Эдгар Крейс
Операция «СССР-2»
Сквозь туман снова показалась рука и снова осторожно постучала по стеклу. Павел обратил внимание на то, что человек, который стучал в окно был из служивых. В окне промелькнул обшлаг кителя с позолоченной пуговицей. Тем не менее, на всякий случай, Павел спрятал за бедром ноги пистолет и осторожно нажал на клавишу открытия бокового окна. Стекло опустилось и в проёме показалось лицо парня в фуражке, с приложенной к виску ладонью.
– Старший лейтенант Приходько! Чем могу помочь товарищ? Просто стоите или бензин закончился?
Постовому не был виден пистолет, который Павел прятал от него за бедром ноги. Милиционер немного отошёл в сторону, с уважением оглядел машину и продолжил:
– Машина, конечно, важная и удобная для особых персон, но топлива небось потребляет – мама не горюй!
– Что есть – то есть! – подтвердил Павел и незаметно, только милиционер вновь отвлёкся на разглядывание лимузина, спрятал пистолет под майку, за пояс джинсов. – Заправлять просто не успеваю, но ни за что бы свой «ЗИЛ» не променял бы даже на бронированный «Мерседес»! Уж больно прикипел я к этой машине.
– Оно и понятно – не каждому ведь доверят возить членов правительства, да ещё на такой красивой машине! – ответил постовой и неожиданно присел, а затем удивлённо присвистнул. – Ба! Да у вас переднее колесо приспустило!
Павел открыл дверь машины, выбрался наружу и присел рядом с сотрудником правоохранительных органов. Вид переднего колеса ему тоже не понравился.
– Так вот куда вторую пулю пустил этот сумасшедший! Ловкий же, гад!
– Это вы о ком говорите, товарищ, и про какую такую пулю?
Постовой подозрительно сощурил глаза и недоверчиво посмотрел на Павла.
– Вы точно уверены, что в вас кто-то стрелял?
– Как то, что сейчас я перед собой вижу вас! – ответил Павел, чертыхнулся, оглянулся вокруг и только теперь заметил, что признаков былого густого тумана вокруг больше не было. – А куда делся туман?
– Какой такой туман, товарищ? Сегодня с самого утра погода хорошая. Весь день стоит солнечно и сухо! Даже не верится, что уже конец лета и скоро наступит слякоть! Так кто в вас стрелял, товарищ? И документы ваши, разрешите посмотреть?
– Конечно, – пожал плечами Павел, встал и полез в нагрудный карман за правами и техпаспортом на автомобиль, как увидел позади своей машины ярко-жёлтый мотоцикл с коляской на которой красовалась короткая надпись – ГАИ.
«Государственная автоинспекция», – автоматически расшифровал аббревиатуру Павел и перевёл взгляд на постового и только сейчас он понял, что его всё это время смущало. Форма! Именно форма. На него смотрел молодой человек в тёмно-синей рубашке и заправленных в вычищенных до блеска сапоги тёмно-серых брюках. На голове белая каска с кокардой, причём, очень похожая на кокарду на старой фуражке отца, сохранившейся с советских времён. Павел ещё раз посмотрел на яркий, канареечного цвета служебный мотоцикл и улыбнулся.
– Ну вы меня и разыграли, товарищ «милиционер»! Я понял! Это мои друзья по стрелковому клубу решили надо мной подшутить! Точно! Петькина работа! Признаю, уели и развели вы меня, братцы, классно! А куда он свои камеры вмонтировал, чтобы мою удивлённую физиономию потом в своём интернет-блоге разместить? Совсем уже помешался на увеличении числа своих подписчиков!
Павел аккуратно отстранил в сторону удивлённого постового и не торопясь направился к мотоциклу. Ему, как коллекционеру, было любопытно рассмотреть поближе очередной раритет.
– Какого года у вас мотоцикл? – нетерпеливо спросил он, разглядывая движок. – Смотри ты, оригинальный мотор! И резина на колёсах оригинальная. Хорошо сохранился! Похоже и краска на нём родная! Невероятно!
