Э. Марголис
Близнецам закон не писан. Том 1. Дорога к Приграничью
Посвящение
С благодарностью всем неравнодушным, в нелёгкое время оказавшим посильную помощь жителям Приграничья.
Внимание!
Очень Важное Предупреждение!
Все факты, изложенные в этой книге, являются плодом неуёмной фантазии автора. Совпадения с реально существующими или существовавшими людьми, странами, народами, нациями, национальностями, эльфами, гномами, Тварями, а также с произошедшими историческими событиями являются абсолютно случайными.
Пролог
Он стоял у окна и смотрел сквозь узенькое окошко. По лицу катились струйки пота.
Произошло невероятное.
Шестеро боевых магов, смеясь и переговариваясь, маршировали по деревенской улице. Седьмой брёл поодаль – грязный, высокомерный, усталый.
Пятеро курсантов и двое их наставников.
Этого не может быть!
Зачем они здесь? Неужели пришли за ним?
Нет. Спокойствие. Без паники. Иначе бы не передвигались так вальяжно. Давным-давно бы оцепили деревеньку и бегали по домам в поисках его.
Это случайность.
Счастливая случайность!
Ему не страшен никто, кроме тех. А те проспали, прохлопали, не заметили. Не нашли.
А если найдут – будет уже поздно.
Потому что в деревне появились маги.
Идите вперёд, пятеро курсантов и двое их наставников, прямо в расставленные сети.
Вам не пережить сегодняшней ночи, глупцы!
Часть I. Глава 1
Много-много лет назад
Декабрь в Аринелле выдался суровым. Третьи сутки бушевала такая метель, что домашние собачки, только приоткрыв дверь, чтобы пройтись по своим собачьим надобностям, с визгом залетали обратно. Да ещё и облаивали жестоких хозяев, клеймя их пёсикоубицами и живодёрами.
Даже активные сторонники пребывания на свежем воздухе – грабители и бандиты – и те предпочитали в такую погодку нос на улицу не высовывать.
И тем более удивительным стал тот факт, что поздним вечером под завывания вьюги в ворота дома эльфа Моисея Самуиловича Шлеманзона аккуратно постучали.
***
Моисей Самуилович по праву считался одним из богатейших людей Аринеллы. Считался, правда, не столь давно: он обосновался в славном городе Светлограде (столица Аринеллы. – Прим. автора) всего лишь пять лет назад. До этого знаменательного события старый эльф проживал в герцогстве Бакскии (откуда спешно сбежал, как он сам утверждал, от погромов; злые языки, впрочем, судачили про чересчур зубастых кредиторов).
Обосновавшись в столице, Шлеманзон немедленно принялся увеличивать свой капитал и подыскивать законного мужа для единственной дочери. После ряда драматических событий победителем конкурса был объявлен некий молодой третьесортный купчишка Лазарь Ааронович Кацман, коему и была торжественно вручена рука Софии вкупе с немаленьким приданым.
Тут-то Лазарь и продемонстрировал, что победные лавры он снискал отнюдь не случайно. Пустив в оборот женино приданное, за какие-то восемь месяцев ушлый зятёк если и не сравнялся по богатству с тестем, то активно наступал ему на пятки и победно дышал в затылок.
Шлеманзон на людях хотя и ворчал в адрес шустрого проныры, в душе же гордился правильностью сделанного некогда выбора. Не пропадёт Софа за таким мужем. Тем более что любил паренёк жену страстно и отнюдь не за приданое…
***
Обычно-то Моисей Самуилович нищих не привечал. Бросать каждому голодранцу по грошику – так ведь сам скоро по миру пойдёшь! Поэтому ворота особняка богатея всегда были на замке. Ещё и собаки гордо вышагивали по периметру.
Но сегодня воротила изменил своему правилу. С самого утра у ворот переминался с ноги на ногу приказчик и щедро раздавал милостыню всем страждущим, наставляя просить Отца о здравии рабы Отцовой Софии. Сам Моисей шесть часов кряду простоял на коленях в храме, умоляя Творца смилостивиться и не лишать бедного эльфа его единственной радости.
