Яна Ясинская
Нелюбовь

На краю чужого гнезда

12 лет спустя.

Синее, синее небо. Все тот же, что и много лет назад, теплый летний ветерок промчался по зеленым кронам деревьев, весело шаля, волной прошелся по ярко-желтым полевым цветам, и улетел в сторону пшеничных полей.

В небе одиноко кружила хищная птица. Ее тоскливый окрик то и дело разрушал безмятежность этого летнего дня.

Все эти годы она ходила сюда, как на работу. Почти каждый день. На кладбище. К своему любимому Пете. Вот и сегодня, держа в руках небольшой букет его любимых пионов, аромат которых пьянил, Тамара присела на могилку. Буднично сменила в небольшой вазе подсохшие цветы, одновременно оправдываясь…

– Ну, здравствуй, Петь. Ты прости, что неделю не приходила. На заводе дел столько навалилось с этими проверками…

Тамара знала, что многим она кажется странной. Потому что разговаривает с умершим мужем, потому что все еще носит траур и категорически не желает повторно устраивать свою личную жизнь. Только ей было на это глубоко плевать. В ее сердце было место только для Пети. Каждый раз, приходя на его могилку, она представляла, что разговаривает с ним, как с живым. Что он слышит ее, отвечает. И это давало Тамаре сил жить дальше.

– Люсенька наша год закончила с отличием. Лучшая в классе! – с гордостью продолжала рассказывать Тамара про их с Петей общую дочку, которую она безумно любила. Хотя бы уже за то, что у Людмилы были его, Петины, глаза. – Динка?

В голосе Тамары отчетливо читалось плохо прикрытое раздражение. Будь ее воля, она вообще бы не вспоминала про старшую дочь, которая сломала ей жизнь! Но Тамара знала Петю. Он относился к падчерице как к родной и обязательно бы спросил про нее, поэтому…

– Динка – это Динка, – лишь разочарованно отмахнулась мать. – Сплошные «неуды» за поведение. Как ей только аттестат без троек дали – удивляюсь. А так… Все хорошо. – И тут же встрепенулась, вспомнив: – Саша возвращается сегодня!

О боже! Сколько любви, восхищения, нежности звучало в ее словах. Саша был одновременно и радость, и боль Тамары. Она безумно любила пасынка. Сначала как родного сына, а потом… Непросто жить под одной крышей со взрослым парнем, который так походит на твоего любимого умершего мужа. Пусть даже речь шла не столько о внешнем сходстве, сколько о внутреннем. Тот же характер, те же манеры, повадки. Привычка прищуриваться, когда смеется, и голос… Его голос – Петра. Если закрыть глаза и слушать только его голос, то отчетливо кажется, что это не Саша, а Петя стоит рядом с ней.

– Ой, Петь! Ты б его только видел! Как он на тебя похож стал, Петя! Просто вылитый! – продолжила рассказывать Тамара, с трудом сдерживая слезы, которые душили изнутри. – Такой же ответственный. Такой же порядочный. Я иногда, знаешь, Петь, я иной раз на него смотрю, а мне кажется, что я не с ним, а с тобой разговариваю. Представляешь?!

Тамара старалась не расстраивать мужа своими слезами, но это уже было выше ее сил. Продолжая натянуто улыбаться, глядя на выгравированный на могиле портрет Петра, женщина не выдержала, всхлипнула, отвернулась. Прошло 12 лет. Но для Тамары все было как вчера. Корова на дороге. Вой пожарных сирен. И рыдания матери, которые без лишних слов кричали ей о том, что Пети больше нет. Как и ее прежней счастливо-безмятежной жизни.

* * *

Пожалуй, это был самый красивый коттедж в поселке. Семья Славяновых переехала сюда почти сразу после пожара. Руководство завода специально выделило его для семьи Тамары. Добротный, из широкого светлого кирпича, обнесенный железным резным забором. Но главное – дом буквально утопал в ярких цветах, за которыми с любовью ухаживала Клавдия Матвеевна. Все эти годы в первую очередь именно благодаря ей в доме был создан уют. Тамаре было не до этого – она сутками пропадала на работе, делая карьеру, чтобы содержать семью. И чтобы лишний раз не думать о Пете.

