Ясмина Сапфир
Капля крови и море любви
Глава 1
Озноб был такой, что зуб на зуб не попадал, горло ужасно саднило. Я закуталась в плед и отвечала на вопросы врача лениво и безразлично. Слишком устала. Грипп, будь он неладен! Молодой, круглощекий медбрат сосредоточенно переписывал данные из паспорта, почти не слушая про мою тошноту, температуру и прочие неприятности.
От медбригады пахло свежестью, летней улицей, куда я еще не скоро попаду с таким-то гриппом.
Врач закончил писать в моей карточке, ткнул пальцем в обложку и кивнул медбрату. Парень покосился туда и странно улыбнулся. Метнул на меня внимательный, заинтересованный зеленый взгляд, снова уткнулся в паспорт и опять поднял глаза.
– Простите, Олейса, а сколько вам полных лет? – приподняв брови, уточнил он.
– Сорок семь, – пробормотала я, поневоле скуксившись.
Ох уж мне эти медики! В последние двадцать лет несоответствие моего календарного возраста, внешности и результатов обследований неизменно вызывали у них живой интерес. Каждый изумлялся тем, какой молодой у меня организм, как хорошо выгляжу – не старше тридцати лет.
Не скрою, иногда это даже льстило, ласкало женское самолюбие. Ну как же? Все ровесницы уже дамы в возрасте, а меня все еще называют девушкой, принимают за молодую. Но вот сегодня неприкрытое удивление медбрата вызывало лишь раздражение.
Я тут зубами стучу, кутаюсь в плед при температуре в квартире под двадцать семь градусов, а он о своем, о больном…
Медбрат, кажется, не заметил моей реакции, мазнул по врачу понимающим взглядом, получил такой же, и начались бессмысленные расспросы. Да, если верить обследованию, я все еще могу родить ребенка. Да, вот мое МРТ с костями тридцатилетней. Да, у меня хорошее зрение, а слух такой, что соседи с девятого этажа мешают заснуть, затеяв ночную помывку посуды.
Когда в моем голосе прорезалось рычание, а в словах зазвучала откровенная издевка, медбригада наконец-то остановилась. Врач дал мне очередную чудопилюлю от вируса, продал остаток пачки, объяснил, как принимать и уехал.
Я закрыла дверь, легла в кровать и почти отключилась, когда звонок заиграл веселенькую песню: «Капитан, капитан, улыбнитесь…»
Улыбаться мне хотелось еще меньше, чем безнадежно влюбленному моряку – герою песни, скорее уж кого-нибудь убить. Наградив незваного гостя парой хлестких эпитетов, я заставила себя встать, торопливо закуталась в плед и доковыляла до двери. Включила видеоглазок и не сдержала удивленный возглас.
Вот это номер! Круглощекий медбрат в своей джинсовой куртке и потертых джинсах мялся возле двери и хитровато улыбался в камеру.
Я посильнее закуталась и впустила парня. Его улыбка расширилась.
– Послушайте, – вдруг зачастил медбрат. – У меня к вам предложение. Оно покажется диким, глупым, и даже розыгрышем… – он умолк, посмотрел странным взглядом – изучающим, пронзительным и каким-то нездешним. На долю секунды зеленые глаза парня будто бы сверкнули внутренним пламенем – ярко-оранжевым, нереальным.
Я тряхнула головой. Неужели температура так подскочила, что начались галлюцинации? Я невольно приложила ладонь ко лбу и чуть не вскрикнула. Только что он горел, а сейчас, вдруг безо всяких жаропонижающих, стал ледяным. Исчезла испарина, зубы прекратили отбивать бешеный ритм.
В пледе вдруг стало невыносимо жарко.
Я отступила назад, не веря происходящему. А может я все-таки уснула? Может, брежу? Лекарства не сработали – и вот вам, пожалуйста, галлюцинации хорошо прожаренного в собственном соку мозга?
Медбрат сверкнул глазами еще раз – они отчетливо полыхнули алым и погасли.
