bannerbannerbanner
Четыре войны морского офицера. От Русско-японской до Чакской войны

Язон Туманов
Четыре войны морского офицера. От Русско-японской до Чакской войны

Полная версия

© Кузнецов Н.А., Соломонов Б.В., составление, комментарии, 2020

© ООО «Издательство «Вече», 2020

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2020

Сайт издательства www.veche.ru

* * *

Вместо предисловия. Князь Я.К. Туманов – флотский офицер, мемуарист и литератор

Язон Константинович Туманов – боевой офицер Российского флота и яркий представитель русской морской эмиграции – не является совсем уж неизвестной для современного читателя фигурой. 17 лет назад благодаря усилиям историка флота, сотрудника Центрального военно-морского музея Константина Петровича Губера (1960–2016) к современному читателю вернулась книга Я.К. Туманова «Мичмана на войне», впервые увидевшая свет на русском языке в 1930 г. К.П. Губер написал первую биографическую статью о князе Туманове, опираясь прежде всего на материалы его послужного списка, хранящегося в Российском государственном архиве Военно-морского флота в Санкт-Петербурге[1]. Семь лет спустя обратился к биографии Я.К. Туманова и автор, постаравшись осветить ее в контексте участия русских офицеров в Чакской войне Парагвая с Боливией (1932–1935 гг.)[2]. В настоящей статье сделана попытка реконструкции биографии Я.К. Туманова, в том числе на основании источников, выявленных автором за последние годы.

Язон Константинович Туманов родился 2 октября[3] 1883 г. в Тифлисе в семье князя Константина Георгиевича Туманова и Елизаветы Меликоновны (Германовны?), урожденной Карапетян[4]. В «Российской родословной книге», подготовленной князем П.В. Долгоруковым, о княжеском роде Тумановых приводятся следующие сведения. «Древняя фамилия армянского происхождения, предки коей с отличием служили царям армянским из династии Багратидов, в особенности царю Феодору, в двенадцатом веке. После падения царства армянского, Тумановы переселились в Грузию, где получили в тринадцатом веке поместье Хейт-Убани и впоследствии возведены были в достоинство тавадзе (князей). Имя этой фамилии часто встречается в летописях Грузии»[5]. Род Тумановых, представителем которого был Я.К. Туманов, был утвержден в княжеском достоинстве, Высочайше конфирмованным 7 марта 1826 г. мнением Государственного Совета. Среди представителей рода упомянут и статский советник Георгий – дед нашего героя[6]. К.Г. Туманова сопричислили к роду определением Тифлисского Дворянского депутатского собрания от 17 ноября 1854 г. и указом Правительствующего Сената по Департаменту герольдии от 8 апреля 1855 г. 12 октября 1900 г. определением того же собрания к роду был причислен Я.К. Туманов[7].

Князь Константин Георгиевич Туманов (1853/54 – ?) обучался в Императорском училище правоведения, но полного курса наук не окончил, а в 17-летнем возрасте начал службу «сверх штата» во Втором мировом отделе (территориальном подразделении мирового суда) Тифлиса. В дальнейшем он служил преимущественно в полицейских и таможенных органах. 26 апреля 1903 г. он был утвержден в должности управляющего Астраханской таможней, 12 февраля 1904 г. за выслугу лет его произвели в статские советники[8]. Информацией о судьбе К.Г. Туманова после 1905 г. автор не располагает.

У Язона было четверо братьев – Лев (14 мая (ноября?)[9] 1881 —?), Владимир (9 июня 1889[10] – 16 (15?) сентября 1920), Ираклий (22 января 1891—1 февраля 1947)[11] и Александр (13 июля 1898 —?)[12]. И родители и дети придерживались армяно-григорианского вероисповедания.

 

Лев и Язон первоначально учились в Темир-Хан-Шуринском реальном училище[13]. Несмотря на то, что братья Тумановы, как уже упоминалось, не были сыновьями и внуками боевых генералов, как минимум трое из них избрали для себя военную карьеру. Язон и Владимир стали офицерами флота: в 1901 г. в Морской кадетский корпус поступил Язон, а четыре года спустя – Владимир[14].

Я.К. Туманов окончил Морской корпус в 1904 г., сразу после начала Русско-японской войны. Это был так называемый Первый царский выпуск – лучших по успеваемости гардемарин сразу же направляли на корабли 1-й и 2-й Тихоокеанских эскадр. Туманов получил назначение на эскадренный броненосец «Орел», на котором совершил знаменитый переход 2-й Тихоокеанской эскадры под командованием вице-адмирала З.П. Рожественского, закончившийся Цусимским сражением. События данного периода подробно описаны в его воспоминаниях «Мичмана на войне», составляющих основную часть этой книги.

В начале 1906 г. Я.К. Туманов вернулся в Россию, и в августе того же года был назначен вахтенным начальником на крейсер «Память Азова»[15]. В феврале 1907 г. мичман Туманов назначается штурманским офицером на минный крейсер (эскадренный миноносец) «Уссуриец». Из-за многочисленных поломок корабль длительное время находился в ремонте, и в летние кампании 1907–1908 гг. Язон Константинович был назначен командиром охранного катера № 2 Петергофской морской охраны, несшей службу в районе Императорской резиденции. 6 декабря 1907 г. Туманова произвели в чин лейтенанта.

В 1910 г. Я.К. Туманова перевели на Каспийскую флотилию и назначили ревизором недавно вступившей в строй канонерской лодки «Карс». Командовавший кораблем капитан 2-го ранга П.К. Сыровяткин 26 августа 1910 г. отметил чрезвычайное происшествие, в котором довелось отличиться Язону Константиновичу. «При разрыве медной трубки в машине при заводской пробе, когда машинное отделение заполнилось удушливым нефтяным дымом и все выскочили из отделения наверх, лейтенант князь Туманов первый, даже без моего приказания, бросился вниз убедиться, что никого не повредило, и что никто не остался в машине»[16].

