Яна Войнова
Ты – Моя Надежда
– А ты счастлива?
Алиса не нашлась, что ответить. Юля хмыкнула, допила свой коньяк и пошла к гостям танцевать, проигнорировав недвусмысленные взгляды олигарха. (историю Юли можно почитать здесь http://bit.do/voinova )
Счастлива ли Алиса? Такой простой вопрос, а как на него ответить?
Уже около чуть больше месяца Алиса жила с Бариновым. Вернулась к мужу. Семейная жизнь протекала размеренно и относительно спокойно. У Алисы выработалось определенное расписание. Утром она ходила на тренировки, днем и вечером работала в клубе. На выходных выступала. Баринов лично отвозил ее в клуб и привозил обратно, несмотря на безмерное количество собственных дел. Он изо всех сил старался сохранить свой бизнес. Как он умудрялся находить время еще и для жены ― непонятно.
Претензий к Баринову у Алисы не имелось и быть не могло. Чуть ли не каждый вечер дарил ей новый букет цветов, исключительно алых. От обилия тюльпанов их дом стал напоминать цветочную оранжерею. Их уже ставить было некуда. Баринов не пропускал ни одно ее выступление, хоть и ворчал, что на Алису мужики пялятся. Он старался уделять ей максимум внимания. И вообще, вел себя исключительно. Баринов даже дом перестроил именно так, как изначально хотела Алиса, под ее нужды и предпочтения. Выполнял любое ее желание и каприз. Молниеносно. Образцовый муж и семьянин, мать его за ногу.
Часто с Русланом они ходили на модные тусовки, где собиралась вся элита города, а также на благотворительные вечера, концерты и другие мероприятия подобного рода, чтобы Руслан мог через нужных людей решать свои дела. Баринов с гордостью представлял всем свою жену и хвалился, что она владелица модного клуба, да и еще и фантастическая певица. Льстило ли это Алисе? Если бы Руслан еще полгода назад такое учудил, Алиса бы умерла от счастья. А теперь…
Их умопомрачительный секс… Господи, да Алиса даже не думала, что вообще так бывает. Чувственный, крышесносный, ненасытный, жаркий… Как наркотик, попробовав который, хотелось еще, и еще, и еще.
Алиса должна быть счастливой, она должна радоваться. Она ведь таких отношений с мужем добивалась? Чтобы Руслан ее заметил, зауважал, оценил, хотел, любил. Вот оно, что заказывали! Получите и распишитесь! Тогда отчего же Алисе так нерадостно? Отчего каждую ночь после того как Руслан засыпал, ей отчаянно хотелось выть от тоски?
Алиса стала ходить на работу, как робот. Работала много и на износ. В таком же духе тренировалась и репетировала. Петь она стала так же ― по-рабочему, обыденно, деловито, без души. Как будто посуду мыла или продукты закупала. Без вдохновения, азарта, желания. Надо выступить сегодня? Пожалуйста. Выходила, выступала, но каждый концерт для нее стал чистой механикой. Нет, на качестве пения ее душевные терзания не отразились. Алисе восторженно аплодировала публика. В прессе писали об ее выдающихся певческих способностях, железной хватке бизнес-леди и даже номинировали на женщину года. Ну где радость, мать ее за ногу? Где это чертово пресловутое счастье?
А счастья не было. В первую очередь в отношениях с Русланом. Алиса видела, как он старается, где-то зажимает себя, где-то прогибается и уступает, хоть дается ему это архисложно. И Алисе, правда, хотелось, чтобы у них получилось. Однако… она не могла. Быть с ним счастливой не могла. Алиса стала притворяться. Улыбалась ему, встречала его с ужином, была ласковой и нежной, в общем, работала “примерной женой”.
Баринов никогда не был идиотом. Будь им, он бы никогда не добился того, что имеет. Или его бы сгрызли. Под чистую на первых порах становления. Видела Алиса его настороженные задумчивые взгляды в свою сторону. Будто просчитать хотел, что с ней творится. Но молчал и ни о чем не спрашивал. Да Алиса и не смогла бы ему четко объяснить, что не так. Все так. Правда, все у них было хорошо. Но…
Что-то сломалось. В первую очередь в ней самой. Алиса никак не могла понять, что именно. Раньше думала, что, если Руслан перестанет ей изменять, у них все наладится. Дура. Ну вот, перестал. Смотрит на нее единственную, как кот на сметану. На одной из дружеских посиделок захмелевший Дэн ляпнул, что Барину некогда Алисе изменять, он либо пашет как проклятый, либо следит за Алисой, чтобы не погуливала. Она же этого хотела? Хотела ведь? Мечтала об этом. Тогда ПОЧЕМУ она несчастлива?
