. Инстинктивно понимая, что это не человек, Хирург резко повернул тело вбок и упал на спину, пытаясь своим весом придавить нападающего зверя. На нашей планете, наверное, нет никого, кто бы ни завидовал кошачьей реакции, и рысь с лёгкостью продемонстрировала её, успев оторваться от спины, избежав быть придавленной к земле. Всё произошло настолько быстро, что никто даже не успел среагировать на то, как лесная хищница из тени снова стала невидимым призраком леса, скрывшись в темноте.
Хирург поднялся и, задрав рукав начал внимательно рассматривать кровоточащие порезы, глубина которых достигла кости. Казалось, что рыси не хватило самой малости, чтобы вырезать два цельных лоскутках, оставшихся с трудом держаться на неповрежденных маленьких участках кожи.
– Зацепила, тварь, – прошипел он, – перевязать надо.
Башкир опустил луч света на землю, который сразу выхватил большие листы подорожника. Сорвав два штуки, он приложил к ране.
– Придави, сейчас наложу повязку.
Передав автомат, палку-мачете и фонарик одному из бойцов, Ильдар скинул куртку на траву, снял толстовку и стянул майку, несколькими движениями разорвав её на полосы. Он начал аккуратно накладывать каждый виток, согласно всем правилам первой медицинской помощи. Вот только о другом правиле он подзабыл, думая о том, что всего за пару часов у него: один “двухсотый ” и уже два “трёхсотых”. Будучи требовательным в первую очередь к себе, Башкир снова винил в этом только себя, ища оправдание лишь в том, что ещё никогда не сталкивался так близко с таким противником. Это и стало его следующей ошибкой. Если бы враг имел человеческий вид, то после такой внезапной атаки, он, не задумываясь, отдал бы приказ занять круговую оборону. А здесь, всего лишь дикая кошка.
Все стояли рядом и молча, смотрели на перевязку. Вой вдалеке незаметно превратился в лай, но никто не обратил на это внимание, поглотившись каждый своими мыслями. Рысь, как воин, проповедующий партизанскую войну, не собиралась останавливаться на неудавшемся нападении. Если приказ стоял уничтожить мост, то царапины на его опорах не являлись выполненной задачей, к тому же в бой были брошены ещё не все силы, о чём, конечно, Ильдар не догадывался.
Следующей целью стал он. Кто-то, глядя сейчас на Башкира, видел бы обнаженную крепкую спину, но пронизывающий насквозь тьму взгляд рыси усматривал в этом лишь незащищенное место, в которое и следует провести удар. Ильдар не сразу понял, что произошло. Голая спина мгновенно покрылась жаром, будто на неё вылили ушат горячей воды. Он чуть отпрянул в сторону и развернулся. На земле, открывшись перед всеми, стояла огромная рысь и, испуская угрожающее шипение, готова была снова ринуться в атаку. Стоящий рядом боец вскинул ствол автомата, видя уже, как выпущенная очередь заставит покоиться с миром лесную кошку. Не заметил он только одного, как сбоку из темноты вылетела вторая рысь и в то же мгновение впилась острыми зубами в запястье, державшее цевьё, остановив движение пальца на спусковом крючке. Не собираясь отпускать руку, рысь начала тянуть её вниз и только удар подоспевшего товарища прикладом по голове, ввёл её в состояние близкое к нокдауну. Кисть, несмотря на боль, снова крепко сжало цевьё и через секунду из ствола, практически в упор, вылетела, выталкиваемая микровзрывами пороха, небольшая, но смертельная доза стальных пуль. С одной кошкой было покончено. Автомат чуть приподнялся и победоносно посмотрел на стоявшую большую рысь, ярость которой даже не угомонили звуки выстрела. Она продолжала шипеть и, казалось, что вот-вот поперхнётся своей слюной. Вскоре её бездыханное тело упало на траву, а глаза забылись закрыться перед уходом в безмолвие, уткнувшись в одну точку.
– Где третья, та, что меня дёрнула? Пацаны, светите в сторону, куда она ушла, – Хирург взял командование на себя, увидев резанные через всю спину раны Башкира.
Только сейчас Ильдар ощутил боль, несущую жар по всему телу. Казалось, что кто-то медленно проводит каленым прутом вдоль позвонков, охлаждая его заточенный конец выступающей кровью. Неприятное ощущение, даже для него, привыкшего переносить боль вопреки всему. Травма кисти третьего, получившего ранение в этой схватке, оказалась лёгкой и, он уже срывал листы подорожника для Башкира.
