Эдуард Евгеньевич Семенов
Сук*. Третья древнейшая
Глава 2. Новый Арбат
Желтое «Вольво» неслось по вечерней Москве, не снижая скорости на поворотах и светофорах. Подрезанные водители возмущенно сигналили машине в след и крутили у виска, провожая злыми взглядами лихача, которого было не видно за тонированными стеклами.
В кожаном салоне звучала громкая танцевальная музыка. На передней панели лежал диск, на котором был изображен красивый молодой человек и крупными буквами было написано: МХ. Впрочем, эти буквы можно было прочитать и как МИКС, и как Макс, и даже как Маха.
За рулем сидела уверенная в себе блондинка с пухлыми чертами лица, одетая ярко, вычурно и богато. На ее шее поблескивала золотая солидная цепочки, в ушах – серьги с бриллиантам в десяток карат. На пальцах были одеты персти из благородных металлов и с благородными камнями в оправе. И камней и драгметаллов было столько, что бы было понятно, что на ухоженном и шикарном, и чуть-чуть пухлом, мягком теле с весьма внушительной грудью именно украшения, а не плата за услуги.
Рядом с ней сидела подруга, намного моложе, темноволосая, тоненькая как веточка, с маленькой плотной грудкой. В общем и целом фигура ее была спортивнее и стройнее. Ноги красавицы уходили далеко под переднюю торпеду и казались бесконечными. Вторая девушка была также хорошо и стильно одетая, разве только золота и бриллиантов было гораздо меньше.
Она сидела выставив локоть в открытое окно и подставляла свое лицо встречному ветру.
– Ну, как тебе, Маша? – спросила блондинка, кивая на диск, – по-моему супер.
– Нормально, – ответила подруга, повернувшись лицом в салон,– музон клевый, сколько у него песен?
Она взяла в руки диск, покрутила его, прочитала, небрежно кинула обратно.
– Всего одна?
– На диске одна, но он придумал крутую вещь, двенадцать концертов – двенадцать новых мест – двенадцать презентаций. Кто побывает на всех концертах, получает в подарок крутую тачку, – девушка за рулем кинула взгляд на свою молодую подругу, но та лишь пожала плечами, – Тебе нужна крутая тачка, Настя?
– Нет, конечно, – Настя засмеялась, я хочу, чтобы он пел на моем дне рождения, и только для меня.
Маша пожала плечами.
– Твой день рождения, кого хочешь, того и заказывай.
– Ну не Тимоти же с Басковым приглашать. Они уже давно утиль. Вот, МХ сегодня самый крутой. И такой красавчик, – Настя взяла диск и приложилась к нему своими губами, оставив ярко красный след.
Раздался звонок мобильного телефона в виде гимна России. Блондинка убавила музыку в машине.
– О, маман звонит, сейчас будет снова пилить.
Переключила звук на громкую связь.
– Алло, слушаю.
– Ты опять носишься по Москве? – услышала она голос матери, – дядя Саша звонил. Твою машину зафиксировали уже десять камер, ты что не можешь ехать потише?
Настя чуть подалась вперед.
– Знаешь что мама! Скажи дяде Саши, чтобы пошел в жопу. Тебе что жалко штрафы оплатить?
– Дочь, причем здесь штрафы. Себя угробишь, Машу. Что я ее матери скажу?
Настя посмотрела на подругу. Та поморщила свой красивый носик, сунула два пальца в рот, показала язык и ровные зубы.
– Вот так и скажете, как есть, правду. Мне скрывать нечего, – резко бросила трубку Настя и отключив телефон, бросила его рядом с коробкой передач.
– Ненавижу за это мать, всегда врет. Этот хахаль сейчас ведь рядом с ней сидит. Я же знаю. А она говорит, что звонит. Зачем врать, все же уже в курсе их отношений.
Она смахнула навернувшуюся слезу.
– Пять лет прошло, а никак не могу смириться, что он ушел.
Машина свернула с проспекта и заехала на VIP-стоянку ночного клуба на новом Арбате, возле которого висел огромный рекламный плакат с изображением певца МХа. Снова раздался звонок матери.
