Янина Олеговна Береснева
Приватный танец для темной лошадки
Янина Береснева
Приватный танец для темной лошадки
Листик петрушки приклеился к Риткиной верхней губе в самой середине, сделав ее похожей на кролика с ажурными зелеными зубами. Наверное, в тот момент это показалось мне забавным, потому что я глупо захихикала и протянула подружке колечко морковки, выуженное мною из безвкусного ресторанного холодца.
Надо сказать, к тому времени забавным мне казалось все на свете. Люди в ресторане представлялись милыми и душевными существами, мир виделся необъятным и прекрасным, а жизнь – волнующей и непредсказуемой.
Думаю, русскому человеку сразу станет ясно: я была пьяна. Дело даже не в том, что я злоупотребляю. Скорее, дело в том, что обычно я как раз не злоупотребляю. Оттого в тот злополучный вечер восьмого марта я так быстро накидалась и вела себя глупо, хотя самой себе казалась неотразимой. Это тоже понятно каждому любителю «заложить за воротник».
Ритка, которая, кстати, и вытащила меня и в этот злосчастный ресторан, и в этот злосчастный город против моей воли, этих восторгов почему-то не разделяла. Скорее всего потому, что, помимо возлияний, была занята выслеживанием своего блудного любовника Аникеева.
Он то появлялся, то скоропостижно исчезал, совсем как зарплата в моем кошельке. Собственно, из-за Лехи Аникеева я и оказалась в неподходящее время в неподходящем месте. Но в тот момент я об этом еще не подозревала, оттого и веселилась, покачивая ногой в такт музыке, периодически порываясь пуститься в неукротимый пляс. Но обо всем по порядку.
Лучшая подруга Ритка позвонила мне ровно в три часа дня – я как раз пришла из Дома детского творчества, где уже третий год преподавала народные танцы малышам от 3 до 10. Точнее, пришла я из кафе возле работы. Коллегами мы скромно отметили Международный женский день с единственным мужчиной в коллективе – завхозом Никаноровичем, который и откупоривал нам шампанское.
Придя домой, я завалилась на диван, уставилась в потолок и принялась размышлять, как мало радостей в жизни молодой красивой девицы в самом расцвете сил. Не то чтобы я была обделена мужским вниманием, скорее наоборот: папаши, приводящие своих чад на танцы, посматривали на меня с нездоровым интересом и даже частенько делали откровенные намеки. Однако мое строгое воспитание не позволяло воспринимать их всерьез, а познакомиться с кем-то стоящим вне работы все как-то не получалось.
В женском коллективе это всегда сложно, а шастать по клубам мне было некогда: вечером я училась на заочном, днем работала, а на выходных отсыпалась или ездила к родителям.
Ритка утверждала, что я просто «дубина стоеросовая», раз позволяю даром пропадать такой красоте. С моими внешними данными мне бы сниматься для обложек мужских журналов, а не плясать казачок с детишками, вытирая их сопливые носы (заметьте, не я это сказала).
Размышляя о бренности бытия, я малость придремала, так что Риткин звонок застал меня врасплох.
– Ты что, как всегда валяешься на диване? И это в такой день? Ася, сколько раз я тебе говорила…
– Тысячу, тысячу раз говорила… – поспешно прервала я ее поток мыслей, почесав за ухом в ожидании нравоучений.
Ритка, в отличие от меня, времени даром не теряла. Она работала в отеле администратором. Отель этот был крайне любим иностранцами и местными «мафиози», поэтому отбоя от кавалеров у подружки не было. Пока Ритка что-то бурчала в мой адрес на том конце провода, я ненавязчиво вклинилась с оригинальным вопросом:
– Как дела?
– Как сажа бела. Хуже некуда. Ты прикинь, этот козел мне изменяет! Я подслушала его разговор по телефону и…
– Какой именно козел? – кашлянула я.
– Аникеев конечно, – обиделась Ритка. – Островский у меня зайчик, Леванов – пушистик, а этот – форменный козел.