Алиса не злилась на него. Больше не ненавидела. Ярость ушла. Боль от его измен и непонимания ― все растворилось после ее “бокса” и глупой выходки с разбитой машиной в главной роли. Однако с неистовой злостью, казалось, ушло еще что-то. Что-то важное. Неуловимое. А вместо нее внутри у Алисы образовалась мертвенная пустота. Гнетущая и точащая изнутри. С каждым днем Алисе становилось все труднее подавлять в себе мрачную бездну.
Сегодня был особенно важный и трудный день. Для Баринова. Сегодня должна состояться финальная сходка по его делу. Ох, ему придется несладко. Есть шанс, что он отобьется хоть на какое-то время, пусть непродолжительное, и эти шакалы перестанут его преследовать. Баринов может потерять немало. Однако в худшем случае ему грозит тюрьма. Или даже смерть. Алиса не строила иллюзий. Давно переросла их. Сегодня решающий момент, Баринов либо отобьется, либо…
Встав с утра, Руслан долго пил кофе на террасе и задумчиво смотрел вдаль, много курил, не произнеся ни слова за завтраком. Был молчалив и собран. Оделся, потрепал Медведя за ухом. На прощание он притянул Алису к себе. Жадно припал к ее губам, словно хотел вобрать ее всю, без остатка. На память. Алиса не сопротивлялась. Она чувствовала, что нужна ему сегодня. Алиса его поддержит. Ласково улыбалась. Они молчали. Они оба понимали, что к чему. Слова были излишни. Руслан в последний раз вдохнул ее запах ванильного шампуня и, так и не произнеся ни слова, ушел на встречу. Вслед уходящему Руслану Алиса перекрестила его. Механически…
После его ухода Алиса присела на крыльцо их дома. Вытащила пачку сигарет, которую с недавних пор постоянно носила с собой. Закурила одну. Потом, без остановки, вторую сигарету. Чуть больше полугода назад она так же обреченно сидела на этом же крыльце, курила и думала, что ее устоявшаяся жизнь потерпела сокрушительное фиаско. А теперь? Что она может сказать про собственную жизнь теперь? Поменялась ли она? Изменилась ли? Счастлива ли Алиса? Готова ли таким же образом прожить всю свою оставшуюся жизнь? Алиса просидела на крыльце несколько часов, скурив залпом половину пачки. Наконец, она встала и… пошла паковать свои чемоданы.
Баринов не появлялся и не звонил до самого вечера. Когда Алиса услышала звук подъезжающей машины, она уже точно для себя определила: теперь определенно конец. Сейчас или никогда. Нет, Алиса не боялась. Ни Руслана, что опять психовать начнет, ни себя, что не сможет. Просто было грустно. И, одновременно, пусто внутри. Ну почему сейчас? Почему сейчас Баринов именно такой, каким она его хотела видеть всегда? Именно сейчас их отношения казались идеальными с точки зрения “прошлой” Алисы, но не “теперешней”. Поздно. Ей уже не надо всего того, что Баринов ей предлагал.
Войдя в дом, с самодовольной улыбкой Руслан заявил:
– Танцуй, Лисенок, я отбился! Теперь эти уроды ни меня, ни мой бизнес так просто не похоронят!
– А я и не сомневалась, ― Руслана должен был обрадовать тот факт, что Алиса, несмотря ни на что в него верила. Жена одиноко стояла посреди гостиной. Красивая, уверенная и отчего-то грустная. Алиса не смотрела ему в глаза, а уперлась взглядом в пол. Рядом с ней, чуть поодаль Руслан заметил в углу два чемодана.
– Лисенок… в чем дело? Это что? ― спросил настороженно Руслан, указывая ей на чемоданы.
– Я ухожу Руслан, ― проговорила еле слышно, почти беззвучно. Однако Руслан услышал. Ее гнетущий шепот врезался лезвием в сердце.