– Индиго… вас очень мало. И только вы можете переселяться в другие миры, а еще… еще некоторые оборотни, – он заговорил странно – медленно, выдерживая какой-то непонятный ритм. А я слушала. Ничего не понимала, но, как загипнотизированная, внимала каждому слову и почему-то кивала.
– Я поселился тут, временно. Полюбил. У меня тут семья. И мне нужно, чтобы кто-то занял мое место.
– В-ваше место? – я отступила еще, но пол странно закачался под ногами. Я даже не пошатнулась, будто зависла в пространстве, удерживаемая неведомыми силами.
– Нельзя просто так уйти из одного мира нашей Вселенной в другой, – голос медбрата звучал гулко, протяжно и словно издалека. Хотя он стоял в паре шагов от меня, буравя внимательным, снова зеленым взглядом.
– Все во Вселенной имеет свои законы. Где-то там, на перекрестьях миров, они иные. Но из мира в мир можно ходить, лишь обмениваясь с кем-то местом жительства, если можно так выразиться. Это как обмен квартирами, для вас, землян. А вы, Олейса… вы идеальная кандидатура.
– Я-я? – слова застревали в пересохшем горле. В воздухе пахло грозой, квартира раскачивалась, как лодка в штормовом океане. Стены, пол, потолок ходили ходуном. И только я стояла как вкопанная, не в силах пошевелиться, ответить. Казалось, на меня наложили странные чары, пригвоздили к пространству, к воздуху, как бы нелепо ни прозвучало.
– Вы, – выдохнул парень. – У вас очень мощная аура. Вы индиго и вы… одиноки.
– Да что вы такое говорите?! – вспылила я, но крик получился тихим-тихим, едва слышным. – У меня муж, дочка!
– Ваш муж почти индиго. Обойдется и без вас. Вы ведь уже много лет живете просто как соседи, без любви и понимания. А дочка… дочка давно замужем и живет своей семьей. У вас нет якоря. А у меня любовь, новая жизнь и… скоро родится ребенок. Я не могу его бросить… Прости…те…
Пространство вокруг преобразилось, превратилось в белое ничто – вязкое, густое оно вздрагивало, и время от времени шло крупной рябью.
Пульс взвился до невиданных высот, кулаки непроизвольно сжались. Еще недавно я воспринимала происходящее как дурной сон, обманку затуманенного сознания. Но внезапно возникло ощущение, что все реально. Также реально, как и моя прежняя жизнь, без магии, без чужих миров и без этого молочного марева вокруг.
Как я сразу не поняла? Это же туман! Он заклубился, взвился ввысь, словно поднятый ураганным ветром. Я зачем-то зажмурилась – так сильно, что веки заныли.
В лицо пахнуло теплом и летом, сладостью цветочного нектара и свежестью утренней росы. Голова закружилась, колени подогнулись.
Я рухнула на траву – густую, колючую, влажную.
И будто бы из ниоткуда, из прошлой жизни донесся голос медбрата:
– Помните! Выжить сможете только, если в течение недели обменяетесь кровью или энергией с местными!
Меня пронзила боль – прошила сотнями игл, обожгла десятками раскаленных прутов, дернула и отпустила.
Я открыла глаза и ахнула.
Вокруг, насколько хватало глаз, простиралось поле. Колосились травы, вздрагивали под легким ветром головки цветов, стрекотали жуки и трещали кузнечики. Над головой висело совершенно не земное, ярко-изумрудное небо. Пушистыми перинами величаво плыли по нему белые облака. Птицы пронзали их стрелами, падали куда-то в поле, и взмывали ввысь с добычей в клюве.
Я присела на плед, и оцепенела.
В голове билась одна лишь мысль. Я больше не дома. Я больше не дома. Я больше не дома.
Внезапно меня накрыла паника, даже дышать стало трудно. Бешеный пульс забарабанил в ушах что-то вроде тяжелого рока.
Куда бежать? Что делать?
Вокруг не было ни души. А мне, если верить медбрату, срочно требовалось обменяться с кем-то кровью или энергией… Иначе смерть. Но с кем?
