Янка Рам
Неангел-хранитель
Пролог
– Ника, мне не нравится этот твой Макс, – с пренебрежением фыркает отец в трубку телефона.
– Он и не должен нравиться тебе, пап, – раздражаюсь я.
– Ты смотришь как девочка. Я смотрю как бизнесмен. И как бизнесмен я вижу его мать, которая толкает этого мальчишку к тебе. Потому что ей выгодно сотрудничать со мной. Ты понимаешь, что это за история?
– Пап, ты уже совсем с ума сошёл со своим бизнесом. Ты всё крутишь вокруг него. Мы познакомились случайно…
– Ну да! И он не знал, кто ты? Чушь. И меня как отца унижает, что мою дочь любят не потому, что она самая прекрасная из женщин. А потому, что я владелец концерна. Не жди от меня снисхождения. Сними розовые очки, или расколочу нахрен.
– Пап, не лезь, прошу тебя. Это синдром отца повзрослевшей дочери. Тебе не нравятся абсолютно все парни!
– Среди них нет ни одного достойного!
– Вот! Это синдром. Целую, люблю, пока!
Скидываю вызов.
«И не ходи по темноте пешком! Не Париж!» – прилетает тут же сообщение следом.
Отца расстраивает, что я практически не пользуюсь подаренной им машиной. Но куда мне особенно ездить? Все мои дела в центре, в шаговой доступности от дома, а машину попробуй ещё здесь припаркуй!
От искусственных огней и пестроты торгового центра кружится голова. Эскалатор медленно движется вверх. Пишу Максу, поглядывая под ноги, чтобы не пропустить момент, когда будет пора сойти. Иначе тонкая шпилька моего каблука запросто может застрять в ленте эскалатора.
Это только с виду я изящна, как лебедь, на деле же – мастер попадать в неприятности! Мой ангел-хранитель явно плохо за мной присматривает. Не помешал бы ещё один.
Мелькает жёлтая полоса. Я делаю шаг… Поднимаю взгляд. Макса нет. А мы договаривались… Отхожу к стене с фонтаном. Мои сообщения прочитаны, но не отвечает. Это ужасно расстраивает! Эта его манера выпадать из общения, словно что-то более важное его отвлекло.
На огромной плазме напротив – рекламный ролик автосалонов отца со мной в главной роли. Улыбаясь, разглядываю себя со стороны. Стильно получилось… Режиссёр – молодец.
Вставляю наушники в уши. Листаю треки, вдруг ощущая, что что-то не то. Словно давление пристального взгляда. Поднимаю глаза и теряюсь от потоков быстро идущих в разные стороны людей. Никогда не любила толпу! Мне становится неуютно. Включаю музыку… Пролистываю пару треков, натыкаюсь на LР. Прекрасно! Уникальная манера исполнения. Есть чему поучиться. Растворяюсь в музыке, тихо подпевая ей.
– All I ever wanted was you!..
Проникаюсь этой вдохновляющей эмоцией: «Всё, что я когда-либо хотел – это ты…» Любая женщина мечтает искупаться в ней. У меня, увы, как-то не так. И вроде бы всё хорошо, но не так.
Николь: «Макс, ты где?»
Прочитано. Не отвечает.
«Как кореец, честное слово!» – раздражаюсь я. Больше нигде не встречала, чтобы это было нормой: прочитать и проигнорировать, или договориться, а потом не отвечать на вызовы. Только в Корее. Оправдания, конечно, потом у него всегда есть. Но уже бесит. Пойду, пожалуй, домой… Желание встретиться с Максом убито на корню.
Не отрывая взгляда от экрана, встраиваюсь в поредевший поток. Ускоряю шаг и вдруг налетаю на мужчину, возникшего, будто из-под земли! Он ловит меня, придерживая за талию и не позволяя слететь с каблуков от столкновения. Дальше всё словно стопкадрами…
Машинально хватаюсь за крепкие плечи.
Вдох!