Главными помощниками бабушки были подрастающие дети. Хозяйственные Динка с Люсей уже давно взяли все бытовые дела на себя. Саша прекрасно справлялся со всеми мужскими обязанностями по дому. Наколоть дрова, отремонтировать технику, сделать ремонт – все это было не проблемой для сообразительного трудолюбивого парня. И даже когда он поступил в университет и перебрался в Красноярск в общежитие, он все равно каждые выходные возвращался домой, не только потому, что соскучился по родным, но и чтобы быть уверенным, что у них там без него все в порядке.

На этот раз Саши не было дома долго. Почти три недели! Он готовился в городе к защите диплома. Тамара скрепя сердце сама потребовала, чтобы сын не приезжал какое-то время на выходные. Динка же ему просто не даст нормально подготовиться к предстоящей защите диплома! Надо признать, что в этом Тамара была права.

Вот и сейчас Динка нервничала от нетерпения. Она то и дело выглядывала в окно, по привычке теребя длинную косу. Тоненькая, стройная, еще не взрослая девушка, но уже не подросток… С веселым озорным взглядом. Было заметно: мать особо не тратилась на нее. Резко вытянувшаяся за последний год Динка явно выросла из простенького сарафанчика. На лице ни грамма косметики. Но она и не была нужна. Природа щедро наделила девочку необычной красотой, которую уже нельзя было скрыть. Хуже всего, что Дина внешне совершенно не походила на Тамару. И это еще больше бесило Тамару, ведь дочка невольно напоминала ей своего подонка отца.

«Ну когда же… Когда же он приедет?!» – мучительное ожидание брата сводила непоседу Динку с ума. Она прописалась возле окна с самого утра, хотя прекрасно понимала, что автобус из города приедет только к обеду. Но надежда все же мелькала: вдруг Саша передумает и приедет утром.

Ох уж это «вдруг»!

Друг детства Динки – тот самый долговязый очкарик Валера, прозванный языкастой девчонкой не иначе как Ботаник (за особую любовь к учебе и, в частности, биологии), оторвался от созерцания красочной энциклопедии, бросив на подружку, которая никогда не отличалась особым терпением, улыбчивый взгляд.

– Автобус приходит по расписанию в одиннадцать. Ты же знаешь, – нравоучительно изрек он.

Динка действительно прекрасно знала расписание междугородних автобусов, но легче ей от этого не становилось.

– Я его целых три недели не видела! – расстроенно бросила она и тут же насторожилась: – А вдруг он там в городе себе…

– …другую сестренку найдет? – не выдержал, рассмеялся Валера, прочитав ее мысли, в очередной раз поражаясь ревнивости Динки. – Ну это вряд ли… Тут ты вне конкуренции!

Девочка бросила хмурый взгляд на смеющегося друга.

– Ну вот что ты ржешь?! Я не это хотела сказать!

Валера даже не пытался сделать вид, что верит ей. Они оба знали: великая собственница Динка с детства ревновала Сашу ко всем и вся, искренне считая, что любимый старший брат принадлежит ей, и только ей! Единственная, с кем она еще соглашалась делить Сашку, так это с их младшей сестренкой Люсей, которая родилась уже после смерти их отца. И то только потому, что Люсю она тоже считала их с Сашей совместной собственностью.

Маму она особо здесь в расчет не брала, потому что из-за постоянных командировок Тамары воспитание Люси довольно рано легло на плечи Клавдии, Динки и Саши. Безусловно, Тамара до безумия любила и баловала младшую дочку, но это не она, а Саша с Динкой ходили на родительские собрания к Люсе, водили ее в больницу, если девочка заболеет, делали с ней уроки. Семья относилась с пониманием к постоянному отсутствию дома матери – ей надо было зарабатывать им на жизнь. А Дина еще и с облегчением – что греха таить, девочка с детства прекрасно осознавала, что является постоянным источником раздражения Тамары. Она рано узнала историю своего появления на свет, поэтому с пониманием относилась к материнской нелюбви. Ей было жаль Тамару. И жаль себя. Ведь Дина прекрасно понимала, что мать никогда не сможет ее полюбить.

Пока Саша жил с ними дома, нелюбовь матери на так била по Дине. Брат всегда ее защищал. При нем Тамара не отваживалась сказать старшей дочери дурного слова, боясь потерять расположение пасынка. Все изменилось пять лет назад, когда брат поступил в университет. Саша уже не мог, как раньше, каждый день защищать Дину от матери. И это угнетало. Дина старалась лишний раз не провоцировать Тамару, но матери и не нужен был особый повод, чтобы докопаться до нелюбимой старшей дочери. Не спасало и заступничество бабушки, которая тоже не всегда оказывалась рядом. Все это держало Дину в жутком напряжении. Она, как могла, сглаживала конфликты, жалея мать. Но даже ее терпению подходил конец. Господи, как же Дина ждала момента, когда брат закончит учебу! У нее были грандиозные планы на их будущее! То, что Саша о них еще не знал, Дину не особо волновало. Она была уверена – брат обрадуется ее планам!