– Заводная тебе женщина попалась. Таким царапинам на спине любой позавидовал бы, – впадать в отчаяние не было слабой стороной Хирурга, – сильно она тебя полюбила.
– Это точно, Санёк. Горячая штучка была, – унимая ухмылкой боль, ответил Ильдар и добавил, – а ты, Илюха, красавчик. Две рыси уложить за три секунды – сильно. Этим до конца жизни гордиться можно и внукам рассказывать. Прикладывай свой гербарий, полоски майки свяжи по две, а перевязывай так, чтоб узлы были по бокам и не мешали.
– Тут зашивать надо, слишком глубокие.
– Делай, что сказал. Где я тебе сейчас врача найду? Наш хирург, не по этим делам. Главное, поплотнее ложи.
Башкир наклонил спину, а спустя двадцать минут уже встряхивал любимую тяжелую чёрную короткую куртку из свиной кожи. Затем лихо надел на толстовку, специально демонстрируя, что раны его более не тревожат, а точнее, он о них забыл.
– Судя по всему, моя кошечка испарилась. Не везёт мне с бабами. Вот так всегда, чуть поцарапает и сразу исчезает, – Хирург наигранным полным сожалением голосом заставил всех рассмеяться.
Жаль, что этот разряжающий обстановку смех не слышали Боцман с Петрухой, которые вопросительно переглянувшись пару раз, продолжали напряженно вслушиваться в ночную тишину, после прозвучавших двух коротких автоматных очередей, гадая, что там произошло.
Ильдар не решил делать перестановку группы, так как звериная тропа не являлась местом, где можно развернуться, оставив прежний порядок в строю. Единственное, приказал полностью соблюдать тишину и быть предельно внимательными. Боль в спине становилась всё менее терпимой, и теперь каждый шаг заставлял непроизвольно сводить челюсти, сглатывая слюну. Как не старался Илья наложить повязки потуже, Башкир чувствовал, что они понемногу сползают и толстовка начинает прилипать к спине, увлажняясь кровью. Неприятно будет её снимать, когда придёт время. Он ни в коем случае не жалел себя, представляя какие шрамы останутся на спине. Их и так хватало на теле. Его больше терзала мысль, что сегодня бдительность и чутьё уже второй раз дали сбой, опаздывая на секунды. В первый, они похоронили Лёху, а во второй, сам чуть не остался без хребта. И снова он задумался, чтобы отойти от дел. Прав был Боцман, когда сказал, что этот вопрос надо решать только с Лесником, но зная его жесткость в таких темах, предстоящий разговор казался очень сложным. В чём был уверен Ильдар, так только в одном, решение, принятое паханом, каким бы оно не было, будет единственно правильным. Вот только в глазах Лесника его акции стремительно рухнут.
Ильдар вспомнил, как лет пять назад, один из бригады решил завязать с криминалом и попытался исчезнуть на бескрайних просторах страны. Его искали более полугода, и нашли в одном посёлке за восемьсот километров, где он занимался небольшим хозяйством. Приговор Лесника был категоричен и однозначен – смерть, который он привёл в исполнение лично. Новоиспеченный фермер пытался бежать ночью, но далёко не ушел, а через трое суток его труп с двумя ножевыми ранениями застрял в прибрежном камыше местной речушки. После того он не знал не одного, кто попытался бы уйти от дел, по-тихому, в один момент, скрывшись от всех. Но здесь и было главное различие, Ильдар не смог бы это сделать, не поговорив со “смотрящим”, несмотря на всю тяжесть предполагаемой беседы. Таков закон и жесткая дисциплина криминального мира.
Его отношения с паханом вполне можно было назвать дружескими, но Башкир хорошо знал, что у него нет друзей. Лесник не доверял никому, и на это было множество причин. Лишь пару раз за эти годы он заикнулся, что у него есть только один лепший кореш, который сейчас очень далеко. И больше ни слова о нём. С одной стороны, Ильдар видел и ощущал уважение к себе, а это без всяких сомнений настраивало на честный, без недомолвок, откровенный разговор. С другой же, он поставил себя на его место и мысленно представлял, что было бы, если к нему с подобным вопросом обратился, например Хирург. Башкир сразу отказал бы ему в возможности уйти, не вдаваясь в разъяснения и причины, просто поставив перед фактом. А дальше, понимая, что он уже не настолько предан, методично отвёл бы его от основного дела, поручая самую грязную работу, понизив в табелях о рангах преступного сообщества.