С 1911 г. князь Туманов более трех лет находится в заграничном походе на Средиземном море на борту канонерской лодке «Хивинец». Командир корабля капитан 2-го ранга В.Н. Азарьев в аттестации от 25 августа 1913 г. (данной за период службы с 9 мая по 5 августа 1913 г.) написал о своем подчиненном: «Человек, выдающийся по своему поразительному умению держать себя как по отношению к команде, так и [по] отношению к начальникам и сослуживцам-офицерам. Отличаясь безукоризненной честностью, лейтенант Туманов прекрасно знает и понимает обязанности ревизора. Пользуется заслуженным уважением и любовью в кают-компании»[17].

9 октября 1913 г. Я.К. Туманова зачислили в Николаевскую морскую академию (военно-морской отдел), но с началом Первой мировой войны он прекратил учебу и перевелся на Черноморский флот. 6 декабря 1914 г. Язона Туманова произвели в старшие лейтенанты.

На Черноморском флоте он служил старшим офицером на эсминце «Капитан-лейтенант Баранов» (17 декабря 1914 г. – 18 февраля 1915 г.), затем командовал эсминцем «Живучий» (до 16 сентября 1915 г.). Начальник 4-го дивизиона эскадренных миноносцев Минной бригады Черноморского флота капитан 2-го ранга И.И. Подъяпольский восторженно отзывался о Туманове 5 сентября 1915 г. «Лихой моряк и командир миноносца. Службу и судно очень любит, обязанности несет честно и в высшей степени добросовестно. Хорошо развито чувство долга. Храбр, решителен, находчив, распорядителен и очень спокоен. Честолюбив. Честен. Имеет большую инициативу и самостоятельность. Обладает большими способностями и отличной памятью. Очень интересуется военно-морским делом. Отличный морской глаз. У подчиненных и товарищей пользуется любовью и уважением за приятный, милый и общительный характер, имеет достаточный авторитет. Выработается отличный командир любого судна. Весьма ценен, и безусловно пригоден к службе»[18]. Служба на миноносцах была напряженной и опасной, но при этом скучать не давала. Один из ее эпизодов Туманов описал в некрологе своему соплавателю лейтенанту Э.И. Страутингу. «Живучий» прикомандированный к Батумскому отряду, возвращался из очередного крейсерства у Лазистанских берегов. Как было у нас принято в блокадной службе миноносцев, мы ходили вплотную к берегам, заглядывая и обнюхивая каждую бухточку. Проходя мимо реки Архаве, где в то время упирался в море турецкий фронт, «Живучий» чересчур близко подошел к вражеским позициям, и внезапно был обстрелян энергичным пулеметным огнем. Кладя лево на борт и давая полный ход машинам, я кричу людям уходить на подбойный борт, в укрытие за высоким котельным кожухом и трубами. Все смываются в мгновение ока, и остается лишь один Эд [Э.И. Страутинг. – Н.К.],чтобы высмотреть местоположение пулемета, что ему и удается, и «Живучий» вкатывает туда десятка два 75-мм снарядов»[19].

14 октября 1915 г. Туманов был назначен исполнять должность старшего флаг-офицера по оперативной части штаба командующего Флотом Черного моря. В декабре 1915 г. Туманов служил военным цензором в штабе командующего Черноморским флотом. 30 июля 1916 г. он получил чин капитана 2-го ранга за отличие по службе. 14 января 1917 г. его назначили помощником начальника по разведывательной части штаба командующего флотом Черного моря. Октябрьский переворот 1917 г. застал его в должности командира вспомогательного крейсера «Император Траян», в командование которым он вступил 21 мая 1917 г.[20].

Служба князя Туманова в период Гражданской войны оказалась весьма разнообразной. После развала России и ее вооруженных сил он отправился в ставшую независимой Армению, где недолго командовал Охранной флотилией Армянской республики на озере Севан[21]. Затем он прибыл в Одессу, где некоторое время служил в так называемом флоте Украинской Державы (существовавшем на бумаге, но давшем возможность выжить многим морским офицерам в тяжелое время). Как только началось формирование флота, подчиненного командованию Добровольческой армии, Язон Константинович сразу же отправился в Екатеринодар, а затем в Новороссийск и Севастополь. Он командовал (впрочем, возможно, лишь «на бумаге») Волжско-Каспийской флотилией Астраханского краевого правительства (до начала января 1919 г.),[22] затем занимал должность флаг-капитана 2-го речного отряда Речных сил Юга России. После оставления антибольшевистскими силами Одессы в начале апреля 1919 г. Туманов на транспорте «Caucase» (под французским флагом) в числе других эвакуированных прибыл на греческий остров Халки (в то время находившийся под итальянским контролем). Пробыв там некоторое время, он отправился в Новороссийск. Эти события подробно описаны в воспоминаниях, озаглавленных «Одесса в 1918—19 гг.», впервые опубликованных на страницах «Морских записок» и перепечатанных в этой книге.

 

После возвращения в Россию Туманов служил штаб-офицером для поручений начальника штаба Морского управления Вооруженных сил Юга России. В некрологе упомянуто о том, что Язон Константинович Туманов с июня 1919 г. стал начальником «Отдела морской контрразведки всех портов Черного моря»[23]. Севастопольский историк В.В. Крестьянников пишет в своей работе, посвященной Белой контрразведке в Крыму в период Гражданской войны: «Активизация [большевистского] подполья по времени совпадает с формированием в Севастополе особого отделения Морского управления в октябре 1919 г. (одновременно был расформирован Севастопольский пункт этого отделения). Генерал А.И. Деникин остерегался привлекать к контрразведывательной службе бывших жандармских офицеров, и поэтому во главе Особого отделения был поставлен морской офицер, капитан 2-го ранга Я.К. Туманов»[24]. Исходя из приведенных Крестьянниковым данных получается, что Я.К. Туманов занимал должность начальника Особого отделения до начала июня 1920 г., когда его сменил старший лейтенант А.П. Автамонов (ранее бывший помощником Туманова)[25].