– Ты вещи из квартиры сюда перевозишь? Я скажу ребятам, тебе помогут привезти… ― понимал он, что ересь сейчас несет. Алиса другое имела в виду. Однако так отчаянно захотелось, чтобы он не так понял, не расслышал, не допер… чтобы никогда больше от нее не слышать горькое “ухожу от тебя”.
– Нет, ты не понял, Руслан. Я совсем ухожу. От тебя ухожу, ― с мертвецки бледным лицом повторила Алиса.
– Лисенок, я понимаю, что ты все еще злишься. Я понимаю, что нужно время, чтобы все нормализовалось, наладилось. Мы будем работать над этим. Москва ведь не сразу строилась, ну, чего ты? Я готов… ― он старался. Руслан честно пытался. Однако казалось, будто Алиса приняла свое решение не сегодня и даже не вчера, а давно и бесповоротно. И что бы сейчас Баринов ни делал, как бы ни молил, не в его власти ее остановить.
– Руслан, я ухожу, ― упорно продолжала повторять его Лисенок.
Руслан шагнул к ней, пытаясь уловить ее взгляд, чтобы объяснить, убедить, заставить в конце концов остаться с ним. Однако Алиса отводила глаза и смотрела сквозь него. На ее лице Руслан прочитал убийственную уверенность в принятом решении.
– Дай мне время. Я все исправлю. Ты поверишь. Мне. Снова. Я докажу тебе, ― он выдыхал каждое слово с неистовой мольбой. Со свирепым отчаяньем. Однако Алиса обреченно мотала головой.
– Дай мне шанс, твою мать, Алиса! ― рыкнул он на нее.
Баринов все сделал, как она хотела. Он все делал верно! Да что ж это такое! Что еще нужно сделать, чтобы она осталась с ним?! Он сделает. Баринов асфальт зубами грызть готов, если она попросит, одно ее слово, и он станет.
– Прости меня, Руслан. Я не могу, ― шептала Алиса.
– Алиса, слушай… мне плохо без тебя. Девочка моя, Лисенок, прости меня, я был кретином, идиотом… я не понимал… я… Алиса, не бросай меня… ― кричал Руслан. Он схватил ее за плечи, хоть как-то пытаясь достучаться до непрошибаемой Алисы.
– Да пойми же ты наконец! Я не могу с тобой жить. Я не хочу с тобой жить. Я не буду с тобой жить. Я лучше навсегда одна останусь, ― забилась в истерике Алиса. Каждой чудовищной фразой она поворачивала нож в сердце Руслана. От сумасшедшей боли заходили желваки. Лучше бы его сегодня пристрелили. Одна пуля в голову и все. Конец страданиям.
– Лисенок, Алиса, успокойся.
– Руслан, пожалуйста, отпусти меня
– Алиса, ты обижена, ты злишься, я все понимаю… ― успокаивал он.
– Я не люблю тебя больше, Руслан, ― вынесла Алиса “приговор” Баринову и разрыдалась. ― Прости.
Когда-то давным-давно Руслан фанател от ее неподдельной искренности. Теперь же он видел, как его любимая женщина, его жена, совершенно правдиво заявляла, что не любит его. Баринов стоял как вкопанный, оглушенный ее признанием, и слушал ее рыдания.
– Не люби меня, ― предложил он. ― Только не уходи. Живи со мной из-за денег, ― последняя отчаянная попытка.
Она должна его простить. А он должен заставить ее остаться. Как тонущий хватается за спасательный круг, Руслан ухватился за то, что всегда считал самым главным в жизни. Бабло. Власть. За него Руслан настолько отчаянно бился всю жизнь. Алиса посмотрела на него глазами, полными слез, как на сумасшедшего.
– Алиса, я богат, ― продолжил он. ― Я все тебе дам. Чего ты хочешь? Хочешь еще один клуб? Я куплю. Да хоть десять клубов! Петь на сцене? Я спонсирую. Раскрутим тебя! Я дам денег. Хочешь ребенка? Я готов! Хоть сейчас! Скажи мне, чего ты хочешь, черт тебя дери! Только не уходи, Алиса! Я дам тебе все, что ты захочешь. Чего ты хочешь? ― в отчаянии орал Руслан, тряся ее за плечи.
– Отпусти меня. Я хочу, чтобы ты меня отпустил, ― промолвила та, за которую он бы отдал жизнь, не задумываясь.