– Настя, не отключайся, пожалуйста, так резко, когда с матерью говоришь. Скажи, где тебя искать?
Настя подняла глаза кверху.
– О, боже, а то ты не знаешь? Как обычно спроси у своего дяди Саши, он тебе все скажет. Следите за мной, как будто я ребенок, а мне между прочим, уже двадцать восемь лет. Замуж давно пора, а как я могу выйти замуж, если Вы шагу ступить мне по Москве не даете, всех женихов распугали.
Она снова отключила телефон и повернула ключ, выключила двигатель, посмотрела на подругу.
– Знаешь, Маша, отец никогда бы не стал за мной следить, – потом тряхнула головой, будто избавляясь от грустный мыслей, посмотрела на рекламный баннер, – Ну, что, подруга, пошли послушаем красавчика в живую. Вот клянусь, на дне рождения он будет мой.
***
Людмила Васильевна Кобалева, в девичестве Пружинина, вдова министра юстиции и действующий сенатор, укоризненно посмотрела на своего сожителя, крупного и влиятельного чина в московской полиции, который в спортивный штанах и отвислой майке сидел на кожаном диване перед экраном огромного телевизора. Когда никто не видел, он любил посидеть по-простому, что называется без понтов, и в доме у своей сердечной подруги было как раз такое место.
– Ну, где теперь ее искать?
Александр Иванович провел сальным пальцем по экрану большого планшета, лежащего у него на коленях прямо между пачкой с чипсами и бутылкой «Жигулевского пива» и, смачно рыгнув, назвал адрес ночного клуба на новом Арбате.
– Послать туда патруль? Пусть посмотрят?
Услышав адрес Людмила нахмурилась.
– Где, где она сейчас?
Александр Иванович повторил адрес.
– Неужели этот гадюшник еще существует? – удивилась Людмила Васильевна.
– А что ему будет, его бауманские держат. Налоги платят исправно, отстегивают всем как надо, беспорядков не допускают. Вполне респектабельный клуб. А хочешь его убрать, тебе и карты в руки, ты как никак председатель комитета по культуре в Совете Федерации. Придумай какой-нибудь закон о запрете ночных клубов на центральных улицах городов. Или что-то в этом роде. В течение суток всех уберем. Что называется поганой метлой, и твой телеканал это осветит как положено.
– Так и сказал бы, что в доле, – она махнула рукой на главного московского полицейского, – а то ишь выдумал! Новые законы ему подавай. У нас в стране разве их мало. Существующих уже не хватает?
– Да, не в доле я, – начал препираться Александр Иванович, – не мой уровень. Ну, так перепадает по статусу.
– Ладно, – Людмила Васильевна задумалась, – а сколько сейчас время? – посмотрела на огромные часы с кукушкой, висящие на стене. – Одиннадцать? – и тут ее как будто подбросила, – а не сгонять ли нам туда на разведку?
Чего? – Александр Иванович аж поперхнулся.
– Чего? Чего? Поднимай свою жопу, поедем проветримся. Пообщаемся, так сказать, с народом. Черпнем со дна. Заодно и с дочерью может смогу поговорить, – ответила Людмила Васильевна и не дожидаясь согласия своего благоверного, пошла в шубную комнату выбирать подходящий для такого случая меховой наряд.
О том, что на нее нахлынули воспоминания и ей просто захотелось побывать в том месте, где началась ее головокружительная карьера, она, конечно, не собиралась никому говорить. А воспоминания действительно нахлынули на нее с головой. Накрыли как волной.
***
Впрочем, не зря ее когда-то называли Пружиной. Она всегда умела мгновенно концентрироваться и принимать верные решения. Уже подъезжая к новому Арбату, Людмила Васильевна пришла в себя и даже стала ругать себя за такой… резкий порыв. Но разворачиваться было уже вроде не резон, поэтому она просто прикрикнула на своего спутника.
– Саша, а можно выключить всю эту светомузыку? Несемся как на заседание в Совет. Убери, пожалуйста, ради Христа, весь этот шум. Чего народ смешить?
