Яна Розова
Долина туманов

Часть вторая Аперитив

Ася

Задержавшись между дверью в душ и рабочим столом с раскрытым ноутбуком, за которым сидит Вовка, Ася медленно расстегивает клетчатую рубашку. Раздеваясь перед Вовкой, она не заигрывает с ним. Просто собирается принять душ, и больше ничего. Не смотрит на него игриво и томно, как бывало лет десять назад, когда они не были женаты и Ася отчаянно мечтала жить богато и счастливо.

В зеркальной створке дверцы шкафа Ася видит мужа. Он поднимает голову, наблюдая за женой усталыми отчего-то глазами, и трогает пальцем свои губы, как будто они потрескались и болят. Ася догадывается – ему небезразлично то, как она выглядит, но сказать об этом он, само собой, не в состоянии.

Ася привыкла к его, мягко говоря, сдержанности. Он никогда не умел ухаживать, очаровывать, дарить милые мелочи, говорить приятные вещи. Пришел – увидел – победил. Таким методом он в свое время завоевал Асю. А было ей в то время шестнадцать лет. Асе льстило, что за ней ухаживает не мальчишка из параллельного класса, а взрослый двадцативосьмилетний мужчина, который в данный момент занят созданием собственного бизнеса. Ей даже нравилось, что он был таким – холодноватым, иногда резким, обычно очень занятым, часто погруженным в собственные мысли, несмотря на присутствие юной и безумно хорошенькой девушки.

Только со временем Ася стала понимать, что достойна лучшего. В Гродине, да и везде, где Ася успела побывать за свои двадцать девять лет, мужчины, и стар и млад, с ума сходили лишь только при одном ее появлении. Комплименты, многозначительные намеки, вожделенные взгляды, откровенные приставания, ничего не значащие подарки, обязывающие презенты – вот без чего не обходился ни один ее день. И только Вовус не понимал, что мужчина, которому досталось сокровище, должен делать все, чтобы его не лишиться. А он даже не ревновал жену!

Иногда это провоцировало.

Ася вдруг вспомнила события пятилетней давности, в день выступления Олега Видаля. Тем летом знаменитый музыкант приехал в Гродин с сольным концертом, без своего легендарного «Алхимика», планируя появиться перед земляками только один раз. Вера с Асей и Вовка, большие поклонники рока в целом и Видаля как ярчайшего его представителя, чуть ли не первыми купили билеты на концерт кумира. И – кто бы сомневался! – в первый ряд.

Все два часа, которые Видаль провел на сцене городского концертного зала, Пушнины провели в состоянии полного экстаза. Несколько раз софиты направлялись в зал, и Ася, конечно, попала в поле зрения рок-музыканта. Последняя песня, Асина самая-самая любимая, «Икар», звучала последней, и Видаль сошел с подмостков. На глазах у всех присутствовавших он подошел к жене Вовуса и вывел ее на сцену. Он гипнотизировал Асю взглядом своих светлых глаз, а после песни шепнул ей на ухо, что будет ждать в своей гримерке.

Решив подразнить мужа, Ася сообщила ему, что примет приглашение Видаля, на что Вовус совершенно серьезно ответил:

– Если хочешь, я подожду тебя в машине. Услышав это, Ася с трудом сдержала разочарование и внезапно вспыхнувшую обиду.

По секрету – об этом она даже Вере не рассказала – в гримерке ничего не пристойного не произошло. Видаль встретил ее с мокрыми после душа волосами, одетый очень элегантно. Затем повел в «Джаз». В ресторане они беседовали на всякие душевные темы, а после Олег отвез ее домой на такси. Возможно, утешала себя Ася, их вечер с Видалем завершился совершенно иначе, если бы она не призналась, что замужем.

Вовус к приезду Аси спал. Утром он поинтересовался, как прошел ее вечер. Ася таинственно опустила взгляд, приготовившись к интригующему разговору с большими перспективами, но тут у Вовуса зазвонил телефон. К прерванной беседе он больше не вернулся.