– А что тут такого? Только в прошлом году, как мотоцикл получили! Ничего ещё на нём не меняли! А что? – удивлённо спросил милиционер, так и не поняв – что это могло водителя шикарного лимузина заинтересовать в его заурядном, служебном мотоцикле. – И всё-таки, товарищ, я бы хотел взглянуть на ваши документы!
– Да, брось ты тут театр разыгрывать! Раскусил я вас! Отключай глушилку зоны мобильника и звони стрелку на «Волге», да этому лихому водиле-старику на «Жигулёнке»! Пусть вертают обратно! Я их в гриме даже не узнал! Признаю, мастерски вы меня разыграли! А я и в правду поверил, что меня вот так, просто, за здорово живёшь пристрелить хотели! Но, дырку вы мне всё-таки сделали и колесо пробили. Так что, теперь ремонт за ваш счёт, братцы! Только, прошу в интернет эту запись не выкладывайте! У меня скоро будут важные переговоры с будущими акционерами, и здесь, каждая мелочь может повлиять на решение таких серьёзных людей.
Павел продолжал разглядывать мотоцикл. Провел рукой по бензобаку, посмотрел на спидометр. Удивленно покачал головой.
– Глазам своим не могу поверить! Просто идеальное состояние! Так какого года мотоцикл, говоришь?
– Семьдесят седьмого, а что? – подходя ближе к Павлу, ответил милиционер.
– Невероятно сохранился и, что удивительно, похоже, что все детали на нём оригинальные!
– А вы что, знаете тех, кто в вас стрелял? – не понял милиционер.
– Ну да, это же мои дружки!
Павел обернулся. На него недоверчиво смотрел постовой и вновь настойчиво потребовал:
– Права на вождение транспортного средства и техпаспорт на правительственную машину предъявите, пожалуйста!
– Вот приставучий! Видно, пока свой спектакль до конца не отыграешь – не успокоишься! А насчёт года выпуска зачем врать? Не может мотоцикл семьдесят седьмого года без единого следа ржавчины и с оригинальной краской быть?
– Зубы мне не заговаривайте, гражданин! Быстро отошли на три шага от служебного мотоцикла и предъявите свои документы!
Милиционер потянулся к кобуре. Павлу уже совершенно надоели выстрелы в его сторону, хотя теперь он был уверен, что ни один из них не должен был причинить ему вреда. Но лихо поставленный спектакль приходится доигрывать до конца.
– Ладно, пусть Пётр получит удовольствие от своих съёмок до самого конца! – с улыбкой произнёс Павел и протянул постовому водительское удостоверение образца семнадцатого года.
Милиционер осторожно и недоверчиво взял в руки кусок пластиката, а затем пристально посмотрел на водителя лимузина.
– Это что такое вы мне предъявили?
– Как что? То, что вы требовали – удостоверение личности водителя!
– Вы иностранец?
– Почему вы так решили?
– В СССР, на настоящее время, принята другая форма водительского удостоверения. Вам придётся проследовать со мной до ближайшего отделения милиции.
– Ребята, но это уже явный перебор! Глушитель сигналов зоны мобильника хоть отключите! Мне необходимо сделать срочный звонок! – тяжело вздохнул Павел и вытащил из кармана брюк сотовый телефон. Посмотрел на экран, но индикатор зоны упорно указывал на отсутствие признаков присутствия сети.
Милиционер с интересом посмотрел на странное устройство у не менее странного человека и резко вытащил из кобуры пистолет. Сухо щёлкнул затвором и резко приказал:
– На колени! Руки за голову!
Такого оборота дела Павел не ожидал. Ему казалось, что спектакль уже закончился, но не тут-то было.
– Живо!
Лицо молодого милиционера водителю лимузина не понравилось. Интуиция отчего-то подсказывала, что этот актёр, изображающий ревностного служителя закона, совершенно не шутит. Пришлось подчиниться. Милиционер, не спуская глаз с задержанного, подошёл к коляске; скинул с неё брезент и снял трубку с рации.
– Двадцать первый! Двадцать первый! – нервно закричал в коричневую, эбонитовую трубку лейтенант.
