Ярослав Барсуков
Башня из грязи и веток
Cover © by Kévin Barbot
© Барсуков Я., текст, 2022
© Юрасова В., перевод на русский язык, 2022
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022
Башня из грязи и веток
Пролог
Шэй Эшкрофт вышел из кареты в тускло освещённый тупик, и дворняга подняла морду, которой впору было украшать дверной молоток, из мусорной кучи.
Собаки. Они захватили столицу неделю назад. Ветер таскал по тротуару гирлянды из битого стекла, продуктов и предметов обихода, и собаки подбирали всё, что могли сжевать: мясо из разгромленных лавок, зелень, чьи-то ботинки.
Смелости животным было не занимать. Это люди прятались по домам – и половина из них кляла единственного человека, который мог «остановить насилие ещё в зачатке». Его.
Трое при королевском дворе, которых он прежде считал друзьями, уже посоветовали ему выступить с публичными извинениями. Он велел им отправляться к чёрту.
Пёс выскочил на середину улицы. Он лаял и прыгал на месте, щёлкая зубами и пытаясь схватить что-то, до чего не мог дотянуться.
– Хороший мальчик, – сказал Шэй. – Только эта косточка для тебя великовата.
«Косточка» висела на высоте второго этажа – столб газового фонаря, распоркой тянувшийся между противоположными зданиями, комично, непостижимо. Ходили слухи о мародёрах, в чьи руки каким-то образом попала пара устройств Дракири – тюльпанов, как называла их его сестра, когда ещё была жива. Всё, к чему они прикасались, становилось не тяжелее листа бумаги.
По всей видимости, заполучив нечто подобное, нужно было обязательно попытаться украсть уличное освещение – а может, это был утончённый вандализм или своеобразная попытка пошутить? Ища следы повреждений, Шэй скользнул взглядом по стенам.
– Идиоты играют с огнём, – сказал он дворняге. – Жаль, что они рискуют не только своими жизнями.
Пёс гавкнул и снова подпрыгнул, не обращая внимания на щебень под лапами.
Дверь из резного дуба, третья справа. Шэй нажал на дверную ручку и спустился по ступеням в подвал.
Лакей, встретивший его в вестибюле и забравший пальто, сказал:
– Спасибо вам.
Он выглядел смутно знакомым: квадратный подбородок, глаза, запавшие в гусиные лапки.
– Я вас знаю?
Тот ничего не ответил, зато откликнулась память Шэя.
…толпа протестующих, огромная сгущённая масса рук, ног и глоток катится к нему, и – «Назад, назад, тесните их назад», запах крови, лейтенант перегибается через балюстраду, извернувшись, смотрит в красновато-коричневое небо – «Где же этот чёртов воздушный челнок?», затем громадная тень падает на терракотовую черепицу.
«Министр, мы должны исполнить приказ королевы. Нам необходимо ваше разрешение применить против толпы газ. Министр, придите в себя. Лорд Эшкрофт. Шэй».
Чьи-то руки хватались за него, трясли, тыкали, но его взгляд сосредоточился на маленькой девочке в розовом платье, чьи большие глаза смотрели на мир так, словно видели его в первый раз, мир в тени воздушного челнока.
«Нам нужно ваше разрешение применить газ…»
«Нет. Отступаем».
«Министр?»
«Я сказал, отступаем…»
Мужчина повесил его пальто на вешалку.
– Вы там были, – сказал Шэй. – В толпе, рядом с девочкой в розовом.
Тот кивнул.
– Мы все живы благодаря вам, министр.
«Но теперь половина города разрушена… тоже благодаря мне».
Он гадал, почему его ещё не лишили титула.
За внутренними дверьми находился карманных размеров театр, восемь или девять рядов, шесть из которых пустовали. И всё же здесь присутствовала дюжина зрителей – потому что представления должны продолжаться даже в такие времена и потому что для крошечных заведений настал звёздный час.
Ведь все большие были разгромлены.
Шэй опустился рядом с худощавым мужчиной в чёрных перчатках.
– Необычное место для встречи. Вы хотели меня видеть, милорд?
– Пожалуйста, милорд, просто Эйдан. Знаю, мы с вами мало общались, но мне ещё нет сорока… как и вам, если не ошибаюсь.