К вечеру господин Моисей вернулся в особняк. На лице эльфа застыло такое отчаяние, что слуги боялись лишний раз в присутствии купца не то что чихнуть – голос подать.
Ванька Косоглазый, сопровождавший хозяина, сообщил по секрету: господин Моисей, отбивая поклоны, вдруг замер, вскочил и опрометью вылетел из храма. Ванька было кинулся за ним, да хозяин крикнул: «Здесь жди!» – и исчез в мареве переносного телепорта.
– Видать, о лекаре каком вспомнил, – поделился Ванька своими размышлениями. – А тот его и отшил.
– Бедная госпожа София… – вынесли слуги единодушный вердикт.
***
По возвращении Моисея приказчик получил всемилостивое разрешение покинуть свой пост, а слуги – указание не отказывать в любой просьбе каждому страждущему.
И потому, когда в ворота особняка Шлеманзона постучали, управляющий стремительно распахнул дверь. Даже не удосужился поинтересоваться, кого там носит в лютую метель-то.
***
При ближайшем рассмотрении выяснилось, что носило невысокого мужичка, кутавшегося в потрёпанный зипун. В руке мужичок держал видавший виды саквояжик.
– Я таки извиняюсь за своё неожиданное втогжение, – виновато сказал ночной визитёр, – но не найдётся ли в этом гостепгиимном доме капулечку кгиши над головой для бедного стагого эльфа?
Не назови пришелец своей расы, управляющий с лёгкостью определил бы её сам, по диалекту. Так разговаривали только эльфы маленького языкового анклава на юге Аринеллы. И хотя обитало в тёплом краю всего несколько сотен жителей, очень скоро удивительный говор стал чуть ли не визитной карточкой эльфийской расы.
Сами-то и господин Моисей, и господин Лазарь говорили чисто и даже не картавили (что в эльфийской среде встречалось крайне редко). Но иногда, для соответствия образу, приходилось вставлять в свою речь слова «шо», «таки», «ойц»: некоторые контрагенты просто млели, видя перед собой «эльфа классического».
Не поступи от господина Моисея распоряжений исполнять любую просьбу постучавшего, сострадательный управляющий и так бы впустил бедолагу. Зипунчик был явно не по сезону, да и губы уже синели от мороза.
– Заходи уж, страдалец, – вздохнул управляющий и распахнул пошире дверь.
***
Когда эльф скинул верхнюю одежду и снял потрёпанную шапку, выяснилось, что гость немножко приукрасил действительность: до старости ему оставалось лет двести, а то и триста.
– Ви таки пгостите бедного эльфа, – проговорил виновато ушастый, протягивая руки к огню, – но меня обокгали. Шёл к местному телепогту, зазевался, и вот… Но я готов всячески отплатить за кгов и стол. Может бить кому-нибудь тгебуется помощь лекагя?
– Лекарь? – повторил управляющий, не веря собственным ушам. – Вы – лекарь?
– И неплохой таки, если вегить мнению дяди Сёми, тёти Саги и дедушки Мойши, – скромно отозвался эльф. – Так кому-нибудь в этом гостепгиимном доме нужни услуги стагого Якова?
Ответ прозвучал незамедлительно. В тот же самый миг особняк сотряс истошный женский вопль.
***
Управляющий привычно схватился за сердце. Яков профессионально – за чемоданчик.
– Давно гожает? – деловито осведомился целитель.
– С утра, – шёпотом просветил управляющий. – Всё никак разродиться не может. Дочка хозяйская. Госпожа София. Господин Моисей восемь докторов вызвал. Даже на лейб-медика денег не пожалел. Все руками разводят и сулят смерть и матери, и ребёнку.
Яков, пробормотав что-то злобное, явно не из целительского лексикона, стремительно поднялся.
– Веди, показивай покои гоженици.
– Но…
– Веди! – рявкнул лекарь. – Я последняя надежда твоей госпожи!