Я встала и огляделась еще раз.
Вдалеке огибал поле густой хвойный лес. Справа рассекала зеленое море трав и цветов широкая лента бурной реки.
За ней, вплоть до самого горизонта снова колосилось поле.
И только слева серела неестественно ровная полоса дороги. Скорее всего, проезжей. Никакого транспорта видно не было. Но судя по брусчатке, по земляным накатам по сторонам, дорогу строили разумные существа. Что ж… раз это единственный их след, стоит направиться туда.
Что интересно, у меня и мысли не возникало, что неведомые существа опасны. Кожей чувствовала – все, рассказанное медбратом о здешнем мире, его волшебных обитателях – чистая правда. Как пить дать – встреча с обычными людьми мне не грозит. Никаких магических способностей я в себе не ощущала. Разве что где-то глубоко шевелились странные, противоречивые, словно неродные эмоции.
Или так подействовал переход из мира в мир?
Мда! Еще пару часов назад я сказала бы, что это невозможно.
Я свернула плед в рулон и побрела через все поле, к дороге.
Идти по высокой, кустистой траве оказалось нелегко. Усиленно поднимая ноги, я порадовалась, что встречала медбрата в любимых домашних уггах – темно-коричневых, с мехом внутри. Иначе острые стебли давно расцарапали бы стопы.
Представляю, какое зрелище ждет первого встречного в этом мире.
Женщина, с копной всклокоченных красно-рыжих волос, нечесаных нормально дня два – столько я проболела, в белой пижаме в мелкий красный цветочек и уггах. Мда. Городская сумасшедшая, ни больше, ни меньше.
Вот только города нет. Впрочем, переодеться мне не во что, предпринять ничего не могу. Значит, остается лишь надеяться, что вначале меня расспросят, а уже потом отвезут в соответствующее медучреждение.
Я невесело усмехнулась и ускорила шаг.
Ну что ж… Высшие силы любят играть с нами, внизу в им одним понятные игры. Я так мечтала выйти на улицу – в лето, в тепло, на солнце. Прогуляться по свежему воздуху.
Вот, чувствую, нагуляюсь… по самое не хочу.
Я прибавила шагу – еще и еще, пока не увидела впереди невысокий фонтанчик воды. Он бил прямо из травы, словно по волшебству.
Ну, вот и начинаются невероятные приключения женщины, которая потеряла все, чем дорожила. Но я «выплыву», выкарабкаюсь, зубами и когтями буду хвататься за жизнь, чтобы снова увидеть семью. И я ее увижу! Вопреки всему, даже злому року!
Та-ак. Я осторожно приблизилась к фонтанчику и обнаружила, что это нечто вроде ключа. Вода выстреливала из-под земли под большим напором, брызги разлетались веером, крупными каплями оседая на былинках и цветах. Тонкие струйки растекались по влажной земле и исчезали в густых порослях.
От фонтанчика веяло прохладой, пахло сладковатой свежестью.
Я наклонилась, и воздух наполнился густым, теплым паром. Неожиданно.
Передо мной выросла полупрозрачная стена, начала двигаться, рябить, меняться.
Минуты не прошло, как она превратилась в зеркало – немного туманное, но все же зеркало. Показала мне растерянное лицо девушки лет 29, с большими глазами, которыми я всегда гордилась, а мужчины – восхищались, аккуратным носом и губами. Я никогда не была идеальной красавицей, но меня замечали, обхаживали, приглашали на свидания. Как же я забыла, что все еще молода и красива?
От этой мысли на душе стало тошно. Неужели неудачный брак, работа на дому, в интернете, отняли то единственное преимущество перед ровесницами, на которое расщедрилась природа?
Я судорожно сглотнула, и вдруг, за моей спиной, в зеркале появился мужчина.
Таких я в последнее время только на картинках и видела. Платиновые волосы, собранные в низкий хвост, контрастировали со смуглым цветом кожи. Но румянца у незнакомца не было. Светло-голубые, какие-то удивительно чистые глаза смотрели с интересом. Крепкая фигура, обтянутая темно-синей толстовкой и джинсами, так и кричала о том, что незнакомец занимался физкультурой.