Она положила свою ладонь на руку Александра Ивановича, который сидел на заднем сиденье, за спиной водителя. Он был одет в гражданский, вполне приличный костюм, но также держал в руке чипсы и пиво, а на коленях по-прежнему лежал планшет. Облизнув пальцы, тот подался вперед и похлопал водителя по плечу.
– Вася, уважь, даму. И сопровождению тоже передай, чтобы отключились.
Водитель щелкнул выключателем и по громкой связи сообщил приказ начальству.
В полнейшей тишине, так что слышен был только шелест покрышек по асфальту, огромный черный джип охраны и представительского класса лимузин вкатили на стоянку ночного клуба. Людмила Васильевна сразу увидела машину своей дочери.
– Только рядом с ней не вставай, пожалуйста. Воспримет еще как-нибудь не так, – сказала она водителю, и тот проехал вглубь стоянки. Припарковался, и собрался выйти, чтобы открыть двери, но Александр Иванович его остановил.
–Сиди, я сам.
Полковник полиции вышел из машины, обошел ее и открыл дверь. Подал руку своей спутнице.
Как только открылась дверь Людмила Васильевна аж зажмурилась от ярких огней рекламы ночного Арбата. И сквозь этих огни, так же как и на ее дочь с огромного плаката размером шесть метров на восемнадцать сияла улыбка молодого певца.
– Кто это? – спросила она своего полковника, когда уже поднимались по ступенькам клуба.
Тот пожал плечами.
– Не знаю, планшет в машине оставил.
– А без него ты уже ничего не знаешь?
Александр Иванович засмеялся.
– Зачем? Когда все есть в планшете, – но потом приобнял Людмилу Васильевну за то место, где когда-то была талия, и прошептала ей на ухо. – Вы сегодня просто шикарно выглядите, – и чуть отстранившись добавил. – Леди.
Чем заставил Людмилу Васильевну приподнять бровь и хмыкнуть в ответ.
– Это было давно, и не правда.
– Да, кого это сейчас волнует, – ответил Александр Иванович, махнул рукой своей охране, приказывая им остаться на улице.
Два крепких парня в кожаных куртках встали возле входа в клуб, как два сказочных истукана из одного ларца, строго вглядываясь в лица праздной публике, которая кочевала из вестибюля на улицу и обратно, чтобы покурить, поговорить по телефону, так, чтобы никто не слышал, просто подышать свежим воздухом.
***
Седовласый швейцар увидел Людмилу Васильевну и тут взялся за свою фирменную фуражку. С почтением поприветствовал гостью, распахнул перед ней дверь.
Людмила Васильевна с удивлением узнала в нем своего старого знакомого.
– Петрович, ты что ли?
– Я, Людмила Васильевна, – довольный, что его узнали, ответил швейцар, – рады Вас видеть в наших стенах. Давненько не захаживали. Какими судьбами?
– Да вот, дочку свою ищу. Не видел ее?
Швейцар склонил голову на бок и с прищуром посмотрел на сенаторшу.
– Анастасия Сергеевна с подругой проследовали в залу. Там были. Потом зашли за кулису знакомится с певцом.
Людмила Васильевна посмотрела на Александра Ивановича.
– Вот смотри, старая школа, всех знает и без всякого планшета.
Александр Иванович сунул швейцару десятидолларовую купюру и пошутил.
– Присмотри, мил человек, за моими ребятами, чтобы никто не обижал.
Петрович ловко убрал банкноту в карман.
– Не извольте беспокоится. Проходите в гардероб, Людмила Васильевна, шубку можно оставить там. В зале сегодня жарко.
– А кто там сегодня? – проходя мимо переспросила Людмила Васильевна.
– Восходящая звезда, певец гор, по прозвищу МХ, кумир современной молодежи, – съехидничал Петрович, – полный зал девиц, – и продолжил, – Как поет не берусь судить, но а все остальное на уровне.
Людмила Васильевна широким жестом скинула с плеч свою длиннополую шубу на руки подбежавшего гардеробщика, пригладила свои весьма аппетитные бока, и посмотрела на себя в огромное от пола до потолка зеркало. Одернула юбку ниже колен. Прошло то время, когда их надо было демонстрировать всем направо и налево. Теперь они уже никого не соблазнят.