Главной задачей Особого отделения являлась борьба с большевистским подпольем, проводившаяся небезуспешно. Так, в период с 22 декабря 1919 г. по 13 января 1920 г. на линкоре «Георгий Победоносец», эсминцах «Пылкий», «Капитан Сакен» и других арестовали 18 матросов, многие из которых являлись членами подпольных групп[26]. 24 января 1920 г. по приказу Туманова взяли под стражу шпиона большевиков П.В. Макарова, действовавшего под видом адъютанта командующего Добровольческой армией генерала В.З. Май-Маевского; правда, Макарову вскоре удалось бежать[27]. 28 марта 1920 г. Туманова произвели в чин капитана 1-го ранга[28]. В некрологе отмечено, что «…в 1920 г. князь… назначается комендантом транспорта “Россия”, на котором и эвакуируется в Константинополь, куда с другим пароходом прибывает его семья»[29]. Комендантом транспорта «Россия» Туманов был назначен 23 августа 1919 г. приказом главного командира флота и портов Черного и Азовского морей вице-адмирала М.П. Саблина № 1785[30]. Возможно, что на момент Крымского Исхода Я.К. Туманов получил это назначение второй раз. Незадолго до эвакуации погиб младший брат Язона Константиновича – Владимир.

Из Константинополя Туманов с семьей переехал в Королевство СХС (сербов, хорватов и словенцев). Здесь он пытался участвовать в организации предприятия по переработке молочных продуктов, которое создавал контр-адмирал С.В. Евдокимов. Помимо Туманова в этом участвовал капитан 1-го ранга Д.Г. Андросов. 13 июня 1922 г. Евдокимовым была получена от военно-морского агента (атташе) в королевстве СХС капитана 2-го ранга Б.П. Апрелева ссуда в размере 11 905 динаров. Эти, довольно большие деньги были выделены морякам с разрешения Особого совещания в Париже от 9 июня того же года[31]. Но, судя по всему, молочное производство не заладилось, и в 1924 г. семья Тумановых решила отправиться за океан.

Первоначально они прибыли в Уругвай. О перипетиях Туманова и его спутника генерал-майора Н.Ф. Эрна на пути в Южную Америку рассказала в своей книге Н.М. Емельянова (со слов дочери Эрна – Наталии Николаевны). «Отчаявшись найти себе применение в Европе, князь Туманов с женой Надеждой (дочерью действительного статского советника Владимира Чабовского) отправился в Бразилию. Туда их звали друзья, там можно было купить землю. Но Эрну и Туманову не повезло: они уже были в пути, когда в Бразилии началась революция, таковые здесь порой сопровождают смену партий[32]. Так или иначе, русским пассажирам не дали бразильской визы, и они проследовали в Уругвай. Надо было как-то устраиваться. Князь Туманов нашел работу в порту, его жена играла в немом кинематографе, где фильмы шли под аккомпанемент»[33]. В 1925 г., по приглашению генерала И.Т. Беляева (о котором будет рассказано ниже), Тумановы прибыли в Парагвай. Там Язон Константинович поступил на должность преподавателя в учебное заведение, готовившее офицеров для парагвайского флота. Свои первые впечатления об этой южноамериканской стране Я.К. Туманов изложил в письме от 21 ноября 1925 г., адресованном капитану 1-го ранга В.И. Дмитриеву – русскому военно-морскому агенту в Париже[34]. Туманов обратился к нему с просьбой помочь приобрести учебные пособия по различным морским дисциплинам и рассказал о своей жизни за океаном.

«В данное время взоры многих русских эмигрантов обращены на Америку и, т. к. С[еверная] Америка ныне для нас недосягаема, то центр внимания перенесен на Южную. Из 4-х ближайших к Европе стран Ю[жной] Америки, с которыми мне пришлось познакомиться – Бразилии, Аргентины, Уругвая и Парагвая, – страной наибольших для нас возможностей является последняя. В культурном отношении она самая отсталая, и именно поэтому ей нужны чужие культурные силы. Страна, вдали от большого пути в Европу, без прямой с ней связи, с самой низкой в Ю[жной] Америке валютой, она мало привлекает к себе европейцев, которыми наводняются в последнее время прочие помянутые мной страны, и, благодаря этому, непосильная для нас конкуренция с европейцами не имеет здесь места.

Здесь, в Парагвае, русское имя стоит на той же высоте, на которой оно стояло тогда, когда была жива Россия. Здесь не сводят всех русских под одну общую рубрику “русского беженца”, набившего всем и всюду оскомину, а на русского генерала смотрят также, как смотрят на генерала французского или немецкого, точно также и на русского инженера, купца или мастерового. Одним словом, я хочу сказать, что здесь в Парагвае вещь совершенно недопустимая, чтобы русский генерал служил швейцаром, кап[итан] 1-го ранга – чернорабочим на фабрике, а русский архитектор месил бетон на постройке дома. Небольшое число живущих здесь русских работают каждый в той же среде и обстановке, в которой они работали у себя дома. Парагвай – страна, находящаяся в данное время в горячем периоде своего возрождения после своей последней войны, бывшей, правда, более 40 лет тому назад, но столь ожесточенной (во время этой войны было вырезано почти поголовно все мужское население страны)[35], что страна на ноги начинает становиться только теперь. Перехожу к области наиболее для нас интересной, а именно – военно-морской.

У Парагвая есть подобие флота в зачаточном состоянии. Дело речной обороны страны живо интересует правительство благодаря тому, что обширная речная система страны (р[еки] Parana, Paraguay и Pilcomayo) соединяют Парагвай с его соседями, с одним из которых (Боливия), его вероятным противником, у него имеются старые счеты. Личный состав флота чудесный, как сырой материал, почти полный нуль по знаниям военно-морского дела. Я приглашен Парагвайским правительством на скромную роль профессора гардемаринских классов при их военном училище, но, по-видимому, мне придется играть здесь роль военно-морского инструктора. При этих условиях естественно, что любой приехавший сюда наш морской офицер, в особенности, если он – специалист, найдет здесь работу в своей сфере и обеспечит себе безбедное существование и подобающее положение в обществе.