Управляющей скептически покосился на поношенный костюм врачевателя (явно голытьбу лечит, раз денег на приличную одёжку не скопил). Но промолчал. Мнение ещё одного целителя лишним не будет. Даже если тот и пользует исключительно бедноту.
А в сложившейся ситуации за любую соломинку хвататься следует.
***
В покоях роженицы яблоку негде было упасть. И все старались помочь госпоже Софии в меру своих скромных способностей.
У кровати столпилась беззаботная стайка девиц в возрасте от восемнадцати до девяносто двух лет и делилась с госпожой веками апробированными способами облегчения родов.
Стряпуха Ульяна громогласно рассказывала, как она рожала третьего («Тоже никак не хотел появляться на свет. Уж как его ни уговаривали – знай себе свернулся комочком. Да бабка-повитуха умная попалась: достала кошель и денежками забренчала. Сыночек-то на звон монет и вылез… Повитуха тогда, помнится, сказала: большим, мол, человеком, ваш мальчик станет! И стал ведь! Его портреты по всему городу теперь висят. Как где? На столбе "Их разыскивает полиция". Мой Ванечка – третий сверху!»).
Свои пять копеек вставила и поломойка Акулина. Она выдала целый ворох народных средств, как ускорить роды. Например, трижды попрыгать на правой ножке, четырежды на левой и спеть мужским басом аринельскую народную балладу про народного спасателя на водах Мазая, извлекающего из реки некую Муму.
Или вот ещё…
Истопник Агафон полушёпотом сообщал всем желающим: у него есть знакомый гробовых дел мастер, готовый сделать хорошую скидку по его, Агафоновой, рекомендации.
Не обошлось и без музыкального сопровождения. В уголочке комнаты пристроился молодой черноволосый эльф. Он бездумно глядел в пространство и меланхолично покачивался на стуле – туда-сюда, туда-сюда. Периодически добрый молодец останавливался, горестно взвывал, вырывал у себя клок волос и швырял на пол.
Солидных размеров кучка у ног будущего клиента паричных дел мастера явственно свидетельствовала: мусорит сей достойный господин часов пять кряду, не меньше.
Словом, при деле находились все!
***
Не обращая внимания на царивший вокруг бардак, Яков упорно продвигался вперёд. Ему нужен был главный целитель – и намётанный взгляд эльфа почти мгновенно выделил из толпы нужного человечка.
– Коллега, – деловито сказал эльф, – таки будьте добги, обгисуйте мне ситуацию: шо с девочкой и какие меги ви пгедпгинимали.
Коллега, впечатлённый напористостью эльфа, неожиданно для себя и окружающих выдал требуемую информацию. Хотя в другое время и взглядом не удостоил бы поистрепавшегося голодранца.
По мере того как лекарь сыпал всё большими медицинскими подробностями, брови ушастого стремительно ползли вверх. А когда целитель выдохся, эльф не удержался и покрыл его таким трёхэтажным матом, что запунцовел даже полотёр Васька Добрый. До недавнего времени сей достойный мастер клининга, известный в определённых кругах как Джо Головорез, бороздил моря-окияны на собственной шхуне и ежедневно тормозил купеческие корабли с целью экспроприации торгашеского имущества. Во времена своего боевого прошлого общался он исключительно на Всеобщем непечатном, и заставить матёрого пирата краснеть мог только мастер, куда более искусный, чем он сам.
– Где ви таки учились медицине? – завершил свою эмоциональную речь взбешённый эльф. – В подвоготне у Ггиши Фагмазонщика?
– Как ты смеешь, босяк? – взвыл целитель. – Да я лейб-медик его величества Иоанна Длиннобородого.
– Сочувствую его величеству! – от души бросил Яков и обратился к раскачивающемуся волосодралу:
– Ви отец?
– Да, – неожиданно твёрдо и осмысленно ответил тот.
– Вишвигните отсюда всех постогонних, начиная с этого неуча, – пренебрежительный кивок в сторону разъярённого лейб-медика. – Оставьте двоих самих вменяемих девок мне на подхват.
– Но…
– Счёт жизни вашей жени идёт на минути. Ви таки точно собигаетесь пгодолжать со мной пгегекаться, шо би уже завтга обгатиться к ггобовщику за вигодним заказом?