Волна аромата мужского парфюма дезориентирует, делая ноги ватными…
Проникает внутрь…
По инерции тел впечатываюсь скулой в его горячее лицо.
Стискивает!
Выдыхаю ему в шею…
По его коже мурашки…
Я слепну от ощущения этой нечаянно близости.
Неудобно как! Лица не вижу, мы слишком тесно прижаты. Отстранившись, вижу только суровую линию челюсти, и как движется кадык на крепкой шее от того, как он сглатывает.
– Извините… – опускаю взгляд, делая шаг в сторону.
И быстро ухожу, поражаясь себе и этим странным острым ощущениям, нахлынувшим от близости с незнакомцем. В груди всё трепещет… Ощущение взгляда не отпускает, тревожно подгоняя меня в спину.
Вечно мне что-то мерещится…
Сворачиваю в парк. При моём приближении фонари разгораются ярче, реагируя на движение. Обожаю ходить здесь в темноте. Волшебное ощущение!
В руке вибрирует телефон. Заглядываю в экран. Макс… Переключаю гарнитуру.
– Да?
– Ника, ну ты где?
– Я не дождалась. Ты не ответил.
– Я тачку заправлял… Где тебя ловить?
– Мм… Теперь в парке, со стороны Вавилова. Давай у памятника, у выхода.
– Я уже практически там.
Когда памятник мелькает впереди метрах в пятидесяти, слышу лай собак. Он не игривый и весёлый. Остервенелый… с захлёбывающимся рычанием…
Подхожу ближе. От этих звуков по спине липкий пот, и животный ужас сжимает низ живота. И я бы обошла. Но они прямо на перекрёстке перед выходом из парка, куда сходятся все дороги. Два разъярённых пса на поводках у двух подростков. Подростки стравливают их и тянут назад за поводки, не давая сцепиться. Смеются…
Придурки! От возмущения у меня спирает дыхание.
У одного из псов вокруг пасти пена, и глаза навыкат. Я замедляю шаг.
– Что вы делаете?! Прекратите!!
– Иди, куда шла! – грубо отвечает мне один.
Сжимая зубы от злости, пытаюсь обойти стороной по газону этот беспредел, обещая себе, что нажалуюсь отцу, и он устроит их родителям! Боковым зрением сзади вижу силуэт мужчины. И с другой стороны в воротах – яркую жёлтую куртку Макса.
Вдруг собаки дёргаются, стаскивая пацанов ближе, одна хватает другую за холку. Я замираю от страха, оказываясь метрах в двух от отлетающих кубарем в мою сторону собак. Одна срывается с поводка. Следом и вторая. Меня захлёстывает адреналином и паникой. В темноте рычание, месиво… Одну оттаскивают. Мальчишка лупит собаку по спине палкой, ругая её матом. В бешенстве она кидается мне в ноги, сбивая на землю.
Рычание… пена… безумие… запах псины и крови… Животный ужас кипятком ошпаривает мозг! Возле лица щёлкает огромная пасть, в которую впечатывается мужской ботинок с рифлёной подошвой, отбивая её и не позволяя челюстям сомкнуться на моём лице. Меня отключает…
Подлетаю с кровати, задыхаясь и рыдая. Господи… Когда это закончится?… Сколько месяцев уже прошло?… Всё снится тот чёртов день! Переживаю это всё заново! Хорошо, что меня тогда отключило!
Размазываю слёзы по лицу и дышу глубже, пытаясь успокоить рвущееся из груди сердце.
Спасибо Максу… Хорошо, что он успел вовремя! Если бы не он тогда… даже страшно представить!
Глава 1 – Ни повода, ни основания
Иногда так бывает, что у тебя нет ни одного повода и основания, чтобы приблизиться к женщине. Вообще ни одного. Вы из разных вселенных.
Но ты не можешь просто пройти мимо неё.
Столкновение взглядов… Три секунды… И что-то в этот момент случается. Авария! Краш! Вдребезги! Словно голову оторвало… Перещёлкивает. Меняет тебя. Ты застываешь, вдруг чувствуя, что принадлежишь себе гораздо меньше, чем мгновение назад. А может, и вовсе перестаёшь принадлежать себе. Ты просто понимаешь, что она тебе необходима как воздух. Вся без остатка.