Если мысль приехать сюда улыбнется кому-нибудь из моряков, пусть уведомит меня, и я охотно дам ему полную информацию по всем интересующим его вопросам.

Естественно, что необходимо соблюдение одного непременного условия – хотя бы элементарное знание испанского языка. Но для знающего язык французский, изучение испанского не представляет никаких затруднений. Язык очень легкий»[36].

Отметим, что среди моряков-эмигрантов примеру Туманова последовали совсем немногие. Из тех, кто приехал в Парагвай в 1920—1930-е гг., известны лишь двое – лейтенанты В.Н. Сахаров (1887 – после 1944) и В.А. Парфененко (1893 —?)[37].

Туманов был далеко не первым выходцем из бывшей Российской империи, приехавшим после окончания Гражданской войны искать счастья в Парагвай. Русская колония существовала здесь с начала 1920-х гг. К моменту приезда Туманова она насчитывала более сотни человек. В силу того, что страна остро нуждалась в хозяйственном освоении территорий, покрытых непроходимыми джунглями, необработанные земли предоставлялись всем желающим. Правда, для получения какого-нибудь дохода требовалось приложить поистине титанические усилия, не всегда приводившие к успеху. Но ничто не пугало русских эмигрантов, многие из которых были бывшими офицерами и солдатами белых армий, успевших «хлебнуть лиха» и в России, и в эмиграции.

Инициатором активного участия русских в колонизации Парагвая стал генерал-майор Иван Тимофеевич Беляев (1875–1957). Участник Белого движения, он обосновался в Парагвае с 1924 г. В 1924–1931 гг. он совершил 13 экспедиций в область Чако, в результате которых многие неизвестные ранее территории были нанесены на карты, а кроме того, получена масса ценной этнографической информации. Именно благодаря русскому генералу и его сподвижникам территория Чако (историко-географический регион в Южной Америке, в который входит ряд районов Парагвая и сопредельных с ним стран) перестала быть загадкой[38]. Беляев пишет о том, что Я.К. Туманов прибыл в Парагвай по его приглашению, вслед за генерал-майором Н.Ф. Эрном, отмечая при этом, что «оба клялись мне в верности, как главному своему начальнику в русском деле в Парагвае и единственному представителю перед зарубежной эмиграцией, что тотчас нарушили, открыто приняв сторону Бобровского[39] и начав бойкотировать все, что я делал для вызова эмиграции в Парагвай»[40]. Сам Туманов не упоминает о каких-либо конфликтах с Беляевым, да неизвестно, были ли они, а если были, то как долго продолжались. Для этих обоих выдающихся представителей России Парагвай стал настоящей второй Родиной. Возможно, что причиной такого отзыва Беляева о Туманове служил непростой характер генерала, иногда приводивший к конфликтам с другими представителями русской диаспоры, также более реалистичный взгляд Туманова на создание масштабной русской колонии в Парагвае, о чем речь пойдет ниже.

Через некоторое время после прибытия в Парагвай дом Тумановых стал одним из центров русской колонии в Асунсьоне. Об этом рассказал в своих воспоминаниях сподвижник Беляева – Г. Фишер, судя по всему, не очень доброжелательно относившийся к Я.К. Туманову. Его воспоминания ввела в научный оборот Н. Емельянова. «Беляев [своим стремлением к исследовательской работе и созданию масштабной русской колонии] был непонятен даже ближайшему окружению. Поэтому “начались попытки выдвижения новых центров объединения”. Первым таким центром стал великосветский салон у князя Туманова. Как едко заметил Георгий Фишер, “пользуясь созвучием своей фамилии с фамилией Романова, он ничего не имел против, что парагвайцы путали обе эти фамилии и считали его членом бывшего царствующего дома. Это льстило его самолюбию и могло оказаться материально выгодным”. В большом и добротном доме Тумановых были организованы субботы – вечера, когда собиралась вся русская колония. Давались официальные балы, на которые приглашались высокопоставленные парагвайцы – “и бывшие президенты, и братья министров, и прочие важные сановники”. Русская колония являлась на эти вечера практически в полном составе – “генералы, шоферы, инженеры и торговцы вразнос”. Все выражали глубочайшее почтение хозяйке салона, княгине Тумановой. Дам не хватало, и молодые люди наперебой ангажировали их на танцы. В конце концов они стали “являться в пьяном виде, вести себя неприлично и как-то даже собрались друг другу морду бить”»[41].

Многие русские офицеры навсегда вписали свои имена на страницы военной истории Парагвая, приняв участие в войне с Боливией. Она велась из-за пограничной нефтеносной территории Чако-Бореаль (между реками Парагвай и Пилькомайо) и получила название Чакская война. Ей предшествовал конфликт 1928–1930 гг., начавшийся сразу после обнаружения в области Чако нефти, но закончившийся восстановлением дипломатических отношений и выводом боливийских войск из форта Вангуардия, занятого в ходе военных действий. Еще одна причина войны заключалась в том, что Боливия добивалась выхода к морю через реки Парагвай и Пилькомайо.

В ходе войны Парагвай получал помощь оружием от Аргентины и Италии, Боливия – от Чили, Перу, США и различных стран Европы. В 1932 г. Боливийскую армию пополнили 120 германских офицеров во главе с генералом Г. Кундтом. В 1935 г. парагвайские войска вступили на боливийскую территорию; в июне того же года под Ингави состоялось последнее сражение, закончившееся победой Парагвая. После ряда тяжелых поражений Боливия в июне 1935 г. согласилась на заключение перемирия; 28 октября между странами был подписан мир. В июле 1938 года в Буэнос-Айресе был подписан окончательный договор о границе между Парагваем и Боливией, согласно которому примерно две трети спорной территории отошли к Парагваю, одна треть – к Боливии. В Чакской войне противоборствующие стороны понесли большие людские потери, а оба государства оказались экономически истощены. Эта война считается самой кровопролитной в XX веке в Латинской Америке[42].

