Яна Невинная
Моя дочь от тебя

3.

– А хочешь со мной пойти? Там снег, гирлянды развешаны, возле супермаркета елку поставили и игрушки повесили, – нашлась я, и слезы ребенка мгновенно высохли.

Маленькая непоседа побежала в свою комнату и стала доставать из комода вещи. Дочка для своего возраста была довольно-таки смышленой, хоть и без помощи пока не могла справиться с одеванием. Пока я ее снаряжала на улицу, мама рассматривала содержимое холодильника и говорила, чего не хватает.

Наконец мы вышли на улицу и неспешно пошли в сторону супермаркета, возле которого, к счастью, располагался и ломбард. Не хотелось бы возить ребенка на автобусах, но пришлось бы, находись ломбард в другом районе.

– Сколько будет стоить это кольцо? – спросила я у старичка, стоявшего за прилавком небольшого закутка, куда мы вошли, чтобы сдать мамину реликвию.

Он взял его в руку, поднес специальную лупу к ободку и стал, щурясь, рассматривать. Потом вынес свой вердикт.

– Сколько? Вы уверены? – расстроилась я, услышав цену вдвое меньше той, на которую рассчитывала. Это просто впритык, чтобы купить продукты и лекарства. Ни о какой оплате долгов не шло и речи.

– Девушка, оно не стоит больше, – сухо ответил пожилой мужчина, подавая мне кольцо. – Сдаете?

– Да, давайте, – совсем скисла я, а малышка, стоя в самом низу, с любопытством смотрела вперед, в сторону супермаркета, где переливалась всеми цветами радуги елка. Хотела бы я так радоваться мелочам, но увы, быть взрослой – далеко не легкая задача.

Позже мы дошли до елки, полюбовались и обошли вокруг, малышка восторгалась, а я напитывалась ее радостью, пытаясь немного себя взбодрить. Это всего лишь такой непростой период. Будут у меня и получше времена. Но в магазине настроение снова испортилось, когда, закупившись, мы застряли возле прилавка с заводными собаками. Потешные игрушки ездили по полу и громко лаяли, и дочка не могла не обратить внимания. Тем более что другие дети брали этих собак в корзину, и родители их им, конечно же, покупали.

– Мама, хотю такую собаку! – заявила Анечка, схватив тявкающую игрушку и намереваясь положить к нам в корзину, чье дно было негусто покрыто немногочисленными продуктами. Другие корзины в преддверии Нового года были просто забиты доверху.

Посмотрев на цену этой собаки, я просто впала в ступор. Сколько-сколько? Если я ее куплю, не хватит на лекарства.

– Анют, у тебя же есть дома игрушки, много.

– Но такой собаки нету! Все покупают их, – протянула малышка, не выпуская свою прелесть из рук.

Горько и больно разочаровать ребенка, но что я могла поделать? Такая игрушка нам не по карману. Да и дорого она стоит для простой заводной собаки!

Почувствовав себя ужасной матерью, я с горем пополам уговорила ребенка на другую игрушку, подешевле, и так мы дошли до кассы. Там я расплатилась за покупки, сложила продукты в пакеты и повела дочку в сторону выхода, зайдя еще и в аптечный пункт за лекарствами. Таблетки оказались дороже, чем я рассчитывала. И вообще, цены росли как на дрожжах, что совсем вгоняло в депрессию.

Мы молча шли в сторону дома, одной рукой я держала ладошку в варежке дочки, а вторую оттягивал тяжелый пакет с продуктами.

Настроение у ребенка вконец испортилось, и даже яркие гирлянды, украшающие голые стволы деревьев, не добавили ей радости. Уже дома я попыталась развеселить ее, набрав ванну с пышной пеной, и Анюта позабыла о собаке. После нехитрого ужина Аня ушла играть в зал, а мы с мамой пили чай.

– Что с тобой, Алин? – спросила она, вглядываясь в мое лицо. – Из-за работы так переживаешь сильно?

– Переживаю, конечно, мам, – нервно сжала я в руках чашку с чаем. – Я очень хочу, чтобы наше положение поправилось быстрее.

– Если бы всё зависело лишь от наших желаний… – философски заметила она.

– Да понятно, что я не на всё могу повлиять, – сказала я. – Но всё же я надеялась получить это место.

– Значит, получишь другое. Что ни делается – к лучшему.

– Наверное, – грустно улыбнулась я. – Может быть, и так…

– Но ты какая-то сама не своя, словно привидение увидела, – не оставляла меня в покое мама, которая всегда очень чутко ощущала мое настроение. А сейчас у меня была та еще буря в душе после встречи с болью моего прошлого – Сашей.