Такая вот образовалась дилемма в голове Ильдара, у которой не просматривался положительный для него исход. То, что поглотившие его сомнения заметили все, он не сомневался, лишь только Боцман, благодаря своей прямоте и давней дружбе, озвучил их ему один на один. Эти парни ощущают проступившую слабину, даже глубоко спрятанную, на подсознательном уровне. Постоянное пребывание вне закона обнажает вся остроту этого чувства, шлифуя его каждый день до блеска. И размышляя об этом, Башкир снова и снова приходил к одному и тому же выводу – только разговор с Лесником, чем бы он ни закончился, сможет угомонить возникший внутри дисбаланс. А чтоб этот разговор состоялся с ним, требуется совсем немного, найти и вытащить его из этого чёртового леса. Он сразу перевёл все свои мысли на выполнение этой задачи и ступня, при следующем шаге, уже более уверенно и твёрдо опустилась на землю. Ильдар снова полностью погрузился в окружающую обстановку, оставив мысли в покое и выдвинув на первый план только инстинкт самосохранения, который тут же обострил требуемые ему чувства. Рука, словно привязанная к глазам, вела фонарик в унисон их движению, не давая бессмысленно уткнуться в темноту, а слух напрягся настолько, что казалось, он слышал, как ломаются жилки валяющихся под ногами листьев. Боль в спине Башкир подавил на психическом уровне самовнушением, что делал не раз в своей жизни и всегда с успехом. Нет, конечно, она осталась, он просто давно, если хотел, научился не обращать внимания на её присутствие. Его решимость в каждом повороте головы, в каждом шаге, в быстроте и чёткости определения следующего ориентира движения, передалась остальным. Соблюдая полную тишину, отряд уверенно продолжил свой путь во тьму навстречу волчьему лаю, оставив схватку с рысями в недалёком прошлом, так как каждый отлично понимал, что эту ночь, к развязке которой они неуклонно приближаются, уже никогда не забудут. И никогда не смогут передать её гнетущее напряжение, рвущую изнутри боль от потери друга, непонятный ступор в первые секунды атаки вепрей и зловещую холодную тишину окутанного тьмой встречающего леса. Но при этом явственно осознавая, что ещё не финиш и этот список не дописан.
Глава 14. Отвлекающий маневр
Мы, словно два кота сидящих на дереве своим спокойствием выводили из себя стоящую внизу свору собак. На тот момент происходящее очень напоминало эту обычную для городских дворов картину. Если выданный до этого стаей концерт заслуживал аплодисментов своим исполнением и примитивной мелодичностью, то сейчас это была какофония из лая противно режущая слух. Никакого ритма, лишь сплошные громкие отрывистые асинхронные звуки. Было заметно, что Белый вместе с надменной уверенностью потерял и нить контроля за сородичами, которые, не стесняясь, перебивали его своим лаем. Каждый пытался это сделать злее и громче. Для защиты от таких случаев человечество придумало беруши, но сейчас они не оказались случайно в карманах, в принципе, как и всегда. Таково их свойство. Волки, то по одному, то парой выбегали из группы к нам, прямо под ветку, как будто пытались укусить и тут же возвращались назад. Затем, будто это была разминка, они начали с выпрыгивать с разбега, пытаясь нас достать. Пролетавшие внизу клацающие челюсти в метре от ступней больше забавляли, чем пугали. Я не понимал, зачем они это делают, видя всю тщетность достать нас таким способом. Но они упорно продолжали свои попытки под непрекращающийся лай, атакуя нас по очереди. Белый, успокоившись, смотрел за происходящим со стороны, тихо подвывая, хотя это больше напоминало бурчание с самим собой. Казалось, ещё немного, они сдадутся, развалившись на земле с высунутыми языками, дабы охладить разгоряченное тело, и тяжёлым дыханием.
– Странно они себя ведут, бестолково, – Лесник повысил голос, преодолевая это поднадоевшее лаянье, – не похоже на них.
– Может от безысходности. Не знают, что с нами делать, вот и бесятся.
– Тогда бы легли рядом и валялись. Силы, зачем тратить?
Я не мог не согласиться с его доводом и, также не знал ответа на этот вопрос, а стая, не сбавляя оборотов, продолжала вертеть карусель, словно отработка двойного шага с броском юными баскетболистами.
– Хотя, пусть шумят. Пацаны быстрей на нас выйдут. А то сложно им в ночном лесу ориентироваться. Заблукать могут.
В этом шуме не услышали выстрелы, отправившие в рысью Вальхаллу двух её представителей, стараясь абстрагироваться от звонкого шума исходящего из волчьих голосовых связок.