Глупо говорить о любви с первого взгляда. Это не она. Это что-то другое. Неумолимое – как сжимающийся на шее парфорс. Да. Именно так. Потому что нихрена не эйфорию ты чувствуешь в этот момент. А болезненное удушье и мучительную тягу.
Самец внутри тебя становится в стойку! Это как основной инстинкт. Всё твоё хищное внимание фокусируется на ней одной, не желая довольствоваться суррогатами. Ты чувствуешь – она особенная. Это то самое зерно, из которого потом вырастает одержимость, если не получить эту женщину сразу.
Я – не получил. И теперь это сжигает меня. Не могу избавиться от удушающей потребности видеть её, наблюдать за ней…
Всего-то – случайное столкновение. Хотя вру. Неслучайное. Я его спровоцировал. На рефлексах, спонтанно сделав шаг наперерез ей. Глупо. По-пацански. Машинально выбирая язык тел вместо слов.
Она влетела мне в руки. А попала под кожу, проникла в лёгкие!
Вдох… Один взгляд в глубину её глаз… «Извините…» Своим низким бархатным голосом достала до всех внутренностей. И словно удавку затянула!
Утащила следом как на аркане…
Шёл как маньяк метрах в двадцати, провожая её до дома. Ведомый странным неконтролируемым чувством. Даже не подозревая, что скоро буду знать все её маршруты и графики.
Двадцать метров.
Нужно было, забив на всё, идти ближе… И, может быть, когда тот ротвейлер кинулся на неё в парке, я бы успел среагировать до того, как он завалит и напугает до полусмерти. Благо я успел. Но этот адреналин выжег её на моих внутренностях намертво и окончательно.
Как жаль, что я не могу отмотать назад тот день, когда она ворвалась внутрь меня и заняла всё место, бескомпромиссно вытеснив остальных. Потому что тогда у меня не было повода приблизиться, но шанс был. Шанс как минимум сказать ей о том, что она особенная для меня.
Теперь всё гораздо сложнее…
Набираю на телефоне вопрос и разворачиваю экраном к врачу.
«Речь восстановится? Я смогу говорить?»
– Понимаете ли, Александр, травма давно зажила. Ваш речевой аппарат физически уже в норме. Поэтому, скорее всего, это нервное расстройство. На фоне стресса.
Нервное расстройство? Смотрю на него с гневом. Шёл бы ты, доктор!
«Мне собака порвала горло, а Вы утверждаете, что потеря речи на фоне нервного расстройства?!»
– На Вас напала собака, травмировала. Это могло послужить стресс-фактором.
Снова набираю на телефоне.
«Я – кинолог. Это профтравма, к которой я психологически готов. Какой такой стресс?»
Я же не на фронте под танки заряжённых собак отправляю!
Мне хочется проораться. Высказать ему… Я открываю рот, но связки не напрягаются, словно их вырезали. Кроме вздоха ничего не получается.
Врач удручённо разводит руками.
– Физиологических причин уже нет. Возможно, была травма мозга при падении. Вам нужен невролог.
Отрицательно качаю головой.
«Я там уже был. Полгода назад. МРТ в порядке».
– Вам стоит сменить сферу деятельности. Я бы не советовал работать с собаками дальше.
«Спасибо за совет, – набираю я. – А лечение какое-то будет?»
Опять разводит руками.
– Всё, что могли, мы уже сделали. Возможно, нужно немного подождать…
Сколько?!
Я жду уже много месяцев!
– Сосредоточиться на упражнениях…
Не помогает!
– А вообще, запишитесь к хорошему психиатру. Я могу дать контакты.
«Не нужно, спасибо, до свидания».
Вылетаю на улицу. Лицо нервно подрагивает. Это третий врач. Все говорят одно и то же… Восемь месяцев ни одного обнадёживающего звука.
