Эд Макбейн
Пух и прах
– Ты-то, Мейер, сам что думаешь? Кто нам звонил? Псих? – Бернс внимательно на него посмотрел.
– Может, и псих. Поживем – увидим.
– Кауперу стоит звонить?
– Зачем? – пожал плечами Карелла. – А если мы только зря шум подымем? Я лично не вижу смысла понапрасну его беспокоить.
– Ладно, – промолвил Бернс. Кинув взгляд на часы, он встал, подошел к вешалке в углу и надел плащ. – Обещал Харриет пройтись с ней по магазинам – они сегодня работают допоздна. Если вдруг понадобится со мной связаться, я буду дома около девяти. Кто из детективов будет дежурить в участке?
– Клинг, – отозвался Мейер.
– Передай, что я вернусь домой около девяти. Договорились?
– Хорошо.
– Надеюсь, это все же псих, – произнес Бернс и вышел из кабинета.
Карелла сидел на краешке стола и потягивал кофе. Выглядел детектив измотанным до предела.
– Ну и каково это – быть знаменитостью? – поинтересовался он у Мейера.
– Ты о чем?
– Так ты еще ничего не знаешь? – Карелла поднял на него взгляд.
– О чем это я не знаю?
– О книге!
– Какой еще книге? – нахмурился Мейер.
– Да книга тут вышла.
– И что?
– Она называется «Мейер Мейер», – огорошил коллегу Карелла.
– Да ладно? – не поверил своим ушам детектив.
– С чего мне врать? Так и называется, «Мейер Мейер». Сегодня на нее даже рецензию в газете напечатали.
– На кого? На книгу? На книгу «Мейер Мейер»?
– Между прочим, в рецензии книгу хвалят, – уточнил Карелла.
– «Мейер Мейер»… Ничего себе заглавие… – растерянно промолвил детектив. – Но ведь так же зовут меня!
– Кто спорит?
– Он не имел права так называть свою книгу! – возмутился полицейский.
– Она, – поправил его Стивен, – автор – женщина.
– И кто она такая?
– Ее зовут Элен Хадсон.
– Она не имела никакого права так поступать, – заявил Мейер Мейер.
– И все же она так поступила.
– Она не имела на это никакого права! Я ведь живой человек. Как можно называть персонажа именем живого человека?! – Вдруг Мейер нахмурился и с подозрением посмотрел на Кареллу. – Ты что, надо мной прикалываешься?
– Упаси Бог, я тебе сказал святую правду.
– И кто по сюжету этот Мейер Мейер? Полицейский?
– Вроде нет. Я так понял, он преподаватель.
– Преподаватель?! Господи ты боже мой! – всплеснул руками Мейер Мейер.
– Ага, – покивал Карелла, – причем преподаватель университетский.
– Она не имела права так поступать. Может, он еще и лысый?
– Не знаю, – покачал головой Стив. – В рецензии сказано, что он низенький и толстый.
– Низенький и толстый! – воскликнул Мейер. – Она осмелилась назвать какого-то жирного коротышку моим именем?! Да я ее засужу!
– Засуди, – отозвался Карелла.
– Думаешь, мне слабо́? В каком издательстве вышла эта чертова книжонка?
– В «Даттоне».
– Ясненько! – Мейер выхватил блокнот из кармана пиджака, проворно записал название издательства на чистой странице, захлопнул блокнот, принялся засовывать его обратно в карман, обронил на пол, выругался, наклонился за ним и вдруг, подняв на Кареллу жалобный взгляд, произнес:
– Как-никак первым на белом свете появился все же я.
* * *
Второй звонок раздался вечером, без десяти одиннадцать. На него ответил дежуривший в следственном отделе детектив Берт Клинг. Прежде чем уйти домой, Мейер рассказал ему о первом звонке, так что Берт был в курсе дел.
– Восемьдесят седьмой участок, детектив Клинг слушает, – произнес в трубку полицейский.
– Не сомневаюсь, вы уж точно для себя решили, что я псих, – произнес мужской голос. – Напрасно.
– Кто говорит? – спросил Клинг и жестом показал Хоузу, чтобы тот взял трубку на втором аппарате.