Я смотрела на него, а он на меня, и взгляд мужчины стремительно менялся.
То ледяной, колючий, то теплый, почти ласковый, то потрясенный, он, казалось, демонстрировал всю гамму эмоций. Я отшатнулась от зеркала, и оно развеялось, как дым. Боже! Что это? Видения?
Я по-прежнему стояла совершенно одна, посреди бескрайнего зеленого моря, а под ногами бил невысокий фонтанчик.
Я тряхнула головой, осторожно обошла странный ключ и двинулась в прежнем направлении.
Машин на дороге не появилось, и вблизи стало очевидным, что брусчатка изрядно потрескалась, некоторые камни и вовсе выпали, другие раскрошились. Похоже, дорогой давно не пользовались, оттого и не чинили ее.
Охох… Что ж. В любом случае, она приведет меня куда-то… Очень надеюсь, не к заброшенному городу-призраку.
Я вздохнула, пожала плечами и двинулась вдоль брусчатки, против солнца. Почему именно так? Не знаю. То ли подсказала интуиция, то ли просто неприятно было идти и щуриться из-за слепящих лучей.
Паниковать буду позже, если до вечера не набреду на кого-нибудь живого и желательно разумного.
Солнце нещадно светило в спину, нагревая пижаму. Становилось все жарче и жарче. Ужасно хотелось раздеться, поменять фланелевую двойку на что-то легкое, свободное. Но где же его возьмешь, в поле-то?
Все сильнее пахло пряностями – скорее сладковатыми, чем острыми.
Хорошо, что я почти не потею, не то шла бы, обливаясь ручьями, липкая и противная.
Спасибо медбрату.
Что он там говорил? У него жена и дети? Вернется сюда и потеряет новую семью?
Ох… Как же все это похоже на полуправду.
Зачем существу из волшебного мира переселяться в наш, обычный? Да еще с риском для жизни? Наверняка, правило обмена кровью и энергией действовало и на него тоже. Не-ет! Что-то здесь не так!
Дорога упиралась в горизонт – ровная, как стрела, но словно ведущая в никуда.
Слава богу, грипп исчез как по мановению волшебной палочки. Осталась лишь общая усталость, да голова ужасно зудела – из-за высокой температуры я вовремя не помыла волосы.
Испарина на лбу все же выступила. Я стряхнула ее рукой и прибавила шагу, не переставая озираться. А вдруг где-то промелькнет хоть малейший намек на цивилизацию?
Пока вокруг мелькали только громадные красные и желтые бабочки, стрекозы и птицы. Где-то в высокой траве шуршали зверьки. Я словно угодила в мир девственной природы, где нет ни единого разумного существа.
Но они же были! Кто-то же построил эту дорогу, вымостил ее ровными шестиугольниками серых булыжников, камни подобрал – один к одному по цвету. А может они вымерли? Постапокалиптический мир?
Я тряхнула головой. Меньше надо фантастики читать! Может тогда и не угодила бы в эту передрягу. Хотя, что-то подсказывало – не в чтении дело. Медбрат просто решил свою проблему первым же подвернувшимся способом. Повезло.
Я так задумалась, что споткнулась о щербинку в брусчатке, полетела вперед и… будто увязла в невидимой преграде из очень плотной, липкой субстанции.
Я дернулась назад, пытаясь выбраться, но вместо этого начала продвигаться вперед. Словно нечто незримое толкало в спину, заставляя шаг за шагом преодолевать неведомое препятствие.
Несколько резких толчков, рывок и… я очутилась посреди ночного города.
Поспешно оглянулась – ни стены, ни поля, ни брусчатки. Лишь мегаполис – обычный и необычный одновременно.
В лицо пахнуло жареной картошкой, креветками и чем-то еще, очень вкусным. Желудок недовольно сжался и заурчал.
Над головой ярко сияли жемчужины фонарей. Словно звезды, только гораздо ближе.
Пестрые витрины и окна раскрашивали ночные сумерки причудливыми узорами из цвета и света.