К началу войны на службу парагвайского военного ведомства поступили 19 русских офицеров, два врача и ветеринар – более 20 % состава русской колонии в стране. Всего же в Чакской войне участвовало около 80 выходцев из России, из которых (по разным данным) от пяти до семи погибло в боях (в честь погибших названы несколько улиц столицы Парагвая – Асунсьона). Генерал Беляев командовал крупными соединениями парагвайской армии, а в 1932 г. его назначили инспектором артиллерии при штабе командующего парагвайскими войсками в Чако полковника Х. Эстигаррибиа. Вскоре Беляев стал дивизионным генералом, а в апреле следующего года – начальником Генерального штаба парагвайской армии.

По словам эмигранта, генерал-лейтенанта Н.Н. Стогова: «Наши моряки дали свой многосторонний опыт личному составу парагвайских речных канонерок, а наши врачи и ветеринары поставили на должную высоту санитарную и ветеринарную службы в армии. Наши топографы и частью офицеры Генштаба значительно подвинули вперед дело снабжения войск картами и планами, а наши инженеры, а также офицеры Генштаба научили и фортификационному, и дорожному строительству. Одним словом, нет, кажется, ни одной области военного дела, к которой наши русские офицеры-эмигранты в Парагвае не приложили бы своих рук и не внесли бы своих знаний и опыта»[43].

В конце 1928 г., с началом первого этапа вооруженного противостояния между Парагваем и Боливией, Я.К. Туманов был назначен советником командующего речными силами, действовавшими на севере страны. После этого он выехал в район боевых действий, где оказывал консультационную помощь парагвайским морякам. Основой военно-морских сил Парагвая были пять речных канонерских лодок, построенных в 1902–1930 гг.

Событиям конца 1928 г. – начала 1929 г., предшествующим Чакской войне, посвящены воспоминания князя Туманова «Как русский морской офицер помогал Парагваю воевать с Боливией», напечатанные в 1953–1954 гг. и опубликованные в этой книге. Туманов характеризовал события первых дней конфликта не иначе как «веселая война», поскольку национальный менталитет южноамериканцев в полной мере проявился и в военном управлении. Постоянные кутежи, необычайное радушие парагвайцев, и в то же время потрясающая неорганизованность во многих вопросах, начиная от задержек с выдачей денег на обмундирование («Да, у нас матросов так не отправляли в командировку!») и заканчивая планированием военных операций.

Чакская война 1932–1935 гг. оказалась уже не столь «веселой». С ее началом Туманову присвоили звание капитана 2-го ранга, и он получил назначение на «очень хлопотливую и скучную должность» начальника отдела личного состава флота. Иногда ему удавалось принимать участие в отдельных экспедициях. Задачей одной из них стало исследование Зеленой реки (Río Verde) на предмет ее использования для подвоза грузов для армии. По словам Туманова, «это было 9-дневное плавание в хаосе первых дней мироздания, ибо по этой реке до него [автора. – Н.К.], если кто и плавал, то разве лишь индейцы на своих пирогах в доисторические времена. Река, после исследования автором, была в некоторой своей части использована для провоза грузов для армии».

В 1933 г. на страницах «Часового» Я.К. Туманов опубликовал письмо, написанное им в качестве ответа на речь А.И. Деникина (напечатанную в парижской газете «Последние новости»), в которой генерал говорил о бессмысленности русских жертв в Чакской войне. Мысли, высказанные в нем, созвучны тому, что Туманов писал в 1925 г.: «…Парагвай – одна из немногих, если не единственная страна под луной, где нет и не было “русских беженцев”. Здесь были и есть русские, как были и есть французы, немцы и англичане. Эта маленькая и бедная страна нас приняла с самого же начала так, как она принимает представителей любой страны, и никогда не отводила нам свои задворки, хотя за нашей спиной не стояли ни консулы ни полномочные министры и посланники.

Небольшая русская белая колония уже много лет живет здесь так, как, наверное, она жила бы у себя на родине: русские доктора здесь лечат, а не играют на гитарах в ресторанах, русские инженеры строят дороги и мосты, а не вышивают крестиками, русские профессора читают лекции, а не натирают полы, и даже русские генералы нашли применение своим знаниям, т. е. служили в военном ведомстве и титуловались, несмотря на скромный штатский пиджачок, почтительно, – “mi general”.

Здесь, в Парагвае, никто из русских не слышит упреков в том, что он ест парагвайский хлеб, что он здесь засиделся, что пора, мол, и честь знать. Его не допекают никакими паспортами, никто не неволит принимать гражданство и делаться парагвайцем. Русские искренно и глубоко привязались к этой маленькой и бедной стране и ее народу, особенно тепло оценив его гостеприимство после скитаний по бывшим союзническим и несоюзническим странам. Некоторые, без всякого насилия с чьей бы то ни было стороны, по тем или иным соображениям, приняли уже и парагвайское гражданство.

И вот, над приютившей их страной стряслась беда: на нее напал сосед, трижды сильнее ее. Страна поднялась на защиту своих прав и своего достояния.

Что же должны делать старые русские бойцы, ходившие на немца, турка и на 3-й интернационал и много лет евшие парагвайский хлеб? Сложить руки и сказать приютившему их народу: – “Вы, мол, деритесь, а наша хата с краю; наши жизни могут пригодиться нашей собственной родине?”… Конечно – нет. […]

Говоря о красоте любви, положивших душу за други своя, Христос отнюдь не предполагал, что други свои могут встречаться только среди соотечественников! […]

Что говорить: русские могилы под тропиком Козерога и донской казак и псковский драгун, погибшие, хотя и со славой [выделено автором. – Н.К.] на боливийских окопах, конечно, это трагедия. Но право же, еще большая трагедия – бесславная смерть таких же славных русских офицеров, быть может, их же боевых товарищей, где-нибудь под ножом хунхуза, в Маньчжурии, под вагонеткой мины Перник в Болгарии, или под маховым колесом германской фабрики во Франкфурте на Майне! А эти трагедии, в свою очередь, лишь маленькие капельки в безбрежном океане страшных и бессмысленных трагедий, разыгрывающихся, вот уже пятнадцать лет, с самого начала “светлой и бескровной революции”, над всем несчастным русским народом»[44].