Туфли на тонком каблуке, вытягивал щиколотку, отшитый золотом костюм сидел как влитой, а высокий воротник скрывала морщины на шее. Стильная тяжелая прическа завершала образ. И все же годы хоть и взяли свое, но все равно она выглядела солидно и представительно. «Ну да, не девочка, – оценила она себя, – но и не баба с базара».
В этот момент она увидела свою дочь. С красными от слез глазами она пробежала в дамскую комнату, а вслед за ней туда проскочила Маша, крича ей вслед.
– Настя, подожди, что ты из-за этого козла так расстроилась. Плюнь на него. Он того не стоит.
Людмила Васильевна подняла руку, посмотрел на своего полковника.
– Не надо! Я сама.
И гордо подняв голову пошла за своей дочерью.
***
В отделанной черным мрамором помещении никого кроме Анастасии и Маши не было. Анастасия стояла перед зеркалом и пыталась как-то смыть с лица тушь, которая размазалась по щекам из-за слез.
– Ну, сволочь, – всхлипывала она, – я ему еще припомню. Послал меня как какую-то шалаву.
Увидела в дверь мать.
– А ты что еще здесь делаешь? – резко бросила она, продолжая всхлипывать, – тебя еще не хватало.
– Кто это тебя послал, доча? – будто не слышала колкости, спросила Людмила Васильевна, – кто посмел обидеть мое золото?
Людмила Васильевна раскрыла свои объятия, и Настя не выдержала, бросилась к матери на плечо, всхлипывая и ничего толком не говорят.
Маша подкрашивая губы перед зеркалом, объяснила ситуацию в двух словах.
– Если откинуть в сторону жаргон и эмоции, то Настя хотела пригласить Маху к себе на день рождения, а тот сказал, что на корпоративах не поет.
Людмила Васильевна отстранила от своего плеча дочь.
– И все? Ты из-за этого разревелась как дура?
Она достала платок и стала вытирать щеки дочери.
– Ну-ка прекрати реветь. Нет в нашей стране такого артиста, который бы отказал выступать у нас дома. Уверяю тебя. Он просто еще не понял. Но ему все объяснят и он приедет как миленький.... Да… – Она подмигнула Маше, и тут же переключилась на нее. – Как мама? Как сама? Надолго со сборов вернулась.
Маша прекратила прихорашиваться.
– На неделю отпустили перед чемпионатом Европы. Потом едем в Италию.
– Хорошо, – Людмила Васильевна погладила дочь по голове. – Прекрати плакать. Решим мы эту проблему. Это вообще даже не проблема.
И Людмила Васильевна еще раз погладила по голове свою взрослую дочь.
Когда рыдание дочери утихли, она еще раз подмигнула Маши.
– Ну, ладно, давайте припудривайте носики и выходите, а я пойду посмотрю на вашего нового Карузо. Из-за чего хоть слезы-то лили.
Как только мать вышла, Настя облегченно вздохнула и разжала свой кулачок, в который был зажат небольшой пакетик с белым порошком.
– Чуть не спалились, – сказала она, глядя на свою подругу, и потрясла перед ней пакетиком, – будешь?
Маша поморщилась и отрицательно покачала головой.
– Ну и зря, очень помогает, – возразила Настя, и тут же высыпала содержимое на черный мраморный стол, в который была вмонтирована раковина.
Глава 3. Шакро-старый
Шакро-старый сидел в своей спальне, на широкой кровати, и щелкал пультом телевизора, переключаясь с канала на канал, просматривая последние утренние новости. От прежнего дородного Шакро, в нем осталась только черные и злые глаза, которые, казалось, могли вывернуть любые карманы, которые попадал в его поле зрения. За последние двадцать лет он сильно похудел. Кожа на щеках и шее свисало у него как уши у породистого спаниеля, и несколько раз подвергалась косметической подтяжке.
Одетый в шелковую пижаму, Шакро чувствовал себя совершенно комфортно, и практически не страдал от того, что не может встать со своего… кресла-каталки.