Из неё раздался сильный треск. Лейтенант отдёрнул трубку от уха, но тут же вновь приложил и заговорил:
– Тарасов, спишь что ли! Свяжи меня с первым! Зачем-зачем? Шпиона поймал! Вот, зачем! Давай, скорее и не выпендривайся! Быстро соедини меня с начальством!
Трубка снова нещадно затрещала и через минуту из неё загудел недовольный бас. Всё это время молодой лейтенант держал на прицеле Павла и тому с каждой последующей минутой ситуация нравилась всё меньше и меньше. А пока, постовой доказывал свою вменяемость начальству, Павел попытался встать, но тут же резкий, недовольный окрик милиционера прервал его попытки. Что-то ему расхотелось рисковать, а постовой вновь продолжал доказать своему невидимому начальнику, что поймал настоящего шпиона.
– Но, товарищ первый! Я же не вру! Да не пил я сегодня, и даже вчера не пил! Всё, что я вам только что доложил – истинная правда! Как я могу знать – откуда в наших краях, вдали от правительственной трассы объявился шпион на правительственном «ЗИЛ-114»? Да, не знаю я, товарищ первый, но документы у шпиона поддельные! Пришлите подкрепление для задержания и ремонтную бригаду, чтобы эвакуировать «ЗИЛ». У машины одно колесо прострелено и в двери пулевое отверстие! Так точно, прострелена! Я лично убедился в подлинности пулевого отверстия! Из первых лиц никого, только один шофёр. Номера правда у машины странные, но может быть – это опытный экземпляр? Но, тогда документы у водителя были бы настоящие, товарищ первый! Задержанный шпион под моей личной охраной! Так точно, товарищ первый!
Видимо, на том конце трубки надолго замолчали. Оценивали ситуацию или консультировались с вышестоящим начальством. Наконец, трубка вновь заговорила, и милиционер ответил:
– Так точно, первый! Жду! Не сомневайтесь, от меня ещё никто из преступников не уходил, а тем более шпион!
Лейтенант положил трубку рации на место и самодовольно посмотрел на Павла.
– Ну, вот и всё, господин шпион! Закончилась ваша шпионская деятельность на территории СССР! Передайте вашему начальству, что шпионские документы тщательнее нужно готовить!
– Колени затекли! – пожаловался Павел.
– Здесь вам не Америка с вашими буржуйскими удобствами! На живот ложитесь и руки за голову!
Павел оглянулся. Чёрное отверстие ствола «Макарова» холодно смотрело ему в лицо, а у молодого лейтенанта были так сжаты тонкие губы, что стало понятно, что с ним договориться никак не удастся. Чем дальше, тем всё более запутанной выглядела для Павла его странная прогулка на лимузине.
Милиционер обошёл лежащего лицом в землю задержанного и, продолжая держать его на прицеле, тщательно обыскал. Постепенно в его руках оказался мобильник, кошелёк и револьвер.
– Тю-ю, мелковато всё-таки работают господа шпионы. Маскировки никакой. Револьвер и тот буржуйский. Только модель что-то не уловлю.
– «Смит и Вессон»! – прокомментировал Павел. – Осторожнее, он заряженный!
– Не учите учёного! – недовольно рявкнул лейтенант и открыл кошелёк. – А это что за цветные пластмассовые фантики?
– Банковские карточки! – оглянувшись на милиционера, ответил Павел.
– Банковские? Вы что миллионер?
– Ну, вроде как да, – скромно ответил Павел.
– Иди ты! Первый раз в жизни вижу живого миллионера и тот вражеским шпионом оказался! Тьфу на вас! А всё-таки, несмотря ни на что, видно правду в наших газетах про буржуев пишут! Подлые они очень, но, – не хитрые!
Милиционер взял в руки мобильник, только приноровился его получше разглядеть, как из-за поворота показалась чёрная «Волга» с мигающими за обшивкой радиатора синими проблесковыми маячками. Служивый отложил в сторону непонятное устройство, лихо соскочил с коляски, поправил галстук, фуражку и взял под козырёк. А в это время чёрная двадцать четвёртая «Волга» объехала «ЗИЛ», и остановилась недалеко от лежащего на земле Павла. Двери открылись из неё вышли трое человек в штатском. Первый из них был пожилой и держался по отношению к сопровождающим независимо. Время от времени он что-то им говорил, а те лишь кивали в ответ. Подойдя к Павлу, начальник внимательно оглядел задержанного и почему-то удовлетворённо хмыкнул. Милиционер подскочил к сотрудникам госбезопасности.