А ведь если бы он не был таким равнодушным, убеждала себя Ася, в их жизни не случилось бы огромного горя, их дочь осталась бы жива.

Ася замечает взгляд Вовуса – он пытается сосредоточиться на своих делах, но не может отвлечься от мыслей о ее теле, скрытом легкой тканью клетчатой рубашки. Его чувства для Аси – не секрет: Вовус взволнован до такой степени, что от желания ему трудно дышать.

Ася с трудом сдерживает зевок. Муж, как и большинство других мужчин в этом мире, видит только ее тело. А что спрятано в душе Аси – это ему безразлично. Мало того что он относится к ней как к собственности, ему еще и нет дела до того, что на уме у собственной жены.

«Возможно, – замечает про себя Ася, приглядываясь к своему отражению в зеркале, – это и к лучшему!»

Ася вспоминает, что впервые эти мысли появились в ее голове в конце детства, а именно после смерти папы. Сиротами они с сестрой стали не в один день: у мамы была шизофрения, а у папы из-за этого не выдержало сердце. Много лет он наблюдал, как его любимая женщина превращается в чудовище, и после того, как она выбросилась из окна их квартиры на восьмом этаже, у него случился первый инфаркт.

Умер папа через десять месяцев, с тех пор Ася и стала думать о смерти. Не каждую минуту, ведь в наследство от мамы ей достался хороший запас жизнелюбия. А все-таки довольно часто Ася вдруг задумывалась: что чувствуют мертвые? Как это – не жить? Каково это – умирать? Она вспоминала маму, папу, представляла, как это будет происходить с ней, поверив и приняв ту истину, что если ты родился, то обязательно и умрешь.

Иногда смерть казалась ей огромным бриллиантом со множеством граней. Грани искрились и переливались разными цветами, смерть выглядела все менее пугающей, все более интригующей. В подростковом возрасте мысли о том, что ждет ее там, на том берегу, превращались в навязчивое состояние, которое Асе нелегко было скрывать от окружающих, позже она стала возвращаться к этим мыслям гораздо реже, но совсем отделаться от них не могла. Но ни разу Ася не попыталась перейти к экспериментам на тему умирания – инстинкт самосохранения оказывался сильнее любопытства.

А все-таки как себя чувствуют мертвые?

Краем глаза Ася замечает, что в глазах мужа заметно не только вожделение, а еще и что-то иное, непонятное. Может быть, это обида, а может, нечто иное. По сути, ей не интересны его чувства, но вдруг Асе становится жалко Вовуса, жалко, потому что где-то в глубине души она ощущает свою вину.

Способ выразить свою жалость, тем самым успокоив собственные неприятные ощущения, она знает только один.

Ася поглаживает блестящий светлый локон, проводит ладонью по загорелому бедру, оглядывается. Идет к мужу походкой пантеры, смотрит прямо в глаза. Именно это больше всего возбуждает Вовуса – и он выпрямляется на месте, подается вперед. И все равно – замечает Ася – взгляд мужа по-прежнему печален и тревожен. Тогда она спускает рубашку с плеч, роняет ее на пол. Теперь все меняется: он вздыхает, будто бы ему тринадцать и женское обнаженное тело он видит впервые в жизни. Не сводя глаз с груди жены, Вовус встает ей навстречу, подхватывает на руки и относит в постель.

Ощущая поцелуи мужа на своей шее, она не то чтобы безумно возбуждается, но ощущения испытывает приятные. Ловким движением он стягивает с нее красные трусики…

Да, соглашается сама с собой Ася, им было хорошо вместе. Вполне хорошо.

Проходит всего несколько минут, и Вовус откатывается на край постели.

– Что случилось? – спрашивает Ася. Она чувствует себя немного глупо.

– Меня тошнит, – говорит он глуховато.

– Скушал что-то?

Брови Вовки на мгновение страдальчески изламываются, но вот он уже улыбается:

– Скушал уши у Гаврюши!

– Ты шутишь? Тебя не тошнит?

– Тошнит, – еще одна улыбка, – ничего, я сейчас таблетку съем, и все пройдет. Прости меня.