В этом году Дина сама закончила в школу и уже поступила в институт. Сама. К удивлению Тамары, которая никогда особо не верила в старшую дочь. Жить и дальше под одной крышей с вечно недовольной ею матерью девчонка не собиралась. Мысленно она уже паковала вещи, чтобы переехать в город на квартиру к брату, которую Саша наверняка снимет, чтобы было удобнее добираться до работы. Дина ни на секунду не сомневалась: брат будет только рад, что теперь они всегда будут вместе!

Правда, к этой идее почему-то весьма скептически относился ее друг детства Валера. Девчонка искренне не понимала почему.

В отличие от Динки, до наблюдательного, тактичного Валеры прекрасно доходила вся странность и неловкость этой ситуации. Безусловно, Дина и Саша были родными друг другу людьми. С одним нюансом: не по крови. О том, что они сводные брат и сестра, в семье хоть и особо не афишировалось, но и не скрывалось. Да и фамилия у Динки была другая – Агапова. По девичьей фамилии матери. Петр хотел официально удочерить девочку, но, увы, не успел. Так что даже формально Динка и Саша не были родственниками. Ситуация, при которой эти двое жили бы в городе вдвоем, даже Валере, который не сомневался в исключительно братских чувствах Александра к Дине, казалась странной и двусмысленной. И дело было не в Саше, а в самой Динке. Проницательный Валера боялся, что ее судорожная ревностная привязанность к брату может ошибочно перерасти в нечто иное – большее. И это сломает Дине жизнь. Ведь для Саши она всегда будет лишь его любимой младшей сестренкой. Но как поаккуратней сказать об этом Дине, он не знал. Поэтому попытался зайти с другого боку.

– Дин, я тут это… Подумал… – нерешительный голос Валеры отвлек Динку от размышлений. – Если хочешь, на время учебы у меня пожить можешь. Зачем тебе общага? Да и Сашка… Мало ли… Вдруг он в городе жить не захочет. Ну, а что? У меня же трехкомнатная в Красноярске. От родителей досталась. Одна комната твоя…

Мальчишка нерешительно взглянул на Динку. Девочка растерянно улыбнулась. Такой вариант решения «квартирного вопроса» она не предвидела. Хотя именно он был наиболее логичным. Нет. Дину с Валерой никогда не связывали романтические отношения. Наоборот. Сосед Валерка с детства был еще одним ее братом. И мальчишка ценил это, ведь, кроме бабушки Марии Федоровны, которая и воспитала его с семи лет, у него никого не было. Его родители-академики погибли в авиакатастрофе много лет назад. Так что Динка и была его семьей.

– Спасибо, конечно, но… – отозвалась девчонка, не зная, как помягче отказать ему.

Однако Валера не хотел слышать отказ. Помимо ситуации с Сашкой была еще одна причина, почему он хотел, чтобы Дина переехала к нему. Больше всего на свете Валера боялся одиночества. А именно оно грозило ему там в городе в этой огромной и такой пустой квартире, где все напоминало о родителях. О той прошлой счастливой жизни, которой у него уже никогда не будет.

– Если ты о тете Тамаре беспокоишься, что она не отпустит, так я с ней договорюсь! – торопливо перебил мальчишка. – Уверен, мне она не откажет!

– Избавиться от меня? – иронично усмехнулась Динка. – Даже не сомневаюсь. Спасибо, конечно, Валер, но… Я лучше к брату перееду. – Мечтательно улыбаясь, добавила: – Вот как только он квартиру снимет в городе, сразу же…

Расстроенный Валера слегка нахмурился. Динка была на своей волне.

– Дин, а ты не думаешь, что у Сашки могут быть на квартиру свои планы? – как можно тактичнее поинтересовался он.

Динка с удивлением уставилась на друга, который, по ее мнению, сказал такую откровенную глупость, что она даже не знала, как на нее ответить.