– Лейтенант Приходько! – вытянувшись во фрунт, рявкнул милиционер.
– Потише кричи, – недовольно поморщился седовласый сотрудник органов. – Майор госбезопасности Белов. Мы забираем у вас задержанного!
– Но, товарищ майор, а как на это среагирует моё начальство? – попытался воспротивиться постовой. – Я уже доложил подполковнику Сидорчуку о задержании подозрительного лица в виде шпиона!
– Не переживай так, лейтенант! Я уже уведомил ваше руководство о своих действиях! Оно в курсе того, что мы забираем этого человека к себе.
Майор кивнул на лежащего на земле Павла и приказал своим подчинённым:
– Оденьте на него наручник и в машину! Какие-то вещи были у задержанного с собой? – майор вновь повернулся к милиционеру.
– Вот, на люльке мотоцикла всё, что у него обнаружил! – продолжая стоять по стойке смирно, ответил лейтенант.
Майор пошёл к мотоциклу. Не обращая внимание на револьвер, и кошелёк взял в руки мобильник и хищно усмехнулся, а затем обернулся к милиционеру и небрежно бросил:
– Руку опусти, хватит честь мне отдавать! Не терплю солдафонства!
Повернулся к бегущему от «Волги» подчинённому и нетерпеливо рявкнул:
– Где ты там возишься? Давайте быстрее!
– Наручники в багажнике забыли, Антон Константинович! – оправдывался черноволосый парень в тщательно отутюженном сером костюме. – Совершенно новенькие наручники! Только сегодня получили со склада!
Молодой чекист перешёл на шаг, остановился и присел рядом с Павлом. Отработанным движением одел на него наручники и вместе со своим напарником усадил на землю. Владелец лимузина был совершенно растерян и сбит с толку от происходящего вокруг него мистерии. Он даже не пытался сопротивляться.
– Встаём и идём к машине! И не вздумайте бежать! Мы готовы применить табельное оружие! – раздался резкий приказ молодых чекистов.
Крепкие руки подхватили Павла и ловко затолкали его в стоящую рядом автомобиль. Тут же с одного и второго бока сели сотрудники безопасности, а через минуту в машину, на сиденье рядом с шофёром сел майор. Хозяин антивирусной компании посмотрел на своих новых спутников и в одном из них узнал черноволосого парня, который стрелял в него, и непроизвольно вздрогнул. Ему показалось, что тот очень быстро и хладнокровно улыбнулся ему, как старому знакомому. Машина резво тронулась с места. Павел оглянулся и посмотрел на свой «ЗИЛ».
– Наш человек присмотрит за твоим лимузином, пока не подъедут наши специалисты! – не оборачиваясь прокомментировал майор, и тут же, резко приказал шофёру. – Давай побыстрее, на Лубянку! Нас уже ждут!
Глава 2. Канадский синдром
В советском посольстве в Оттаве уже который день ходили слухи о том, что полномочного посла Яковлева Александра Николаевича и второго секретаря посольства Колокольцева Никифора Петровича отзывают в Москву для консультаций. Знали и то, что второй секретарь посольства – это человек из органов. Посол и секретарь принадлежали совершенно различным ведомствам, а отзывали обоих одновременно. Сотрудники посольства продолжали работать в обычном режиме и внешне не выказывали ни малейшего беспокойства или излишнего любопытства, хотя о перспективах своего дальнейшего пребывания в Канаде они имели весьма смутные представления. Как раз накануне в МИД страны пребывания был вызван посол и ему была заявлена Нота протеста с требованием в течение сорока восьми часов тринадцати сотрудникам посольства покинуть пределы страны. Списки отбывающих ещё не огласили и каждый из посольских работников был поглощён размышлением о своей дальнейшей судьбе. Ведь не исключалось, что после отзыва из капстраны любого из них могут направить в какую-нибудь третьестепенную страну в Африке или на ближнем Востоке. А это уже совсем другая зарплата. Но, среди сотрудников посольства не было принято совать свой нос туда, куда тебя не просят, или проявлять излишнее любопытство и инициативу. Любой проявление нездорового интереса могло негативно сказаться на карьерном росте сотрудника, вне зависимости от его нынешнего положения. Ведь никому не хотелось уезжать с насиженного места обратно в Союз. Тем более, что это была не какая-нибудь третьестепенная страна соцлагеря, а развитая капстрана.