Руки сами собой упали с ее плеч. Руслан наблюдал, как заплаканная Алиса схватила ручки чемоданов, развернулась и молча вышла из гостиной.
Руслан неподвижно стоял, обреченно уставившись на закрывшуюся за Алисой дверь.
ГЛАВА 16
Ты была нежна, как фиалка,
Я тебя сорвал осторожно,
Чтобы не опали лепестки.
Ты тогда чуть слышно сказала:
'Счастье долго длиться не может,
В памяти его ты сбереги'.
И закрылись двери в небо,
И погасли огоньки.
Дни летели, годы бежали,
Ветры мне в затылок дышали,
И срывал я разные цветы.
Было много в жизни смысла,
А осталось только…
Ты не желай мне многие лета.
Жизнь быстротечна, сколь ни грусти.
Нет без тебя мне белого света.
Я ведь не вечен, не уходи.
Валерий Меладзе "Не уходи"
Не показалось…
Баринов чувствовал. Всегда умел. Опасность, выгоду, сомнения людей или их страхи, скрытые желания и жажду наживы. Считывал на лету. Играл на этом. Поэтому и поднялся на такую вершину из самых низов.
Поэтому он четырнадцатилетним пацаненком вдруг резко сорвался с уроков и помчался домой, несясь на всех парах. Едва успел остановить пьяного отца, в одночасье одуревшего от белой горячки, нависшего с кухонным ножом над бедной матерью, упавшей в ужасе на пол. Чувствовал. Поэтому в шестнадцать, бросив очередную готовую и разогретую им для траха телку, ни с того ни с сего рванул к Дэнчику домой, спасая забитого до бессознательного состояния друга от смертельного удара по голове железной гирей тирана отчима. Чувствовал.
Поэтому он украл немыслимую по тем временам сумму и именно у Феликса. Знал, у кого надо было. Чувствовал. У кого выгодно красть. Для себя. Чтобы заметили. Чтобы не прогореть, не пойти под откос, а выиграть. Победить. Прогнуться. Протиснуться. Подвинуть. Убить. Задушить. Подавить. Зубами выгрызть. Только выбраться. Из нищеты.
Голод. Слишком хорошо и остро помнил с детства кошмарное чувство. Урчащий желудок, бессилие, животное желание запихнуть в себя хотя бы кроху. Ненависть к тем, кто сегодня сыт, кто имел возможность пообедать. Стыдливый взгляд матери, вкалывающей на нескольких работах, батрачащей за копейки и не имеющий возможности элементарно накормить ребенка супом. Все пропивающий отец…
Вой. Жуткий, пронизывающий до костей. Рвущий душу плач рано поседевшей матери за стенкой детской. От собственного бессилия, от безысходной нищеты, от неимоверной усталости, от ежедневных попоек мужа.
Клятва. Данная себе, что сможет, выберется, встанет и никогда больше, никогда в жизни не будет… нищим. Научиться. Врать. Прогибаться. Красть. Рвать. Стараться. Побеждать. Чувствовать. Научился и смог.
Баринов чувствовал. Феликс называл это интуицией, третьим глазом. Дэн, по-народному, жопой. Не имей Баринов настолько полезного навыка, давно бы лежал с продырявленным затылком, зарытый на тихой поляне в глуши какого-нибудь леса. Да он выжил только потому, что с лету считывал ситуацию. Людей. Вдобавок, быстрая реакция. Резкая, молниеносная. А по-другому нельзя. Сожрут. Скатится. Обратно. Откуда вышел. Нельзя.
Баринов чувствовал. Он видел в Алисином взгляде. Видел: в ней что-то потухло. Тот пресловутый свет, который он сильно любил. Которым пользовался, который вбирал в себя без остатка. Чтобы очиститься. Не скатиться. Обратно в пропасть, в бездну. На дно. Все это время прекрасно осознавал, что именно с ней творится. Понимал, признавать не хотел. Не соглашался. Боролся. Закрывал глаза. Чтобы не видеть. Думал, исправит. Добьется. Снова. Проиграл. Не смог.