В ответ она растягивает уголки губ.

Ася забывает о постельном ляпсусе мужа, как только переступает порог ванной комнаты. Она забывает и о самом Вовусе, сорокалетнем серьезном мужчине с седеющими висками и непонятным рассредоточенным взглядом. Только о десяти совместно прожитых годах забыть не получается. Они были неплохими, эти годы. Думая о прошлом, Ася словно прощается с ними.

Ей было лет пятнадцать, когда она начала мечтать о добром волшебнике, который вошел бы в ее мир, в ее дом, в ее жизнь, вдруг избавив их маленькую семью от бедности. Да, в те времена они с Верой были очень бедны.

Ася училась в девятом классе, а старшей сестре, едва успевшей окончить школу, пришлось найти работу, иначе они бы голодали. Вера освоила парикмахерское ремесло в дешевом салоне красоты, работавшем прямо на первом этаже их пятиэтажки. Стригла пенсионеров и малышей, потому что умела быть терпеливой и к тем и к другим. Ася прекрасно помнила, как, вернувшись после двенадцатичасовой смены, сестра брала в одну руку учебник, в другую – бутерброд и садилась за письменный стол. Бутерброд она съедала – молодая и всегда голодная, – а книга становилась подушкой.

Ася и сейчас хорошо помнит, какие тряпки ей приходилось носить! Кое-что она пыталась шить сама, но смотрелись эти вещи ужасно, а ей, хорошенькой девушке, было нестерпимо стыдно выглядеть оборванкой.

«Ох, – думала Ася, глядя на своих более обеспеченных подруг, – вот бы мне кто-нибудь купил такие вещи!»

Мечтая о волшебнике, Ася представляла себе богатого родственника, например, но вместо него появился Вовка. С будущим мужем Ася познакомилась не самым приличным для девочки из хорошей семьи образом. До сих пор она скрывает эту историю от Веры – на всякий случай. Вера не из тех, кто может снисходительно посмеяться над прошлым. Она воспринимает все слишком серьезно.

Случилось это серым осенним днем, когда Ася с подружками, спрятавшись за высоким парапетом в парке, собирались покурить. Курение в те времена было рисковым приключением. Ася знала это, но курить в скверике за школой считалось шикарным, и даже самые хорошие девочки из класса делали это, как же Ася могла отказаться?

Вот так, втроем с одноклассницами, Анькой и Варькой, они пристроились за каменным парапетом, достали болгарские сигареты «Стюардесса» и начали искать спички.

– У меня точно были! – бормотала Варька, роясь в сумке.

Анька, всегда немного заторможенная, растерянно наблюдала за ее поисками, Ася устала сидеть на корточках и выпрямилась в полный рост. Мимо шел прохожий – молодой мужчина, симпатичный, хорошо одетый. Ася склонила голову к правому плечу, пожалела, что у нее не накрашены губы, и окликнула его:

– Эй, парень!

Он повернулся к ней и замер на месте. В тот момент – и Ася ясно это запомнила – на его лице проступили по очереди удивление, восхищение, надежда, ожидание. Он потер глаза, будто опасаясь, что девушка эта – видение.

Ася рассмеялась от удовольствия: ей уже приходилось видеть подобное, наверное, на сотне мужских лиц и рож.

– Спичек не найдется? – спросила она.

С представителями противоположного пола Ася общаться умела. Или, правильнее сказать, обращаться, как обращаются с непредсказуемыми существами, вроде диких лошадей или крупных собак, покоряя, подчиняя, превращая мужчин в преданных слуг. В очень редких случаях Асе приходилось постараться, но Вовус был рад подчиниться раз и навсегда после первого ее взгляда.

– Найдется, – ответил он, доставая красивую зажигалку.