– Ну что, Никифор Петрович, скоро мы с тобой будем в Москве. – тяжело вздохнув, задал риторический вопрос Александр Николаевич. – Ты часом, по своим каналам, не проведал, насколько там серьёзные к нам претензии?
– Не знаю! – недовольно проворчал собеседник.
– Ты же полковник, в органах служишь, и, к тому же, ещё и резидент. Должен много чего знать! Даже то, чего я пока ещё не знаю!
– На Лубянке говорят коротко: «Для консультаций». Но, я печёнкой чувствую, что одними «консультациями» дело для меня может и не закончиться. Прямо начальство, пока, ничего мне не объясняют. На мои вопросы отвечают лишь то, что на месте всё сам узнаю. А про ваши цековские дела я вовсе понятия не имею. Эти проблемы уже не моего уровня.
– М-да, начальству не прикажешь как нам жить. Получается, что только в Москве и узнаем про свою судьбу. А что делать? Остаётся нам только паковать свои чемоданы. Билеты уже заказаны. Рейс «Аэрофлота» завтра утром. Так что, время у нас с тобой ещё есть. Кстати, ты по магазинам ещё не успел пробежаться? Может возьмём жён и на прощанье – пройдёмся, подарки друзьям и знакомым прикупим? А то ведь можем из Москвы обратно в Канаду больше и не вернуться.
– Какие магазины при моей работе? Смеёшься что ли? – недовольно посмотрел на посла Никифор Петрович, будто бы его коллега по посольству был виноват в высылке его людей из Канады. – Тринадцать моих человек канадцы завернули обратно на родину. Моих людей в Канаде теперь осталось всего-ничего. Скоро работать будет некому, весь фронт одним махом оголили, сволочи! А вчера, неожиданно для себя, по «секретке» получил приказ на своём возвращение. Хотя буквально накануне обстоятельно доложил начальству о сложившийся ситуации с людьми. Претензий ко мне не предъявляли. А сегодня уже совсем другой коленкор! Вот и пришлось мне оставшихся людей срочно вводить в курс дела. Теперь нужно будет им работать за себя и того парня! Потом, с заместителем своим по объектам решил проехаться. Свёл его с некоторыми людьми. Представляешь, даже времени кофе попить в какой-нибудь самой паршивой забегаловке и то, не нашлось. Так что, не до подарков мне вчера было, Александр Николаевич! Вот, приеду в Союз, узнаю, кто это наших ребят продал – все силы приложу, но по стенке размажу этого Иуду!
Посол поморщился от резкого тона комитетчика и примирительным тоном произнёс:
– Это когда ещё будет? До Москвы пока ещё далеко! А пока, может на прощание отлучимся до вечера? Думаю, что товарищ посол, в моём лице, войдёт в наше с тобой тяжёлое положение и отпустит нас в город. Тем более, что мы поедем под твоим бдительным присмотром! А за одно, зайдём в какой-нибудь ресторан, немного снимем стресс и отпразднуем отбытие на Родину? Жён с собой возьмём – пусть напоследок повеселятся! – глядя на кислое выражение лица собеседника усмехнулся Александр Николаевич.
Чекист с полминуты изучающе смотрел на посла, а затем тяжело вздохнул, махнул рукой и, натужно улыбнувшись, ответил:
– Семи бедам не бывать, а одной не миновать! Ладно, поехали! Посмотрим – чем тут буржуи в своих ресторанах людей потчуют!