Война с Патроном за контроль над наркотрафиком закончилась тем, что Шакро-старого заказали. Когда его лимузин подбросило от взрыва и перевернуло, то тело авторитетного вора зажало в смятом салоне так, что, спасателям, прибывшим на место происшествия, пришлось разрезать машину на несколько частей.
Пролечившись несколько лет в лучших клиниках Европы, он так и не смог встать на ноги, продал ресторан и поселился в особняке под Москвой, где все было переоборудовано для комфортной жизни инвалида, лишь изредка выезжая из него по делам и на курорты для поправки здоровья.
Частично утратив контроль над наркотрафиком, тем не менее он не потерял своего влияния в криминальном мире. Во многом благодаря тому, что вовремя сообразил, что вложив средства в продвижение своего человека во власть, можно заработать гораздо больше и самое главное совершенно безопасно и легально. Ну, почти легально и безопасно.
С этого момента и началась стремительная и головокружительная карьера Кобалевой, вершиной которой стало место члена Совета Федерации и председателя Комитета по культуре, кинематографии и средствам массовой информации.
Шакро переключился на новостной канал и с экрана на него глянуло лицо продюсера Штуца, а голос за кадром рассказал, что…
«Второй месяц продолжаются поиски продюсера Вениамина Штуца»
Шакро сделал погромче.
«…об исчезновении своего продюсера сообщил певец, композитор и автор собственных песен, МХ…»
На экране появилась фотография альбома певца: молодого, красивого, черноволосого, – а голос за кадром продолжил рассказ.
«Именно он и организовал поиски тела. По его словам продюсер и певец отправились в горы за вдохновением. Там они жили у костра, занимались медитацией. В один из вечеров Штуц отправился один за дровами, и пропал. В горах часто меняются погодные условия. В тот день был туман. Штуц мог заблудиться и сорваться со скалы».
На экране появилось лицо певца. У него брали интервью.
«До сих пор не могу поверить, что его нет рядом со мной. Пока не будет найдено тело Вениамина, я буду считать его живым, – говорил МХ в подставленный микрофон, – и считаю своим долгом финансировать поиски. Вениамин многое сделал для моей карьеры и я не могу бросить его. Даже по время своего тура по Средиземноморью, я буду перечислять часть своих гонораров на поиски Вениамина».
Шакро-старый посмотрел в угол экрана. Новость шла по каналу, директором которого была Майя Рыбакова. Он немного подумал. «Странно, а по другим канал ничего нет про это? Впрочем, не такая уж и шишка этот Штуц. И тем не менее».
Он толкнул своего молодой любовник, спящего на соседней подушке, раскинув по ней свои роскошные белые волосы. Страсть к молодым юношам была его последним грехом, который он неожиданно обнаружил в себе, после того как у него отнялись ноги.
Учитывая свое положение в обществе, ему приходилось это тщательно скрывать, и выдавать присутствие молодых мужчин в его спальне за охрану или санитаров, которые вынуждены сидеть возле него круглосуточно.
– Слышь, ты, просыпайся, – толкнул он парня в бок, – хватить дрыхнуть.
Юноша, не открывая глаз, промычал.
– Ну, Шакро, еще немного.
Шакро запустил в него пультом.
– Вставай тебе говорю, на работу пора.
Юноша открыл глаза.
– А ночью это была не работа?
– Это было удовольствие за дополнительную плату. Сейчас надо заняться делами.
Юноша потянулся своим красивым соблазнительным телом, предлагая его хозяину, но увидев холодный взгляд, тут же собрался и сел на постели.
– Ну, все, все встаю. Не ругайся. Я быстро в душ.
Он встал и прошелся по спальной комнате. Закрылся в ванной. Оттуда раздался шум льющейся воды. Юноша плескался под душем долго.
***
– Что там со Штуцом, – спросил он у парня, когда тот наконец с замотанной полотенцем головой вышел из ванной, – почему я узнаю о том, что он пропал, из телевизора?
– А он пропал? – Беззаботно переспросил юноша, вытирая свои волосы, и добавил, – если в телевизоре об этом говорят, то это же не значит, что это правда? Сделаю несколько звонков, все узнаю. Не переживай.