– Так и было, мам, – хмыкнула я.

– Как понять? – нахмурилась она. – Ты о чем?

– Знаешь, к кому я попала на собеседование?

– К кому?

– К Александру Баженову.

– Как? – округлила глаза она. – Он же в другом районе работал! Тебя туда еще после стажировки не взяли, только время потратила на эту контору.

– А теперь он генеральный директор всего концерна и руководитель в головном офисе, – пояснила я. – Наверное, повышение получил. Отец его от дел же отошел и передал всё управление в руки Саши. Я как его в кабинете увидела – аж плохо стало…

– Понимаю, – негромко сказала мама. – Гадский он сын. Чтоб ему пусто было!

– Мам, ну зачем такие некрасивые слова? – одернула я ее, хотя и сама как только его ни называла после всего. – Всё уже в прошлом ведь…

– Да вон оно, прошлое твое, бегает по дому теперь… – вздохнула она. – И слава богу, что тебя туда не взяли.

– Да, наверное, так… – согласилась я с ней. – Не знаю, как бы с ним работала.

– То-то и оно. Значит, и не стоит переживать из-за этого. Бог тебя отвел от этого ирода. Не знает про Аньку – и пущай сдохнет и не узнает. Поменьше с ним контактов держи.

– Да, мам, ты права.

– Конечно права, – осторожно встала она на ноги, опираясь о стол. – Кто тут тебя от истерик откачивал? Мама. Использовал, бросил тебя… Скот форменный, а не мужик. И нечего с ним общаться. Ладно, выкинь ты его из головы и не трепи себе нервы. Я спать пошла, глаза уж слипаются. Сама за тебя перенервничала…

– Спокойной ночи, мамуль, – открыла я ей дверь и помогла выйти. – Пойду нашу стрекозу уложу тоже. Отдыхайте.

– А ты?

– Я еще вакансии посмотрю на ноутбуке.

– А-а… Ну смотри, смотри…

***

– Мамоська, сказку, – попросила Анюта, когда я уже укладывала ее спать после водных процедур.

– Сказку так сказку, – улыбнулась я, гладя ее по светлым кудряшкам, – жила-была принцесса в большо-о-о-м замке. И любила она петь и танцевать, а еще мечтала о принце. Вот только принцев не водилось в ее королевстве, и тогда король и королева устроили грандиозный бал, пригласив туда разных принцев из других королевств. Принцессе сшили самое красивое на свете платье из шелковой паутины и пыльцы цветов, и она была самая-самая красивая.

Дочка слушала затаив дыхание, она очень любила мои сказки, а я придумывала их на ходу.

– Принц увидел принцессу и сразу же влюбился без памяти, пригласил ее на танец и закружил по залу. Вокруг них летали бабочки, порхая маленькими цветными крылышками. А когда наступила ночь, загорелись яркие точки. Это были светлячки… И жили они долго и счастливо, – закончила я сказку, надеясь, что дочка уснула, но она лежала и хлопала глазками, задумчиво глядя на ночник.

– Мама, а у них бывает Новый год? – удивила она меня своим вопросом.

– Конечно бывает. Они устраивают бал и танцуют.

– А конфеты? У них там есть конфеты?

– Да, моя сладкая, и конфеты, и пирожные, и зефир…

– Тогда я хочу тоже быть плинцессой, чтобы у меня было много конфет, – вздохнула она грустно-грустно, бередя мне душу.

Да что за жизнь у нас такая, что ребенок страдает по конфетам и не может поиграть в понравившуюся игрушку? Что я за мать, которая не может купить ребенку всё, что она хочет?

***

Когда она уснула, я заботливо поправила ей одеяльце, поцеловала в пухлую щечку и пошла на кухню, где тихо заплакала, кляня на чем свет стоит ее отца, что был настолько несправедлив ко мне сегодня. Мало того, что опять меня не узнал, так еще и на работу не взял. Сколько же женщин прошло через его постель, если он даже их лиц не помнит? Не заметила в нем никакого узнавания. Ни один мускул не дрогнул, когда он на меня смотрел.

При этом к женской внешности он очень даже внимателен, любит радовать глаз, раз готов взять на работу обезьяну без мозгов, но с ногами от ушей. Там же интеллекта просто ноль, но я уверена, что именно такая претендентка займет вакантное место в приемной Александра Баженова. Он не способен оценить ум женщины.

А мне только и останется, что считать копейки, искать новую работу и воспитывать безотцовщину, ведь папа моей малышки не помнит нашу ночь. Для меня она значила всё, он был моим первым, а для него – ничего. Абсолютно ничего.