Буквально через полчаса посол со вторым секретарём к великой радости их жён уже ходили по магазинам и тратили накопленную за годы пребывания за границей валюту. Несмотря на разразившийся экономический кризис, который вызвал падение курса доллара, товары из магазинов не исчезли. Только ценники на них быстро поменялись. И то, что вчера можно было купить гораздо дешевле, сегодня уже торговали чуть ли не в двое дороже. Александр Николаевич с женой азартно закупались, но они старались выискивать подарки родственникам по скидкам, а себе не отказывали в удовольствии и брали не то, что подешевле, а то, – что получше. Второй секретарь тщетно пытался укоротить аппетит своей жены и отговаривал от очередной дорогой покупки, но супруга у него была женщина с норовом и ни за что не отступала от приглянувшейся ей безделушки.
Уже ближе к вечеру, отпустив шофёра с покупками обратно в посольство, они пристроились в уютном ресторане «Оттава». Приятный ужин, за хорошо сервированным столиком с дорогими винами и закусками был в самом разгаре, когда Александр Николаевич поднял бокал с искрящимся в ярком свете люстр вином и торжественно воскликнул:
– Предлагаю тост! – на его раскрасневшемся лице отразилась целая вереница эмоций от полной радости до тихой грусти. – Давайте выпьем за то, чтобы нам всем удалось вернуться из Союза обратно в целости и невредимости!
– Сплюнь, Сашуня, а то ещё сглазишь ненароком! – рассмеялась в ответ его жена, одновременно с ним поднимая свой бокал, но тут же улыбка с её лица пропала, и она вызывающе посмотрела на второго секретаря посольства. – Ты ведь ещё не знаешь какие на тебя бумаги нарыли наши «друзья» из самого «высокого дома» Союза, откуда очень хорошо виден солнечный Магадан.
– А я и не боюсь! Пусть меня смотрят, хоть под микроскопом! Я чист перед нашей любимой партией и страной, аки только что родившийся младенец! Хоть сейчас могу предстать перед «серым кардиналом» нашей партии, товарищем Сусловым для отчёта о проделанной мной работе за границей моего любимого государства! Как сейчас помню: не привлекался, не участвовал, и, даже, не помышлял! – рассмеялся посол и с хитрой улыбкой посмотрел на второго секретаря.
– Если, вдруг, тебя потянут туда, где труд бесплатен и не столь радостен, то, думаю, что и про меня не забудут мои нынешние коллеги! – с безразличным видом ответил Никифор Петрович и тоже поднял бокал. – Мы с тобой хорошо и честно поработали в Канаде и думаю, что в Союзе нашу работу оценят по достоинству, а высылка дипломатов не отразится на нашей перспективе карьерного роста. Так что, пьём за наше скорое возвращение обратно в нашу дорогую Канаду! Прозит, дорогие товарищи!
Второй секретарь с оптимизмом поднял бокал, но чокнуться им с сидящими за столом ему не удалось. Именно в это время мимо него шла неуверенной походкой подвыпившая молодая дама в вечернем платье с глубоким вырезом на спине. Она неуверенно пошатнулась и налетела прямо на него. Полный вина бокал опрокинулся и его содержимое пролилось на дорогущий костюм. Дама каким-то чудом оказалась на коленях у секретаря посольства.
– Pardonne moi!1 – слегка заплетающимся языком произнесла незнакомка на французском, улыбнулась, и невозмутимо поцеловала в щёку растерявшегося чекиста. Встала и как ни в чём не бывало пошла дальше.
Сидевшие за столом посольские так и застыли с поднятыми бокалами. Первым бокал с вином поставила на стол жена второго секретаря. Бросила короткий ненавистный взгляд на садившуюся за соседний стол фривольную молодую красотку, где ей помогал поудобнее устроиться молодой кавалер. Незнакомка в ответ на пристальный взгляд лишь непринуждённо улыбнулась и принялась о чём-то спорить со своим спутником.
– Терпеть не могу фривольное обращение этих молодых француженок! Никакой воспитанности и такта в поведении в общественном месте! – резким тоном произнесла посольская дама, обернулась к мужу и недовольно посмотрела, как тот пытался салфеткой затереть винные пятна на брюках. – Сходи в туалет и смой со щеки эту дурацкую помаду! А затем, замой штанины брюк тёплой водой, а то свой новый, дорогой костюм окончательно испортишь! Нужно будет по приезду отдать его в химчистку. Только купили, ещё до дома не успели доехать, а костюм уже, видимо, на помойку выбрасывать придётся! Здесь бы, в Канаде ещё хоть прилично его почистили, а у нас… Эти, так называемые, «дома быта»! Убожество одно!