– Почему в театре?
– Чтобы нам никто не помешал разговаривать.
– В эту неделю для этого достаточно выйти на улицу, – сказал Шэй.
– Да, но в эту неделю на улицах небезопасно. Я…
Его прервали аплодисменты. Занавес разошёлся, и за ним показались декорации: звёздное пространство, а на его фоне что-то тёмное и цилиндрическое. Актёр в оранжевом выскочил на сцену, согнувшись в поклоне.
– Дэлин, наша королева, строить башню повелев, у мужчин забрала злато, молоко взяла у дев…
«Так это про Оуэнбегскую башню», – подумал Шэй.
Он видел официальные дагерротипы – огромный столп, больше похожий на живое дерево, чем на творение рук человеческих, но детали всегда были размытыми, а подписи к снимкам больше напоминали лозунги. «Крупнейшее здание в истории», – попробуй такое вообрази.
Шэй полуобернулся к Эйдану:
– Ещё одна постановка про башню?
– Строительство продвигается не очень гладко. Там что-то произошло. До людей доходят слухи.
На сцене мужчина в оранжевом подпрыгнул.
– Затем королевой был отдан приказ отправить слугу на границу…
Из-за багровых кулис показался ещё один актёр, в шёлковом камзоле.
– Слуга оказался не шибко умен и жизни там быстро лишился, – продекламировал первый.
– Эти сплетни я тоже слышал, – сказал Шэй. – Что Дэлин отправит туда кого-то из придворных. Бедняга, кто бы он ни был.
– Вообще-то… – Эйдан указал пальцем на актёра в шёлковом камзоле. – Вообще-то это вы на сцене, Шэй. Я ведь могу звать вас Шэй?
– Что?
Женщина, сидевшая прямо перед ними, повернула голову:
– Вы не могли бы потише?
– Что значит «это я»? – шёпотом произнёс Шэй.
– Официально ещё ничего не известно, – сказал Эйдан, – но мне сообщили, что Дэлин издаст указ завтра. Вам придётся уйти с текущей должности и стать интендантом её величества в Оуэнбеге. Вы будете осуществлять надзор за строительством башни.
– Какого чёрта?! – Женщина снова обернулась, и Шэй сказал: – Извините. Какого чёрта, Эйдан?
– Я же вам сказал: там что-то произошло, и ей нужно…
– Я могу обосновать каждое решение, которое принял во время беспорядков. И что ещё за интендант?
– Должность относительно новая. Честно говоря, я бы скорее счёл это не наказанием, а возможностью. Поэтому-то я и хотел с вами побеседовать…
Он продолжал говорить, но Шэй больше не слушал. Актёры скакали по сцене и пели, смешно коверкая голоса. Позади кто-то периодически смеялся. Женщина в переднем ряду достала веер.
В какой-то момент он просто встал и пошёл прочь.
– Милорд! – позвал его Эйдан, но он продолжал пробираться к выходу.
Снаружи пёс уже перестал пытаться достать недостижимое и вернулся к раскопкам в мусорной куче.
* * *
Тихий ручеёк улицы, фонарные столбы, перемежающиеся с деревьями, булыжное мощение, под определённым углом и в определённый час похожее на рябь на воде. Он подождал на переднем крыльце, но, как и во всём остальном городе, ничто не двигалось, не пело.
Шэй наткнулся на это место через два года после того, как переехал в столицу, и ещё через два дня приобрёл здесь дом. Казалось, что кто-то поместил сюда кусочек прошлого, из Мускусной долины, из мира, принадлежавшего ему и его сестре.
Порой, когда шёл дождь, в окне напротив загорался свет, за жёлтыми занавесками начинали плавно кружиться силуэты и играла мандолина. Иногда силуэт был лишь один – танцующая женщина с шарфом на плечах.
Ему всегда хотелось постучать в ту дверь и представиться… а теперь эта возможность ускользнула. Какая хирургическая точность – он нашёл это место в тридцать лет и утратил в тридцать пять.
Шэй открыл дверь и вошёл в дом, который больше ему не принадлежал. Солнечный свет падал через арочное окно над дверью, заставляя призрачный цветок распускаться на полу.