– Какие у Сашки могут быть планы без меня?! – вполне искренне удивилась эта маленькая эгоистка, но ответа не дослушала. Во дворе раздался скрип входной двери.

Динка тут же замерла. Встрепенулась.

– Саша… Сашенька приехал!

Словно зачарованная, позабыв про все и всех на свете, включая Валеру, девчонка пулей вылетела из комнаты.

– Сашка!

Оставшийся мальчишка расстроенно усмехнулся, отвечая на заданный вопрос пустоте.

– Ну не знаю… Он может влюбиться и жениться… И ты окажешься на краю чужого гнезда…

Но счастливая Динка его уже не слышала. Она неслась навстречу своему Саше.

Сашка

– Сашка! Сашенька!

Высокий, красивый, сильный, со смеющимися синими глазами и слегка вьющимися непослушными волосами, которые, сколько ни подстригай, все равно будут жить своей жизнью.

– Динка!

Крепкие мужские руки подхватывают, кружат смеющуюся девчонку, которая не сводит счастливого взгляда с его синих глаз.

– Саша! Сашенька!

– Соскучилась, Заноза?

– Еще как соскучилась! – смеется в ответ девчонка, все еще вися на шее не менее счастливого брата.

Сашка с нежностью смотрит на сестру. Не виделись три недели, а кажется – вечность!

Если бы они только знали, как странно выглядят в этот момент со стороны. Уж точно не как близкие родственники…

Однако в их мирок, где, кроме них, в эту минуту нет никого, все же непрошеным вихрем врывается обыденная жизнь в лице бабушки. Ее ироничный насмешливый голос отвлекает брата с сестрой от созерцания друг друга.

– Динка! Ну не десять же тебе лет! Спину ему сломаешь! Отпусти сейчас же! – укоризненно пеняет улыбающаяся Клавдия, направляясь к внуку. – Ну здравствуй, родной! С возвращением!

– Привет, бабуля!

Клавдия крепко обнимает внука, который за все эти годы успел стать для нее родным. В своей любви она никогда не делала различия между детьми: Сашу, Дину и младшенькую – 11-летнюю Люсю Клавдия любила одинаковой преданной любовью. В отличие от Тамары, которая обожала Люсю, пасынка Сашу и на дух не выносила родную дочку Динку, хоть и пыталась это скрывать. Но ее нелюбовь к Дине была видна любым сторонним взглядом. В старшей дочке Тамару раздражало абсолютно все, в то время как той же Люсе мать прощала все шалости.

И вот Саша вернулся. Клавдию и радовало, и в то же время страшило возвращение внука домой. От ее пристального мудрого взгляда не укрылось то, что еще не замечали остальные члены семьи. О чем еще толком не догадывались сами Дина и Сашка.

Дети выросли. Детская привязанность постепенно сменилась юношеским увлечением, которое переросло в нечто большее – в любовь.

Любовь, которая не имела ничего общего с родственными чувствами. Словно уловив мысли бабушки, Сашка, уже сидя в кухне за столом и с удовольствием уплетая суп, который ему заботливо приготовила хозяйственная Динка, шутя озвучил ее самые страшные опасения.

– Динка, а может, мне на тебе жениться? Ну а что? – рассмеялся парень. – Фамилии у нас разные, по крови мы не родственники, а главное – ты мой любимый суп готовить умеешь! Вкусно получилось!

Динка тут же смущенно заулыбалась. И хотя шутка брата была всего лишь шуткой, идея всегда быть вместе с Сашкой ей явно нравилась. Однако она ничего не успела сказать ему в ответ, потому что на кухне с пакетами из магазина зашла Тамара. Шутка пасынка явно не пришлась ей по душе.

– Глупости-то не говори, сын! Ну ты как что скажешь! – Слегка раздраженный голос матери, которая только что вернулась с работы, моментально свел на нет веселье в кухне. Это почувствовала даже Люся, которая сидела рядом с братом, за компанию уплетая за обе щеки суп.

– Мам! Мам, а Динка меня суп есть заставила! – с гордостью сообщила Люся, надеясь заслужить похвалу матери: Тамаре не всегда удавалось убедить младшую, что суп – весьма полезная еда.

Однако вместо похвальбы Тамара моментально обрушилась с гневной тирадой на растерявшуюся от материнской агрессии Динку.

– А я тебе сколько раз говорила: не хочет ребенок есть – не заставляй! – зло завозмущалась Тамара.