Риткина жизнь была чрезвычайно насыщена мужчинами, но, справедливости ради, стоило отметить, что Аникеев в списке донжуанов лидировал уже примерно год. Их бурный роман, завязавшийся все в том же отеле, понемногу перетек в вялотекущий: Аникеев периодически приезжал к Ритке с шампанским, но замуж ее не звал, отговариваясь работой. Чем он конкретно был занят, никто не знал, но его надменный взгляд, повадки бандита и шикарная тачка прозрачно намекали на причастность к неким таинственным околокриминальным структурам нашего города.
– Так что там с Аникеевым? – вздохнула я, потому как приготовилась к испытаниям. Ритка могла часами костерить его почем зря, я – давать ей советы, а через день Ритка в обнимку с Аникеевым шла в ресторан, а я чувствовала себя круглой дурой.
– Прикинь, заехал, привез мне розы и духи, поздравил типа, а сам свалил. Говорит, срочные дела по работе, командировка, мол, у него. Пока он в туалете по телефону с кем-то болтал, я делала вид, что в душ пошла, а сама слушала. Он сегодня будет в Лисках, ужинает в ресторане «Турист» в 8 часов. Своими ушами слышала, как он его заказывал.
– Ну и? Заказал себе номер в городе, будет там ночевать. Вполне понятно, что он хочет поужинать…
– Нет уж, потом я в телефоне у него покопалась, пока он в душе был. Там эсэмэски от какой-то Марины. Я дважды два сложить умею, уж поверь мне. С чего вдруг ему понадобилось 8 марта ехать в какой-то Мухосранск? Ясен перец, чтобы поздравить свою Маринку. Кобель вонючий!
Тут Ритка стала всхлипывать, я бормотала что-то утешительное. Хотя, если честно, от Аникеева как раз и ожидали чего-то подобного. Представить его добропорядочным семьянином у меня не получалось. Судя по всему, у Ритки тоже. Упорствовала она, конечно, из вредности. Но внезапно престала всхлипывать и заявила решительным голосом:
– Мы тоже туда поедем, собирайся! Я заеду за тобой через полчаса!
– Куда собирайся? Зачем собирайся? – заволновалась я и зачем-то натянула плед до самого подбородка.
– Хочу заявиться в этот ресторан во всей красе. Испорчу праздник этому гаду, заодно посмотрю, что там за Маринка. Пусть подавится, когда меня увидит в новом платье с брыжом. Буду танцевать с мужиками, пить шампанское и отрываться по полной. Одна ехать я не могу, сама понимаешь, так что давай, выручай.
Ритка нажала отбой, а я запаниковала. Сейчас она явится сюда и точно вытащит меня из квартиры. Тащиться в Мухосранск из-за ее Аникеева я вообще не желала: родной диван мягко обволакивал мои чресла, а по телеку шла прикольная романтическая комедия. Застав себя за мыслью, что я хочу подпереть входную дверь чем-то тяжелым (у Ритки были запасные ключи), я запаниковала еще сильнее.
Но тут же мысли мои приняли иное направление. Что, если я впрямь превращаюсь в старуху, так и не успев пожить? А где же огонь, страсть к жизни, тяга к приключениям? Может, идея съездить в ресторан не так уж и плоха? В конце концов, сегодня праздник, мне совсем незачем киснуть дома в одиночестве. Да и где я познакомлюсь хоть с кем-то, если дни напролет сижу дома?
Подбадривая себя такими доводами, я быстренько приняла душ и навела красоту, каждую секунду опасаясь, что мой запал даст слабину, и я все-таки сигану от Ритки с балкона. Наверное, подружка подозревала во мне подобный порыв, потому что, ввалившись в квартиру, сразу же ринулась в зал. Оглядев меня с головы до ног, Ритка осталась довольна. Хотя и велела заменить платье на более короткое, а помаду – на более яркую. Я предприняла последнюю попытку:
– И все-таки я считаю, что ехать туда на ночь глядя – не лучшая идея. Может, ты что-то напутала, и вообще…
– Нормальная идея, – буркнула Ритка, выруливая из моего двора на своем ярко-красном «Фольксвагене». – Насчет хаты я все решила, у меня в Лисках знакомая сестры живет, как раз в риелторской фирме работает. Прямо возле гостиницы нам ночлег организовали: квартирка с евроремонтом, все дела. Отдохнем с комфортом. Все оплачено, бюджетница, – хмыкнула Ритка, а я пожала плечами.