Идиот. Сначала попрекал ее деньгами, потом этим же баблом завлечь пытался. Кретин чертов. А теперь что? Добился. Он ― богат. И что с того? Куда теперь девать эти чертовы деньги? Что с ними делать? Солить свое бабло? В банки закатывать? А Алиса ушла. Собрала вещи и ушла, закрыв за собой дверь. И какой теперь смысл?
Ювелирный завод отошел Волкову. Зачем он ввязался вообще в эту канитель? Делал все, чтобы заполучить свой жирный лакомый кусок. Для чего? Чтобы вновь не ощущать себя слабым. Никчемным. Жалким. Нищим. Ненавидел нищету. Люто. До одури. Ненавидел.
Вновь спасло чутье. Выбрался из поганой ситуации с минимальными потерями. Старался, землю зубами грыз, но выкарабкался. А она все равно ушла…
Севера повязали. Пошла дележка территории. Война назревает. Надо ввязываться. Либо чтобы оттяпать себе огромный кусок территории под шумок, либо чтобы другие не урвали у самого. Жестокие законы, жестокий мир. Побеждает тот, кто сильней или шустрей. Когти рвать надо. Самое время. А какой смысл? Зачем? Она ушла…
Волков готовил нападение. Оно и понятно, учитывая положение. Если бы нападение совершили на его жену, поступил так же. Волков счастливчик. Завидовал ему. И искренне, как в детстве, люто ненавидел. Волков имел за что бороться. За что драться. За кого мстить. Он ― уже нет. Она ушла…
От того и помог реактивно найти исполнителя. Поднял на уши весь город, все свои связи. Нашел. Самолично отдал Волкову. Сам бы убил, рука бы не дрогнула. За Алису убил. Под пули бы за нее лег, не задумываясь. А она ушла…
Прощальная встреча с Феликсом. Объяснение. Горько. Обидно. Больно. Жестоко. Справедливо? Не факт. Никто не понимал их отношения. Никто не осознавал степень их близости. Друг? Учитель? Наставник? Хозяин? Отец, которого у него по факту и не было? Никто не понял, почему такой, как Феликс, взял под крыло шестнадцатилетнего наглого бритоголового оборвыша, посмевшего украсть у него крупную сумму денег. Убивали за меньшее. Феликс не тронул. Феликс понял. Почувствовал. Обучил. Дал. Поднял. Отпустил. Навсегда. Горько. Больно. Феликс защищал самое дорогое. Самое ценное. Самое важное. Правильно. Сумел. Феликс мог все. Всегда. Начиная у него, мечтал однажды стать похожим на Феликса. А теперь… Баринов понял Феликса. Будь на его месте, поступил так же, ни секунды немедля. Только вот… она ушла.
(истории Феликса, Вадима Северова, Волкова можно почитать здесь: http://bit.do/voinova )
Звук мобильного. Волков. Благодарит за помощь и содействие в разборках из-за покушения на его жену. Неуклюжими намеками пытается извиниться за свою яростную ответку в процессе. Говорит, готов сотрудничать и всячески содействовать. А за что Волкову извиняться? Баринов понимал. Поступил бы так же. Разорвал бы на х… любого, кто бы осмелился навредить Алисе. Только… она ушла.
Что вечно твердил ему Феликс? “Руслан, ты живешь так, будто сегодня последний день. Завтра ничего не будет”. Возможно. Принимал покровительство Феликса как должное. Не ценил. Уважал, боялся, с почтением относился, но… не ценил. По-настоящему.
Прожив с ним десять лет, Алиса так и не осознала, насколько дорога ему. Не смог, не сумел, или даже не захотел ей показать. Пользовался ее чувствами. Не вкладываясь, не оберегая, не благодаря, а принимая как должное. Все вокруг принимал в порядке вещей. Зарвался. Отрастил корону. Ощущал себя Богом. Наглел. Жил, не задумываясь. Старался заграбастать себе. Для себя. Много. Еще. Побольше. Опустили. Быстро. Мир так устроен. Жестокий урок. Справедливый. Запомнит надолго.