– Мам! Да суп вкусный, – попыталась исправить ситуацию испуганная Люся, но было поздно. Дина встала из-за стола, направилась к двери.

– Ты куда? – нахмурилась бабушка. – Ты же еще толком не поела.

– Спасибо. Что-то аппетит пропал, – отозвалась расстроенная Динка и вышла из кухни.

За долгие годы она уже давно усвоила одну простую истину – спорить с матерью, а тем более идти с ней на открытый конфликт – бесполезно. Тамара только этого и ждет. Поэтому лучше просто уйти.

Саша нахмурился, глядя на довольную мать, которая, как ни в чем не бывало, принялась разбирать продуктовые сумки.

– Мам, зачем ты так с ней? – хмуро поинтересовался парень.

Тамара встрепенулась. С удивлением посмотрела на любимого сына.

– А что я такого сказала?

Вместо ответа Саша встал из-за стола, отодвинув недоеденный суп.

– Спасибо. Я сыт.

Мальчишка вышел из кухни вслед за Динкой. Переведя испуганный взгляд с бабушки на мать, Люся тоже предпочла незаметно ретироваться. И хоть Тамара пыталась сделать вид, что все в порядке, по ней было заметно – уход Саши ее слегка напугал. Она не любила ссорится с пасынком.

Тамара села за стол на Динкино место. Повернулась к матери. Ее раздражал укоризненный взгляд Клавдии. Прекрасный повод, чтобы сорваться хоть на ком-нибудь!

– Ну что ты на меня так смотришь?! Я все правильно сказала! – не столько убеждая мать, сколько себя, с вызовом выдала женщина.

Ей надоело, что практически при каждом семейном конфликте она в глазах матери выглядела виноватой.

– Ох, Томка, Томка, – с жалостью вздохнула Кладвия, глядя на дуру дочь. – Помяни мое слово – останешься ты одна.

Тамара отвернулась, чтобы скрыть раздражение.

Мать говорила глупости! Она столько вложила в Александра и Людмилу… Нет! Мама не права! Дети никогда не посмеют отвернуться от нее! Оставить…

Что до Динки… Тут ей было все равно. Хотя нет… Напротив! Тамара считала дни, когда та, наконец, уедет учиться в город и перестанет каждый день своим видом напоминать ей о том, что Петя мог бы остаться жив. Нет. Она не чувствовала никакой вины перед старшей дочерью. Тамара была убеждена: свой материнский долг она выполнила сполна – вырастила, выкормила, дала образование. Но она не обязана терпеть всю жизнь ту, которая забрала у нее эту самую жизнь.

То, о чем молчат…

Где-то вдали шел поезд. Скорее всего, товарный, груженный углем, и оттого нудно-длинный. Через поселок редко ходили пассажирские. Мерный стук колес невольно убаюкивал расстроенную Динку, стоящую на открытой террасе коттеджа. Взгляд девочки бездумно блуждал по шикарному саду – любимому детищу Клавдии. Благоуханные кусты белых роз, ярко-оранжевые лилии, длинные желтые бархатцы с размашистыми шапками, пурпурные остролистые гладиолусы и любимые Динкой пышные разноцветные астры. Последние Клавдия Матвеевна не особо жаловала, но все равно высаживала каждый год в отдельную клумбу, чтобы порадовать старшую внучку. Динке всегда нравились эти простые и в то же время жизнерадостные цветы. Однако сейчас даже они не приносили ей желанное умиротворение.

Как же ее достала мать!

Нет! «Достала» – это слишком мягкое слово для того, чтобы выразить ту бурю обиды, которая бушевала в душе Дины. Порой ей так и хотелось сказать матери прямо в лицо: «Я не просила меня рожать!» Но каждый раз ее что-то останавливало… Нет, не трусость. Банальное благоразумие. Зачем лишний раз накалять и без того пылающую атмосферу в доме? Отец Андрей – священник их прихода – всегда в таких случаях цитировал Дине Библию: «Худой мир лучше доброй ссоры». Дина была согласна с этим. Вот только легче не становилось.

Как же она была зла на мать! Ну почему она каждый раз до нее докапывается по любой мелочи?! Наверное, это и есть нелюбовь, когда в человеке тебя раздражает даже самое хорошее…

С Енисея подул прохладный ветер. Девочка невольно поежилась, посильнее кутаясь в старую серую кофту, защищаясь то ли от сквозняка, то ли от невеселых мыслей. Дина не сразу заметила, как на крыльцо вышел не менее расстроенный Саша. Подошел сзади, приобнял своими сильными крепкими руками, словно пытаясь защитить от всех жизненных невзгод.