К черту! Выкинуть мысли о нем напрочь из головы и забыть. Легко сказать, но непросто сделать. Стоило закрыть глаза, как воображение подкидывало красочные картинки. Импозантный, молодой и стройный красавец-мужчина и идеальном офисном костюме, который ему так шел и подчеркивал мускулистую фигуру. Время над ним не властно. Он ничуть не изменился с момента нашего расставания и даже стал еще привлекательнее для женского пола.

И что я делаю? Сижу и вспоминаю этого мерзавца, который меня просто выбросил из своей жизни как использованную вещь…

Надо взять себя в руки и завтра же приняться за поиски работы. Иначе будет у нас на праздник вареная гречка с куриными желудками и два несчастных мандарина.

Спать в эту ночь я уже не стала. Просто не смогла. Принесла на кухню ноутбук и несколько часов за чашкой чая шерстила интернет в поисках подходящих вакансий, отправила с десяток резюме и тем самым немного успокоилась. Рано отчаиваться из-за одной неудачи. Мне обязательно повезет. Бывают же в жизни чудеса, а когда им случаться, как не в канун Нового года?

***

АЛЕКСАНДР.

Едва я дозвонился до гувернантки, так сразу понял, что придется показывать чудеса выдержки. Чтобы не прибить ее. Хорошо, что нас разделяло расстояние и мы не общались вживую.

– Потрудитесь объяснить, почему вы недосмотрели за ребенком? Как вышло, что он в одиночку приехал ко мне в офис? – загремел я в трубку, потребовав отчета.

– Простите, ради бога! – заголосила она. – Уснула, сама не знаю, как так вышло. Я бы ни за что не подвергла Максимушку опасности. Вы же знаете, что я к нему как к родному отношусь. Мне очень жаль. С ним всё в порядке?

– Он со мной, но с ним не всё в порядке, – процедил я, – мальчик чуть не потерялся в офисе. Он будет наказан.

– Ох, – только и смогла она вздохнуть, явно жалея своего воспитанника.

– Итак, Кларисса Вульфовна, что мы со всем этим будем делать? – строго задал я вопрос, а когда гувернантка попыталась ответить, поморщился. Неужели неясно, что вопрос риторический?

– Я надеюсь, инцидент не повторится, – продолжил я отчитывать онемевшую от переживаний женщину, состояние которой меня, впрочем, совершенно не трогало. В конце концов, она подвергла опасности жизнь моего сына. А для меня нет ничего дороже него.

– Александр Николаевич, – взволнованно залепетала она своим хорошо поставленным голосом бывшей учительницы, – это ни за что не повторится. Я вам обещаю, ни за что не повторится. Это случайность, я виновата, признаю, но обещаю, что приложу все усилия…

Дальше я уже не слушал. Положил трубку и набрал внутренний номер охраны, отчитал и их тоже, но не почувствовал никакого успокоения. Ситуация продолжала меня накалять.

***

Мозг проигрывал различные версии того, что могло произойти, и они были совсем не радужными, даже катастрофическими.

Я не привык слепо доверять людям. Кларисса Вульфовна никогда ранее меня не подводила, но всё когда-то случается в первый раз. И судя по всему, на нее я больше не смогу положиться. Возраст берет свое… Нужно искать другую няню. Помоложе, но в то же время с опытом обращения с детьми.

Ни в коем случае нельзя допустить повторения подобной ситуации.

Наконец я повернулся к притихшему сыну, который сидел на диване, понуро опустив голову и разглядывая свои ладони. Маленькие ноги свисали и не доставали до пола. Выглядел он трогательно и жалко, и мое сердце сжалось от любви к этому брошенному матерью ребенку, который так рвался ко мне, что даже не побоялся доехать до офиса. Когда он успел так вырасти и стать настолько самостоятельным?

Покачав головой, я подошел к нему и сложил руки перед собой.

– Максим, посмотри на меня, – принялся я его отчитывать, а когда он поднял голову, на меня уставились испуганные глаза. – Ты понимаешь, что натворил? Понимаешь, что подверг себя опасности и сильно рисковал? Тебе еще рано ездить одному по городу без сопровождения взрослых. И вообще, чтобы куда-то поехать, тебе необходимо спрашивать разрешения. Подай сюда телефон, – протянул я руку и пояснил свои слова: – Раз ты не пользуешься им как положено, чтобы позвонить мне в случае чего, тогда он тебе и не нужен. Ты наказан. В следующий раз будешь думать, что делать. Что ты можешь сказать в свое оправдание?