Ехать до Лисок надо было примерно два часа, на протяжение которых подруженция строила планы мести, а дремала под музыку Вивальди. В конце концов классика победила, Риткина агрессия вошла в более конструктивное русло. А именно: включился мозг. И она вдруг подумала, что не худо бы заказать столик в том самом ресторане.
Мест, как водится на праздник, в небольшом городке и еще более небольшом ресторане не нашлось, но Ритка и тут задействовала свои гостиничные связи. Какая-то очередная знакомая ее коллеги обещала оставить нам хотя бы небольшое местечко в обмен на денежную благодарность.
– Мне кажется, Аникеев дорого тебе обходится, – вздохнула я, мысленно прикидывая, сколько денег у меня осталось до зарплаты.
– Не боись, банкет за счет Лешеньки: вытащила у него пару сотен из карманов. Там такая пачка баксов, он даже не заметит, – легко пояснила подружка, увидев мои выпученные от удивления глаза.
За разговорами мы как-то случайно проехали указатель города и въехали в обитель разврата с наскока. По крайней мере, Ритка теперь называла этот небольшой и даже уютный городишко именно так: обитель разврата. И точка.
Покружив по центру и сообразив, что город в основном вытянут в длинную прямую, разделенную проезжей частью, мы быстро определили, где искать нужную нам гостиницу. Созвонившись с риелторшей, по пути забрали ключи у офиса и даже зашли осмотреть квартиру. Надо было оставить там нехитрые пожитки: косметички, смену белья и прочую женскую дребедень.
Нас не обманули: из квартиры открывался прекрасный вид на отель «Турист». В вечерних лучах он переливался разноцветными огнями, а возле входа царило заметное оживление.
Отель, судя по всему, в городе был чем-то вроде точки сбора местной элиты: здесь было и казино, и боулинг-клуб, и сауна, и, собственно, отель. Конечно, элита здесь тусовалась, скорее, от безысходности: городок не мог похвастать обилием ночных клубов и прочих прелестей крупных областных центров.
Пока я любовалась видом из балкона, Ритка сварганила нам кофе с коньяком и выползла ко мне констатировать печальный факт:
– Да уж, здесь мест нормальных, походу, раз-два и обчелся.
Между тем вечерело, воздух становился все более прохладным, и я пошла утепляться кардиганом, а Ритка решила утеплиться коньяком из фляжки, которую всегда носила с собой, оправдываясь «нервной работой». Наш столик был заказан на семь вечера, так как подружка решила разогреться перед свиданием с нерадивым полюбовником. А мне вообще было фиолетово, когда приступать к трапезе.
Конечно, Риткиных военных действий в сторону Лехи я опасалась, но справедливо полагала, что она не станет затевать прилюдный скандал. Максимум, выяснит все с изменщиком в тихой приватной беседе. К тому же, вся эта ситуация могла оказаться просто недоразумением, а Аникеев – невинной жертвой Риткиной ревности. Они, как всегда, поскандалят, потом помирятся, а я буду кисло улыбаться в сторонке.
На место мы с подружкой прибыли без опозданий. Заняв наш столик, что находился у самого окна, принялись озираться по сторонам. Точнее, озиралась я, а Ритка бойко махала официанту, призывая его, словно доброго духа из бутылки.
– Мальчик, организуй двум дамам красивый стол: все лучшее, что есть в меню в пределах суммы. И коньячку хорошего, – мурлыкнула она, засовывая симпатичному гарсону чаевые прямо за пояс фирменных брюк.
Я же глазела на местную публику, которая равномерно распределилась по большому банкетному залу: почти все столы были заняты персонажами разной колоритности, но как-то чувствовалось, что основной народ еще на подходе.
– И что ты собираешься делать с Аникеевым? – осторожно спросила я, налегая на мгновенно поданное заливное и салат. – Он, может, вообще не появится…
– Появится как миленький, – прохрипела подружка голосом, не предвещающим ничего хорошего. – Буду действовать по ситуации, а пока давай выпьем за любовь!