Дома походили на наши небоскребы – то ли восьми, то ли шестигранные, словно выточенные из цельного куска громадного камня. Сотни, тысячи гигантских утесов, превращенных в жилища. Ничего себе!
Порода напоминала малахит, бирюзу и нефрит. Я осторожно коснулась ближайшего здания. Ну, надо же! Теплое! Все чудесатее и чудесатее!
Я почувствовала себя Алисой в Зазеркалье.
Вместо асфальта под ногами простиралась мостовая, выложенная все теми же зелеными и голубыми камнями.
Вокруг сновали существа… Я сказала бы – люди, но что-то в них было не так.
Некоторые выглядели уж слишком красивыми и бледными, с немного заостренными ушами, но не настолько, чтобы ассоциироваться с эльфами. Другие казались бодибилдерами, третьи – манекенщиками. Обычные пешеходы попадались тоже – неидеально сложенные, невзрачные, неприметные. И вот эта дикая смесь существ сновала по улицам, не обращая на меня ни малейшего внимания. Будто тут каждый день расхаживали женщины из другого мира в пижаме и уггах.
Меня то и дело обдавало приторными, кисловатыми запахами духов, свежими – мужского парфюма, и, конечно же, запахом пота. Как же без него, родимого!
Что ж! Мне нужно куда-то пойти, с кем-то познакомиться. Осталось понять – куда и с кем и все встанет на свои места.
Сердце почему-то выдало тревожный удар, больно екнуло. Даже странно… Всю прежнюю дорогу я проделала в каком-то чувственном ступоре. Изредка наружу пробивались слабые отголоски нервозности, паники, страха. Но тут же затухали, как засыпанные песком угли. В опасной, стрессовой ситуации я всегда собиралась. Эмоции сами собой уходили на второй план, какими бы отчаянными и мощными они ни были.
Вдруг, словно ответом на мои слова нахлынули чувства, порывы, ощущения, начали рвать на части, пронзать до дрожи в ногах. Такого бешеного коктейля эмоций я еще не испытывала!
Ненависть, зависть, злоба смешивались с радостью, восторгом, вдохновением. Следом приходило спокойствие, равнодушие. Какие-то холодные, словно испытывал их не человек, а некто очень рассудительный, малоэмоциональный. По большей части… Потому что временами это самое ледяное спокойствие взрывалось сумасшедшими вспышками ярости, желаний, страстей.
У меня закружилась голова, брусчатка под ногами задергалась, словно я стояла на качелях, и аттракцион стремительно набирал обороты. Небо зашаталось, город закачался следом. Здания так и норовили толкнуть каменным боком, фонари – пнуть тонким металлическим столбом.
Я пошатнулась, оперлась о ближайший небоскреб, зачем-то побрела, держась за стену и тряся головой, не в силах избавиться от наваждения.
Шаг, второй, третий. Я сосредоточилась на движении. Куда – неважно, зачем – неважно, главное не останавливаться.
Метр, другой, третий – и… тишина, спокойствие, ступор.
Эмоции схлынули также резко, как накатили. Я огляделась по сторонам, пытаясь прийти в чувство.
Прямо передо мной сияла белая вывеска: «Капля крови и море любви».
Ого! Интересное заявление. Морковного цвета буквы говорили сами за себя, от каждой согласной спускались небольшие потеки.
Дверь под вывеской выглядела не менее интересно, чем название заведения.
Крепкая, деревянная, с ручкой в виде головы причудливого зверя, похожего то ли на дракона, то ли на чешуйчатого волка с крыльями, она словно прибыла из далекого прошлого. Я так и представила эту дверь у входа в старинный замок, а рядом – дворецкого в строгой, элегантной униформе.
Но ни замка, ни дворецкого не было и в помине.
Передо мной устремлялся ввысь бирюзовый небоскреб и словно мерцал изнутри. Он то вспыхивал, то погасал, то недолго мигал, как испорченная люстра. Занятно.