Под насмешливым, но поощрительным взглядом юной девушки, красивее которой он никого в своей жизни не видел, Вовка сделал шаг к парапету и протянул огонь. До Асиной сигареты оставалось еще сантиметров тридцать, но девушка не шелохнулась, дождавшись, пока мужчина не потянулся к ней сам, прикрывая огонь ладонью. Поведи себя Ася иначе, девчонки, сидевшие у ее ног за парапетом, сказали бы, что она держит себя как «шлюха у трех вокзалов». Кстати, как только Вовка подошел к парапету впритык, обе Аськины подруги тут же вскочили, будто те трое из ларца: что тебе, новый хозяин, надо?

Вовка даже слегка испугался, отпрянул и рассмеялся вместе со всеми.

Ася очень боялась, что Анька с Варькой каким-нибудь образом выдадут, что они школьницы и прячутся тут от всех, в страхе получить на орехи за курение. Но подружки поляну просекли – Варька небрежно упомянула, что у них еще «лекции», а Анька технично вписала в свой небольшой приветственный монолог два волшебных слова: «семестр» и «коллоквиум». Молодцы, девки!

Надо сказать, Вовку надуть им удалось виртуозно, что Ася сумела использовать и в дальнейшем. После той, первой, встречи Вовус ухаживал за ней целый год, не догадываясь, что его девушка – старшеклассница. И не просто встречался. Между ними уже происходило то, что согласно законодательству можно было бы трактовать как совращение малолетних.

Сказать правду Асе пришлось немного позже, получив предложение руки и сердца, ведь ей едва исполнилось семнадцать. К тому же пришло время знакомить Вовку с единственным родным человеком – сестрой, что не могло не привести к разоблачению. Улучив удачный момент, в постели, сразу после акта любви, Ася покаялась во лжи.

К признанию невесты Вовус отнесся с веселым ужасом, после чего некоторое время дразнил ее «малявкой» и дарил по поводу и без смешных плюшевых зверей. Обижаться Асе не приходилось – ее афера сошла с рук.

В остальном жених нравился Асе все больше: у него водились деньги, так как он занимался мелким бизнесом. Вовус не жадничал, покупал все, что Ася просила, не упрекал ее за страсть к вещам и веселым развлечениям. И пусть он не умел говорить комплименты, отменял из-за дел свидания, мало интересовался Асиными делами – все это компенсировала его щедрость.

А еще у Вовки была собственная квартира, холостяцкая, но очень неплохо обустроенная. Представляя себе, что она может войти в эту квартиру в качестве хозяйки, Ася чувствовала, как сладко ноет ее сердце. «Хочу-хочу, – стучало оно. – Хочу-хочу!»

Ася помнила, как отреагировала Вера, узнав, что сестра собралась замуж.

«Господи, – усмехается Ася, подставляя лицо и грудь под горячую воду, – как же Верка орала!»

Не было секрета в том, что временами Вера была совершенно невыносима! Пока они жили вместе, Ася чувствовала себя солдатом срочной службы. Старшая сестра загоняла ее в постель в половине десятого, запрещая даже читать на ночь. Утром будила в половине седьмого и заставляла делать зарядку. В сладостные вечера выходных дней цербер Вера строго следила, чтобы Ася возвращалась домой не позже десяти вечера. Иначе ее наказывали. Просто и эффективно: Асе не давали денег. А деньги девочке всегда были нужны – на сладости, косметику, сигареты (тсс!), на всякое-разное, в чем нуждается молоденькая девчонка.

И после замужества Аси сестра исхитрялась вмешиваться в ее жизнь. Она постоянно пасла Асю, лезла с советами, поучениями. Особенно злило младшую сестру, что и Вовус часто принимал сторону Веры. Вера считала, что Асе не стоит водить большой паркетный внедорожник: он тяжелый, неженственный, много жрет бензина – совершенно ни к чему ей такой автомобиль! Ася говорила, что это Веру не касается, потому что в автомобилях она не смыслит ничего и даже водить не умеет.

«Меня это касается! – жестко говорила сестра, сдвигая свои густые черные брови. – Ты с такой махиной не справишься, а водить любишь быстро. Вдруг разобьешься на этом монстре?!»

Тут и Вовка присоединялся к воспитательной беседе: Вера права, Вера знает, что говорит, Веру слушать надо!