Тут на фоне как раз грянула одноименная песня в исполнении тощего шансонье с зализанным конским хвостом. Подпевала ему колоритная девица, весившая примерно центнер. При этом платье на ней было в такую обтяжку, что я невольно дернулась в сторону: казалось, оно вот-вот треснет, и боевые снаряды полетят во все стороны.
Ритка гнала коней. В том смысле, что без конца поднимала свой бокал, желая мне попеременно то любви, то счастья. Я не отставала, желая ей в ответ того же, и примерно через час уже была весела: очертания предметов слегка расплывались, но настроение подозрительно быстро поползло вверх.
– Ритка, мне пока не наливай, у меня, наверное, плохая наследственность. Я пью, и мне еще хочется. Потому что весело, – захихикала я, отодвигая бокал, а Ритка вдруг сделал стойку добермана:
– О-па! Смотри, кто пожаловал… Едрить-колотить, что это за маскарад?
Я медленно повернула голову в сторону входа, попыталась сфокусировать зрение и отчетливо икнула. Блудный попугай Аникеев (а это, несомненно, был именно он) с какой-то неясной мне целью решил видоизменить свой облик. От бандитской наружности не осталось и следа: щегольский костюм в полоску, накладные бакенбарды, тонкие усики и очки без оправы делали его похожим на президента международной шахматной федерации. Но еще колоритнее выглядела дама рядом с ним: роковая брюнетка с волосами до ягодиц и ярко-алыми губами, в таком же ярко-алом платье, которое позволяло рассмотреть все ее прелести, не углубляясь в подробности.
Теперь настала Риткина очередь икать, что она и стала проделывать с завидной регулярностью. Я налила ей воды, она откашлялась и потянулась за коньяком:
– Нет, ты это видела? Явился гоголем, ряженый, да еще с какой-то профурсеткой. Мог бы найти себе девицу попроще. В моем возрасте очень обидно конкурировать с такими пигалицами.
Я принялась утешать подругу, утверждая, что мы себя тоже не на помойке нашли, и вообще… Тут очень кстати нам стали активно подмигивать мужчины с шинного завода, празднующие корпоратив за соседним столиком, и Ритка немного приободрилась. Но за Аникеевым наблюдала все так же ревностно.
Блудный любовник меж тем галантно устроил свою даму за столом и уселся напротив, не забыв поцеловать ей ручку и чуть ли не сделав книксен. Они сделали заказ и принялись ворковать. Вечер переставал быть томным, и я даже слегка протрезвела, но тут грянуло второе отделение музыкальной программы.
Ритка обновила бокалы, призвав меня выпить для храбрости. Для чего ей нужна была храбрость, я не уточняла, потому что мне снова стал зазывно улыбаться паренек напротив, густыми бровями намекая на возможность совместного медляка. Я великодушно кивнула и поплыла на танцпол. Вернувшись на место, смогла лицезреть, как Ритка агрессивно работала ножом над стейком: то ли мясо было суховато, то ли ярость ее переполняла сверх меры.
– Все, сейчас доем, вытащу вон того брюнета напротив из-за стола и пойду на танцпол, покажу класс. И пусть Аникеев удавится, увидев меня в объятиях другого. Шут гороховый. Усики, костюм… Дон Корлеоне. Надеется произвести впечатление на эту жужелицу. Ну да ладно. С ней я тоже побеседую, открою глаза, так сказать…
Я повертела головой, высматривая Дона Аникеева через толпу танцующих. И смогла констатировать, что обзора нет: к этому часу
народу в зале набилось пруд пруди.
Тут тщедушный шансонье не к месту помянул повод, по которому мы собрались, и предложил организовать веселые конкурсы для дам и их спутников. Народ, взбодренный алкогольными возлияниями, бурно возликовал.
Сначала добровольцы лопали шарики попами, потом несчастные мужчины пытались попасть карандашом, привязанным за ниточку к ремню брюк, в горлышко бутылки, а женщины демонстрировали шпагат. Треск от порванных колготок стоял невероятный. Словом, тамада попался хороший, а конкурсы у него были интересные.