Его лакей, Джордж, куда-то вышел, но шорохи, доносившиеся с кухни, означали, что Шоуна – экономка – была здесь. «Поговорю с ней позже, когда соберу вещи».
Спальня выглядела стерильно чистой – Шоуна здесь уже убралась, – отчего чувство, что он всего лишь случайный гость в этом доме, только усилилось. Шэй открыл шкаф и, не глядя, стал бросать одежду на кровать – каждую вторую рубашку, каждый третий камзол.
Когда на ковёр упало что-то блестящее и серебристое, он остановился. Поднял фигурку павлина, покрутил её в руке, давая солнечным лучам из окна поиграть на распушённом хвосте.
Дирдра дала ему эту фигурку в тот день, когда он отказался исполнить приказ королевы – положить насильственный конец беспорядкам.
– Таких, как ты, уже почти не осталось, – сказала она. – Я восхищаюсь тем, что ты сделал.
В нём поднялась горькая волна. Она была знаменитым скульптором, специализировавшимся на статуэтках, «королевой малых форм» и приближённой настоящей королевы. Если Дирдра «восхищалась» его решением, почему она не встала на его защиту? Почему никто этого не сделал?
Шэй помедлил, затем швырнул павлина на кучу одежды на кровати. Пусть подарок был и бестолковым, но он по крайней мере означал, что Дирдре было не всё равно, а о многих других он не мог сказать даже этого.
– Вы собираетесь в поездку, мистер Эшкрофт?
«И давно она стоит на пороге?» – Локон серых волос выбился из-под привычного чепчика Шоуны, а её мучнистые руки беспомощно повисли по бокам. Она понимала – что-то случилось.
– Я переезжаю в Оуэнбег, Шоуна. – Шэй посмотрел на стены, на кровать, на шкаф. – Я только что был во дворце, и… меня отстранили. Послушайте, на шкафчике в гостиной лежит конверт – я оставил вам, Джорджу и девочкам деньги и рекомендательные письма…
Шоуна бросилась вперёд и обхватила его за талию – она была не очень высокого роста, – и он замер, не зная, что делать, в то время как женщина, годившаяся ему в матери, рыдала ему в живот. Так они и стояли, и в конце он сам был готов заплакать. Шэй положил руку ей на голову – чепчик упал – и погладил по волосам, как ребёнка.
– Я знала, что так будет. Что же это за мир такой, мистер Эшкрофт? Вы всё правильно сделали. Вы всё сделали правильно.
– Я знаю.
И тогда он услышал звуки мандолины, но теперь это было уже не важно.
* * *
Всё происходило как во сне – медленная поездка к окраине города, разгрузка одинаковых чемоданов. Подъём на причал, где примостился воздушный челнок.
Дама с южным акцентом, который она тщательно пыталась скрыть, сказала Шэю, что место в первом классе уже занято, но «наш второй класс ничуть не хуже». За дверью, к которой она его подвела, находилась каюта, напоминавшая реквизиторскую театра: диван, от которого несло потом, столик и ваза с цветами, которые давно опоздали кому-нибудь на могилу.
– Не желаете ли выпить? – спросила южанка.
Он ответил:
– Я не пью.
– В таком случае чаю?
– Да, пожалуйста.
Она принесла одинокую фарфоровую чашку на пару с чайником, холодным, как лёд. Шэй не был уверен, что это ещё одно оскорбление или просто халатность; да и, по правде говоря, ему уже было всё равно.
Когда челнок скользнул в прощальный пролёт над столицей, направляясь туда, где горизонт выжимал из солнца последние капли, Шэй сел и отхлебнул безвкусного отвара. За иллюминатором проплывал дворец, Красный холм, медовые соты огней на сторожевых башнях. «Считайте это возможностью», – сказал ему Эйдан.
– Я очень надеюсь, что вы не имели в виду возможность совершить самоубийство.
Его сестра, будь она жива, гордилась бы им: он мог отказаться от назначения, как отказался от того приказа, мог молить о снисхождении. Но было что-то благородное, даже романтическое в том, чтобы принять несправедливое наказание. «Я принял решение, я бы поступил так снова. И теперь я отвечаю за последствия».
«Если мне нужно позаботиться о том, чтобы башня была построена, – подумал он, – то это будет самое скорое и эффективное строительство в истории. Я найду способ вернуть себе то, что у меня забрали».