– У Вас сигареты не… будет? – спотыкается на слове подошедший парень, взглянув на моё горло.
Это некрасиво, да. Рубцы всё ещё яркие и выраженные.
Достаю из заднего кармана, угощаю. Самому мне запретили врачи, боясь, что это может повлиять на восстановление речи. Но нервы ни к чёрту от их диагнозов!
Закрывая глаза, вдыхаю глубоко-глубоко, в очередной раз пытаясь почувствовать свои связки. Нихрена… Ещё раз поправляю ворот. Открываю инсту…
ОНА.
У неё новые фотки… Увеличиваю, маниакально разглядывая детали.
На её безымянном – кольцо. Раньше его не было.
Меня пробирает горячей волной до кончиков пальцев. Взрывая грудь болью, ревностью, отчаянием и ненавистью, да. Она не заслуживает ненависти. Ника – хорошая девушка. Мажорка – да. Дочь богатых родителей. Однако, скорее, умница, чем тусовщица. Но иногда я её остро ненавижу. Это правда.
Когда что-то очень сильно мучает тебя, ты начинаешь это ненавидеть. Ненавидеть и желать.
Наркотик и доза.
И это нечестно. Я подсел, даже не попробовав по-настоящему.
В очередной раз я сочиняю десятки слов, складываю их в предложения, чтобы подойти… объясниться… Просто чтобы она знала, что я существую, что я – чувствую.
Но я не подойду. Потому что это будет слишком жалко – пытаться объясниться теперь. Но это не отменяет моей потребности в дозе.
Она сегодня возвращается домой в восемь… Я хочу на неё посмотреть. Все кадры с движением её губ, пальцев, поворота лица… это всё необходимо обновить. Я загибаюсь от абстиненции, не позволяя себе маньячить слишком часто.
А теперь ещё и это кольцо… Я и так максимально неуместен в её рафинированном мире. А если кольцо – это предложение, которое она приняла? Тогда скоро мне придётся захлебнуться в безнадёге. На самом деле я уже в процессе. И иду ко дну с самого начала этой истории.
Иногда мне хочется выпустить своего зверя и позволить ему взять всё, что он хочет, не задумываясь о последствиях. Иногда я очень близок к этому… Мне нужен парфорс, чтобы я не сорвался.
Закрываю инсту, сохранив себе пару новых фоток.
Касаюсь своей шеи, чувствуя через ткань рубцы, и как они неприятно натягиваются от каждого движения. Твою мать…
Набираю своему тату-мастеру:
«Привет. Я хочу забить шею».
«Дизайн есть?»
Ага… парфорс и поводок! И сдохнуть!
«Нет».
«Приезжай…»
Глава 2 – Цербер
Её путь сегодня начинается здесь. В кофейне возле её вокальной студии. Маленькая кофейня на три столика у больших панорамных окон, выходящих на центральную улицу. Очень жаль, что вход в вокальную студию мне заказан. Я бы хотел услышать, как она поёт. Она всегда садится за второй столик лицом ко входной двери. На диван с высокой спинкой. Я сажусь с обратной стороны. Между нашими спинами только спинка кожаного дивана. И меньше полуметра.
Заказываю кофе. Точно такой же, какой заказывает она.
Пока жду, листаю её инсту. Лайки, лайки, лайки… Много восхищённых комментариев от мужчин. Она никогда не отвечает на них. Я никогда не пишу ей и не лайкаю фотки. Как по мне – если мужчина выражает симпатию, он должен это делать в глаза. А вот этот публичный онанизм я не понимаю.
Увеличиваю фотку, вглядываясь в глаза. И… ревную к фотографу. Зачем ты так на него смотришь?… Как будто вы только вдвоём на всём свете, и вам есть, о чём помолчать…
Тону в её взгляде, словно смотрит она не в камеру, а на меня. Под тихую музыку меня уносит в фантазии.
«Надо остановиться с этой историей», – в очередной раз убеждаю себя. Я ведь всё равно не готов завоёвывать эту женщину. И поэтому эту неадекватную болезненную увлечённость надо преодолеть. Ведь не собираюсь же я бегать за ней, пытаясь всунуть в лицо свой телефон, чтобы она прочитала то, что я не могу произнести.