Мы с подружкой было приуныли, но тут дородная помощница ведущего зычно объявила танцевальный конкурс для прекрасных дам, которым есть что показать. Ритка хищно осклабилась, а я поежилась: ее взгляд не сулил ничего хорошего, да и показывать я ничего никому не желала.
– Пошли, это наш звездный час, – скомандовала Ритка. – Уж нам точно есть что и кому показать. Сейчас как спляшем!
Я упиралась, но на ногах стояла нетвердо, что дало Ритке преимущество. Ухватив меня за руку и ходко потащив к сцене под одобрительные возгласы мужчин, она сама взобралась наверх и, втащив меня на Олимп, стала победоносно оглядываться.
В лучах софитов публику было сложно разглядеть, глаза слепило. Но это меня, признаться, радовало. Несмотря на танцевальную профессию, плясать прилюдно я стеснялась: одно дело с детишками, а тут… Тем более в таком коротком платье. Да и колготки рвать в шпагате я не желала. Но Ритка была полна решимости утереть нос Аникееву, а я поняла, что бежать с позором уже поздно. На сцене рядом с нами радостно визжала еще пара молодых девиц и степенно пританцовывали две колоритные дамы слегка за пятьдесят.
Конкурс оказался замысловатым: чахоточный ведущий включал хаотичные отрывки из песен, а мы должны были разнообразно и уместно вытанцовывать под доносящуюся из колонок музыку. Выбывающую леди в каждом раунде выбирали путем зрительского улюлюканья. В процессе я расслабилась и даже вошла в азарт, тем более песни были сплошь по мне: калинка-малинка, казачок, цыганочка, во поле березка стояла, греческий танец сертаки. Словом, все то, чему я учила нерадивых чад на занятиях по танцам.
Видимо, танцевали мы на самом деле неплохо, потому что к концу конкурса на сцене остались я с Риткой, да рыжая девица в длинном вечернем платье. Тщедушный грянул польку-бабочку, и мы заскакали козами. Но тут что-то пошло не так: рыжая запуталась в своем шлейфе и рухнула прямо на толстую ведущую, зацепив при этом рукою Ритку, которая в этот момент зачем-то подпрыгнула. Наверное, имитируя знаменитый прыжок грузинских горцев. Под радостное хрюканье зала вся троица повалилась на пол, а я по инерции продолжила незамысловатые, но весьма глупые в данной ситуации движения.
Ведущий закашлял и поспешил возвестить залу, что перед ними победительница. Я радостно ойкнула, а ведущая-тумбочка, кое-как поднявшись и отряхнувшись, надела мне на шею гавайский венок из искусственных цветов. Да, чуть не забыла: еще она вручила шампанское. Ритке за второе место преподнесли коктейль, и она кинулась обниматься, а я порадовалась, что подруга себе ничего не сломала во время прыжка горцев.
– Ну что, съел, крысеныш? – злорадно прищурилась Ритка, спускаясь вниз с моим шампанским под мышкой и высматривая Аникеева за дальним столиком. Я тоже метнула взгляд в нужном направлении и смогла констатировать, что Аникеева на месте нет. Дама его сидела на своем стуле и вяло ковыряла что-то зеленоватое в своей тарелке.
– Куда это он свалил, а, Аська?
– Может, в туалет…– предположила я.
– Так он что, не видел мой фурор? – оскорбилась подружка, потрясая кулаком в воздухе. – Да я ему…
Тут мы обе слегка пошатнулись, но устояли и даже благополучно добрались до столика. Приз нужно было обмыть. Шампанское явно было лишним: к тому времени и я, и подружка уже и без того были хороши, а понижение градуса и вовсе сыграло с нами злую шутку.
Лично у меня спустя 20 минут начались видения: мне всюду мерещился Аникеев, и я пыталась показать его Ритке, тыкая в толпу пальцами. Но он тут же исчезал, так что было непонятно, был он на самом деле или только казался.