Все правильно. Нельзя надолго запереть певчую птичку в золотой клетке и ожидать, что она будет продолжать звонко голосить, радуя слух. Рядом с ним она потеряла себя. Увяла. Оглушенная его эгоизмом, побитая его предательством, раненая изменами, она безропотно погибала рядом. Смелая. Сильная. Восстала. И ушла…
Только сейчас смог по-настоящему оценить необыкновенный по всем понятиям и законам широкий жест Феликса. Дал ему окончательную свободу. Отпустил на вольные хлеба. Мощно. Щедро. Мудро. Любил его. Должен соответствовать. Должен справиться. Смочь. А она ушла…
Звонок мобильного. Звонил Дэн. Ситуация на пределе. Шутка ли ― дележка территории. Можно возвыситься. Заграбастать себе. Снова. Много. Или… пойти под откос. Опять оказаться ни с чем. Или даже с пулей во лбу, как… Однако теперь… Все казалось неважным, незначительным. Пустым. Нелепым. Он бы справился, разобрался. Если бы только… а она ушла…
“Я не люблю тебя больше, Руслан. Прости”, ― жестоким эхом в голове отдается чарующий грудной голос. Такой мелодичный. Такой близкий. Такой родной. Такой… Горько. Больно. Пусто. Безнадежно. Мрак.
О мраке ему известно многое. Почти всю жизнь в нем прожил. Она единственная, кто давал ему надежду, что он окончательно не оскотинится. Не увязнет в поглощающей затягивающей темноте. Видел, как многие из нее не вылезают. Как темнота вбирает, обволакивает в свои путы и не отпускает. Многие не вылезли. Потонули. Утопли. До сих пор у него была надежда. Что не скатится напрочь. Вылезет. Выберется. Сможет. А она ушла…
Зябко. Холодно. Пусто. Отчаянно. Безнадежно. Она ушла… Все оказалось бессмысленным. Неважным. Напрасным. Никчемным. Нелепым. Тусклым. Безжизненным… она ушла…
Острая нехватка воздуха. Нет, не болен. Только словно вырвали легкие. Стало нечем дышать. Задыхался. От боли. Горечи. Бессмысленных потерь. Разочарования в себе.
А она ушла… оставив после себя лишь легкий шлейф аромата весенних тюльпанов. От отчаяния попытался глубоко вздохнуть. Не смог. Воздуха нет. Кислород перекрыли. Алисы нет рядом. Смысл бороться, побеждать, драться? Сил не осталось. Да и зачем? Стараться выживать. Для кого? Ради чего?
Увидел забытый ею летний шелковый шарф. Держа в руке разноцветную воздушную ткань, скрючился от невыносимой боли и отчаяния. Вдохнул ее запах и обессиленно рухнул на пол, согнувшись вдвое. Прикрыл глаза одновременно от боли и блаженства. Мазохист? Возможно. Наркоман? Естественно. Кажется, пролежал так вечность. Согрелся. Слабо. Однако… не сдастся. Он ее вернет. Сейчас отпустит. Ненадолго. Позже вернет. Сам разрушил, сам восстановит. Она больше не любит? Пускай. Готов ползать за ней, преследовать, как бездомный пес. Чтобы вернулась. Приняла назад. Простила. Поверила. Даже если прогонит, если пнет, приползет обратно. Найдет ли себе другого, разорвет… Того, другого. Ее не сможет. Рука дрогнет. Он стерпит. Поймет. Не перестанет волочиться за ней. Он ее вернет. Эгоист? Без сомнения. Не отпустит. Не может. Не выживет. Сдохнет. Вернет. Потому что без нее ― хоть головой об стену… Без надежды жить нельзя…
ГЛАВА 17
Меняю дни, меняю ночи,
Меня меняют, мне не очень.
Родной язык не помогает,
Чего хочу не понимаю!
Мой путь к себе открыл лишь пропасть,
И для меня уже не новость,
Советы вслух, звонки друзей,
Они не помогают мне…
Да, я больше не могу тебя хотеть!
Да, я больше не хочу тебя любить!
Ведь у меня остались ночи наших дней,
Разговоры ни о чем, и ты ничей.
Да, я больше не хочу тебя любить!
Да, я больше не могу тебя хотеть!
Где-то одиноко светится мой свет,
Где-то там, где место мне, тебя там нет.
Лолита “Да, я больше не хочу тебя любить”
У Алисы было два места, которые она мечтала посетить: Дубай и Бали. Дубай по понятным причинам отменялся. Оставался остров Бали. Решение Алиса приняла быстро. Забронировав билет на самолет и гостиницу, она за несколько часов собрала чемоданы. Клуб оставила на Максима и Юльку. Пусть они разбираются со всеми делами, а ей нужен был перерыв. Господи, как же это круто ― иметь возможность вот так взять и уехать! Алисе необходимо было развеяться и побыть в одиночестве.