Выключаю инсту. Открываю новости.
«…Николь Градская, дочь бизнесмена Павла Градского и французской модели Вивьен Лоран, сегодня посетила приют для животных, пожертвовав на…»
Кругом она. Мой мир пропитан ею до основания.
Закрываю.
Звук колокольчика на входной. А потом стук её каблучков. Внутри меня всё натягивается и раскаляется. Я закрываю глаза, превращаясь в слух. Мне кажется, её стальные набойки бьют не в пол, а по моим внутренностям.
– Добрый вечер…
Это она, естественно, не мне, это – баристе. Здесь она часто встречается со своим другом-стилистом. Он уже сидит за их столиком.
– Привет, Федерико.
В её голосе много теплоты. И меня не корёжит. Потому что Федерико – единственный гей, который радует меня выбором своей ориентации.
– Николь! – он говорит с акцентом, иногда они переходят на французский. – Второй день не могу дозвониться.
Она садится… Чувствую запах её духов. Голова кружится от неописуемой эйфории!
– Да, пришлось сменить номер. Мне стали присылать какие-то гадкие вещи…
– Нужно обязательно написать заявление в полицию.
– Запишешь новый?
Номер!!
Не раздумывая ни секунды, хватаюсь за свой телефон. Она диктует, а я набираю подрагивающими пальцами.
Зачем?… Чтобы не удержаться и сказать ей хоть что-нибудь единственным доступным способом? И чтобы она опять сменила номер, восприняв это как преследование и «гадкие вещи»?
Но это же оно… Я преследую её. И даже иногда помышляю сделать что-нибудь неадекватное. Но не стану же?
– Я решила временно закрыть профиль в инсте. Мне кажется, фотографии могли спровоцировать того человека. Та фотосессия в купальнике…
– Для нашего небольшого города – это было смело. Это не Париж, детка.
Я помню ту фотосессию. Она права. Её фотки провоцируют. Но как я буду без них – не представляю. Копирую себе те, которых у меня ещё нет.
– Париж… Исключая центр, Париж мало чем отличается от нашего города. Про гетто вообще молчу.
Болтают с Федерико. Она смеётся… Я растворяюсь в бархате её голоса, вдыхая аромат духов. Если мы одновременно поднимем вверх руки, то коснёмся пальцами. Она почти что со мной…
А потом Федерико прощается и уходит. Я молча прошу её остаться ещё ненадолго. Словно услышав, заказывает ещё кофе. А я – нет. Потому что это привлечёт её внимание. А мне этого не нужно.
Дотягиваюсь до телефона. Ищу её по номеру в мессенджерах. Есть!..
Привет, прекрасная девочка…
Слышу, как её ноготки стучат по экрану. Переписывается с кем-то. Телефон звонит…
– Да, Макс. Да… я хотела поговорить. Это не телефонный разговор. Я в «Кофе-терра». Приедешь? Мм… Ясно, – холодеет её голос. – Я бы хотела лично. Но нет – так нет. Я кое-что оставлю для тебя у баристы. Будет время – забери… – срывается на стальную нотку её мягкий голос.
Скидывает вызов. Нервно стучит коготками по столу.
Бросаю взгляд в окно. На улице уже стемнело, и я вижу её отражение в нём. Она тоже может увидеть моё. Но не смотрит.
Снимает с безымянного колечко. Прячет его в конверт. Встаёт, тихо говорит с баристой. Отдаёт ему конверт.
И, блять, я люблю её в это мгновение. Не как женщину даже! А как человека, что ослабил ошейник, который мешает дышать.
Выходит. И я тоже. Через несколько секунд. Иду сразу в сторону парка.
Градские живут в центре города. В коттедже возле парка. На другой его стороне. И Ника всегда идёт отсюда домой через этот огромный парк. Где случилась та злополучная собака, что напугала её и отняла мой голос.