Он поднял чашку, насмешливо отдавая честь дворцу, который проплыл мимо и исчез из виду.
* * *
Вот и закончилась моя жизнь в столице, Лена, дорогая моя сестрёнка. Когда тебя не стало, я пытался двигаться дальше, сосредоточился на карьере – и посмотри, к чему это привело.
Пожалуйста, прости, что я так долго с тобой не разговаривал. Наверное, поворотным моментом для меня стал тот приём, когда меня спросили, кто ты такая, и я осознал, что говорю вслух. Люди подумали, что я свихнулся, и, конечно же, это безумие – вести воображаемые беседы с умершей, но ведь мы все безумны в той или иной степени, верно? Загвоздка лишь в том, чтобы определить, насколько велика твоя степень.
Как же мне хочется, чтобы сейчас ты была со мной рядом и чтобы я мог быть таким же стойким, как ты.
Часть I
Герцогство
1
Шэй пробудился, когда корабль совершил скачок в преисподнюю.
Отлакированную дневным светом каюту подбросило, тряхнуло, и наконец она ухнула вниз. «Может быть, мы попали в воздушную яму, – прошептал голос в его сознании. – Полежи спокойно минутку, всё пройдёт».
Он оторвал руку от матраца и поднял её к лицу – мизинец чуть-чуть дрожал. Ещё один толчок скинул его с дивана, и где-то в недрах гондолы две дюжины глоток слились в коллективном вздохе.
Шэй уже собрался присоединиться к ним, как шальная мысль заставила его нервно рассмеяться: «Впал в немилость. На этот раз, похоже, буквально».
Ну уж нет, с таким концом он был не согласен.
Застёгивая на ходу рубашку, он выглянул в коридор. Справа от него дверь в каюту люкс распахнулась, выплюнув мужчину в смокинге. Смерив Шэя взглядом, он бесцветным голосом спросил:
– Мы что, все умрём?
«Значит, та южанка не солгала – первый класс и правда занят».
Шэй протиснулся мимо него.
– Не стойте в коридоре. Возвращайтесь в каюту и держитесь за что-нибудь.
Позади бесцветный голос повторил:
– Мы все умрём?
– Если соберёмся, я вам сообщу.
Коридор расширялся, переходя в кипенно-белый зал ресторана с осколками разбитой посуды на полу. Столовые приборы зазвенели в такт его стуку в дверь мостика.
– Шкипер? Что происходит?
Прошло добрых десять секунд, и чей-то голос произнёс:
– Кто там?
– Эшкрофт. – Очередной нырок впечатал его в стену.
Дверь приоткрылась, и в щели появилось рябое лицо.
– Министр?
– Бывший. Впустите меня.
– Впусти его, Джона, – сказал другой голос.
Рубка управления была похожа скорее на срез световой камеры маяка, чем на мостик морского судна; вчетвером тут было бы тесно.
Капитан, одетый в оливковый парадный китель Оуэнбега – их пункта назначения, стоял у руля. Шэю он представился набором разрозненных черт: широкий затылок, бакенбарды, складка на брюках. Рябой же – видимо, старпом – держался за второй штурвал.
– Чем я могу вам помочь, министр? – не оборачиваясь, спросил капитан.
– Вы можете объяснить, что это за чертовщина творится.
– Полагаю, вы впервые в герцогстве?
– Как и многие другие пассажиры, по всей видимости. В каютах сейчас тренируются петь оперу.
– Это всего лишь турбулентность.
– Я знаю, как выглядит турбулентность. – Рубка выдала очередное па, и Шэй схватился за железный рычаг, чтобы не упасть.
– Министр, пожалуйста, отпустите рычаг, – сказал рябой мальчишка.
– Я знаю, как выглядит турбулентность. Это похоже на пляску пьяных матросов.
– День сегодня неудачный, вот и всё, – сказал капитан. – Всё дело в ветре. Ветер ударяется о неё, разлетается во все стороны, набирает скорость. Нам перья ерошит.
– Обо что он ударяется?
– По правому борту, мистер Эшкрофт.