Перелет выдался долгим и утомительным. После него Алиса сутки проспала в номере отеля. Придя в себя после длинной дороги, Алиса захотела увидеть достопримечательности острова. В отеле она заказала себе несколько экскурсий. Благо мероприятия организовывали русские ребята, очень открытые и дружелюбные.
Вначале они посетили вулкан Батур. На само восхождение на гору Алиса не решилась. Они приехали в деревушку Кинтамани, там была небольшая прогулочная терраса-променад, как раз с видом на вулкан Батур и на одноименное озеро. Их группа разделилась. Алиса и еще некоторые такие же нерешительные участники экскурсии поужинали в местном ресторанчике с видом на вулкан.
На следующий день они посетили водопад Секумпул, по словам экскурсоводов, самый высокий, необычный и выразительный водопад. Это был даже не один, а сразу две группы водопадов, состоящие из нескольких маленьких. Тропа, ведущая к водопадам, сначала шла через небольшую рощу с деревьями, на которых росла ароматная гвоздика. Затем тропинка превратилась в ступенчатую лестницу, спускающуюся в овраг-ущелье, в котором также все цвело и пахло. На пути были несколько смотровых точек, с которых можно было увидеть водопад Секумпул во всей красе, но самый захватывающий вид открывался у подножия водопада. Алиса замерла в восхищении от такой красоты.
Алиса также решила посетить известный Водный дворец Тирта Ганга. Изящный дворец последнего раджи Карангасема не оставил ее равнодушной. Это не просто дворец, это настоящий водный комплекс с аллеями, фонтанами, выложенными в балийском стиле, демоническими скульптурами, бассейнами и каналами, в которых плавают золотые карпы. Хоть дворец и выглядел очень древним, местами заросшим мхом, который только добавляет драматичности, таким уж старым, как представлялось, он не являлся. Экскурсоводы рассказывали, что последний раджа Анак Агунг жил и правил на Бали всего-то семьдесят лет назад. Ещё на территории Тирта Ганга были святые источники – купальни. Алиса с еще несколькими женщинами искупалась в священном источнике.
Немного устав от стольких впечатлений, Алиса решила все же в полной мере насладиться океаном. Пожив несколько дней в отеле, прогулявшись по пляжу, она надумала снять себе небольшой домик на пляже Куты. Местный администратор помог ей с выбором жилья, он связал ее с женщиной, коренной балийкой, которая как раз сдавала жилье туристам. Небольшой домик, включающий две спальни и гостиную, с маленькой террасой, выходящей на океан, устроил Алису, и она сняла его на один месяц.
Алиса искренне наслаждалась своим отпуском. Ее утро начиналась с прекрасного завтрака в кафешках, состоявшего из одних фруктов. Алиса никогда не ела настолько вкусные и сочные манго. Это было что-то невероятное. Последние несколько дней она только ими и питалась, и даже прибавила несколько килограммов!
Днем Алиса бродила по пляжу и наблюдала за местными серфингистами. Вечером она приходила в местный бар или ресторан, обязательно с видом на океан, и наслаждалась местной кухней.
В один из таких вечеров Алиса услышала песню Нины Симон I’m feeling good. Именно ее Алиса пела, когда оканчивала консерваторию, именно ее она исполняла, когда проходила прослушивание в клубе Руслана. Настроение моментально упало. Она расплатилась за ужин и побрела по пляжу. Ее ноги омывал Индийский океан, а мысли все возвращались к одному…
Руслан…
Когда-то давно Алиса мечтала о том, как станет певицей. Будет выступать в мюзиклах, станет знаменитой. Однако эта мечта уже никогда не сбудется. Мюзиклы уже давно не в моде. Как и ее любимый джаз. Ей уже никогда не исполнится вновь восемнадцать. Уже никогда Алиса не исполнит на большой сцене партию Джульетты. Единственное, что ей остается, это выступления в ночном клубе. Обидно. Несправедливо. Больно. Самое ужасное ― она сама это выбрала.