– Я не шутил. Я говорил совершенно серьезно, – продолжил мужчина. – Если я к полудню не получу пять тысяч долларов, распорядителя городского садово-паркового хозяйства Каупера убьют. Его застрелят завтра вечером. А теперь перейдем к деталям. Есть чем писать?
– Слушайте, мистер, а почему вы позвонили именно нам? – спросил Клинг.
– Из сентиментальных побуждений, – ответил мужчина, и Клинг мог поклясться, что его собеседник в этот момент улыбнулся. – Ну так как? Готовы записывать?
– Где мы достанем вам пять тысяч долларов?
– Не моя головная боль, – спокойно ответил мужчина. – Моя головная боль – убить Каупера, если вы не предоставите нужную сумму. Так вы готовы меня слушать или нет?
– Я вас слушаю, – промолвил Клинг, кинув взгляд на противоположный конец комнаты, где склонился над телефонным аппаратом Хоуз.
Тот кивнул Берту.
– Деньги нужны мелкими купюрами. Мне надо особо оговаривать, чтобы вы даже не думали их метить, или догадаетесь сами?
– Мистер, вы, вообще, в курсе, что такое вымогательство? – неожиданно спросил Клинг.
– Я знаю, что это такое, – ответил мужчина. – Не пытайтесь тянуть время. Я повешу трубку задолго до того, как вам удастся отследить звонок и сесть мне на «хвост».
– Вы знаете, какое уголовное наказание предусмотрено за рэкет? – продолжил Клинг.
В ответ из трубки раздались короткие гудки.
– Сукин сын, – выдохнул Берт.
– Ничего, перезвонит. И тогда мы будем наготове, – успокоил его Хоуз. – Все равно у нас не получится отследить звонок.
– Попытка не пытка.
– Я что-то не понял, зачем он звонит именно нам?
– Сказал, что из сентиментальных побуждений, – фыркнул Клинг.
– Это я и сам слышал, – качнул головой Хоуз.
– Знать бы, что он имеет в виду, – вздохнул Берт.
– Это точно. – С этими словами Хоуз вернулся к своему столу, где он уже успел постелить поверх строительной пленки несколько слоев бумажных полотенец.
Там его ждали недопитый чай в картонном стаканчике и бутерброд с сыром, который он уминал в тот самый момент, когда прозвенел звонок.
Хоуз был настоящим здоровяком ростом метр восемьдесят восемь и весом девяносто килограммов, из которых пять казались ему лишними. Он являлся обладателем голубых глаз, квадратной челюсти и подбородка с ямочкой. Голову покрывала рыжая шевелюра, на которой выделялась седая прядь над левым виском, – однажды Хоуза туда ударили ножом, – и, когда рана зажила, а волосы отросли, они, удивительное дело, оказались седыми. Еще у него были прямой нос, ни разу не знавший переломов, и чувственный рот с полной нижней губой. Прихлебывая чай и жуя бутерброд, он походил на дородного капитана Ахава[1], которого кривая дорожка судьбы привела на службу в полицию. Когда он подался вперед, чтобы крошки от бутерброда падали на бумажное полотенце, стала видна рукоятка пистолета, торчавшая из подмышечной кобуры, скрытой под пиджаком. Револьвер был большой, под стать хозяину, – девятимиллиметровый магнум компании «Смит-Вессон». Весил он кило двести и мог каждому, вставшему на пути у Коттона Хоуза, проделать в башке дыру размером с бейсбольный мяч. В тот самый момент, когда Хоуз в очередной раз впился зубами в бутерброд, телефон зазвонил опять.
– Восемьдесят седьмой участок, детектив Клинг слушает, – сорвал трубку Берт.
– Уголовный кодекс предусматривает за вымогательство наказание в виде тюремного заключения, не превышающего по сроку пятнадцать лет, – раздался в трубке мужской голос. – Еще вопросы будут?
– Слушайте… – начал Клинг.