Активная деятельность генерала Беляева, мечтавшего создать в Парагвае «русский очаг» с населением 50 000 человек, вызвала большой интерес у русских эмигрантов в Европе, многие из которых мечтали вырваться из нищеты, переселившись за океан. Увы, но масштабную русскую колонию на парагвайской земле создать не удалось по ряду причин. Во-первых, как показал опыт, планы Беляева были чересчур оптимистичными, а во-вторых, на ситуацию серьезно повлияла начавшаяся война с Боливией. После практически каждой публикации в эмигрантских изданиях о жизни русских в Парагвае на представителей русской колонии в этой стране обрушивался буквально шквал писем от желающих перебраться в Парагвай.

В 1934 г. Туманов был вынужден выступить на страницах «Морского журнала» со статьей, озаглавленной «К вопросу о переселении в Парагвай» и адресованной прежде всего своим коллегам – морским офицерам. В ней он писал: «Самое существенное, на что я должен, прежде всего, обратить внимание своих соотечественников, это – Парагваю не нужны [здесь и далее разрядка автора. – Н.К.], к сожалению, иностранные морские офицеры, во-первых, в силу специфических условий речного плаванья, и, во-вторых, потому что у него имеется свое училище, выпускающее флотских офицеров для своего маленького речного флота. Не вызвала нужды в иностранных моряках даже наша война с Боливией, ибо врагу ни разу не удалось пробиться к берегу реки, когда наш флот принял бы участие в боевых операциях. В настоящее же время боливийская армия, многократно битая, отброшена еще дальше от реки в глубь Чако. Поэтому роль флота свелась к чисто транспортной службе и многие парагвайские флотские офицеры дерутся в рядах армии на сухопутном фронте». Описав затем и непростые, на тот момент, перспективы для представителей гражданских специальностей, автор отметил: «Парагвай – страна будущего и широкого поля деятельности в любой отрасли человеческих знаний, но отнюдь не сейчас. Надо выждать окончания войны и еще некоторого времени после нее, чтобы дать ему перевести дух и заделать бреши, нанесенные тяжелой войной с сильным соседом.