Всё ещё не поворачиваясь, капитан махнул рукой. Шэй посмотрел в ту сторону и ахнул. Сделал несколько неуверенных шагов к иллюминатору.
За ним простиралось нечто необъятное, нечто тёмное, полоска вечернего неба, врезанная в полдень. Сказать, что башня огромна, всё равно что сравнить вулкан со спичкой, – это был ствол горы, освобождённый от предгорий, а разбросанные в её тени деревеньки вполне могли быть картонными игрушками.
И это за неё он отвечает? Разве он может что-нибудь с ней сделать, что-нибудь проконтролировать?
– Боже, – сказал Шэй, – на какой мы высоте?
– Триста шестьдесят метров.
– Какой же высоты эта чёртова громадина?
– Примерно триста. И, поговаривают, они собираются нахлобучить сверху ещё триста… но об этом мне, пожалуй, стоит спросить у вас, разве нет?
– Простите?
– Лорд Эшкрофт, мы же тут не дураки.
В этот момент Шэй увидел себя со стороны: аристократ, ворвавшийся на мостик, оттолкнувший человека, который, наверное, год копил, чтобы прокатиться в первом классе. Каким тоном он говорил, какими словами. «Шкипер».
Он протянул руку:
– Кажется, нас официально не представили, капитан.
– Лиам Сэлас. Добро пожаловать на границу, министр.
– Я не…
– Я хотел, чтобы вы знали… Я вообще-то собирался навестить вас в каюте, прежде чем вы столь изящно вломились к нам… Я рад, что вы здесь. Вопрос, конечно, непростой с политической точки зрения, но мой сын был среди протестующих.
Рукопожатие продлилось дольше, чем того требовала вежливость – к счастью для Шэя, потому что иначе от следующей встряски он бы растянулся на полу.
– Я поступил так, как поступил бы любой нормальный человек, – сказал он.
– Вы удивитесь, но это не так.
– Нужно быть полнейшим отморозком, чтобы применить газ на людях.
– И тем не менее королева отдала такой приказ, верно?
Колоссальное сооружение приближалось, и Шэй прищурился.
– А что это за розовый блеск? Вон там и там. Что это за точки?
– Ах, эти. Это техн.
– Что ещё за техн?
– Устройства дракири.
Шэй открыл и закрыл рот, и мостик сжался, сдавливая его, а в памяти всплыл образ другой комнаты с серыми стенами, пятнами копоти, стульями с искорёженными ножками, душком чего-то неизвестного, чужеродного и ещё одним запахом, от которого выворачивало наизнанку – запахом палёной плоти.
– Это безумие. Вы используете технологии дракири в строительстве?
– Я вообще-то кораблём управляю. Но да, строители используют их техн.
– Почему этого не было в отчётах?
– Я-то откуда знаю? Спросите герцога… или Бриэль.
– Бриэль?
– Главного инженера.
– Почему этого не было в отчётах? – прошептал Шэй.
«Лена, Лена, посмотри, что они натворили».
– Я не имею ничего против дракири или беженцев в целом, – сказал капитан. – Половина герцогства до сих пор клянёт тот день, когда отец Дэлин даровал им поселение на нашей земле, но я думаю, что тогда старый подонок в первый и последний раз поступил правильно.
– Мистер Сэлас, поверьте, я тоже не имею ничего против дракири. Но это… – Шэй постучал костяшкой по иллюминатору. – Давно вы используете техн?
– Повторяю, вам лучше спросить мисс Бриэль.
– В чью голову пришла эта светлая идея?.. Технологии дракири – бомба замедленного действия. Я знаю это по своему опыту.
Они оба молча смотрели в окно на приближающегося гиганта.
* * *
Хуже всего, сестрёнка, что я не всегда могу вспомнить твоё лицо. Порой я вижу тебя во сне, а когда просыпаюсь, детали рассеиваются, растворяются в том, что приносит новый день: в тепле, сиянии и пыли. И тогда я, взрослый мужик, навзрыд плачу – из-за того, что ты превращаешься в воспоминание.
Мне сказали, что всё это часть «исцеления», Лена. Ты можешь в это поверить?
2
Жёлтая тропа относительно прямой линией тянулась от причала воздушного челнока; она была похожа не на настоящую дорогу, а скорее на колею, вспаханную в поле огромным пальцем. В конце ждали четыре повозки.