Иду следом за ней по освещённому фонарями парку. В какой-то момент она, видимо, начинает чувствовать спиной мой взгляд. И пару раз мельком оборачивается. Сворачиваю на боковую тропинку. Делаю петлю и нагоняю её уже ближе к выходу из парка.
– Девушка… – игриво пытается подхватить её под локоть какой-то пьяный чувак.
В это мгновение я теряю адекватность, превращаясь в оголённый нерв, разъярённого цербера.
Она уворачивается и ускоряет шаг.
– Эй! Стой, сказал! – развязно и пьяно.
Идёт следом за ней.
– Сука… Стой… Резвая какая… Бляди… – невнятно бормочет он.
Выхожу ему наперерез и толкаю плечом в плечо.
– Чо надо?… – агрессивно.
Хватаю за грудки, размахиваюсь головой, с хрустом ломаю ему лбом нос и укладываю к своим ногам. Вот так, блять. Нехуй трогать эту девочку.
Ника издали поворачивается. Между нами метров пятьдесят… Натягиваю капюшон глубже. Убегает… Дальше идти не решаюсь. Она испугана и будет оборачиваться.
Возвращаюсь к машине. У меня договорённость с тату-мастером. Еду, на светофорах просматривая каталог с тату. Ничего не цепляет глаз.
Захожу в салон. Не был тут года полтора.
– Здорово, Беркут, – тянет мастер руку.
Молча пожимаю. Поворачиваю к нему экран своего телефона: «Временно я немой». Очень надеюсь, что временно… Оттягиваю ворот водолазки, демонстрируя горло.
– Ебать… – передёргивает его. – Собака?
Киваю. Стягиваю водолазку, падаю на кресло. Пишу: «Сделай красивый широкий ошейник, чтобы шрамы не бросались в глаза».
Мастер берёт в руки перманентный маркер и задумчиво рассматривает мои шрамы. Ведёт линию, погружаясь в работу. Он отличный художник.
Через час подносит зеркало, показывая эскиз. Широкая полоса из языков пламени, шипов и два крыла, расходящихся в разные стороны. Шрамы филигранно вплетены в рисунок.
– Ты же у нас Беркут. Крылья – самое оно.
Показываю большой палец вверх. И губами проговариваю: «Бей». Пока он готовит инструмент, меняю на аватарке фотку на птицу беркут. Стираю своё имя Александр, оставляя только фамилию Беркут.
Долго смотрю на её авку. Это непреодолимый соблазн. С первой секунды я знал, что сделаю это.
«Тону в глубине твоих глаз… мне нечем дышать… мой мир замирает… когда ты мимо делаешь шаг…»
Глава 3 – Папина дочь
Зависнув взглядом на стене, размешиваю ложечкой кофе.
Мужчина тот… в парке. Не тот, который пристал. Другой…
Меня уносит в тот день, когда на меня напала собака. Снова это ощущение взгляда, мужчина, идущий следом по парку. Опять опасная ситуация. Словно один в один. Мистика какая-то.
– Ника?…
– М? – поднимаю глаза на отца.
– Ты передумала?
Смотрит на мою руку, где так и не прижилось дорогое, но прохладное кольцо Макса.
– Пап, я вернула кольцо.
– Почему?
– Я всё пытаюсь представить нас вместе, запертых… ну на сутки, например. И мне странно. Мне кажется, это будет тяжело, вынужденно и неловко.
– До сих пор?
– Да. Мы словно не сближаемся. Может, это нормально? Может, я себе придумала, что должно быть как-то иначе?
– Это вопрос не ко мне. Единственная женщина, которая меня не напрягает на одной территории – это ты.
– Может, я в тебя?
– Хм…
– А если нам попробовать с ним просто пожить какое-то время?
– Исключено! – тут же меняется в лице отец. – Моя дочь не будет сожительницей. Любишь его – выходи замуж. Не любишь – держи на расстоянии.
– Ну, пап!..
– Я всё сказал. Я и так закрыл глаза на многие детали, – свирепо взирает из-под бровей.