1Губер К.П. Искомая комбинация слов не встречается… // Туманов Я. Мичмана на войне. СПб., 2002. С. 5—12.
2Кузнецов Н. Русский флот на чужбине. М., 2009. С. 305–309. Сведениями, приведенными в моей книге, широко воспользовался доктор политических наук, автор многочисленных публикаций по истории русской эмиграции в Парагвае и других странах Латинской Америки, заместитель директора Института Латинской Америки РАН по научной работе (1998–2016) Б.Ф. Мартынов в своей статье «Цусимец князь Язон Туманов в Парагвае», напечатанной в журнале «Латинская Америка» (2015. № 10. С. 67–80). К сожалению, в небольшом списке источников и литературы, приведенном в конце его работы, ссылки на мою монографию (откуда, помимо информации, господин Мартынов позаимствовал и фотографию Я.К. Туманова в форме офицера парагвайского флота, непонятно почему датировав ее 1935 г., хотя впервые опубликована она была в «Бюллетене Общества офицеров Российского Императорского флота в Америке» № 1 за 1954 г. (с. 3)) отсутствуют. Сама же статья изобилует грубыми ошибками. Например, ее герой назван «сыном и внуком боевых генералов» (Мартынов Б.Ф. Указ. соч. С. 68), что не соответствует действительности. Приводя единственную ссылку на воспоминания Туманова о Чакской войне, опубликованные в 1953–1954 гг. на страницах выходившего в США журнала «Морские записки», автор называет издание «Морским журналом» (Там же. С. 75). Хотя последний издавался в Праге в 1928–1942 гг. Бо́льшая же часть статьи посвящена общим рассуждениям Б.Ф. Мартынова на различные околоисторические и геополитические темы. Все ошибки Мартынова повторил (со ссылками на его вышеупомянутую статью и мифическую публикацию в «Морском журнале») любитель истории С. Балмасов в своей объемной книге «Русский штык на чужой войне» (С. 589–590), являющейся относительно связно составленной компиляцией из научно-популярных статей автора, напечатанных в разные годы в журнале «Солдат удачи», газете «Комсомольская правда» и других подобных изданиях, «разбавленных» пересказом мемуаров и архивных документов. Упоминая о Туманове, ту же работу Мартынова пересказала и Н.М. Емельянова в своей работе, посвященной генералу И.Т. Беляеву. В силу того, что автор не разбирается в вопросах военной и морской истории, получилась совсем уж несуразица. «Окончив в 1904 году Морской кадетский корпус, он [Я.К. Туманов] был направлен во Вторую Тихоокеанскую эскадру, ведущую бои за Порт-Артур, который пал 20 декабря 1904 года. А затем, через полгода (27–28 мая 1905 г.) – участие в Цусимском сражении на броненосце “Орел”… […] 28 марта 1920 года приказом генерала Врангеля с пометкой “за отличие” был произведен в капитаны 1-го ранга, и в тот же день князь Туманов покинул Родину, отправившись на корабле «Россия» в Константинополь, откуда с подразделениями барона Врангеля перебрался в Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев» (Емельянова Н. Один в поле воин. Белый генерал – вождь краснокожих. Иван Беляев. СПб. С. 224–225). При этом Емельянова ввела в научный оборот немало интересных источников по истории русской эмиграции в Парагвае, в том числе и по биографии Туманова.
3В работе К.П. Губера (С. 6) дата рождения Я.К. Туманова приведена ошибочно, как 20 октября. В большинстве документов она указана, как 2 октября. В послужном и формулярных списках отца 1901 и 1905 гг. приведена дата рождения 3 ноября (Российский государственный архив Военно-морского флота (РГАВМФ). Ф. 432. Оп. 5. Д. 8636. Л. 6. Д. 9339. Л. 5).
4РГАВМФ. Ф. 432. Оп. 5. Д. 8636. Л. 2, 6; Д. 9339. Л. 2.
5Российская родословная книга, издаваемая князем Петром Долгоруковым. Часть третья. СПб., 1856. С. 483.
6Васильевич С. Титулованные роды Российской Империи. Опыт подробного перечисления всех титулованных дворянских фамилий, с указанием происхождения каждой фамилии, а также времени получения титула и утверждения в нем. Т. I. СПб., 1910. С. 74–75.
7РГАВМФ. Ф. 432. Оп. 5. Д. 8636. Л. 4.
8РГАВМФ. Ф. 432. Оп. 5. Д. 9339. Л. 11 об.
9В двух известных автору послужном и формулярных списках К.Г. Туманова (1901 и 1905 гг.) указаны разные месяца рождения Л.К. Туманова – 14 мая (Там же. Д. 8636. Л. 6) и 14 ноября (Там же. Д. 9339. Л. 5).
10Такая дата указана в большинстве документов. В послужном и формулярных списках отца 1901 и 1905 гг. приведена дата рождения 14 июня 1888 г. (Ф. 432. Оп. 5. Д. 8636. Л. 6. Д. 9339. Л. 5). При этом в свидетельстве о крещении указано, что В.К. Туманов родился 20 мая 1888 г. (Там же. Д. 9339. Л. 2).
11Акопян А. Воспоминания И. Туманова о падении Карса // Պատմա-բանասիրական հանդես [Историко-филологический журнал]. 2016. № 2. P. 199.
12РГАВМФ. Ф. 432. Оп. 5. Д. 8636. Л. 6. Судя по тому, что в документах В.К. Туманова, поданных при поступлении в Морской кадетский корпус в 1905 г. в формулярном списке К.Г. Туманова среди его детей Александр не упомянут, можно предположить, что он скончался в период между 1900 и 1905 гг. (Там же. Д. 9339. Л. 5).
13РГАВМФ. Ф. 432. Оп. 5. Д. 8636. Л. 7.
14Туманов Владимир Константинович. Родился в Нахичевани. До поступления в Морской кадетский корпус учился в Астраханском реальном училище. Корабельный гардемарин (6.05.1909); мичман (18.04.1910). В 1910–1913 гг. служил в Сибирском флотском экипаже, а затем на Балтийском флоте. Вахтенный начальник на крейсере «Аскольд» (12.11.1910), транспорте «Колыма» (16.03.1911), крейсере «Жемчуг» (14.11.1912). Лейтенант (6.04.1914). Во время Гражданской войны участвовал в Белом движении на Юге России в составе Черноморского флота. Старший лейтенант (28.03.1920). Командир дивизиона тральщиков. Убит в бою в Таганрогском заливе (РГАВМФ. Ф. 406. Оп. 9. Д. 4263; Список личного состава судов флота, строевых и административных учреждений Морского ведомства. Пг., 1916. С. 328; Волков С.В. Офицеры флота и Морского ведомства. Опыт мартиролога. М., 2004. С. 482).
15Основные вехи служебной биографии Я.К. Туманова в период до 1913 г. приведены по: Губер К.П. Указ. соч.; в период 1913–1917 гг. по: РГАВМФ. Ф. 873. Оп. 18. Д. 202. Л. 4–4 об.
16РГАВМФ. Ф. 873. Оп. 18. Д. 202. Л. 21.
17РГАВМФ. Ф. 873. Оп. 18. Д. 202. Л. 7.
18РГАВМФ. Ф. 873. Оп. 18. Д. 202. Л. 29.
19Туманов Я.К. Вместо венка на могилу лейтенанта Э.И. Страутинга // Морской журнал. 1936. № 5–6 (101–102). С. 23–24.
20Т[аубе] Г.Н. Памяти капитана 1-го ранга князя Язона Константиновича Туманова // Морские записки. 1956. № 1. С. 70. РГАВМФ. Ф. 651. Оп. 1. Д. 94. Л. 51, 53 (информация предоставлена А.Ю. Емелиным).