«Фу, достали!» – закатывала глаза Ася, но всегда делала то, что ей говорили. Так было спокойнее жить, ведь если не послушать Веру, небо станет с овчинку. Кроме того, Ася уже убедилась, что сестра слишком часто оказывается права.

Единственным человеком, которого Вера никогда не поучала и прощала все, был ее драгоценный муж.

«Любовь, – посмеивалась Ася. – Вот такая мыльная опера!»

Их брак был скоропалительным, залетным. Алексей даже пытался отвертеться от женитьбы, но Вера так плакала на плече сестры, что Ася сама расстроилась и решила: надо помочь! То был чуть ли не первый случай, когда Асина железная сестра ревела белугой.

Ася пошла к мужу и заявила: делай что хочешь, но твой брат должен жениться на моей сестре! Тогда Вовка произнес в ответ очень странную фразу:

– На хрен он ей сдался!

Асе показалось – вся эта затея мужу совершенно не понравилась. Но ради жены с братом он поговорил, а в результате свадьба Веры и Лексуса состоялась. Это было ровно десять лет назад, в октябре, в самый разгар бабьего лета. Годовщину того события отмечали неделю назад в кафе «Хемингуэй».

Семейная жизнь Веры Асю страшно изумляла: сестра терпела все выходки своего мужа, настоящего мачо, проявлявшего свою натуру без страха и упрека, а точнее, без стыда и совести. Он жил в свое удовольствие, не считаясь с интересами жены: придумывал новые бизнесы, путешествовал, покупал дорогие игрушки для больших мальчиков. Жене он отвел роль матери, домохозяйки, верного друга в деловых вопросах, но не больше. Скорее всего, в жизни красавчика Лексуса были и женщины, ведь Вера – растолстевшая после рождения дочери и болезненно похудевшая с полгода назад – никогда не была слишком привлекательной женщиной.

Но, как известно, в каждой избушке – свои погремушки, а в общем и целом до недавнего времени жизнь всех четверых Пушниных была вполне счастливой. Самое главное, думала Ася, есть деньги, а с их помощью можно украсить любую судьбу.

Перемены стали ощущаться примерно с полгода назад. Ася с нараставшей тревогой, а потом и в ужасе наблюдала за тем, как меняется ее сестра. Вера все больше напоминала сломанного робота: говорила невпопад, теряла ключи, мобильники и важные бумаги, путала слова и даты событий, была странной, растерянной, встревоженной. Несколько раз, приезжая в дом сестры поздно вечером, Ася замечала, что Вера пьяна, хоть и пытается скрыть это. У Аси было недостаточно оснований заподозрить, что в мозгу Веры просыпается мамина болезнь, но она точно знала, что всегда происходит именно то, чего боишься больше всего. И если все-таки это шизофрения, то алкоголь сестре абсолютно противопоказан!

Ася поняла, что надо что-то делать, и в один неудачный момент она заявила сестре, что той надо бы обследоваться у психиатра: наследственность – это ведь не шутки!

– Что ты чушь плетешь? – вдруг заорала Вера. – Какая еще наследственность? Какая еще шизофрения? Ты ничего не знаешь и не понимаешь! Отстань от меня и больше рот на эту тему не раскрывай!

Ася поняла, что простыми методами заставить сестру лечиться не получится.

Ася тянется за шампунем, стоящим на полочке у нее над головой. Оскальзывается, пугается, смеется…

Ее мысли снова возвращаются к мужу. Через некоторое время она скажет ему: прости и прощай! Она никогда не любила Вовуса так, как любил ее он. А теперь – Ася была в этом уверена – ушла и его любовь. Она догадывается, что Вовус не может простить ей смерть дочери, не верит Асиным объяснениям. Вовус не хочет даже представить, каково ей приходилось целые сутки крутиться с беспокойной девочкой! Ася с ног валилась, а муж и сестра думали только о работе, о своих супермаркетах. Что же касается свекрови, то даже сам Вовус не мог отрицать тот факт, что приглашать в няньки его мать означало только провоцировать скандалы.