– Нет, это вы меня послушайте, – перебил его мужчина. – Я хочу получить пять тысяч мелкими купюрами. Не вздумайте их метить. Деньги положите в жестяную коробку. Коробку оставите на третьей скамейке на дорожке, что ведет от Клинтон-стрит в Гровер-парк. Остальные подробности позже. – С этими словами незнакомец дал отбой.
– Похоже, в том же духе он будет продолжать и дальше, – сказал Хоузу Клинг.
– Ага, – кивнул Коттон. – Ну что, звоним Питу?
– Нет, давай лучше подождем, пока картина не прояснится, – предложил Берт и со вздохом вернулся к рапорту, который печатал на машинке.
На этот раз телефон зазвонил, когда часы показывали двадцать минут двенадцатого. Стоило Клингу снять трубку, как он тут же узнал голос.
– Повторяю, – произнес мужчина, – жестяную коробку с деньгами надо отнести к третьей скамейке на дорожке, что ведет от Клинтон-стрит в Гровер-парк. Если за скамейкой будет вестись наблюдение, если ваш человек придет не один, коробку никто подбирать не станет, а распорядитель умрет.
– Вы хотите, чтобы мы оставили пять штук на скамейке в парке? – переспросил Клинг.
– Вы всё правильно поняли, – ответил мужчина и дал отбой.
– Ну что, это, по-твоему, всё? Как думаешь? – повернулся Клинг к Хоузу.
– Даже не знаю, – задумчиво ответил Хоуз и посмотрел на часы, что висели на стене. – Давай дадим ему время до полуночи. Если он не перезвонит до двенадцати, будем связываться с Питом.
– Ладно, – кивнул Клинг и, склонившись над пишущей машинкой, снова принялся печатать. Печатал он быстро, в шесть пальцев, по системе, которую придумал сам. Несмотря на скорость, он делал массу ошибок. Опечатки либо замазывал, либо забивал их и впечатывал текст поверху, кляня последними словами канцелярщину, являвшуюся неотъемлемой частью работы полицейского. Одновременно с этим он ломал голову над загадкой – зачем преступник потребовал оставить коробку с деньгами на скамейке, – ведь так ее может прикарманить любой прохожий. Ругая на чем свет стоит дряхлую пишущую машинку, Берт не мог взять в толк, как у негодяя хватило наглости потребовать пять тысяч долларов за то, чтобы не совершать преступление. Клинг нахмурился – он был самым молодым детективом во всем следственном отделе, и специфика профессии еще не оставила видимых следов на его лице. Единственная глубокая морщина на идеально гладком лбу появлялась, когда он сводил брови – совсем как сейчас. Ростом метр восемьдесят два, Клинг был блондином с карими глазами и приятным открытым лицом. Он красовался в желтом свитере-безрукавке. Коричневый пиджак висел на спинке стула. Кольт калибра девять миллиметров, который Клинг обычно носил на поясе, сейчас лежал в кобуре в верхнем ящике стола.
За последующие полчаса Берт ответил еще на семь телефонных звонков, но ни один из них не имел никакого отношения к мужчине, угрожавшему убить Каупера. В тот самый момент, когда Клинг заканчивал скучнейший рапорт, представлявший собой список свидетелей, допрошенных по делу об ограблении на Эйнсли-авеню, телефон снова зазвонил. Берт машинально снял трубку, а Хоуз столь же машинально потянулся к своему телефону.
– На сегодня это последний звонок, – произнес голос в трубке. – Деньги доставите завтра до полудня. Я не один, так что даже не думайте арестовывать того, кто придет за деньгами. В противном случае распорядителя парков ждет смерть. Если коробка окажется пустой, если там будет кукла или меченые купюры, если по какой-то причине завтра к полудню вы не принесете коробку с деньгами на скамейку, распорядитель парков получит пулю. Если у вас есть какие-нибудь вопросы, советую задать их прямо сейчас.
– Вы что, всерьез рассчитываете, что мы принесем вам пять штук на блюдечке с голубой каемочкой?
– Нет, я рассчитываю, что вы их принесете мне в жестяной коробке, – ответил мужчина, и Клингу снова показалось, что его собеседник улыбается.
– Мне надо проконсультироваться с лейтенантом, – промолвил Берт.