Мы не сводили с них взгляд, пытаясь ничего не пропустить. Небольшая игривость прошла быстро, и хоть казалось, что нет никакой опасности, нутро постоянно подсказывало, это всё они делают не просто так. А объяснение истинной причины такого поведения волков не находило себе места, оставив его волнительному напряжению. Нет, скулы не были сведены, но повышенное внимание полностью захватило нас. Я пристально смотрел на Белого, пытаясь уловить какое-либо еле заметное движение головой или телом, которое даст подсказку, забыв о простой истине – если хочешь узнать секрет фокуса, никогда не смотри на руку иллюзиониста, которую он специально показывает, наблюдай за другой.
Лесник повернулся ко мне и хотел что-то сказать, как его глаза чуть дернулись в сторону, а через мгновение резкий громкий окрик заставил заткнуться волков.
– Сзади!!!
Я, облокотившись на ствол дерева, всё это время считал, что спина в безопасности, поэтому не сразу понял его, но машинально пригнулся вперёд. Это было единственное возможное движение в данной ситуации, и оно спасло меня. Чья-то лапа крепко впилась в правое плечо, которое стало на пути её движения. Когти, словно огромные крюки, захватили сустав, и казалось ещё немного, выдернуть его из тела. Огромный выброс адреналина не дал “насладиться” всей полнотой боли и потерять сознание, заставив лихорадочно работать мозг для выбора правильного действия, сложность принятия которого была в том, что я понятия не имел, кто это был. Затем мощный рывок чуть назад и в сторону опрокинул меня на бок. Как не старался покрепче сжать перекрещенные под веткой ноги, я стал заваливаться с неё. Правая рука беспомощно повисла и отказалась слушаться, лишь слегка подрагивала, будто пропускала через себя малые дозы электрического тока. Левая, пытаясь ухватиться за ветку сверху, пару раз рассекла вхолостую воздух, и я продолжил падение.
Время как будто включило самую маленькую скорость, превратив секунды в минуты и, приближаясь всё ниже к земле, я видел, как волки смотрели на меня, предвкушая быструю и жестокую расправу в виде разрывания меня на куски. Белый продолжал стоять в стороне и на его морде, могу поспорить, была победоносная ухмылка довольного собой злого гения, который проведя долгую замысловатую комбинацию следующим ходом ставил мат, не беря в плен. Теперь всё стало ясно. Весь этот спектакль был для того, чтобы затянуть время и отвлечь нас. У него это получилось великолепно.
Мой единственный шанс не встретиться с землёй был только в ногах, которые от напряжения намертво связались между собой узлом. Тело нырнуло вниз и остановилось в подвешенном состоянии. Однозначно, в тот момент, я напоминал неуклюжую летучую мышь, набравшую чересчур много лишнего веса. И если левую руку смог прижать к груди, то правая свисала, как тряпка на бельевой верёвке. Один из волков разбежался и выпрыгнул, пытаясь схватить её, но на моё счастье, ему не хватило сантиметров двадцать. Только сейчас я смог посмотреть наверх. Огибая ствол, на ветку залазила росомаха. Она не обратила никакого внимания на мои ноги и, аккуратно переступив через зажатые в замок ступни, двинулась на Лесника.
Я никогда в своей жизни не сталкивался вживую с этим зверем, но о жадности и беспощадности присущей ей был наслышан. За прошедшие века росомаха обросла тысячами легенд разных народов, и на это было множество причин. А самая главная, это её бесстрашие. Меня учили, что только дураки ничего не боятся и, поэтому росомаху вряд ли можно было назвать интеллектуалом среди хищников, в отличие от медведей, рысей и тех же волков. Природа по неизвестной мне причине обделила её инстинктом самосохранения, а в совокупности с бесконечной прожорливостью, при встрече с ней оставалось только два выхода. Бежать или убей. Третьего не дано.
Побег, понятно, отпадал сразу, оставляя только один вариант, на исполнение которого надо было быстро найти план и время. Лесник перекинул одну ногу через ветку и, в его вытянутой вперёд руке снова блеснуло лезвие ножа. Вид куска заточенной оголенной стали привёл росомаху в бешенство, и она сразу во всей красе продемонстрировала свой оскал, которому могли позавидовать более крупные хищники. Короткие мощные лапы цепко ухватились за ветку и тело, напоминающее смесь барсука и медведя, остановилось, готовое в любую секунду кинуться в атаку. Я прекрасно снизу видел её большие острые когти, которые судя по всему, разорвали мне сухожилия на плече. Достать левой рукой пистолет из-за пояса справа в таком положении требовало неплохой сноровки и, самое главное сейчас, не уронить его на землю. С трудом дотянувшись до рукоятки и схватив её двумя пальцами, начал медленно разворачивать в другую сторону, чтобы удобно взять левой рукой.