Иногда Ася вспоминает свою дочь. Ее личико, так похожее на лицо Вовуса, только гладенькое, очаровательное, с точеным маленьким носиком, как у самой Аси. Огромные глаза девочки, чуть удлиненные к вискам, были темно-агатовыми, как у отца, и форма губ ей досталась отцовская – верхняя губка тоненькая, красиво очерченная, хитренькая, а нижняя – полная, будто бы надутая, обиженная.

Анечка.

Ох, как устала Ася от этих воспоминаний! Устала и от всей своей нынешней жизни с нелюбимым мужем, с надоевшей работой, с пустотой впереди. И не стоит ей винить себя в том, что она вцепилась в первый же шанс переменить свою жизнь.

«Все будет хорошо, – думает она, улыбаясь своим мыслям. – Все переменится в лучшую сторону!»

Вовка

Он возвращается из постели к рабочему столу, натягивая одновременно трусы и брюки. Путается в штанинах, усмехается своей неловкости, но мысли его уже далеки от постельных проблем. Он забывает о них, как только видит перед собой монитор компьютера.

Накинув рубашку, сброшенную на пол всего пять минут назад, Вовус садится за стол, тычет пальцем в черную блестящую плоскую кнопку на панели ноутбука. Ему надо поработать, по сути, оставить свое завещание. Краем глаза он следит за женой.

Ася встает с кровати, идет в сторону ванной, но рассеянно задерживается возле зеркала. Ей кажется, что грудь после родов уже не та и надо делать операцию по коррекции груди. Вера запретила ей даже думать об этом, и Вовка с ней согласен. Он своими глазами видит, что у его жены невероятно красивая грудь.

Длинными пальцами с ухоженными ногтями жена касается кожи немного пониже левой ключицы и подтягивает кожу вверх, приподнимая грудь. Она склоняет голову набок, серьезно и требовательно рассматривает себя в зеркале, поднимая груди ладонями.

Вовус не может не смотреть на нее. Ему почти больно. Больно где-то в центре тела. Руки Вовуса помнят, как это – держать грудь Аси на своей ладони, ощущать ее тяжесть и нежность. Чувствуя, что на его скулах играют желваки, Вовка отводит глаза.

Почему-то он вспоминает, как на их свадьбе отец произнес тост:

– У вас должно быть много детей, у тебя, сын, такая же красивая жена, как и у меня!

Отец вскоре умер от инфаркта, едва успев дождаться рождения Вовкиной дочери. Дедушка так и не узнал, что маленькой девочке, принесшей столько счастья всей семье одним фактом своего рождения, выпал недолгий век.

Сейчас думать об этом точно не следует.

Ася исчезает за дверью ванной комнаты, и Вовка теребит кончик носа, соображая, с чего бы ему начать. Он вспоминает – с Интернета. Для этого ему нужно подключиться к Всемирной сети.

Устало и раздраженно Вовус шарит руками по столу, припоминая, куда он сунул USB-modem. Гаджет все не находится, Вовус хрипло бормочет проклятия. Он должен был предложить брату и Вере с Асей суперидею нового бизнеса много времени назад, но идей у него не было и нет. Он знает, что этим вечером Лексус, Вера и Ася ждут от него настоящего сюрприза, а чертов модем куда-то запропастился!

Вовус лезет за сигаретами в карман брюк и находит пропажу: овальный пластиковый корпус размером с зажигалку, украшенный ядовито-розовым логотипом оператора сотовой связи «Камелот». Подключив Интернет, Вовка начинает серфить просторы виртуального пространства.

Полистав новости в поисковых системах и на избранных сайтах, находит интересующий его подкаст про перспективные виды бизнеса, но, прослушав всего треть передачи, теряет интерес. Не стои́т – сказал бы Лексус.