Уставшая от видений Ритка, пошатываясь, прогулялась вдоль танцпола и констатировала, что за столиком ни Аникеева, ни его пассии не наблюдается, что позволило сделать ей скоропалительные выводы:
– Зуб даю, этот гад пошел с ней в номера. Небось ходил договариваться, разжился горницей и повел туда свою красну девицу. Уж я знаю, мы с ним, собственно, так и познакомились, ты же помнишь…
– Погоди-погоди, – высунув шею из плеч на максимальное расстояние вверх, как черепаха, я пыталась заглянуть поверх пляшущих передо мной восточных мужчин. – Смотри, вот же он, вернулся к столику…
Судя по всему, вновь возникший в нашем поле зрения Аникеев о присутствии в зале Ритки не подозревал, потому что вел себя чересчур спокойно. И в нашу сторону даже не поглядывал.
– Где? Не вижу! – встрепенулась Ритка.
– Да высунься чуть вперед…
– Точно, он! Явно что-то забыл или расплатиться вернулся. Так, Аська, дуй за ним, проследишь, куда он ее повел, запомнишь номер, а там уже я появляюсь во всей красе. Мне нужно подготовить эффектный выход.
– Может, ты сразу за ним и проследишь? – робко пискнула я, пошатываясь на стуле.
– Не, он меня заметит, и фееричного появления не выйдет. Этот гад еще меня виноватой выставит. А что? С поличным я его не ловила, скажет, встречался тут с одной по работе, наплетет с три короба. Мне надо взять его на живца! Точнее, на живце.
– Но как я…
– Вот, возьми мои солнечные очки, накидай волос на лицо, венок этот дурацкий… Да тебя родная мать не признает. Тем более, он не видел тебя всего раза два. И то мельком. Потихонечку за ним, а там звони мне…
– Ритка, я пьяная, меня шатает во все стороны, – заныла я, надеясь на помилование, но подружка сурово нахмурилась:
– А помнишь, как я в школе за твоим Капыловым следила, когда он со старшеклассницей под лестницей целовался? И ты сказала, что век не забудешь.
– Помню. Это запрещенный прием, – пробормотала я, поднимаясь и пошатываясь.
Протолкнуться к выходу оказалось сложнее, чем я думала. Пришлось имитировать восточный танец и плавно лавировать сквозь любвеобильную мужскую и недружественно настроенную женскую публику. Удавалось мне это плохо: пару раз отдавили ноги и дважды пнули локтем в область живота.
К тому времени, как я оказалась возле выхода, Аникеева уже нигде не было. Я припустилась из ресторана, сбежала вниз по лестнице и оказалась в холле. В конце коридора мелькнул знакомый костюм в полоску, и я приободрилась. Справа был гардероб, далее следовала бильярдная и прямо напротив лестницы – новый коридор, по которому и шел Аникеев.
Я засеменила в ту сторону, добежала до конца, спотыкаясь о ковровую дорожку, и уже совсем сбилась с ориентира, но внезапно коридор закончился поворотом и крутой лестницей наверх. Там, судя по всему, располагались номера для постояльцев.
На лестнице было тихо, но я на всякий случай затаилась и прислушалась. Ничего не предвещало беды или хотя бы чьих-то шагов. Я было запаниковала, что провалила Риткино задание – думай теперь, где искать этого блудного попугая, – но внезапно сверху послышался приглушенный разговор, и я, прислонясь к стенке и крадучись, как в шпионских фильмах, потопала наверх. Представив, как смешно я выгляжу со стороны в солнечных очках и в венке, я сдавленно хихикнула, но очень скоро смеяться мне расхотелось.
Когда я вплотную подобралась к темному пролету между вторым и третьим этажом и попыталась аккуратно выглянуть в коридор, сзади вдруг раздался резкий шорох, кто-то зло засопел, а мой рот тут же зажала чья-то мозолистая рука.