В критическую минуту молодой отец проявил присущее ему благоразумие и умение стремительно принимать правильные (хотя порой и рисковые) решения. Он поднялся, вычленил из толпы сочувствующих двух дворовых девок и ткнул в них пальцем:
– Ты и ты – остались. Остальные – вон!
– Я буду жаловаться! – взвыл лейб-медик, но под осатаневшим взглядом Лазаря Кацмана почёл за лучшее покинуть комнату в первых рядах.
***
Лейб-медик слов на ветер не бросал. Уже через пять минут он стоял перед господином Моисеем и в красках расписывал, как какой-то оборванец посмел выставить его, светоча медицинской науки, из покоев госпожи Софии.
Господин Моисей в тот самый момент, сменив привычный богатый костюм на рубище с веригами, молился у образа Отца. Но услышав эмоциональный рассказ гения медицины, немедленно оставил это богоугодное дело и кинулся спасать доченьку из рук дикаря.
Увы, спасательная миссия завершилась полным провалом. Опытный Яков предусмотрительно приказал запереться на все замки да ещё пудовый засов наложить.
Господин Моисей скрипнул зубами и велел ломать дверь.
***
Когда группа поддержки во главе с разъяренная дедом на обломках двери влетела в комнату, их глазам предстала идиллическая картина.
В углу, на кровати, посапывала в обе дырочки счастливая мамочка.
Посреди комнаты, на стуле, с самым обалдевшим видом восседал счастливый папаша. В каждой руке у него подёргивалось по свёртку: гневно вопящему и периодически пускающему пузыри.
Узрев деда с дворней, свёртки заверещали ещё усерднее. Художественно так запищали, с чувством.
При виде тестя отмер и счастливый папаша.
– Близнецы! – гордо оповестил он собравшихся. – Королевская парочка! Абраша и Фира! Наследники! – и добавил с вызовом: – Мои дети! Первенцы!
Близнецы скрепили знакомство синхронными плевками в папины щёки (говорите, младенцы в таком возрасте не могут плеваться? О, вы не знаете Абрашу и Фиру! – Прим. автора).
– Все в меня! – умилился папа и поочерёдно чмокнул отпрысков в лобики: один с тёмным пушком, второй – со светлым.
Господин Моисей, некоторое время с непонятной тревогой поглядывающий на зятя, облегчённо выдохнул.
– Сильные гебята! – раздалось за спиной у господина Моисея. – Вистояли, не сдались! Жажда жизни – как у отца. И хагактег не сахаг будет. По глазам видно. Намучается с ними батя… Кстати, водки ему пгинесите. Гюмку. Хотя нет. Гюмки мало. Кгужку, до побольше.
Старый купец обернулся. Его глазам предстал целитель, флегматично моющий руки после сложнейшей операции.
Челюсть у господина Моисея отвисла.
– Яков Хаимович… – пробормотал он. – Отец ты мой… Яков Хаимович…
…О том, что произошло потом, несколько поколений слуг судачили, как о величайшем чуде. Всесильный олигарх, не ломавший шапки перед самим царём, сделал несколько шагов и рухнул на колени перед скромно одетым эльфом.
***
Знакомство Моисея Шлеманзона и Якова Хаимовича произошло лет пятнадцать назад при весьма драматичных обстоятельствах.
Тогда господин Моисей и его любимый кузен Елисей очутились по торговым делам в Бархании. Закупили товар и только собирались переправить его телепортом, как в стране объявили контрчернокнижническую операцию. Телепортацию заблокировали на неопределённое время.
Будь на руках у братьев те же ткани, они спокойно переждали бы блокировку. Но товар попался скоропортящийся. Ждать у моря погоды целый месяц (ровно столько продолжалась последняя контрчернокнижническая операция в Бонжурии), торговцы не могли. Они приняли решение снарядить караван, чтобы перебраться через пустыню в соседнее государство. Уж там-то телепортация работала исправно.