Шэй позволил парню из каюты-люкс первым выбрать себе лошадь; остальные пассажиры в белых и коричневых брюках и в платьях пошли пешком. Половину из них за час до этого, должно быть, вывернуло наизнанку – их лица покрывала бледность, но глаза сияли: «Только посмотрите на неё. Смотрите».
Башня заслоняла солнце, накинув покрывало длиной в километр на поля, тополя и деревню, ютившуюся у подножия холма, на котором, свернувшись гусеницей, дремал замок. Муравьи копошились по вертикальному остову башни; половина из них висели на ниточках на такой высоте, что Шэю пришлось задрать голову. Рабочие. Некоторые вползали и выползали из дыр, сочившихся розовым сиянием.
Тонкая полоса на горизонте была королевством Думы, возможно, с их не столь технически совершенными, но многочисленными воздушными челноками, и воображение Шэя нарисовало ему иное небо – алое – и корабли, огненными шарами падающие вниз, и шёпот стрел из баллист башни. Неудивительно, что Дэлин столько вложила в это строительство – оно было её наследием, самым дерзким оборонным сооружением из когда-либо построенных человеком.
Голова закружилась.
Словно проблеск чего-то обыденного, сухопарый возница, прислонившись к забору в некоем оцепенении, рассматривал проходивших мимо людей.
– Я прибыл, – сказал Шэй. – За мной, случайно, не прислали сопровождающих?
Мужчина скосил на него глаза.
– Чего?
– Из замка не присылали карету, чтобы забрать меня?
– Если и присылали, то мне уж точно об этом не сообщили.
Они посмотрели друг на друга.
– Что ж… Вы не могли бы хотя бы помочь мне с багажом?
Даже когда лошадь пошла размеренной рысью, башня осталась неподвижной, словно составляя единое целое с оранжево-розовыми облаками – картина на огромном плоском полотне.
Вдали, по полям, блуждающими огнями плыл ряд жёлтых точек.
– Надеюсь, мне это не мерещится, – сказал Шэй.
– Жёны. – Возница щёлкнул языком. – Невесты. Фонари нужны для бригадиров, которые остаются на ночь на стройке.
– Разве у них там нет фонарей?
– Это такая традиция.
За одно дыхание до заката облака на горизонте, казалось, поймали отблеск процессии – а внизу, на земле, что-то шевельнулось в душе у Шэя. Возможно, где-то там и для него горел фонарь. Возможно, за очертаниями башни что-то ждало своего часа.
Он ухватился за эту мысль как за спасительную нить и попытался сосредоточиться на ощущении. «Это ещё не конец, мы ещё повоюем».
На окраине деревни мальчик и девочка, оба с парой коричневых пятен вместо коленок, бегали кругами, швыряя друг в друга пылью.
– Посмотрите-ка на него, – сказал возница. – Вы только гляньте на этого парня.
На противоположной стороне дороги мужчина тянул за собой пустую двухколёсную повозку. Что-то в нём было неестественное, и через миг Шэй понял, что именно – тот двигался слишком быстро, словно бежал марафон, только без видимых усилий. Не бугрились мышцы. Он скользил.
– Дракири. – Возница беззлобно сплюнул, как будто отдавая некую странную дань уважения. – Могут целый день эти штуки тянуть. Вот только это не настоящие повозки.
– Почему?
– Мы зовём их дрикшами. Нет места для багажа.
– Мне было бы противно – люди ездят на людях, – сказал Шэй. – Ну или на дракири, неважно. Не могу понять, как это можно не считать оскорбительным.
– Вы только им этого не говорите, начальник. А то приложат вас по голове всей телегой. Сильные они, эти ребята. Намного сильнее вас или меня.
– Да, слышал. И всё же, такой труд не становится менее унизительным от того, что им проще его выполнять.
– Здесь не так много работы, начальник. Можно трудиться в полях, но им это не особо по душе.
Дракири, не сводя глаз с дороги, промчался мимо них.
– А что насчёт башни? – спросил Шэй. – Готов поспорить, один из них мог бы заменить пару ребят на стройке.
– Башня им тоже не по душе. Н-но! – Возница хлестнул лошадь по крупу. – Нет, башня им совсем не по душе.