Это он о сексе… Ещё год назад он готов был растерзать меня за мысль о сексе до брака. И плевать ему было на моё совершеннолетие. Но случай с собакой немного смягчил его по отношению к Максу, и он со скрипом принял факт наших отношений.
Увы, они так и остались на каком-то приятельском уровне, не развиваясь глубже. Вроде бы и чувства были, и очень много красивых слов… Макс настаивает на браке. Но дистанция не меняется. Не знаю уж, чья эта вина.
Я полностью папина дочь, до мозга костей. Когда они развелись с мамой, мне было двенадцать. У меня даже вопроса не стояло, с кем я останусь. Хотя маму люблю очень. И видимся мы каждое лето. Мама была очень молода, когда родила меня, и мы больше как подруги. А папа… Папа – это моё всё!
Быть может, именно поэтому я не могу подпустить ближе мужчину. А отец так и остался не женат, полностью сосредоточившись на мне и на бизнесе. Перспективы в личных отношениях, короче, у нас с ним так себе…
Допив кофе, обнимаю нахмурившегося отца, чтобы немного растопить, и убегаю к себе.
На тумбочке наша с Максом фотка на фоне его машины. Он гоняет ночами… Стрит-рейсинг. Я пыталась как-то повлиять на это. Но он врёт, что бросил это увлечение. А мне кажется, что даже когда он со мной, то не полностью. Постоянные переписки, тачки, апгрейды, движки, литьё, присадки, азот… Утром спит до двенадцати. Кроме машин его ничего не интересует.
Удивительно, но я ищу в себе страх за него и не могу отыскать. Я забила, наверное, на то, к чему никак не могу дотянуться.
Проверяю телефон. Если забрал мою «посылку» у баристы, то должен отписаться. В сети был. Сообщений нет. Как обычно!
– Ника! – зовёт меня снизу папа.
Выглядываю.
– Тебе доставка.
Спускаюсь. Огромный букет цветов и корзина конфет. Открытка от Макса.
Обескураженно смотрю на это всё. Мы как будто на разной волне! Во-первых, у меня завтра запись трека, и мне нельзя шоколад. И я ему об этом говорила. Во-вторых… Ну чёрт возьми, Макс! Я возвращаю тебе кольцо, а ты шлёшь мне цветы с напечатанными на открытке избитыми признаниями? Ты вообще как-то вникаешь в происходящее?!
– Ты расстроена, – смотрит на меня отец.
Вот! Можно же заметить, когда я расстроена?! Почему Макс не замечает абсолютно ничего?!
– Всё хорошо, папочка. Просто я хочу конфет, а мне нельзя. Завтра мы пишем саундтрек к одной французской видео-зарисовке. Там сложная колоратура.
Отец молча уносит корзину на кухню. Ухожу снова наверх. Поставлю эксперимент. Не поблагодарю его за цветы и конфеты. Заметит? Это, вообще, хоть он прислал?… Иногда мне кажется, что это делает его мама. Но это же полный бред, правда?
Я не пишу. И он не пишет. Так… Открываю нашу с ним скупую переписку. Вспоминаю, какие были в букете цветы. Розы.
Николь: Макс, спасибо за букет! Обожаю лилии!
Макс: Пожалуйста, любимая! Очень рад, что они тебя порадовали.
Меня начинает колотить.
Николь: И за фрукты спасибо! Персики очень вкусные.
Макс: Кушай на здоровье.
Николь: И за карету. Тыква и мыши – нереальные.
Пауза!
Злорадно оскаливаюсь. Ну как можно так?!
Макс: Детка, я немного занят. Чуть позже позвоню.
Et puis, merde! Всё, хватит!
Единственное, что по-настоящему мучает – это то, что Макс, по сути, спас мою жизнь. И с оглядкой на это я заставляю себя терпеть все его недостатки, коих немерено! Но раздражение на него просто сводит с ума!
