Принцесса Греза – Эдмон Ростан

Прочитать пьесу Ростана меня вдохновила статья про ретроспективу полотен Михаила Врубеля с фотографией картины во всю стену. Завидую тем, кто мог сходить и увидеть все это великолепие живьем. Ну а мне досталась красивая история о любви, верности, чести и идеалах. Недаром в основу французской пьесы конца 19го века легла средневековая легенда, воспевающая все черты высокого рыцарства времен крестовых походов.По сюжету, принц-трубадур Жофруа Рюдель, прослышав от пилигримов о прекрасной принцессе Мелиссанде, заочно влюбился в нее и отправился к любимой в опасное путешествие на восток. Принц слаб здоровьем, но силен духом, он заражает окружающих своим чувством к Прекрасной Даме, и вот уже даже пираты жаждут хоть одним глазком поглядеть на легендарную красотку, а там и помереть не страшно. Жофруа в его паломничестве сопровождают доктор, священник и лучший друг Бертрам, пираты прибились по пути, и вот вся эта потрепаная в бурях и боях пестрая компания оказывается в бухте Триполи, в прямой видимости дворца Мелиссанды. Вся загвоздка в том, что болезный принц сам уже не то что ходить, дышать может через раз, хотя на лютне бренчит исправно, когда надо восславить красоту и добродетельность любимой. В качестве посланца к принцессе отправляют отмытого и приодетого Бертрама, который, победив всю стражу во главе с приставленным следить за нареченной турецкого султана Зеленым Рыцарем, не только является пред ясные очи Мелиссанды, но и завоевывает ее сердце. И тут на сцену выходит один за главных конфликтов книги – дружеский, почти братский, долг против зова сердца. В итоге разум победит, Мелиссанда отправится на корабль подержать за руку умирающего Жофруа, и победа будет за светлым идеалом. А теперь разберем подробнее, что же у них там случилось, на мой взгляд.Такое впечатление, что Эдмон Ростан начинал писать романтическую возвышенную трагедию о любви и смерти, а потом сбился на драму с любовным треугольником внутри. Принц Рюдель – это такой образец рыцаря-трубадура, ему еще бы немножко мышц и был бы Ричардом Львиное Сердце. Он посвятил себя служению выдуманной им по чужим рассказам женщине, а точнее своей любви к ней. Ему бы во дворце сидеть и песни писать, славить достоинства Мелиссанды, так нет же – помрет в пути, зато с гордым взором, обращенным к предмету обожания. Мало этого, он еще и доктора с семейным капелланом потащил с собой за тридевять земель. Вот уж воистину – любовь стирает все границы. Понятно, что время было такое, многие шли за идеалом, хотя и не очень осознавали за каким. Жофруа – он немного блаженный, не замечает ничего вокруг, как будто околдованый, он идет навсречу опасностям и гибели с именем Мелиссанды на устах. И этим заражает свое окружение. Он может и потерял себя, вознеся на пьедестал принцессу, но в вот вопрос: а мог ли он жить и умереть иначе, если вся его сущность была подчинена рыцарскому кодексу и воспитанию?Бертрам – слуга, помощник, друг – полная противоположность принца Рюделя. Он силен физически, более приземлен, смотрит на мир незашоренным любовью взглядом. Ему тоже хочется к принцессе в гости, он увлечен идеей принести ей клятву, но в его чувстве нет той возвышенности, что отделяет Жофруа от остальных. И когда он видит Мелиссанду во плоти, любовь Бертрама обретает форму, он хочет получить эту живую красивую кокетку для себя. Можно ли его в этом винить? Вроде как отправился хлопотать перед ней за умирающего друга, для которого на ней свет клином сошелся, а сам невольно стал предметов ее чувств. Пусть ненадолго, пусть на несколько часов, но повелся за юбкой, чуть не убил всякую надежду многих людей. Ясное дело, что Бертрам как рыцарь мечется между другом и возлюбленной.А что же сама Мелиссанда? Ведь сыр-бор разгорелся именно из-за нее. Как ни странно, она выглядит самой вменяемой из всей троицы главных героев. Она честна, открыто признается, что добра от скуки, что не знает любви и забавляется, передавая послания далекому принцу Жофруа через пилигримов. Она понимает, что киснет в изоляции дворца и вполне созрела для высоких чувств. Когда их с Бертрамом «накрывает», именно Мелиссанда пытается удержать их обоих в этой любви. С одной стороны чахлый принц на последнем издыхании, которого она в глаза не видела, а с другой – красавец из плоти и крови, не побоявшийся скрестить оружие с самым сильным рыцарем Триполи ради нее. И также именно она первая осознает всю постыдность сложившейся ситуации, свой долг перед Жофруа и Бертрамом. Если рассудить, останься они во дворце и дай Рюделю помереть без прекрасного видения, они бы все равно не смогли с этим жить спокойно, не то воспитание было у обоих. Именно поэтому Мелиссанда в итоге делаем уход принца в мир иной счастливым и радостным, но понимая, что Бертрама не получит, сама подстригается в монахини.Может немного сумбурно, но мыслями поделилась. Пьеса отличная, всем любителям романтики читать обязательно.