– Почему?
Тот пожал плечами.
Они проезжали мимо домов со слепыми решётчатыми ставнями, залепленными пылью, мимо мясника с пивным животом и грязным фартуком, волочившего ноги, словно для него время шло медленнее, мимо детей, дурачившихся в грязи, мимо куч сгребённой листвы.
Треугольники деревянных крыш скрыли башню от восходящей луны, и, как только она исчезла, вместе с ней оборвалась и спасительная нить Шэя: он был на границе, в самой глубокой провинции, какую только можно себе представить, на чьей-то земле, без полномочий; инородный элемент, который пытались приживить на местную иерархию. «Эта система интендантства – ведь Дэлин, скорее всего, придумала её лишь для того, чтобы было куда ссылать неудачников».
В каком-то смысле он оказался в том же положении, в каком был восемь лет назад, когда покинул семейное поместье.
Приветственный кортеж ожидал его у ворот замка – седовласая женщина с орлиным носом на фоне стены, которая в свете заката казалась слепленной из песка.
– Я – Фиона, мажордом, – сказала она, но, когда он протянул руку, не шелохнулась, так и оставшись стоять со сложенными на животе руками. Пальцам мог бы позавидовать музыкант, не будь они изуродованы артритом.
Шэй сказал:
– Видимо, следующий торжественный приём я увижу уже на своих похоронах.
Она не ответила – молча расплатилась с возницей и повела Шэя через дверь сбоку от ворот, по лестничному пролёту и по узкой тропе крепостной стены.
За амбразурами растворялись остатки дня: по краю башни, словно по краю чёрной печи, капало расплавленное солнце.
– Мы направляемся в старейшую часть замка, в крыло Кейли, – сказала Фиона, не оборачиваясь и не сбавляя шаг. – Кейли была дочерью первого герцога.
– Честно говоря, особым любителем истории я никогда не был.
– Это наше гостевое крыло… Впрочем, должна признать, что гостей у нас много не бывает. Не беспокойтесь, мы всё равно стараемся держать всё в чистоте.
– Благодарю.
– Герцог ожидает вас через час, – сказала она.
– Неплохая шутка.
– Разве похоже, что я люблю шутить, милорд?
– Он меня что, в десять вечера видеть хочет?
– В этом замке мы работаем днём и ночью.
– В особенности ночью, судя по всему. Я только что прилетел, путь был долгим – мне, по крайней мере, нужно принять ванну…
– И поэтому я сказала «через час», а не «прямо сейчас».
Ещё один лестничный пролёт, на этот раз ведущий вниз, к дубовой двери, которая, судя по всему, могла выдержать натиск тарана.
Покои на первый взгляд казались роскошными: гостиная размером с деревенский домик, два обитых зелёным бархатом дивана, выход на балкон, шесть газовых ламп под потолком, все рабочие; за арочным проходом – королевская кровать и гобелен, который изображал битву у замковых стен, вероятнее всего вызванную тем, что барон А отбил у барона Б тележку с овечьими шкурами или чем-то столь же важным. Эмалированная ванна, более или менее белая.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что половицы скрипели у Шэя под сапогами, и первая же деревянная стенная панель качнулась у него под пальцами; что же касалось диванов, то моль уже изрядно погрызла бархат.
Фиона стояла на пороге, ожидая, когда он закончит осмотр.
В ванной он открыл горячую воду, но из крана донеслось лишь одинокое урчание, разнёсшееся по кишечному тракту замка.
– Где горячая вода?
– Утром, с девяти до одиннадцати, – сказала Фиона, стоя в дверях. – Тут вам не столица, лорд Эшкрофт.
Она явно отрепетировала эту реплику.
«Вот почему такая спешка», – подумал Шэй. Нельзя дать новенькому – уставшему, потному – расслабиться. Пусть знает своё место. Что ж, он тоже умел играть в эту игру.
Он повернул второй вентиль. Вода, потёкшая по пальцам, была ледяной.
– Скажите герцогу, что я встречусь с ним через два часа, миледи. Пожалуйста, пришлите кого-нибудь, чтобы меня разбудили через час.