  Т[аубе] Г.Н. Указ. соч. С. 70–71. К сожалению, не совсем ясно, о какой из флотилий идет речь. В Первой Республике Армения (существовала с 28 мая 1918 г. по 2 декабря 1920 г.) и предшествовавшего ей Закавказского комиссариата (коалиционного правительства, созданного в ноябре 1917 г. в Тифлисе с участием грузинских меньшевиков, эсеров, армянских дашнаков и азербайджанских мусаватистов) было предпринято несколько попыток создания «независимых флотов» (в т. ч. и армянского). О первой из них, относившейся к концу 1917 – началу 1918 гг. рассказал советский адмирал и талантливый писатель, адмирал флота Советского Союза И.С. Исаков в своем неоднократно публиковавшемся рассказе «Дашнаки теряют своего флагмана». Будучи мичманом, он получил в Петрограде предложение от Армянского военного комиссара генерал-майора Я.Г. Багратуни возглавить «Горно-озерную Ванскую флотилию Армянской республики». На озере Ван существовала флотилия, входившая в Урмийско-Ванскую флотилию, сформированную в январе 1916 г. (Черников И.И. Русские речные флотилии за 1000 лет (907—1917). СПб., 1999. С. 97). Скорее всего, что ее корабли и суда планировалось использовать при создании флотилии, упомянутой Исаковым. Существовал свой флот (с главной базой в Батуми) и в составе Закавказского комиссариата. Большая часть его кораблей и офицеров составила основу флотилии Грузинской республики, провозгласившей независимость в конце мая 1918 г. и существовавшей до марта 1921 г. Об истории флота Закавказского комиссариата Я.К. Туманов писал на страницах пражского «Морского журнала» (не упоминая как-либо о своем участии в его создании и деятельности; подробнее см.: Кузнецов Н.А. К истории флота Закавказского комиссариата (по воспоминаниям эмигрантов) // Гражданская война в России и Орловско-Кромское сражение 1919 года. Материалы Всероссийской научной конференции, посвященной 90-летию Орловско-Кромского сражения 1919 года 12–13 ноября 2009 г. Орел, 2010. С. 67–73). О судоходстве на озере Севан в период Гражданской войны существует лишь одно упоминание: «Перевозкой военных грузов в эти годы [1918–1920] занимались несколько моторных галер [так в тексте. – Н.К.] и двухмачтовый парусник “Ашот Еркат”, на котором была установлена пушка, два пулемета и большой прожектор» (Даниелян Н. Севанский флот, кому он нужен? Как «Сестрица Нюша» превратилась в Гегануш // Sputnik Армения. 2018. 5 августа. URL: https://ru.armeniasputnik.am/society/20180805/13673266/istoriya-novyh-i-staryh-flotov-sevana-ili-kak-sestrica-nyusha-prevratilas-v-geganush.html (Дата обращения 18.03.2019 г.). Сам же Я.К. Туманов упоминает о том, что он покинул Закавказье в августе 1918 г. (Туманов Я. К статье капитана Н. Шугурова «Закавказский Флот» // Морской журнал. 1932. № 1 (49). С. 9.
22РГАВМФ. Ф. р-87. Оп. 1. Д. 19. Л. 101, 121.
23Т[аубе] Г.Н. Указ. соч. С. 71.
24Крестьянников В.В. Белая контрразведка в Крыму в гражданскую войну // Севастополь: взгляд в прошлое. Научные статьи сотрудников Государственного архива г. Севастополя. Севастополь, 2006. С. 210.
25Крестьянников В.В. Белая контрразведка в Крыму в гражданскую войну // Севастополь: взгляд в прошлое. Научные статьи сотрудников Государственного архива г. Севастополя. Севастополь, 2006. С. 213.
26Крестьянников В.В. Белая контрразведка в Крыму в гражданскую войну // Севастополь: взгляд в прошлое. Научные статьи сотрудников Государственного архива г. Севастополя. Севастополь, 2006. С. 211.
27Макаров П.В. Адъютант Его Превосходительства. Кто он? М., 1992. С. 49–53.
28Мартиролог русской военно-морской эмиграции по изданиям 1920–2000 гг. М. – Феодосия, 2001. С. 136.
29Т[аубе] Г.Н. Указ. соч. С. 71.
30Типографский экземпляр приказа из личного архива А.В. Плотто (1920–2018). Копия из архива автора.
31Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 5903. Оп. 1. Д. 520. Л. 27, 105.
32Речь идет об антиправительственном мятеже 5 июля 1924 г., в штате Сан-Паулу под руководством отставного генерала Изидору Лописа. Несмотря на поддержку населения штата, правительственные войска достаточно быстро подавили это выступление, но оно успело спровоцировать серьезные волнения в ряде штатов, также недовольных внутренней политикой правительства. После поражения в Сан-Паулу революционеры сконцентрировали свои силы в самом южном штате страны, Риу-Гранди-ду-Сул. Ими был сформирован вооружённый отряд из 1500 человек, который возглавил капитан Луис Карлос Престес. Этот отряд, получивший название «Колонна Престеса», в течение двух с половиной лет перемещался по всей стране, пройдя в общей сложности 25 000 км. Уходя от прямых столкновений с правительственными войсками, колонна Престеса держала правительство в постоянном напряжении. Лишь в 1927 г. движение потерпело окончательное поражение, и его последние участники укрылись в Боливии.
33Емельянова Н. Указ. соч. С. 225.
34В.И. Дмитриев занимал свою должность вплоть до признания Францией СССР в 1924 г. и, используя имеющиеся в его распоряжении средства, старался помогать русским морякам, находившимся в разных странах мира.
35Речь идет о войне Парагвая с Бразилией, Аргентиной и Уругваем в 1866–1870 гг., ставшей для страны национальной катастрофой. Парагвай потерял почти половину территории, население уменьшилось на 60–70 %, в том числе мужское население, по некоторым оценкам, сократилось в 9 раз.
36ГАРФ. Ф. 5903. Оп. 1. Д. 24. Л. 42–43 об.
37Подробнее см.: Кузнецов Н. Указ. соч. С. 309–311. Не исключено, что Сахаров оказался в Южной Америке даже раньше Туманова. 17 августа 1921 г. русский военно-морской агент в Италии Д.В. фон Ден просил помощника военно-морского агента в Париже капитана 2-го ранга В.В. Яковлева ускорить высылку ссуды в размере 1000 франков, обещанной некоему старшему лейтенанту Сахарову. Деньги были ему необходимы для переезда в Южную Америку. Фон Ден характеризовал просителя, как «человека вполне основательного» (ГАРФ. Ф. 5903. Оп. 1. Д. 139. Л. 6). Скорее всего, речь шла именно о Вадиме Николаевиче Сахарове.
38Окороков А.В. Русские добровольцы. М., 2004. С. 90–93.
39Речь идет о полковнике, военном инженере Сергее Павловиче Бобровском (1875–1956), жившем и работавшем (в области дорожного строительства) в Парагвае с 1925 по 1949 г.
40Беляев И.Т. Записки русского изгнанника. СПб., 2010. С. 375.
41Емельянова Н. Указ. соч. С. 262.
42Подробнее см.: Окороков А.В. Указ. соч. С. 92–99.
43Стогов Н.Н. Парагвай и русские офицеры // Часовой. 1936. № 174. 15 сентября. С. 15–16.
44Туманов Я. Письмо в редакцию // Часовой. 1933. № 105. Июнь. С. 22.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30 
Рейтинг@Mail.ru