Он помог пересесть Шакро в коляску.
– Давай лучше я тебя отвезу в ванную, тебе тоже не мешало бы принять душ.
Шакро понюхал подмышки.
– Свое не пахнет, -но согласился, принимать водные процедуры он любил. – Давай вези.
Они проехали в лифт, который отвез их прямо в бассейн, расположенный в подвальном помещении.
***
– Штуц взял у меня до хрена бабла, – прояснил ситуацию Шакро, лежа в бассейне, переключая различные режимы водных потоков, – а потом он перестал выплачивать проценты. Как мне доложили, у него появились карточные долги. Поэтому его исчезновение могло быть и инсценировано, чтобы нас кинуть. Нужно будет как следует расспросить этого красавчика, его певца. Понял?
Он посмотрел на своего любовника, которые в этот момент сидел рядом на бортике и листал страницы на экране айфона.
– Фил, брось ты свою игрушку, когда я с тобой разговариваю.
Парень оторвал глаза от монитора.
– Я между прочим выясняю ситуацию.
Он повернул экран в сторону Шакро.
– Вот смотри. У МХа появились деньги.
– Что ты мне его тыкаешь в рожу, не вижу ничего.
Любовник прочитал Шакро информацию с экрана.
– Беспрецедентный средиземноморский тур певца МХ на круизном лайнере, с заходом в двенадцать портов Италии, где в каждом он планирует дать концерт, исполняя по одной новой песне, не сходя на берег. Тринадцатый концерт будет в Монако. Тот кто предъявит билеты со всех тринадцати концертов, примет участие в розыгрыше автомобиля «Альфа Ромео».
Шакро удивленно поднял брови.
– Очень интересно. И кто же спонсор?
– Не ясно.
В этот момент раздался звонок телефона.
– Кто там? – спросил Шакро. Фил посмотрел на экран.
– Совет Федерации беспокоит.
– Дай, мне трубку.
Шакро приложил к уху телефон и радостно произнес.
– Давно Вас не слышал, Людмила Васильевна!
– Да и я бы тебя еще век не видала, – в такт ответила Людмила, – есть разговор, дорогой. Надо встретиться. Можешь ко мне подъехать?
***
В коридорах Совета Федерации любые звуки гасились мягкими коврами. Шакро, ловко управляя джойстиком, катил на своей коляске с электромотором по ним, не глядя по сторонам. Редкие пешеходы, идущие на встречу или по ходу его движения, пропускали его, прижимаясь спинами к стенке, украшенной картинами с портретами прежних властителей страны. Филипп, в черном костюме и очках, как и подобает образцовому секьюрити, шел за ним, держась рукой за спинку.
Кабинет Кобалевой находился в самом конце длинного коридора. Шакро разогнался и с разгона распахнул дверь, не притормаживая, вкатился в большую и просторную приемную.
Да, прошли те времена, когда Пружина, она же Людмила Кобалева, ездила к Шакро в ресторан «Кино» на кольцевую дорогу за советом и по вызову, теперь уже он сам не считал зазорным, приехать к ней. Впрочем было бы странно, если член Совета Федерации ездила бы на прием к своему помощнику, а Шакро имел официальный статус ее помощника и даже получал за это зарплату.
За широким столом в приемной сидела молоденькая секретарша, в белой, отглаженной рубашке. Увидев Шакро, он тут же встала и улыбаясь, ласково пропела.
– Здравствуйте, Шакро Автандилович, Людмила Васильевна, вас ждет. Проходите.
Шакро посмотрел на Филиппа.
– Поворкуй здесь с Галочкой.
Филипп кивнул головой, отпуская кресло Шакро, и помог проехать ему в кабинет Кобалевой. Затем закрыл за ним дверь и развернувшись к секретарше коротко бросил.
– Кофе мне приготовь.
***
– Каждый раз как приезжаю к тебе, чувствую себя как шар в кегельбане, Люд, – Шакро проехал к столику у стены, и лихо развернулся на пятачке перед ним. – Жаль только кегли нельзя сбивать.