Лехе в этом смысле повезло гораздо больше, чем старшему брату. Кажется, у него на все стои́т: на бизнес, на телок, на всякие хобби, на путешествия и развлечения. Он как хорошее горючее – воспламеняется с первой искры, не дымит, не коптит. Вовус всегда восхищался этим даром брата – умением жить интересно, ярко, со вкусом, со смыслом, получая удовольствие от каждого своего дня. Вовка не таков: начиная что-либо, в первую очередь он видит препятствия, будущие провалы и ошибки. Что бы он ни делал, он морочится и заботится, парится и пыхтит, а получив результат, вместо удовлетворения испытывает только разочарование – а стоил ли тот вложенных трудов? Вовка и сам знает, что он – зануда, но измениться ему не дано…

В портфеле для ноутбука есть специальный раздел для бумаг. Сегодня в нем лежит файл. В файле – документы на продажу сети магазинов КУБ. Этим вечером, перед ужином, Вовус, вместе со своими родственниками и партнерами, подпишет эти бумаги.

Решение о продаже дела своей жизни Вовус принял только потому, что знал – без него семейный бизнес рухнет. Лексус просто не способен заниматься повседневными делами, развивать стабильное предприятие, держать в голове всякие скучные вещи, вроде отчетов для налоговой и правил санитарного контроля. А Вера, на которую в любое другое время Вовус положился бы безоговорочно, явно была нездорова. Вовус спросил у нее, что происходит, но она отделалась общими фразами. Впрочем, и сам Вовус сейчас не в себе. Как поется в одной песне – он словно в ссоре с головою, словно сам себе он враг.

А до церемонии подписания судьбоносного для Пушниных договора Вовус обязан сделать две вещи. Во-первых, не испортить этот последний вечер своим мрачным видом, а во-вторых, оставить брату и его жене перспективную идею нового бизнеса. Лексус может запросто спустить все деньги от продажи сети супермаркетов на всякие нереальные планы, безумные прожекты, а вот последнюю волю старшего брата он оспорить не решится. Но в том-то и дело, что именно Лексус всегда был генератором идей, Вовуса все новое только пугает.

– Вашу мать, черт возьми, провались все пропадом, ну что же им предложить? – в отчаянии ругается полушепотом Вовус. – Может, какая-нибудь гребаная франшиза?..

Он злится, отлично понимая, что по сравнению с идеей супермаркетов все кажется ерундой.

Гениальную идею открыть первый в Гродине магазин самообслуживания подал, ясное дело, Алексей, после чего укатил на полгода к другу в Израиль, якобы для того, чтобы набраться идей для развития бизнеса. Интересно, что друг, живший в Израиле, не имел ни малейшего отношения к супермаркетам. Возможно, наведывался в один из них за продуктами, но не более того. Лексус прожил у друга почти семь месяцев, причем за счет хозяина. Тем временем Вовка отправлял брату «командировочные», прекрасно зная, что деньги пойдут на развлечения, путешествия, покупку разных игрушек для больших мальчиков – от мотоцикла и до мобильника новейшей модели, на счете которого никогда не было денег. Но таков был Алексей, и с этим ничего нельзя было сделать.

За эти полгода Вовка воплотил мечту брата и открыл в Гродине первый супермаркет. Jlexa настаивал, чтобы это было громадное собственное здание в центре города. Но Вовка открыл небольшой по площади магазинчик в спальном районе. Ассортиментом занимались Ася и сам Вовус, ценовой политикой, набором персонала и всем прочим – Вера. Первый гродинский супермаркет открылся, заработал и сразу же стал приносить фантастические прибыли. Это было чудо чудесное.

Как только об успехе дела разузнал Лексус, он тут же покинул землю обетованную и примчался домой. А впервые перешагнув порог супермаркета КУБ, Алексей тут же заявил, что все в этом магазине «говно». Вовка, не выносивший подобных выражений в принципе, попросил брата заткнуться. Но не тут-то было!

В те времена слово «мерчандайзинг» было неизвестно и непонятно. Товары на полках расставлялись просто тематически – хлеб с макаронами, шоколадки с жвачками. Лексус тут же прочитал своим родным и близким пространную лекцию на тему научного подхода к раскладке товаров, а потом затеял экскурсию по торговому залу. У каждой полки он вещал, как правильно расставлять товары, как правильно размещать холодильники, стеллажи, куда цеплять рекламные плакаты, ну и прочее.