И вот не успела я так подумать, как дверь распахнулась, едва не ударив по лбу. Мда! Всегда пыталась взять себе за правило останавливаться поодаль от дверей. И на тебе! В новом мире инстинкт самосохранения взял бессрочный отпуск, и, кажется, прихватил благоразумие. Наверное, за компанию.
Или так сказались на мне прогулка в пижаме, смена солнечного дня на глубокую ночь, поля – на неведомый город?
Особенно долго рассуждать не пришлось. Из дверей вырвался странный запах железа вперемежку с запахом молока и соленой выпечки. А следом, прямо на меня вывалился детина.
Высокий, очень смуглый, с ершиком черных волос, квадратным лицом и крупными, мясистыми чертами он остановился у входа и принялся беспардонно меня разглядывать. Без удивления, скорее с интересом.
Несколько раз взгляд его останавливался на груди, и я внутренне порадовалась, что надела белье. Сама не знаю, зачем мне это понадобилось к визиту врача. Дома-то всегда ходила без бюстгальтера.
Черный взгляд верзилы словно прилип к груди и медленно, неумолимо просачивался сквозь пижаму. Густые, тяжелые брови незнакомца чуть приподнялись, уголки грубо высеченных губ дернулись вверх.
Что-то в этом мужчине казалось мне очень странным. Нет, не что-то – многое. Бледное лицо, словно обескровленное, особенно на фоне темно-серой футболки, глаза, сверкающие как-то по-особенному, чуть заостренные уши и запах… От незнакомца разило железом, солью и совершено не пахло потом. На жаре, градусов под тридцать, он не потел вовсе, не смотря на то, что и футболка и угольные джинсы мордоворота были пошиты из плотной ткани. А еще… еще от него тянуло холодом, как из форточки в зимнюю стужу.
Верзила продолжал на меня пялиться – как-то очень подозрительно, словно планировал съесть с потрохами и косточками. Я совершенно растерялась, не знала что предпринять – убежать или остаться. Но в эту минуту из дверей неспешно вышел еще один мужчина – такой же непонятный, как и первый.
Светло-рыжий, веснусчатый он выглядел еще более нездорово-бледным, даже с серым оттенком. Темно-зеленые глаза изучали меня так, как богатей изучает кольца в ювелирном магазине – придирчиво, с заметным снобизмом.
Черная джинсовая рубашка рыжего была расстегнута на почти безволосой груди, открывая жилистое, крепкое тело. Черные джинсы висели на мускулистых бедрах.
Второй встречный в новом мире не выглядел таким же человеком-горой, как и первый. Но пах очень похоже – солью, железом и совершенно не пах человеческим телом.
Теперь мужчины изучали меня уже вдвоем. Только черноволосый пялился на грудь и бедра, а рыжий почти осязаемо ощупывал взглядом лицо, плечи, шею и вдруг уставился куда-то, за моей спиной. Словно увидел там что-то, о чем я и не подозревала.
Сердце забилось чаще. Неожиданно нахлынула паника, горло будто стянуло петлей. Боже! Что я тут делаю? Почему они так смотрят? Увижу когда-нибудь ли тех, кем дорожу больше всего на свете? Или сгину тут, без вести, без надежды на спасение…
Я судорожно огляделась, будто искала помощи.
Прохожие сновали мимо, не обращая на нашу пантомиму у дверей никакого внимания.
Две очень яркие, изящные девушки, с ногами от ушей и глазами испуганной газели покосились на нас, ухмыльнулись и устремились дальше.
Крупный мужчина, даже мощнее черноволосого, мазнул по нам заинтересованным взглядом. Притормозил, и на долю секунды я надеялась – он подойдет, спросит хоть что-то. Да просто поздоровается, нарушит тягостное молчание… А может, чем черт не шутит – уведет куда подальше?
Незнакомец внушал гораздо больше симпатии, доверия, чем парочка у дверей. Простые, грубоватые черты смуглого лица его очень украшал здоровый румянец, в глазах не таился загадочный блеск, уши выглядели нормально.
Незнакомец слегка наклонил голову, поправил рукой длинные каштановые кудри и подмигнул мне, словно успокаивал.