Людмила посмотрела на своего гостя через стекла очков. Потом сняла их и аккуратно положила на стол.
– Чего будешь пить? – Она встала и прошла к огромной картине, на которой была изображена ее дочь. Немного поправила ее и тут же рядом с ней открылась потайная дверь бара, в котором стояли бутылки с алкоголем. – Вискарика, может быть по чуть-чуть?
Шакро одернул рукава своего пиджака, показал манжеты белой накрахмаленной рубашки.
– О, как ты начинаешь, дорогая. Чую разговор будет серьезный.
Людмила достала бокалы и бутылку. Разлила из нее несколько капель.
– Не думаю, что для тебя будет проблемой моя просьба.
Она вернулась к столу и взяла с него диск, на котором был изображен МХ.
– Вот посмотри, – она кинула диск на журнальный столик, – новая звезда у нас нарисовалась.
Шакро сделал вид, что в первый раз видит это лицо. Взял диск, покрутил в руках, и вернул на место. Пригубил из бокала.
– И что? Как нарисовалась, так и срисуется. Или какой интерес у нас имеется?
Людмила прошлась перед Шакро. Села на край стола, как будто училка перед классом.
– Понимаешь, Шакро, этот парень сильно обидел мою дочурку.
– Наську, что ли? – перебил ее старый вор, – неужели обрюхатил?
Людмила всплеснула руками.
– Типун тебе на язык. Если бы… – Людмила погрозила ему пальцем. – Это было бы может и не плохо. Тут как раз все наоборот. Это певун устроил моей принцессе отворот поворот.
Шакро округлил глаза.
– Да, ну… – не удержался, засмеялся, – Послал принцессу, – потом склонил голову на бок, – Бывает. Молодые бранятся только тешатся. Разберутся без нас.
– Ну, да, ну да, может быть. Но вот знаешь что интересно, – Людмила снова прошла к столу и взяла с него несколько листов. – Мне тут рейтинги прислали. Вообще его популярность стремительно растет вверх. И знаешь что поразительно?
Шакро снова приложился к бокалу, внимательно ее слушая, хотя уже и догадался о чем пойдет речь. Людмила продолжила.
– Я к этому не имеем никакого отношения. А это ведь моя поляна? Или уже нет? Как так получается?
Шакро сжал губы.
– Ты что думаешь, что это я его тащу? В обход тебя?
– Ну, а у кого может быть столько бабок? Чтобы купить целый пароход для тура по Италии?
Людмила бросила на стол распечатку из интернета со статьей.
– Короче, я закрою на это глаза, если этот прыщ выступит на дне рождения у моей дочери. Понял?
Шакро открыл от удивления рот, но потом передумал спорить и просто согласился.
– Понял, конечно. Но уверяю я тут ни при чем и сам бы хотел узнать откуда у парня бабки?
Теперь уже Людмила внимательно посмотрел на Шакро.
– Не пизди…
Шакро пожал плечами.
– Не хочешь, не верь. Но этот МХ не из моего гнезда.
Людмила постучала острыми коготками по полированному столу.
– А кто тогда?
В этот момент в дверь постучала Галина.
– Можно, Людмила Васильевна?
– Входи.
Секретарша внесла на подносе белый конверт.
– Вот передали с диппочтой.
Людмила удивленно взяла конверт. На нем были написаны ее инициалы. Внутри же лежало тисненное золотом приглашение в круиз по Средиземному мору на теплоходе в рамках тура в поддержку нового альбома МХ и … два билета на самолет с открытой датой.
Шакро увидел их и присвистнул.
– Нормальный такой босяцкий подгон. Ну-ка дай!
Взял в руки конверт, повертел в руках, заглянул внутрь, даже понюхал. Вернул.
– Чисто. Ни наркоты, ни баксов. Но подкат зачетный. Вроде и на взятку не тянет, но и отказать сложно, – посмотрел на сенаторшу. – И с чего это он такой щедрый? А? Поедешь?
Людмила Васильевна посмотрела на секретаршу.
– Иди, Галочка, спасибо, – потом ответила Шакро. – Подумаю.