– Ну, вот! Сглазила, подлюка! – не вытерпела и жена посла. Она из женской солидарности тоже с ненавистью посмотрела на виновницу инцидента
А та уже обо всём забыла. У неё всё было хорошо и о она теперь о чём-то весело щебетала со своим молодым компаньоном. Видно, уже помирились.
Никифор Петрович поднялся из-за стола, положил на стул полотенце, а затем, направился в мужскую уборную. Выходя из зала, он оглянулся и встретился взглядом с француженкой. Та улыбалась и посылала ему воздушный поцелуй в качестве компенсации за причинённое неудобство. Ничего не ответив, секретарь посольства отвернулся и пошёл к двери в уборную. Взялся за ручку. Открыл дверь и чуть ли не в лоб в лоб столкнулся с пожилым господином. Задели друг друга плечами. Вновь «Pardon!»2, дежурная улыбка и тут же разошлись.
– Да что за день такой! То один в меня врезается, то другой! – в сердцах сплюнул Никифор Петрович и, наконец, зашёл в уборную.
Подошёл к зеркалу. Снял пиджак, осмотрел его, но благо на нём не было ни единого пятнышка, а вот брюки были прилично залиты вином. Выглядели они весьма непрезентабельно. Пришлось снять костюм и повесить его на крючок, дабы не мешал замывать штанины брюк. Взял салфетки, открыл кран и принялся за дело. Никифор Петрович так увлёкся своими брюками, что не обратил внимание на бесшумно вошедших господ в тёмных костюмах. Те встали за его спиной и терпеливо наблюдали за тем, как он усердно чистит брюки. Вошедшие молчали и не прерывали его занятие. Спустя некоторое время пострадавшие брюки были отмыты от липкого вина и посольский секретарь, наконец, почувствовал неладное. Он оглянулся. Оказывается, двое джентльменов стояли за его спиной и вежливо ждали пока он освободит раковины. Они даже улыбались ему.
– Извините, господа! Я занял сразу обе раковины. Сейчас освобожу! Понимаете, неудачно поднял бокал и вот вам результат! – сконфуженно произнёс Никифор Петрович на французском и хотел снять с крючка пиджак, как один из мужчин командным голосом потребовал:
– Не прикасайтесь к пиджаку, месье! Конная полиция, пятое управление! Вы задержаны по подозрению в хранении и сбыте наркотиков на территории Канады!
И тут же дверь уборной неожиданно открылась и в небольшое помещение вошла целая группа людей с фотоаппаратами и вспышками, а за ними ещё и ещё. Это были корреспонденты газет. Щёлкали затворы фотоаппаратов, ярко били в глаза вспышки. Все журналисты даже не помещались в небольшой комнате уборной. Один из тех репортёров, что стоял ближе всех, громко крикнул:
– «Сайнс Монитор»! Мистер, Колокольцев! Вы и ваше посольство как-то связаны с доставкой наркотиков в Канаду? Вы признаёте своё участие в организации каналов сбыта наркотиков в Канаде?
Тут же, разом загомонили и другие корреспонденты. Они стали задавать множество самых дурацких вопросов. Никифор Петрович откровенно не понимал в чём дело, а полицейский с ловкостью фокусника достал из кармана его пиджака пару небольших, пластиковых мешочков с белым веществом. Он потряс ими перед объективами камер фоторепортёров и с победным видом уставился на задержанного.
– Как вы можете объяснить наличие в вашей одежде двух мешочков с наркотиками?
– Я вам ничего не буду отвечать! Я сотрудник советского посольства. Во внутреннем кармане пиджака мой дипломатический паспорт. Я требую немедленной встречи с послом!
– Мы уже проинформировали вашего посла о вашем задержании и необходимости провести с вами беседу. Он как раз, на момент вашего задержания находился в зале ресторана, и мы надеемся, что господин посол не имеет никакого отношения к вашей противоправной деятельности на территории Канады!