Включаю погромче музыку. Подпеваю и закрыв глаза, плавно двигаясь под музыку. Она погружает меня в чувства в сотни раз сильнее, чем отношения. Но у этих чувств нет совершенно никакого приложения. Они тревожат меня впустую. От этого очень тоскливо.
Экран телефона вспыхивает сообщением. Ну давай, попробуй теперь отмазаться. Мне даже интересно. Но это не Макс… С незнакомого номера. В мессенджере.
Господи, я же только номер поменяла! Опять?! Но никакой плоской пошлятины нет. Строки… стихи…
«Тону в глубине твоих глаз… мне нечем дышать… мой мир замирает… когда ты мимо делаешь шаг…»
Рифма немного странная, словно разорвана не в тех местах. Может, это на музыку? Ввожу в поисковик. Точно! Включаю. И меня трогает этот трек, дёргая за ниточки моих чувств и унося в чужую историю любви, которая начинает течь по моим венам.
Трек заканчивается. Внутри порхает от болезненных глубоких чувств. Удивительно… Я бы тоже хотела как-то так…
Возвращаюсь в переписку.
«Беркут».
И ещё не сообразив, что это, вообще-то, очень плохая идея – подкармливать такие переписки, пальцы сами на автомате вбивают «спасибо». И когда уже отправлено и прочитано, я спохватываюсь, что не нужно было этого делать! Там кто угодно может быть, за этой авкой беркута.
И я, морщась, смотрю на экран, ожидая, что сейчас польётся какая-нибудь банальщина пикапа. Потому что красивые чужие стихи – это самый простой ход, вообще-то. А потом мне вдруг становится обидно за себя.
Ты уже тоже сошла с ума, Ника! Вслед за отцом. Во всех видишь пикаперов и ищущих выгоду мужчин.
Смотрю на себя в зеркало. Неужели секс и бабки отца – это всё, чем я могу привлечь? И нет больше никаких призм, через которые на меня можно посмотреть?
Красота – страшная вещь. За ней мужчины перестают видеть тебя. Красота – это одиночество в толпе мужчин. Вот такие картонные отношения, как с Максом. Когда он тащится от моей внешности и везде заливает наши с ним фотки, словно я обезьянка! А внимания к моему внутреннему миру ноль.
Может, мужчины такие все? Опыт у меня не ахти. Папа – цербер. Макс – мой первый. И от мысли, что последний, я впадаю в тоску.
Телефон пиликает сообщением.
«Благодарю…»
Всё.
Всё? Тебе больше ничего не нужно, собеседник, умеющий выбирать красивые строки? Жаль… Мне голодно! Мне хочется ещё порезонировать на глубоких мужских чувствах. Это такой дефицит!
Вздыхаю. Но чувство незавершённости беседы снова толкает под руку. Его телефон не скрыт. И это почему-то даёт мне ощущение безопасности. Дрожа от собственной азартной дурости на эмоциях от его трека, я тоже отправляю ему кое-что из моих любимых строк с опасным провокационным окончанием: «Ещё хочу…»
В любой момент я могу заблокировать его и сменить, если что, номер. Ну что в этом страшного?…
Телефон превращается в магнит. Я хожу вокруг него кругами и жду ответного сообщения. Ну? Есть у тебя, что скормить мне ещё?
Беркут:
«Мой космос…
Сбившая с ног
Волна!
Мне нет места рядом с тобою…
Эта мысль так убойна
И внутри с самим собою
Война…»
«Ника, остановись!» – уговариваю я себя. Но пальцы, путая буквы, ищут трек. Наушники и погромче… Этот трек тоже заходит, насыщая мой голод. Добавляю оба в плейлист. Слушаю ещё по разу.
Хватит… Всё. Это было здорово. Но хватит.
Чтобы не поддаться соблазну продолжить, отключаю телефон. А вот заблокировать контакт рука не поднимается. Падаю на кровать, плавая в эйфории сродни той, которая возникает, когда влюбляешься. Губы растягиваются в улыбке, отказываясь подчиняться.
Господи! Ну и дурочка же я ещё мелкая… Папа прав. Навыдумывала уже…