От неожиданности я не успела даже оказать сопротивление (хотя кого я обманываю, сопротивление вообще представлялось мне туманно: кусаться, бить в пах?), а разом обмякла и покорилась судьбе. Может, маньяк? Ох, уж лучше бы это Аникеев заметил слежку и решил проучить меня, чтобы не повадно было…
Судьба в лице моего нападавшего меж тем легко подхватила меня и поволокла по коридору, но в другую сторону. Впрочем, коридор там почти сразу же закончился выходом на общий балкон. Дверь была открыта, собственно, туда меня невежливо и впихнули. Я ойкнула, ударившись об косяк, потерла локоть и, наконец, повернулась.
К моему удивлению, сзади стоял не Аникеев, а какой-то незнакомый мне мужик среднего роста с плоской, круглой и очень злой физиономией, которую я едва могла разглядеть в свете тусклой лампочки.
– Так ты танцовщица?
– Ну…
– Что ну?
– В каком смысле танцовщица? – проблеяла я. – Если по работе, то да, а так…
Мне не дали договорить:
– Какого хрена ты поперлась туда без предупреждения? Понаберут с улицы… Слышь, Толян, еле успел стриптизершу ухватить, велено же было ждать моего сигнала на улице, и только потом…
– Да ладно, девчонка из новеньких, да? – усмехнулся Толян, который сидел здесь же, в углу балкона, на корточках, и дымил сигаретой. В темноте разглядеть его было сложно, поэтому о его присутствии я узнала только по голосу.
– Из новеньких… – все кипятился мой обидчик. – Обещали брюнетку прислать, а тут белобрысая. Да и прикид какой-то дурацкий: цветочки. У нас тут что, Гаваи? Но ноги вроде ничего, сойдет.
Выпитое за вечер негативно сказалось на моих умственных способностях, и я не сразу сообразила, что меня, видимо, с кем-то перепутали. Набрав в легкие воздуха, я даже было открыла рот, чтобы прояснить свою гражданскую позицию, но тут где-то внизу под балконами два раза протяжно свистнули.
– Тихо, – прижал палец к губам плосколицый. – Это сигнал. Слышала? Все, пошла.
Он красноречиво подпихнул меня к выходу с балкона, продолжая инструктировать:
– Крайний люкс слева. Вот корзина, здесь вино и фрукты, оставишь все, где договаривались, потрясешь перед ним немного своими прелестями, а потом сматывайся. И дальше все по инструкции.
– Я, собственно…
– Все, ни звука, а то своими руками придушу, понаберут с улицы… – снова прошипел этот придурок, а я, на негнущихся ногах и с корзиной в руке, поплелась в конец коридора, по пути размышляя: заорать сразу или сначала броситься бежать?
Судя по физиономиям и повадкам этих типов, шутить с ними не стоило. Картина складывалась и впрямь дурацкая: из-за короткого платья и этого злосчастного венка меня приняли за девицу легкого поведения, которую, судя по всему, хотят вручить в подарок некому типу в люксе.
Осознав это, я малость протрезвела и даже попыталась свернуть в сторону лестницы, но тут сзади раздался звук возводимого курка и злобное шипение. Звук курка я, конечно, могла нафантазировать с перепугу, но в тот момент мне показалось, что слышу я его отчетливо. Это придало сил, и я припустилась в конец коридора, решив, что из двух зол следует выбирать меньшее.
Вдруг человек в люксе окажется адекватным, и я смогу объяснить ему, что я это не я? А там, глядишь, и реальная девица подоспеет. В конце концов, здесь есть люди, буду орать и звать на помощь. Все лучше, что пытаться что-то объяснить этим двум придуркам на балконе. Сейчас главное – оказаться как можно дальше от них.
Дверь крайнего номера возникла в полумраке коридора. Откуда-то сверху доносилась оживленная музыка и громкие голоса: судя по всему, этажом выше все еще отмечали праздник, что в очередной раз вселило надежду. Мы здесь не одни, вокруг люди… И вот тогда я постучала, но ответить мне не пожелали: дернув за ручку, с удивлением обнаружила, что дверь открыта.
Я осторожно просунула голову в образовавшуюся щель и мысленно присвистнула: люкс поражал роскошью, несмотря на непрезентабельный внешний вид гостиницы. Огромная комната, судя по всему, гостиная, тонула в мягкой подсветке, из нее вглубь вела еще одна дверь, неплотно прикрытая.