– А новогоднего подарка тоже не будет? – спросил сын, безропотно отдавая мне телефон, и подозрительно всхлипнул. Господи, неужели я довел ребенка до слез? И всё же он совсем маленький и мыслит совершенно по-детски. Боится, что я его без подарка оставлю. Взрослые всегда говорят, что за плохое поведение Дед Мороз накажет и не привезет подарки.

– Я не думаю, что нам придется принимать такие кардинальные меры, – вздохнул я, говоря спокойным тоном, – ты же обещаешь хорошо себя вести и слушаться? И больше не повторять подобного.

– Да, папа, обещаю, – искренне ответил он, совершенно бесхитростно и доверчиво глядя мне в глаза.

– Тогда отправляйся домой. Я попрошу свою помощницу отвезти тебя, я ей доверяю. Максим, слушайся ее и делай всё, что она скажет. Она посидит с тобой до вечера, поможет твоей гувернантке.

– Хорошо, папа. А ты не поедешь с нами?

– У меня еще есть дела в офисе. Ты приехал в самый разгар рабочего дня. Я подбираю себе помощницу, пришли люди, и они ждут, когда я проведу с ними собеседование.

– Я понимаю, – кивнул он, вставая.

Проводив ребенка и дав напутствия Инге, я какое-то время постоял у большого панорамного окна, бездумно глядя на разворачивающийся передо мной городской пейзаж. На работе было сложно сосредоточиться, все мои мысли крутились вокруг сына и его поступка.

4.

Последняя претендентка покинула кабинет, и я, сжав веки, откинулся на спинку кресла, сидя какое-то время в тишине и размышляя. Надо было подумать, кого выбрать. Вереница лиц проносилась перед внутренним взором. Больше всего мне импонировала Жанна Борисовна, сорокалетняя женщина с опытом секретаря. Она полностью меня устраивала по компетенциям, и внешне выглядела достойно. Более молодых девушек я отверг по причине того, что они слишком строили глазки. В своем офисе я привык работать, а не отвлекаться на длинные женские ноги и глубокие декольте. Мне и Инги, временной секретарши хватило, чтобы понять, как мешает работе, когда сотрудница скорее хочет пробраться ко мне в штаны и в кошелек, чем исполнять свои непосредственные обязанности. Уверен, что замужняя Жанна Борисовна будет отличной помощницей и не вызовет ревности у Натали. Я же заметил, как она будто случайно заглядывала в приемную, чтобы посмотреть, как проходят собеседования и не угрожает ли кто стать ей соперницей.

Да, Жанна Борисовна отлично подойдет. У нее есть мозги. Она ответственна, креативна и исполнительна. Отличный работник с рекомендациями от предыдущего работодателя, который ни за что бы ее не уволил, если бы его предприятие не стало банкротом.

Встал из-за стола и вышел из кабинета, положив стопку уже ненужных анкет на стойку стола.

– Инга, – обратился я к секретарше, тут же вскинувшей голову, – позвоните Жанне, сообщите, что она принята на работу и будет завтра приступать к обязанностям.

***

– Хорошо, Александр Николаевич, – кивнула она и взяла трубку, чтобы незамедлительно выполнить мою просьбу.

Удовлетворенный тем, что наконец определился, я возвратился к работе, а по окончании рабочего дня отправился домой, по дороге обдумывая, что же делать с сыном и новой няней. Где ее искать? Как уволить Клариссу Вульфовну, не вызвав у нее сердечный приступ? Как работать меньше, чтобы посвящать сыну больше времени, но вместе с тем сохранять лидирующие позиции на рынке?

Ненормально, что у ребенка нет матери, но что поделать, если так распорядилась судьба? Я думал, что могу заменить сыну мать, быть родителем за обоих, но сегодняшний день показал, что порой и я лажаю.

А эта девушка, что привела его и посмела устроить мне разнос, несмотря на то, что явно потеряла очки на предстоящем собеседовании, должно быть, хорошая мать.

И она, вынужден признать, права – я уделяю преступно мало времени ребёнку.

Так мало, что он приехал в офис один, чтобы просто увидеть папу.

Так тоже неправильно!

Жаль, что секретарша – эта прелесть, что умудрилась привести Макса ко мне за ручку, никудышная. Опыта работы маловато, знание английского оставляет желать лучшего. Но, очевидно, расстроилась, когда я отказал ей в должности. Будто бы даже обиделась, словно я ей личное оскорбление нанес.

Странная реакция, непрофессиональная, но очень по-женски, надо сказать.