Раньше она во всем обвиняла Баринова. Так было удобно. Выбрать себе объект для злости и валить все на него. Алиса не лукавила, когда говорила ему, что муж из нее тряпку не делал. Она сама все сделала. Алиса спряталась от сложностей жизни за его сильные плечи и практически не жила. Естественно, что, если у человека нет мечты, целей, он следует за чужими. Алиса сама отказалась от своей мечты. И за что теперь винить Руслана? Она всегда могла от него уйти. После первой измены или после того как он запретил ей петь. Но она осталась с ним. Если уж быть до конца с собой откровенной, любовь к нему ― не единственная причина. Алисе было страшно. Страшно жить самой, принимать решения, нести ответственность.
Что теперь винить Баринова за то, что он потерял к ней интерес и не видел в ней личность? Личности этой никогда и не было. Была маленькая запуганная девочка, спрятавшаяся от целого мира за сильную спину этого сложного мужчины. Руслан стал ее спасителем от всех жизненных бурь. Сильный, смелый, напористый, надежный, как говорила ее мама. Руслан никогда не врал относительно того, кем является на самом деле. Все иллюзии касательно мужа она создала сама. Руслан Баринов был просто человеком. И на роль “папы-спасателя” точно не подписывался. Изменял? Да! Бесспорно. Но и здесь… Как можно хотеть женщину, которая себя не хочет? Разве можно любить женщину, которая себя не любит? Как можно испытывать интерес к женщине, которая не интересна сама себе? Нет, Алиса не снимала с него ответственность за измены. Однако и свою частичную вину признавала. Говорят, в изменах всегда виноваты оба. Раньше она винила только его. А теперь…
Алиса добилась своего. Сумела захватить внимание мужа. Он говорит: любит. А она? Алиса совсем запуталась в себе и своих чувствах. Изначально она потерялась в этой неимоверной любви к мужу, потеряла себя, почти потеряла его… а в итоге сама от него ушла. Вопрос, который Алиса себе задавала не переставая: любит ли она Руслана или она столько лет была влюблена лишь в иллюзии и ожидания, которые сама себе придумала?
Стоя на берегу Индийского океана, Алиса чувствовала, как по щекам текут горючие слезы. Она оплакивала свою юность, неправильные решения и поступки, свою наивность, страхи, которые мешали ей поступать в соответствии с ее желаниями, свой неудавшийся брак, разбитые мечты, неоправданные ожидания. Теплые волны омывали ее ступни, словно смывали всю ее боль. Каждый вечер приходя на пляж к океану, Алиса оплакивала себя и свою неидеальную жизнь.
Днем, наблюдая за увлеченными серфингистами, Алиса решила попробовать заняться этим видом спорта. Надо же ей как-то развлекаться на Бали, не только же слезы лить по своей жизни. Она записалась в русскую школу и приобрела всю необходимую экипировку.
Придя на первое занятие, Алиса познакомилась с тренером, который оказался молодым и сексапильным мужчиной лет тридцати. Назвался Артемом. Алиса представилась.
– Ну, что ж Алиса, приступим, ― сказал невероятно улыбчивый мужчина.
Алиса краем глаза отметила, что на этого красавчика пялится вся женская половина пляжа Куты, начиная от четырех и заканчивая восьмьюдесятью годами. А там было на что посмотреть: высокий, атлетически сложенный, с темно русыми кудрявыми длинными волосами, в общем, ходячий секс.
Артем начал объяснять Алисе основы серфинга в теории. Следующие уроки стали практическим. Артем позвал ее в бассейн отработать несколько элементов технически, как например, "Эскимо-ролл" ― разворот на лайнапе. Стоя в бассейне, Алиса училась правильно разворачивать доску для серфинга. Следующий элемент Алису доконал. У нее путался лиш, шнур, которым доска крепится к ноге серфера. Она замучилась с запутавшимся в ногах лишом в океане. Сто своих волн пропустила, распутываясь. Еще сто волн ее перевернули, пока она играла в занятную игру "мама, ниточку распутай", уже лежа на доске. Артем подошел к ней и сказал, что, понаблюдав, он понял, что Алиса в придачу к этому еще не с той стороны ложится на доску. Кое-как разобравшись, Алиса поняла, что серфинг ― это красиво, но только когда смотришь со стороны. А когда тебя буквально закапывает под доску двумя волнами подряд, и ты нахлебалась по самую маковку, ведь льет из ушей, носа и рта, ― неприятно.