Мда. Как тут все странно-то!
Высокая, худощавая женщина, похожая на обычную серую мышку, человека, метнула в меня непонятный, встревоженный взгляд, и поддернула за руки спутниц. Полная, но не бесформенная брюнетка с аккуратным черным каре засеменила следом за ней, звонко цокая шпильками ярко-алых туфель. Стройная перекисная блондинка, напротив, чуть задержалась, поизучала нашу троицу повнимательней, но все же отвернулась и двинулась дальше.
А я неожиданно для себя поняла – что еще так сильно удивляло в этом городе!
Начнем с того, что здесь почти не было ни деревьев, ни клумб. Растения зеленели и цвели в гигантских горшках, прямо на улице и в горшках поменьше, за окнами зданий.
И никаких тебе стройных рядов подстриженных деревьев, косматых дорожек травы вдоль мостовой. Зато вдалеке, за каменным лесом небоскребов, раскинулся пышный парк. Остроконечные стройные хвойные перемежались там с кряжистыми лиственными деревьями и сотнями пестрых клумб с причудливыми цветами.
А еще здесь совсем не было традиционных столбов электропередач. Только черные «ноги» фонарей уносились ввысь, венчаясь десятками больших, округлых светильников.
– Ну что ж! Я так понимаю, вы предпоследняя замена нашим беглецам, – я аж вздрогнула, услышав низкий, бархатистый голос рыжего. Он ухмыльнулся – то ли весело, то ли зло. Не знаю уж, что тут ближе. – Раз вас сюда принесло, значит где-то рядом кровный совместимец. Энергией у нас не обмениваются, это в соседнем мире-кармане. У нас только кровью! Так что… Заходи! Разберемся.
Я была уверена, что говорил рыжий на неизвестном языке – немного каркающем, с короткими, рубленными словами. Но понимала я его без труда, как будто всю жизнь общалась на местном наречье. Еще интересней.
Рыжий изобразил картинно-приглашающий жест. Я пожала плечами, обреченно вздохнула и шагнула в здание. Все равно ничего другого не оставалось.
На долю секунды сердце пропустило удар, а потом заколотилось быстрее, словно предвещало беду.
Но стоило сделать пару шагов от порога, меня окутало какое-то безмятежное спокойствие. Неестественное, словно навязанное извне.
Да! С эмоциями творилось что-то очень неладное.
Разберусь! Где наша не пропадала?
Внутри заведение походило то ли на бар, то ли на стриптиз-клуб.
Музыка громыхала так, что поджилки тряслись, запах крепкого алкоголя бил в нос, обжигал язык. Так и хотелось закусить, а потом еще выпить рассола – так, для профилактики похмелья.
Приглушенный свет лился отовсюду, словно струился сквозь стены и потолок. Что интересно, внутри здание не мигало, как снаружи.
В огромном зале было многолюдно, но не слишком.
Посетители выглядели также, как и прохожие на улицах. Бледные недоэльфы, «манекенщики», громилы, непременно с косматой гривой длинных волос и простые люди, каких много в моем мире.
Одевались тоже очень по-разному. По сторонам мелькали демократичные футболки и джинсы, ультракороткие сарафаны в облипочку, дорогие брючные костюмы, вечерние платья «от кутюр», юбки и топики, больше похожие на детали раздельного купальника. Казалось, тут собрались вместе: рабочие с какой-нибудь фабрики, интеллигенты, чиновники, студенты и рафинированные богатеи. Еще чудесатее…
Как я и думала, фурор произвести снова не удалось.
Неподалеку от входа на меня оглянулась стройная, идеально сложенная брюнетка, с черным конским хвостом и кукольным личиком. Слишком идеальным, чтобы казаться красивым, почти безликим. Недолго я отвлекала внимание девушки от спутника, похожего на модель для мужского журнала – белокурого, атлетичного, с удивительно симметричными, мелкими чертами.
Брюнетка отвернулась и вернулась к разговору, слегка пританцовывая в такт барабанам.