– Все будет хорошо.

Дина едва заметно улыбнулась, прильнув к груди брата. Такой знакомый и родной запах – едва уловимая мужская туалетная вода, которую она всегда сама исправно покупала Саше. Когда брат был рядом, все беды и вправду невольно отступали.

– Как же она меня достала! – все же не выдержала, по-детски пожаловалась Динка, тут же в запале добавила: – Поскорее бы ты в городе квартиру снял. Я бы к тебе сразу же переехала!

На лице девочки появилась мечтательная улыбка. Парень по-доброму усмехнулся.

– Так ты уже распланировала план бегства?

– А то! – с готовностью отозвалась Динка, поспешно добавив: – Только Люсю тоже, по-хорошему, с собой забрать надо! Ну а что? Я узнавала: в городе хорошие школы есть. Мама же все равно постоянно в командировках! Люсе бы с нами лучше было. Вот если бы ты попросил маму…

В голосе Динки звучала детская надежда. В глубине души девочка, конечно, понимала, что Тамара никогда не позволит забрать у нее любимую младшую дочь. Но мечтать же никто не запрещал! Мать баловала Люсю, компенсируя свое постоянное отсутствие дорогими подарками и исполнением любых капризов девочки. Нет, Дина не ревновала. Она слишком любила младшую сестру. Но она боялась за Люсю – ранимую и слишком впечатлительную, которой были нужны не подарки, а любовь и внимание – то, что из-за своей важной работы не могла ей дать Тамара. Поэтому и хотела забрать Люсю с собой в город, чтобы постоянно быть рядом с ней.

Нелюбовь матери рано заставила Дину научиться смотреть на многие вещи взрослыми глазами. Она всегда была очень проницательным, тонко чувствующим мир человечком. Но кое в чем ее проницательность все же давала сбой – и это касалось Саши.

Дина наверняка бы обиделась, узнав, что в планы брата не входило совместное с ней проживание в городе. Вернее, он и хотел, и боялся этого. А все потому, что Саша, прожив столько лет в этой ставшей ему родной семье, так и не научился смотреть на Дину братскими глазами.

Саша пришел в эту семью уже довольно взрослым ребенком, пережившим утрату родной мамы, видящим боль отца. Он всегда прекрасно знал, что они с Динкой не кровные родственники. И что Тамара ему лишь мачеха, а не мама. Но Саше так сильно хотелось иметь настоящую семью, что однажды он сам спросил у тети Томы, которая с такой огромной любовью и заботой всегда относилась к нему, можно ли он будет звать ее мамой. С годами Тамара и стала ему настоящей матерью. А вот Дина так и не стала сестрой. И на то были причины.

Время пронеслось слишком быстро. Мальчишка и сам не сразу заметил, как крепкая детская дружба переросла в юношескую привязанность, а та – в настоящую любовь. Которая не имела ничего общего с братской. И это уже давно мучило Сашу. Парень был уверен, что Дина никогда не посмотрит на него как на мужчину. Только как на брата. И это сводило с ума.

Они стояли на крыльце, прижавшись друг к другу, с нежностью глядя в глаза. И были так счастливы, несмотря на все жизненные невзгоды. И хотя Александра не оставляло чувство вины, он не находил в себе силы разжать руки, отпустить Динку, каждый раз обещая себе, что это в последний раз, когда он ее обнимает… Он обязательно уедет, забудет, начнет жизнь с нуля в городе… И каждый раз его как магнитом тянуло сюда в поселок – к ней одной. Потому что без нее – его Динки – жизнь просто теряла смысл.

– Так ты спросишь маму о Люсе? Вдруг разрешит? – голос Дины, полный надежды и в то же время тревоги, отвлек Сашу от созерцания ее бездонных зеленых глаз. – Она тебя любит… Даже больше нас с Люськой. Она может тебя послушать.

Дина и не подозревала, насколько она была близка к истине.

О, да! Тамара любила Сашу! Да и как она могла не любить того, кто был живой копией ее обожаемого покойного Пети. Вот только вряд ли сама 35-летняя Тамара, по сути еще совсем молодая женщина, до конца осознавала, насколько ее любовь к 22-летнему красавцу пасынку можно было назвать материнской.