Часа за два до отхода каравана к братьям подошёл потрёпанный мужчина с лекарским чемоданчиком в руках. Он попросил подбросить его до той же границы «взамен на целительские услуги, котогие может оказать добгим и щедгим господам бедний эльф»: у потратившегося на закупку медикаментов целителя даже пары медяков не нашлось заплатить за проезд.
Моисей, сроду не питавший особой любви к нахлебникам, отказал сразу: при караване уже имелся лекарь. Елисей же вздохнул и из жалости взял собрата по расе.
– За твой счёт, кузен, – сухо сказал господин Моисей.
Елисей согласно кивнул.
…К вечеру третьего дня на купцов налетела банда Чёрных Ястребов. Осторожный Моисей трусливо отсиделся под брюхом любимого верблюда. Елисей, эльф не робкого десятка, возглавил оборону, в ходе которой был тяжело ранен, и к тому моменту, когда Чёрные Ястребы позорно отступили, находился при смерти.
– Не жилец! – развёл руками целитель каравана.
– Это ми ещё посмотгим! – злобно буркнул прибившийся эльф и полез за целительским чемоданчиком.
…Три дня спустя главный врач госпиталя, куда доставили Елисея, устало сказал господину Моисею:
– Отцу свечку поставьте. И за здоровье Якова Хаимовича помолитесь. Только он да и, пожалуй, Локустиды рискнули бы взяться за такую сложнейшую операцию.
– А кто такой Яков Хаимович? – удивился господин Моисей.
Главврач закатил глаза.
– Майор медицины магических спецслужб. Уникум! Звезда! Легенда! Мы зовём его «Счастливчик Яков» – все пациенты, за которых он брался, все выживали. Какими бы тяжёлыми ни были. Якова Хаимовича знает, почитай, вся его родная Аринелла…
– Да шо там Агинелла, молодой человек, – скромно потупился целитель, который как раз в ту минуту появился из палаты Елисея. Пациент шёл на поправку, и с лица эльфа не сходила довольная улыбка. – Говогите сгазу за всё Пегепутье.
– Хорошо, всё Перепутье, – покладисто согласился главный врач. – Знает как лучшего военного хирурга…
«И эльфа с самым скверным характером!» – со вздохом добавил он про себя.
***
Господин Моисей сам, с поклонами проводил спасителя дочери до двери и на пороге украдкой сунул кошель, в котором позвякивали двести золотых. А как увидел потрёпанный зипун целителя, схватился за голову и одарил шубой с купеческого плеча.
Яков Хаимович не возражал. Зипун, призванный надавить на жалость, если другие аргументы «навпустить» не сработают, уже сыграл свою роль. А до тёплого армяка пришлось бы бежать пол-улицы.
Когда целитель уже взялся за ручку двери, господин Моисей вдруг спохватился.
– Яков Хаимович, – заискивающим тоном спросил он.– Вы же военный хирург. Гражданских, почитай, не лечите… Каким ветр… Какой счастливой звезде я обязан видеть вас у себя дома?
– Ойц, да таки абсолютно случайно получилось, – немедленно сделал честные глаза Яков Хаимович. – Я явился в центг отчитаться о своей последней вгачебной кампании и потом собигался телепогтануть к семье. Моя Беккочка… Ви знаете, у меня пгекрасная жена и шестего почти взгослих синовей, а недавно годился и седьмой… Так вот, моя Беккочка говогит мне пги каждой встргече: «Яша, если мальчики станут видеть твой гогдий эльфийский пгофиль газ в десять лет, они забудут, как ти виглядишь, и станут називать папой дядю Сёму. А оно нам надо?» И ви таки пгедставляете, когда я напгавлялся к телепогту, меня обнёс на улице какой-то поц! Укгал последние кагманние деньги! А за кгасивие глаза бедному эльфу даже в нашей гостепгиимной стгане могут дать газве шо по шее. Вот и пгишлось искать ночлег, шоби с завтгашнего утга прийти на погог центга с пготянутой гукой в надежде, шо они таки вспомнят заслуги стагого Якова и если не подагят пагу ггошиков, так хоть виделят в счёт будущей загплати.