– У меня дипломатический иммунитет! А наркотики мне только что подбросили.
– Мы знаем о вашем дипломатическом иммунитете и, поэтому, заранее получили согласие вашего посла на беседу с вами! Тем более, если вы сможете доказать, что наркотики вам подброшены и у вас есть свидетели происшествия, – тогда вам тем более ничего не грозит!
– Мы с послом и со своими жёнами сидели за столом, когда одна дама споткнулась и села ко мне прямо на колени. Она выбила из моих рук бокал и тем самым отвлекла моё внимание, а за это время скорее всего подложила мне в карман эти два пакета наркотиков!
Никифор Петрович указал на эти злосчастные пакеты, но тут раздался знакомый голос. Он посмотрел на дверь. Там корреспонденты уже расступились и пропустили в помещение уборной советского посла. Тот как-то виновато посмотрел на секретаря посольства и мягко произнёс:
– Я убеждён, что это всего лишь недоразумение, Никифор Петрович. А пока, не будем из-за какой-то глупой случайности поднимать излишний шум. Нам, перед самым отъездом на Родину, он совершенно ни к чему, и я надеюсь, что господин полицейский пойдёт нам навстречу и попросит корреспондентов, хотя бы какое-то время не публиковать сей вздорный материал. В противном случае мы немедленно опубликуем Ноту официального заявления по поводу политической провокации и незаконного задержания сотрудника советского посольства.
– Ваш сотрудник, господин посол, утверждает, что именно в вашем присутствии незнакомая дама подложила наркотики. Вы действительно видели эту даму и тот момент, когда она подкладывала наркотики? А, следовательно, вы можете описать её внешность?
– Даму, которая ненароком столкнулась с моим сотрудником я видел, но то, что она что-то подкладывает в карман сотрудника нашего посольства, как-то не разглядел. Всё так очень быстро произошло! Но, я более чем уверен, что был совершён акт политической провокации!
– Может твоя жена что-то видела, Александр Николаевич? – с надеждой в глазах спросил Никифор Петрович. – Она ведь сидела как раз рядом со мной. Моя же жена сидела напротив меня и стол не давал ей возможность хорошо разглядеть, что происходит, но ты и твоя жена могли видеть, как эта француженка подложила мне наркотики?
– Да что ты! Что ты! – замахал руками посол. – Моя жена у меня такая невнимательная, а я в то время, к сожалению, смотрел совсем в другую сторону. Так что, извини, но, не видел я ничего. Мне сейчас нужно будет отлучиться в посольство и доложить руководству о случившемся инциденте. Как только свяжусь с Москвой, и получу соответствующие инструкции, я приеду к тебе в участок полиции с официальной Нотой протеста, и мы всё уладим. Прошу тебя, Никифор Петрович, пока подчинись и съезди с господами полицейскими в участок для составления протокола. Я уверен, что это только формальность! Буквально через час буду уже у тебя в участке!
Александр Николаевич вызвал своего шофёра и вместе с женщинами уехал в посольство. Проходя через зал в сопровождении полицейских, Колокольцев бросил взгляд на столик, за которым ещё совсем недавно сидела пьяная француженка, но стол, как и стоило того ожидать, был пуст.
В это время, недавно назначенный глава первого отдела второго главного управления КГБ СССР подполковник Семёнов Валерий Фёдорович по старой традиции, когда-то ещё заведённой его предшественниками, по прибытии на службу пролистывал ежедневную сводку. Это была целая подшивка отпечатанных на машинке листов бумаги с грифом для служебного пользования. Сегодня к ней добавилось ряд сообщений службы «Р» и среди них упоминание о том, что в конце августа Франкфуртским агентурным радиоцентром ЦРУ начались односторонние передачи для нового корреспондента. Передачи шли кодом Морзе и начинались с многократной передачи позывного «триста восемьдесят шесть». По данным предварительного анализа и компарирования зона уверенного приёма сигнала передатчика распространялась на Москву и её область, и, частично, на прилегающие к ним Тульскую и Смоленскую, включая областные центры – Тулу и Смоленск.