Северный брат медоеда сорвался с места и сделал выпад правой лапой в виде бокового удара, пытаясь выбить нож. Никто из нас не ожидал, что она так мастерски владеет боксёрскими приёмами. Лесник среагировал в последний момент, но один из когтей зацепил пальцы, заставив ослабить сжатый кулак на рукоятки ножа, который предательски выскользнув, бесшумно упал на землю. Росомаха, почти впритык прижав голову к ветке, ринулась в атаку, стараясь как можно быстрее насладиться вкусом человеческих внутренних органов. Вполне возможно, она попробовала бы их в первый раз. Рывок бы настолько стремительным, что Лесник не успел ничего сделать, но наше единственное спасение в виде пистолета Макарова уже плотно лежало в моей руке. В таком положении мне ещё не приходилось стрелять, да и владение стволом обеими руками не было моей сильной стороной. Только по лапам росомахи я мог определить, где она находиться и чтобы попасть в неё, надо было вынести левую руку в сторону, вывернуть и направить верх кисть. Ни о какой прицельной стрельбе не могло идти и речи. Самое плохое, что я мог зацепить Лесника, но другого выхода не было.
Клыки росомахи только коснулись куртки, как выстрел и просвистевшая над ней пуля, остановили её. Она отскочила назад, не понимая, что произошло, а затем, перегнувшись через ветку, развернула голову и с удивлением посмотрела на меня. Как для хищника у неё была симпатичная мордашка, пока снова не обнажила свой оскал. Второй выстрел, который также не отличился точностью, уже был виден, вогнав кусок металла в ветку рядом с её головой. Теперь хоть появился ориентир. Находясь в такой ситуации, сложно было не потерять самообладание и третье нажатие курка не заставило себя ждать. Минимальная корректировка ствола дала свой результат, и росомаха впервые почувствовала, что такое сквозное ранение. Пуля вошла в районе лопатки и, не столкнувшись с костью вышла навылет, срубив ветку. Самый страшный хищник из семейства куньих не собирался сдаваться, развернулся на месте и направился к моим ногам. Я видел, как её когти шагали, крепко цепляясь за ветку. Чем ближе она приближалась, тем легче мне становилось попасть в неё снова. Главное, не пропустить этот момент. Если клыки росомахи первыми вонзятся в ступни, я вряд ли смогу удерживать замок и сорвусь вниз навстречу стаи волков, не сводивших с меня всё это время холодные мертвые взгляды. В голове пролетела обнадеживающая мысль, что у меня осталось два патрона, а это всегда лучше, чем один. Значит, есть право на промах, но это не повод расслабиться. Судя по лапам, росомаха уже была почти надо мной в сантиметрах тридцати от ног. Я поднял руку и выстрелил, услышав с разочарованием, перешедшим в злость, как пуля уходила в небо, шелестя листьями. Росомаха замерла на мгновение и, осознав, что сейчас выстрел был сделан в пустоту, бросилась в ноги. Хоть пару последних лет не часто занимался спортом, веса я не набрал, и моя физическая подготовка не сильно пострадала за это время. Мышцам живота удалось поднять туловище, но оставаться бездвижным, чтобы не дёрнулась рука, в таком положении было невероятно трудно. Еще ко всему от этого рывка плечо отдало лавиной боли, прошедшей по всему телу. Сжав зубы, я замер, выпустив последнюю пулю практически в упор, и сразу корпус рухнул вниз, снова приняв позу летучей мыши. Росомаха осталась на месте, но было заметно, как когти ослабили хватку и лапы бессильно обняли ветку.
– Добил ты эту тварь, – услышал я голос Лесника, – подожди, сейчас скину её.
Перебирая руками, он придвинулся к ней и, ударив открытой ладонью, сбросил на землю неподвижное тело. Оно упало глухим шлепком в полной тишине. Волки потерянно молчали, они боялись подойти к ней, даже мёртвой. Я посмотрел на её оставшийся оскал и подумал о том, что такое чучело вполне украсило бы городской краеведческий музей на этаже местной фауны. Мои мысли перебил голос Лесника:
– Долго так висеть будешь? Руку давай.
Резь пробивала всё тело, но с этим приходилось мириться и, засунув пистолет за пояс, вскоре снова сидел, облокотившись на ствол дерева, левой рукой прижав правую к туловищу, пытаясь успокоить боль. Подняв глаза на Лесника, я не смог сдержать улыбку.
– Ну, вот, как-то так получилось, сосед. Патронов больше нет.
– Я знаю, я считал, – он ухмыльнулся в ответ, а через секунду уже полностью серьезный, спросил. – Что с плечом?
