Ярослав Куприн
Человек, смерть и счастье!
Запись №13010-ОЗ «Холод»
Да! Ему чересчур нравилась зима, но дать объяснения этому не мог, да и никогда не собирался кому-то что-то доказывать! Вечные споры с товарищами о том, какие времена года самые лучшие, ему попросту надоели. Он чтил чужое мнение, поэтому всегда пояснял, что каждому нравится что-то одно, что-то своё, что-то особенное, то есть именно то, что приносит удовольствие и, если, конечно, так можно сказать, «счастье». Проблема и вопрос насчёт «счастья» всегда не давал ему покоя; стараясь найти ответы, что такое «счастье», он прививал разные гипотезы к решению этой проблемы, но как таковой теории найдено не было; пока что! Зима! Почему? Ему нравился белый цвет в виде снега, который озарял полностью всю территорию его поля зрения, даже, осознавая, его проблем с видением мира, то есть проблем со зрением. Холод! Возможно, что-то жгучие и могучие в этом было, возможно, всё из-за холода. Ему поистине не нравилась жара, но нравилось тепло. Тепло мягкое такое, приятное, которое приятно окутывает всё тело и разум. Хотелось смотреть на зиму через окно, находясь, естественно, в тепле и уюте!
Запись №2423-11-ПЗ «Сон»
Мне снился сон, который меня поверг в шок и испугал! Я проснулся в холодном поту, почти весь мокрый, но постельное было, что радовало, сухое. Я сидел на кровати в довольно маленькой и, самое главное, темной комнате, свет лишь доносился откуда-то с улицы, малое свечение отражалось с окон, их было два. Одно окно было открыто, почему я и сразу подумал, что мне от этого было холодно. Встал, закрыл окно, решил посмотреть в него. На улице светил частокол фонарей, раскинувшихся вдоль дороги, их свет немного просачивался ко мне в комнату, уничтожая эту тьму. Но ведь они нужны, чтобы освещать улицы, а не комнаты! Я начал прорисовывать приснившийся мне сон. Это будто всё было когда-то и точно много лет назад!
Очнулся я в довольно оранжевой комнате, солнечный свет так сильно бил в окно и просачивался через рыжие занавески, что заставлял комнату окрашиваться в оранжевый. Было странное чувство головокружения, такое ощущение, что не в голове происходят движения, а в данном пространстве. Немного помотав головой и открыв глаза, понял, что я нахожусь в старом деревянном доме, который казался знакомым, но было сложно понять, почему знакомым. Слышалось пение, то мягкое и нежное, как материнская колыбель, по крайней мере, как я её представлял, то жесткое и скрипучие, будто бы заело старую пластинку с пением или нарушением работы радиоприёмника.
Шел проклятый и жестокий 1947 год! Год, который вошел в истории нашего Великого государства, как год «Величайшей смуты». Год, за который погибали тысячи, как простых и мирных граждан, и множество хороших людей, возможно, естественно, хороших, так как по сравнению с теми, которых я когда-либо встречал, другие мне всегда казались «хорошими», так и множество ужасных существ всего мира, которые виноваты за многие преступления, за многие ужаса нашего времени, за тот мир, в котором мне, да и многим другим пришлось жить. Зима 1947 года. Декабрь 1947 года. 16 день месяца. По сравнению с остальными летами, данный год вообще не щадил никого. Стояла рекордно холодный декабрь, стужа, температура нашего региона опустилась до небывалых температур, мне казалось, что идя по улице, у меня попросту отваливались куски кожи, а нос можно было просто отломать, как ломать хлеба, да и не хлеба, а будто бы кусок сала. Подобный конец года как-бы так и говорил, что зима станет великим концом всего того, что мы знали до этого, станет новым началом; раз до зимы можно было надеяться на что-то лучшее, то вот с началом зимы, стало ясно одно – видимо бог решил полностью не щадить своих созданий, решил покарать всех и каждого за грехи всех и каждого, и здесь не было уже важно, согрешил ли один представить народа какое-либо преступление перед этим же народом, или согрешили бы разные люди, не зависящие друг от друга, по разному и по разным «законам» божьим; было ощущение, что будут судить всех, соберут целый огромный список всего народа, перечислят какие грехи были у них, да начнется великий суд, который подровняет всех и каждого под одну «статью» божью и прольётся крови реками, а головы полетят, как крошки со стола после многочисленного торжества, а на останках и телах согрешивших возрастут горы; с гор останков и трупов вырастят могучие деревья, которые будут необычайной высоты и красоты, они будут пахнуть настолько прекрасно, что-то вроде смолистой ели с сахарной акацией вместе взятых, они будут доставать по неба, касаясь космоса, но их корни, так сильно пройдут сквозь как раз эти горы, что создадут настолько сильную корневую систему, что ни одно стихийное бедствие, ни один шторм или ураган не сможет вырвать их; реки крови от жары солнечной превратятся в пар, который поднимаясь всё выше и выше, создадут огромное облако, а в дальнейшем и тучи, из которых после польются настолько чистая вода, наполняющая сохнущие реки и озера, моря и океаны, а из оставшиеся крови появятся рыбы и другие водные существа. Да, данный суд всех поставит на колени и всех заставит веровать во многие грехи свои, всех заставит задуматься о их месте в мире, о и смысле и прочее. Но лучше погибнуть в таком суде честности и справедливости, чем умирать от такого холода, раздирающего плоть и заставляя кровь превращаться в кисель.