– Герцог сказал…
– А мне всё равно. Я встречусь с ним через два часа, или ему придётся обсуждать со своими людьми что-то другое. Я слышал, что погода – самая беспроигрышная тема для разговора. – Он посмотрел на собственное отражение над раковиной. – Эту фразу не забудьте тоже отрепетировать.
3
Герцог не принял его ни в зале совета, ни в большом зале, ни в каком-либо другом месте, обычно отведённом под официальные встречи. Слуга провёл Шэя обратно по крепостной стене в «новый замок», и они нырнули в лабиринт из узких коридоров и поворотов на сто восемьдесят градусов, скорее всего призванных создать иллюзию пространства.
Нет, герцог принял его в своей гостиной, что, конечно же, было намёком: Шэя считали гостем, важным, но не из тех, кто задерживается надолго.
Оконные проёмы зияли чернотой, но от стен отражался тёплый жёлтый свет, отчего казалось, будто жизнь окунула всё, что находилось между ними, в янтарь, чтобы сохранить до прибытия Шэя.
Открывшаяся перед ним сцена словно сошла с картины: худой мужчина лет шестидесяти сидел на атласном диване, на его поджатых губах уже играла язвительная улыбка; справа от него стояли пятеро: четверо парней, выглядевших так, словно их выстругали из одного полена, и одна женщина. Они вряд ли ждали его более десяти минут, но из-за жёлтого освещения и наигранных поз казалось, будто они пробыли здесь вечность.
– Добро пожаловать в Оуэнбег, Эшкрофт, – сказал герцог.
– Милорд, королева передаёт вам…
– Ах да, и как же поживает старая карга Дэлин? – Мужчина оживился, скрестил ноги и облокотился на руку. – Уважаемые, знаете ли вы, что в детстве с нами занимался один и тот же учитель астрономии? Должен признать, она была умнее меня… вот только интересовали её в основном не звёзды, а то, что было у мальчишек…
Шэй моргнул.
– Милорд, я не уверен, что уместно в присутствии дамы…
– Да, да, давайте обойдёмся без любезностей. Господа, это Шэй Эшкрофт, бывший министр внутренних дел, бывший советник королевы и, начиная с сегодняшнего дня, интендант в наших скромных владениях. Что бы это, чёрт возьми, ни значило. Ну а эти товарищи… – Он театрально махнул рукой. – Это Патрик, мой военный советник; Циан, советник юстиции. – Он перечислил имена остальных, опустив титулы и фамилии. – Мисс Бриэль – наш главный инженер башни.
Рыжеволосая женщина лет тридцати – тридцати пяти, с идеальным овалом лица и полноватой фигурой, стояла ближе всех к дивану. Мужчины, не отрываясь, смотрели на своего господина, подобно актёрам, ожидающим своего выхода на сцену, – она единственная взглянула Шэю в глаза. Кивнула.
– А это, – сказал герцог, – Лена, моя советница по делам искусств.
На мгновение герцог для Шэя исчез.
«Такие совпадения бывают?»
Не только её имя, но и что-то в профиле, в том, как она себя держала…
Стоя в углу, глядя в слепое окно, словно не участвуя в приёме – почему он её поначалу и не заметил, – Лена была на полголовы выше всех остальных, не считая самого Шэя и мужчины, которого герцог назвал Патриком. На ней было длинное платье под цвет волос, чёрной волной ниспадавших по спине и обрамлявших лицо с точёными, как у скульптуры, чертами.
Он никогда не слышал о советниках по делам искусств, да и у герцога не было репутации их покровителя; скорее всего, их что-то связывало. «Любовники, значит».
– Не хотите выпить?
– Я не пью, милорд.
– Я правильно понимаю, что, будучи интендантом, вашей основной обязанностью будет строчить отчёты для Дэлин?
– Не совсем. Это…
– Как часто?
– Королева ожидает ежемесячных докладов.
– Чудесно, – улыбка. – Чудесно. Давайте договоримся на какой-нибудь день, скажем, первый понедельник месяца. Фиона будет навещать вас и сообщать всё, что нужно, о ходе строительства.
Вот, значит, как он хотел всё устроить. Его мажордом в роли цензора, девственная отчётность, лишённая всех подробностей, которые Дэлин «необязательно знать», умалчивания, узаконенные подписью самого Шэя.