А вообще, она ничего, красивая… Волосы жемчужного цвета, широко распахнутые голубые глаза, маленькие, но пухлые и довольно аппетитные губки бантиком. Что-то внутри заворочалось, словно дергая какое-то смутное воспоминание за ниточки. Видел я её, что ли, где-то?

Напряг память, но вспомнить не так и не смог. Да и к черту! Что думать о какой-то несостоявшейся секретарше? Мне няня нужна, вот что важно.

Дома я отпустил Клариссу Вульфовну в ее комнату, которую она занимала на первом этаже, и еще раз решил поговорить с сыном. Мы сели на диване в гостиной за большой стол и за ужином вернулись к разговору в офисе.

– Максим, ты подумал над своим поведением?

– Да, папа, – ответил он спокойно, но я заметил, как дернулось его горло. Волнуется. Я не хотел перебарщивать со строгостью и довести ребенка до стресса, просто надо было дать понять, что его поведение неприемлемо. Я решил показать ему свои чувства.

– Я очень испугался сегодня. С тобой могло что-то случиться. Я не пережил бы такого. У меня, знаешь ли, нет запасного сына, – немного разрядил я напряженную обстановку шуткой из разряда черного юмора, и сын неуверенно улыбнулся. – Обещай, что ничего подобного больше не повторится.

– Обещаю, папа. Извини, пожалуйста, – сопел он виновато.

– Очень хорошо, что ты осознаешь ошибку. Я понимаю, почему ты приехал, ты давно просил меня привезти тебя в офис, но я пока никак не успеваю, слишком много работы.

– Как и всегда, – грустно протянул сын. – У тебя всегда много работы. И никогда нет времени на меня…

Тут я был вынужден согласиться.

– Давай не будем говорить “когда-нибудь”, а договоримся на конкретное время. До Нового года осталось всего ничего, поэтому я обещаю, что на следующей неделе мы обязательно поедем в офис.

– А на завод? – спросил Максим с горящими от азарта глазами. – Хочу увидеть, как делают машины!

– Не всё сразу, – осадил его, иначе же подумает, что никакого наказания не последовало за его проступок. – И помни, что ты наказан. Я иду тебе навстречу, потому что понимаю, что и сам не выполнил свое обещание насчет офиса. На производство поедем в будущем году, если ты, конечно, будешь хорошо себя вести.

– Я буду, папа! – горячо пообещал ребенок.

Мы с ним мирно поужинали, а потом отправились в спальню, где я решил уложить его спать. Делал я это нечасто, но сейчас с удовольствием наблюдал за водными процедурами и вспоминал, как купал его совсем еще малышом, какой он был смешной, милый и трогательный.

Пижаму он, конечно же, надел сам и улегся в постель, я же присел на край кровати и подоткнул его одеяло.

– Ну что, рассказать тебе сказку? – пошутил я, чем вызвал сморщенный нос своего такого взрослого ребенка. Конечно же, это была шутка. Сын не любил обычные сказки. Он с детства увлекался автомобилями и историей великих автомобильных концернов, поэтому я знал, что ему рассказать.

– Хорошо, тогда слушай про Феруччо Ламборгини. Когда он вернулся с войны, родные ожидали, что он, как все они, примется работать на семейной ферме, займется земледелием. Но Феруччо не хотел полоть грядки и выращивать овощи, он мечтал построить самый лучший трактор, ведь с самого детства он увлекался техникой, прямо как ты, – улыбнулся я сыну, который лежал просто не дыша, раскрыв рот от восторга. Он обожал подобные истории. – Феруччо купил старый ржавый трактор и стал его модернизировать. Никто в него не верил, кто-то даже смеялся. Но у парня была мечта. Зато не было денег, и он попросил своего отца дать ему их в долг. И тот заложил собственную ферму, потому что верил в сына. Верил, что он сможет создать тот самый трактор. И когда работа завершилась, Феруччо пошел в банк и показал всем модель своего трактора, сказав, что если ему дадут ссуду, то он построит тысячу таких тракторов с двумя моторами и медным соединением. И они будут обрабатывать поля вдвое лучше других подобных тракторов. И в банке рискнули, дали ему ссуду. А что случилось дальше и как он поспорил с Энцо Феррари, я расскажу тебе завтра.

– С самим Феррари? – удивился Максим, которого я, кажется, не усыпил своей “сказкой”, а скорее взбудоражил.

– Да, с самим Феррари, – еще раз подтвердил я свои слова, снова поправив одеяло. – А теперь спи, а то уже поздно. Давай, закрывай глазки.

Поцеловал его в щеку, пригасил ночник и вышел из комнаты.