– Ага. А ему, вне всякого сомнения, понадобится посоветоваться с распорядителем садово-паркового хозяйства, – отозвался мужчина.
– Если что, как нам лучше с вами связаться? – пошел ва-банк Клинг. Чем черт не шутит – вдруг злоумышленник машинально даст свой адрес или номер телефона.
– Говорите громче, – промолвил мужчина, – я немного туговат на ухо.
– Я спросил… – начал было Берт и тут же замолчал, потому что из трубки послышались короткие гудки.
* * *
Этот мерзкий город своими размерами может довести вас до ручки, а когда он действует в союзе с погодой, то вы невольно начинаете мечтать о смерти. Во вторник, пятого марта, Коттону Хоузу страстно хотелось свести счеты с жизнью. В семь часов утра температура в Гровер-парке была всего минус одиннадцать. К девяти часам, когда он двинулся по дорожке, бравшей начало от Клинтон-стрит, теплее не стало – столбик термометра показывал минус десять. С реки Гарб дул порывистый северный ветер, который, проносясь по широким улицам и проспектам, тянувшимся от реки на юг, беспрепятственно достигал парка. Ветер трепал рыжие локоны на непокрытой голове детектива, играл с полами его пальто. Руки Коттона были затянуты в перчатки. Третья пуговица пальто, как раз над талией, была расстегнута, чтобы в случае необходимости как можно быстрее ухватиться за рукоять верного «магнума». В левой руке детектив сжимал черную жестяную коробку.
Внутри коробки ничего не было.
Накануне Берт и Хоуз разбудили Бернса без пяти двенадцать ночи, после чего изложили ему содержание телефонных разговоров с незнакомцем, которого они окрестили Психом. Хрипло застонав, лейтенант пообещал немедленно приехать, после чего осведомился, который час. Узнав, что уже почти полночь, поворчал и повесил трубку. Когда он добрался до участка, детективы изложили ему подробности, после чего было принято решение позвонить распорядителю садово-паркового хозяйства и сообщить об угрожающей его жизни опасности. Сняв трубку, распорядитель садово-паркового хозяйства первым делом посмотрел на часы, стоявшие на прикроватной тумбочке, и тут же заявил лейтенанту Бернсу, что уже половина первого ночи – неужели дело настолько срочное, что с ним нельзя подождать до утра?
– Видите ли, сэр, – прочистив горло, промолвил Бернс, – вас обещают застрелить.
– Так что же вы сразу не сказали? – в свою очередь прочистив горло, поинтересовался Каупер.
Ситуация казалась сущей нелепостью.
Каупер заявил, что в жизни не слышал большего бреда. Если человек всерьез считает, что стоит пригрозить по телефону убийством и ему тут же принесут пять тысяч долларов, то у этого мерзавца явно поехала крыша. Бернс согласился – да, спору нет, ситуация бредовая, но в городе каждый день куча беспринципных людей преступает закон, причем не все они ладят с головой. И далеко не всегда успех задуманного преступления связан с психическим здоровьем.
Происходящее казалось немыслимым.
Каупер заявил, что представить не мог более нелепой ситуации. Он не мог взять в толк, зачем полицейские побеспокоили его в столь поздний час из-за нелепых угроз какого-то психа. Наплевать на него и забыть, о чем еще говорить?
– Не люблю строить из себя детектива из полицейского сериала, сэр, – промолвил Бернс. – Я бы с радостью наплевал на этого психа и его угрозы, однако мы не можем исключать возможности того, что злоумышленники и в самом деле собираются покуситься на вашу жизнь. И мы не имеем права отбросить этот вариант, предварительно не посоветовавшись с вами.
– Ну, вот теперь вы все обсудили и можете успокоиться, – ответил Каупер. – Послушайте, что я вам скажу, наплюйте на угрозы этого психа, и дело с концом.
– Сэр, – кашлянул Бернс, – мы попытаемся задержать человека, который придет за жестяной коробкой. Кроме того, мы бы хотели предоставить вам на завтрашний вечер полицейское сопровождение. Какие у вас планы на завтрашний вечер? Вы будете дома?