Оттуда косой полосой на пол падал неяркий, смешавшийся с лунным, свет. И мне почему-то стало жутко. А ну как попаду в лапы какого-нибудь маньяка? Вдруг он там сидит на кровати голый и в бархатной маске? Что там плосколицый болтал про инструкции? Может, он произнес какое-то стоп-слово, а я с перепугу не услышала, а сейчас он на меня накинется, не дав объясниться. Ну чего я сразу… Вдруг этот неведомый дядя спит? Меня бы такой вариант устроил…
«Так, мне нужно оставить тут корзину, а дальше попытаться свалить отсюда как можно быстрее. Проскользнуть бы на балкон, а там можно перелезть в соседний номер или спуститься по водосточной трубе. Ну, Ритка, я тебе этого не забуду. Это же надо, втравить меня в такую авантюру из-за своего Аникеева».
Злость придала мне сил и уверенности в себе, и я, наплевав на дрожащие коленки, бойко распахнула дверь в спальню.
На шикарной кровати под балдахином, который колыхался ветерком, доносящимся с балкона, кто-то действительно лежал. Причем этот кто-то явно имел внушительную комплекцию и яростно храпел, прикрывшись простыней. Я облегченно вздохнула и, приткнув корзину в углу комнаты, бесшумно юркнула на балкон. К счастью, он выходил не на центральный вход, а совсем наоборот. То есть вид с него открывался прекрасный – сад, луна, – хотя любоваться красотами мне было сейчас вовсе не с руки.
Осторожно выглянув вниз, я смогла констатировать, что там темно и вроде бы пусто. Сбоку очень кстати для меня проходила водосточная труба, дотянуться до нее, в принципе, будет несложно…
Сегодняшние алкогольные эксперименты сыграли со мной двойную шутку: с одной стороны, я опасалась за свою нарушенную координацию, с другой – была полна отваги и решимости. Сумочка и туфли, конечно, затрудняли движение, поэтому я аккуратно сбросила их в траву, решив таким образом проверить наличие врагов в кустах. Никто не отозвался, я перемахнула через кованую лоджию и, продемонстрировав темноте свой шпагат, ухватилась за трубу обеими руками и ногами.
Раньше лазить по трубам мне не доводилось, но хорошая физическая подготовка не дала мне повалиться на лужайку кулем. Стараясь максимально не шуметь, я слегка съехала вниз, а потом просто спрыгнула в траву, аккуратно сгруппировавшись.
Оказавшись на воле, я чуть не прослезилась от радости. Складывалось ощущение, что в плену я провела минимум четырнадцать лет, как граф Монте-Кристо. Решив, что никакие силы небесные не заставят меня вернуться в этот ресторан, я ухватила свои вещи и, пользуясь темнотой, устремилась подальше от балкона.
Сначала мелкими перебежками я покинула парковую зону, которая окружала отель, вышла на проспект, освещенный фонарями, и устремилась в ближайшую подворотню. Только там я, наконец, перевела дыхание, сорвала с шеи цветочный венок и со злостью запихала его в урну у подъезда.
Зябко поежившись, я вспомнила, что кардиган оставила в ресторане. Быстро пошарив в сумочке и обнаружив там ключи, я возликовала: сейчас вернусь в квартиру и сразу же позвоню Ритке. Пусть берет такси и дует домой. Включив навигатор на телефоне, я определила местоположение нашего жилища и, стараясь держаться в тени деревьев, осторожно, но очень решительно поспешила по указателям.
По дороге я все же не выдержала и набрала номер подружки: нечего ей ошиваться там со всякими психами. Отвечать мне никто не спешил, я чертыхнулась, споткнувшись о выбоину в асфальте и мысленно прокляв свои высоченные каблуки. Чуть впереди стояли два такси, поджидавшие ночных клиентов. Оглянувшись по сторонам и наплевав на осторожность, я быстро юркнула во вторую машину, плюхнувшись на заднее сидение.
– Улица Чернышевского, дом шесть, квартира сорок пять.
– Квартира мне без надобности, – буркнул водитель, видимо, недовольный тем, что я заняла машину со своим невыгодным заказом.