* * *

Она сидела у зеркала. Красивая, молодая. Некоторые ее одноклассницы, которые остались жить в Москве, только сейчас, сделав карьеру, планировали выйти замуж, родить детей. Но 35-летней Тамаре казалось, что все это уже не для нее. Все осталось позади и сгорело вместе с ее мужем в том ужасном пожаре. Пети не стало 12 лет назад, и с тех пор Тома поставила крест на своей личной жизни, полностью сконцентрировавшись на детях, работе. Но не на себе.

Взгляд женщины скользнул по их с Петром свадебной фотографии, а затем упал на фото смеющегося пасынка, которое было сделано в этом году. Рука невольно потянулась к рамке.

Как же это больно – каждый день видеть перед собой живой призрак того, кто уже никогда к тебе не вернется. На первый взгляд светленький Саша не слишком походил на темноволосого Петра, но это только на первый… Тот же самый голос, жесты, смеющийся взгляд, добрый, но при этом жесткий, целеустремленный характер… Все это было точной калькой с его отца. Нет, Тамара не испытывала романтических чувств к пасынку. Саша был для нее сыном. Но он же был ходячим напоминанием своего отца, которого она не собиралась делить ни с кем!

Несмотря на то что до ночи было еще далеко, Тамара расправила кровать. Она так устала за последние дни. На работе действительно был завал, да еще эти нескончаемые поездки… Переодевшись в шелковую сорочку, распустила длинные волосы, поспешно причесав их перед зеркалом. Она словно спешила, опаздывала на свидание… Впрочем, так оно и было. Сон уже давно превратился для Тамары в свидание с Петром. Это уже даже походило на какой-то ритуал. Она выпивала таблетку снотворного, закрывала глаза и представляла его – Петра. Как они гуляют в парке, готовят вместе ужин, смотрят фильм, разговаривают обо всем на свете… Только во сне, отрешившись от жизненных невзгод и бед, Тамара была по-настоящему счастлива. Ее самый любимый момент, когда там, в мире грез, она на какое-то время просто забывала, что Пети на самом деле уже давно нет.

Удобно вытянувшись на прохладных простынях, Тамара, приняв одну таблетку снотворного, закрыла глаза, собираясь утонуть в радостном предвкушении скорой встречи с любимым. Но сон, несмотря на лекарство, не шел – мешал звонкий смеющийся голосок Динки, доносящийся со двора. Она о чем-то с увлечение болтала с Сашей. И это раздражало.

Тамара, психанув, встала с кровати. Вечно от Динки одни проблемы! Поспать и то не дает! Подошла к окну. Она уже собиралась окликнуть дочь, как вдруг услышала стук в ворота, а затем увидела довольную соседку Ольгу – одноклассницу Саши, которая зашла во двор с тортом в руках. Тамара усмехнулась, задернула шторы. Ей нет надобности кричать Динке, потому что Ольга и без нее прекрасно испортит той настроение.

Тамара прекрасно знала, что фигуристая пышногрудая соседка имеет планы на Сашу, который хоть и не был в нее влюблен, но симпатизировал девушке. И Тамару эту вполне устраивало. По крайней мере, делить любовь Саши с Ольгой ей точно не придется.

В отличие от настырно-назойливой Динки.

Тамара не догадывалась об истинных чувствах Саши к Дине. Причиной тому была ее гордыня и высокомерие. Она была уверена, что пасынок не может влюбиться в простую и, на ее взгляд, неприметную Динку. Что она для него лишь сестра, не более. Что до самой Динки, здесь Тамара тоже не особо допускала мысль о какой-либо романтике с ее стороны. Безусловно, собственница Динка ревновала Сашу ко всему, что двигалось. Но и это вполне устраивало Тамару. Пусть знает, каково это – терять тех, кого любишь.

Женщина снова легла на кровать, поудобнее устроившись на подушке. Она попробовала представить лицо Петра, но вместо него ей почему-то пригрезился улыбающийся Саша. Немного поборовшись с этим видением, Тамара сдалась… В конце концов, какая разница… Одни и те же проникновенные глаза, те же жестко очерченные губы, слегка вьющиеся волосы, сильные руки, тот же мужской характер…

С каждой минутой Тамару все сильнее уносило в царство Морфея, в то время как во дворе в это время назревал нешуточный скандал. В одном Тамара точно была права – ревнивица и собственница Динка не желала делить своего брата ни с кем. И уж тем более с этой выскочкой Ольгой…