"Теперь ты мне дороже бесконечно

За всё то зло, что совершила я."

Пьеса написана по средневековой легенде, широко известной в своё время. Итак, у нас есть прекрасная, но капризная принцесса Мелисинда. Молва о её неземной красоте разнеслась по всему миру. Болезненный принц-романтик влюбляется в эти рассказы, слагает о ней стихи и песни и в конце концов отправляется в путь, желая увидеть возлюбленную. В пути их встречают трудности. Прибыв к желанным берегам, принц при смерти. Что же ? Появится ли принцесса на корабле, следовавшим за мечтой любви ? Успеет ли принц увидеть её ? Но Мелисинда не романтическая фея, а обычная балованая девочка. Да, определённо она в восторге от Жофруа Рюделя, трубадура царственных кровей, влюблена в него, как бывают влюблены в мистера Дарси, но фантазиями фантазиями, а жизнь жизнью. Принцессы в её возрасте уже обручены. К тому же, вооброжаемый рыцарь – это одно, а крутой симпатичный парень рядом – совсем другое. Думаете, знаете чем закончится эта история ? А вот и нет, Мелисинда непредсказуема.

Третья пьеса знаменитого французского драматурга, написанная в 27 лет. В оригинале называется «Далекая принцесса» (La Princesse lointaine), сюжет основан на средневековой легенде о любви на расстоянии рыцаря-трубадура Джофруа Рюделя (Jaufre Rudel) к принцесса Годиерне из Триполи (Hodierna of Jerusalem). В пьесе принцессу зовут Мелисента (имя дочери исторической Годиерны).Пьесу можно считать ранним Ростаном, но в ней уже есть подспудная борьба и неоднозначность характеров, которая для него свойственна. Местами она кажется наивной, но это на нынешний вкус, и неизвестно, почему ее парижская премьера хотя понравилась, но не окупилась (снята после 31 спектакля). Зато бешенный успех пришел к ней в русском переводе (Щепкиной-Куперник) при постановке в Малом (Суворинском) театре Петербурга. Интересно, что русская премьера состоялась меньше чем через год после французской (апрель 1895 – январь 1896). Играла тоже звезда первой величины Лидия Яворская.Пьеса имела ошеломительный успех у петербургской публики. Переводчица Т. Л. Щепкина-Куперник вспоминает в своих мемуарах: «Стансы из „Принцессы Грёзы“ скоро стали популярны именно как доходчивый мотив шарманки. […] Появились вальсы „Принцесса Грёза“, духи „Принцесса Грёза“, шоколад „Принцесса Грёза“, почтовая бумага с цитатами из „Принцессы Грёзы“. Издание пьесы разошлось так быстро, что вскоре в газетах стали появляться объявления: „Доставившему экземпляр „Принцессы Грёзы“ будет предложено такое-то вознаграждение“. Я получала письма с благодарностью».Майоликовое панно на фасаде отеля «Метрополь» в Москве с изображением Принцессы Грёзы сделано по живописной работе Врубеля (по заказу Саввы Мамонтова).

Важно, что с этой пьесы начинается тесное сотрудничество и дружба Ростана с Сарой Бернар.

Кстати, с Бержераком та же история: русская премьера через год после французской. Надо отдать должное переводчице, там текст длиннее и сложнее, чем в Грёзе. (Хотя перевод Бержерака Щепкиной-Куперник является каноническим, существует другой, более свободный, но и более блестящий, перевод Владимира Соловьева, их иногда путают. В этом переводе она шла в 90-е годы на подмостках театра «Сатирикон» в главной роли с Константином Райкиным, и мне посчастливилось видеть постановку.)Татьяна Щепкина-Куперник вообще уникум. «Всего она перевела на русский около шестидесяти пьес».

Картина Врубеля красива и иллюстративна, странно, что полотно долго провалялось в запасниках, однако теперь оно признано и выставляется во врубелевском зале Третьяковской галереи.