Закончив свою пламенную речь, целитель посмотрел на господина Моисея чистым незамутнённым взором ангела, сошедшего с небес. Господин Моисей восхищённо покивал: действительно, счастливая случайность!
…Искусством делать честные глаза, навешивая собеседнику на уши по два пуда лапши, Яков Хаимович владел в совершенстве.
***
Он уже было совсем перешагнул порог, как вдруг остановился и обернулся.
– Свагаденж с ней, с божьей кагой, – буркнул он непонятно. – Я всё ж таки целитель, а не шут с ягмагки. Господин Моисей, хотите добгий совет? Завтга же езжайте в Волшебггад и найдите там в Квагтале Целителей Ведислава Острозубого. Можете не завтга. Но не затягивайте. У вас неделя в запасе. Потом будет поздно…
***
Господин Моисей стоял у окна второго этажа и задумчиво смотрел на улицу.
Снегопад прекратился, как и не было. На небе сияла полная луна, купая в своих бледных лучах припозднившихся прохожих.
Вот за ворота особняка вышел целитель, повертел головой и поднял руку, призывно маня кого-то. Сей же час от стены на противоположной стороне улицы отделилась тёмная фигура и направилась к Счастливчику Якову. В лунном свете блеснула рукоять меча.
– Случайность, говоришь?..
Мужчина (то, что ночной гость был мужчиной, Моисей с лёгкостью определил по фигуре) перекинулся несколькими фразами с целителем и, вежливо поддерживая под локоток, повёл куда-то в северные кварталы. Там, как помнил господин Моисей, находился стационарный телепорт. Куда же теперь, Яков Хаимович? К семье, которую вы не видели так давно, что дети стали забывать лицо папы? Или обратно в часть, откуда вас спешно вызвал тот, кто давным-давно числился умершим?
Впрочем, неважно. София жива, и это – самое главное!
Господин Моисей покачал головой и отошёл от окна.
…Разумеется, ни к какому целителю он не пойдёт. Торговлю без присмотра не оставишь. Даже на Лазаря. Парень зубаст и крепок. Господин Шлеманзон не успеет оглянуться, как дорогой зятёк с него последние штаны снимет.
А странные намёки целителя… Поди, подержал в руках кошель с золотом, углядел в господине Моисее лёгкую добычу да и решил своему приятелю спихнуть. Рука руку моет, верно же?
Нет, решено, останется дома. Да и за Софой присмотреть следует.
Иногда воскресшие из мёртвых могут вести себя очень и очень дерзко.
***
…Когда три месяца спустя господин Моисей умирал от рака в своём богатом особняке, ему не было дело ни до Софии, ни до состояния, уплывающего в руки предприимчивого зятька. В голове билась только одна мысль: как унять безжалостную боль, раздирающую тело огненными когтями?
Он заходился в нескончаемых воплях, а целитель Ведислав Острозубый, крупнейший специалист по онкологическим болезням, подносил к его губам чашу с обезболивающим зельем и тихо говорил Лазарю: «Поздно. Слишком поздно. Если бы он обратился месяца три назад…» И всё благодарил за какие-то двести золотых, пожертвованных через «дорогого Яшу».
Но господин Моисей не слышал не Ведислава, ни ответы Лазаря. В его ушах набатом звучали слова Якова Хаимовича: «Божья кара… Божья кара».
Значит, не врали слухи. Целитель ЗНАЛ.
«Да если таки эта вонючая твагь пгиползёт умигать на мой погог – я ему и стакана води не подам!»
И всё равно пришёл.
ТОТ уговорил.
Божья кара!
Эти слова старый эльф беспрестанно повторял в бреду, перемежая их бессвязным лепетом: «Прости… Прости…»
И как будто вызванная заклинанием из небытия, в последние минуты жизни господина Моисея из тумана подле его изголовья стала вырисовываться фигура сурового молодого солдата. Воин стоял у ложа умирающего и смотрел спокойно и ровно, безо всякого злорадства.
«Прости меня!»
«Отец простит. Прощайте, господин Моисей».