Вовка, хоть и злился на младшего брата, быстро сообразил, что тот говорит дело. Вера, как и обычно, слушала помалкивая, а вот Ася была до глубины души возмущена поведением деверя. Пока он развлекался на берегу Красного моря, они тут ночей не спали! Своими руками сделали ремонт, сами привезли и установили торговое оборудование. Вовка сам занимался кассами, наладил товароучет и прочую бухгалтерию. Вера два месяца работала кассиром, сама Ася объездила всех поставщиков в области, выбирая для их супермаркета лучшие продукты и оптимальные цены. А Лексус приехал на готовенькое и поучает!

Свои соображения она тут же выдала вслух. Алексей ответил ей в пренебрежительном тоне – она была всего-навсего девчонкой, с которой жил его брат. К тому же глупой и наглой. Ася послала его на три веселые буквы – девушкой Ася была языкастой. Вовка попытался растащить петухов, Вера стала на сторону сестры.

Как бы ни любила она своего мужа, а, как все знали, любила она Алексея до самозабвения, в любой ситуации Вера поддерживала сестру.

…Часто, гораздо чаще, чем следовало бы, учитывая, что Вовус был счастливым семьянином, он думал: как же повезло брату с женой! Лешка не заслуживал Веры. Ни для кого не было секретом, что и женился он без любви, и жил только своими интересами. А не так давно Вовус узнал нехороший секрет: брат крутил роман с одной их общей знакомой. На самом-то деле безапелляционных доказательств у него не было. По сути, Вовус и не увидел ничего особенного: только то, что его брат проводил вечер в загородном ресторане «На объездной» в компании каких-то своих друзей и вместе с той женщиной, Оксаной. Но это был роман, решил Вовус, наблюдая за тем, как держалась с Лексусом Оксана, а правильнее сказать, как позволял ей вести себя Лексус. Женщина липла к нему, вилась возле него, как назойливая осенняя муха: трогала за плечо, гладила его щеку, брала за руку, изображая гадалку, кормила со своей вилки. Вовусу смотреть на это было противно, и он понял – если Лексус терпит подобную фамильярность, выходит, его это не раздражает. А следовательно, он влюблен.

* * *

После первого супермаркета КУБ в городе открылась целая одноименная сеть. Собственное дело захватило Вовку. Еще совсем недавно он совершенно не стремился стать директором продуктового магазина. Мечтал заниматься компьютерами и прочими железками, а также программным обеспечением, в котором разбирался и благодаря собственной склонности, и благодаря образованию.

Но суждено было сбыться не его мечтам, а планам Алексея. Младший брат всегда лидировал в их братских отношениях. Лешка придумывал что-нибудь зашибенное, Вовка его поддерживал. Потом Лексус терял к своей выдумке всякий интерес, а Вовка либо пожинал плоды забытой братом идеи, либо огребал по полной за проделку. Иногда было и то и другое.

Один из первых масштабных планов Алехи родился в восемьдесят пятом, когда Вовке было двенадцать, а Леше – восемь. Рядом с их домом началось строительство огромного здания, предназначение которого было неизвестно. Осенью рабочие вырыли солидного размера яму для фундамента, а потом что-то не задалось, и котлован, огороженный забором, был заброшен на всю зиму. Осенью полили дожди, в начале зимы с неба падал мокрый снег, и к февралю яма оказалась заполнена водой. Зима была не слишком холодной, поэтому вода не замерзала. Немного льда образовывалось у самого края рукотворного озера, но не дальше.

Идея построить плот родилась в голове Лешки, когда он стоял рядом со старшим братом у самой воды и восхищался невероятными возможностями, которые эта лужа обещала местным пацанам. И как раньше они не догадались преодолеть деревянный синий забор, чтобы высадиться на той стороне Луны?

Кстати, в одном месте забор тот перекосился, и там сам бог велел отпилить метра полтора для плота. Алешка поделился этой мыслью с Вовкой.