Рыжий потянул меня за рукав ледяной пятерней – твердой и крепкой, почти как камень. Он, что еще холоднее меня? Вот это номер! Я сама слегка пониженной для человека температуры. Нормальная у меня 36,0, а то и чуть ниже. Но по сравнению с рыжим, я казалась себе просто горячей.
Не успела толком удивиться, в спину толкнула другая ледяная рука – черноволосого верзилы.
Я рванула вперед, стараясь избавиться от холода его прикосновений.
Рыжий потянул за руку снова, и я засеменила следом за ним, к барной стойке.
Посетители если и оборачивались в нашу сторону, то также как и прежде, на секунду-другую.
Никого не удивляли мои пижама, угги, грязные, нечесаные волосы и явно нездешний вид. Ну и ладушки.
Разговоры гудели со всех сторон, сливались с музыкой в бешеную какофонию.
У барной стойки рыжий не остановился, лишь слегка притормозил. Приветственно махнул рукой барменше – тоже очень бледной, с заостренными кончиками ушей и волосами цвета спелой ржи. Со своим непропорционально вытянутым лицом, длинным, узким носом девушка выглядела куда привлекательней, я бы сказала, приметней куколок-«манекенщиц».
Мужчины наверняка «облизывались» на ее грудь – большие, красивой формы полушария почти вываливались из черного кожаного лифа. Черные кожаные брюки дополняли образ эдакой помеси гота и рокерши.
Для первой девушке не хватало мрачного макияжа, для второй – десятков металлических украшений и заклепок где только можно и где нельзя.
Барменша кивнула мне – неожиданно ободряюще, улыбнулась и остаток дороги до двери с табличкой «помещения дирекции» я гадала, что же не так с ее улыбкой.
Рыжий открыл дверь и пропустил меня в просторный синий коридор. Внутри оказалось намного темнее, чем в зале, приглушенный свет расчерчивал пол, стены и потолок ровными полосками. Но ни светильников, ни лампочек, ни люстр по-прежнему нигде не обнаружилось.
Запах алкоголя развеялся, остались запахи железа, соли и молока. Хм… Странно.
Черноволосый обогнал нас, рванул вперед широким, почти строевым шагом и устремился к двери, расположенной точно посреди коридора. Распахнул ее прежде, чем мы с рыжим с ним поравнялись, растянул губы в улыбке и жестом пригласил внутрь.
Я вошла и… обомлела.
За письменным столом из черного дерева сидел и что-то читал в компьютере… тот самый мужчина, которого показало мне зеркало из фонтанчика.
Заметив наше вторжение, он с каким-то усталым безразличием мазнул по нам ярко-голубым взглядом, и вдруг сосредоточился на мне.
Какие-то секунды, показавшиеся вечностью, светловолосый незнакомец, не мигая исследовал, мое лицо. Под его взглядом – не здешним, нечеловеческим, я поежилась, сердце сжалось от страха, ледяная волна прокатилась вдоль позвоночника.
Незнакомец небрежным жестом указал на одно из трех массивных кожаных кресел, цвета темной сливы.
Я подошла к нему и села, словно загипнотизированная.
Наши с блондином глаза снова встретились. Казалось, отвести взгляд невозможно, немыслимо. Словно светловолосый удерживал зрительный контакт неведомой силой, чудовищной темной магией.
Вначале меня словно окунули в ледяную прорубь. По телу побежали мурашки, я поежилась, принялась растирать замерзшие пальцы. Затем тело обдало жаром, будто вошла в раскаленную баню. Даже испарина выступила на лбу и часто заколотилось сердце.
И следом… следом внутри что-то оборвалось – неожиданно, резко, болезненно. Я едва не вскрикнула, но накрыло что-то, совершенно незнакомое, непонятное. На грани страсти и ненависти, любви и отторжения, нежности и злости, если такое вообще возможно.
Голова закружилась, перед глазами заплясали черные мушки, я откинулась на спинку кресла и бессильно обмякла.
Все вокруг почернело, словно залитый темной краской лист бумаги, и я отключилась.
