Яна Летт
Мир из прорех. Новые правила
Глава 9
Кая
Более нервного утра Кая не могла вспомнить. Она проснулась раньше времени и пыталась уснуть снова, но так и не смогла.
Утренний воздух приятно холодил разгоряченное со сна лицо, и, дожидаясь, пока вскипит вода в котелке, Кая сделала легкую разминку. Медленно, осторожно растянулась, с удовольствием ощущая свое тело – сильное, молодое, гибкое. Делая махи и выпады руками, она мысленно попросила тело не подвести ее, как делала каждое утро, – еще раз, всего один раз!
Вспоминая разговор с Владом, Кая едва сдерживала ликование и с трудом заставляла себя быть плавной, медленной, осторожной: слишком резкое движение могло вывести ее из игры.
– Привет! Готовишься?
Кая резко обернулась. Конечно же, Артем. С глупой улыбкой наперевес и всклокоченными волосами – видимо, не стал даже умываться после сна, так спешил ее застать. Она поняла, что он смотрит на ее волосы, не заплетенные в косу, и с досадой перебросила их за спину.
– Да, понемногу. Разминаюсь.
– Можно с тобой? Я не успел сделать упражнения, торопился, знаешь, я…
– Я уже закончила. Хочешь, делай, у меня вода кипит.
Артем осекся, неловко потоптался и сел на лежащее у кострища бревно. Делать разминку под взглядом Каи ему явно не хотелось. Кая вздохнула с облегчением.
Лес просыпался – на ветке, которая протянутой рукой перевесилась через стену, прыгала маленькая серенькая птичка с неожиданно сильным голосом.
– Уже знаешь, что там будет?
Кая пожала плечами:
– Думаю, стрельбище, может, холодное оружие, рукопашка… Какая разница?
– Ого, – Артем уважительно покачал головой, – здорово, когда человек так уверен в себе.
– Да, здорово, – отозвалась Кая с некоторым раздражением (ей почудилась ирония в его словах), – что кому-то это дано.
Артем поднялся с бревна, сделал шаг в сторону дома, остановился.
– Пригодилась бумага?
– Что, прости?
– Ну, бумага, которую я принес из библиотеки в прошлый раз. Нарисовала что-нибудь?
– Я давно не рисую, – Кая старалась говорить высокомерно, но это оказалось трудно, как будто ее застали за чем-то недопустимым, наставив резкий луч света в спасительную темноту.
– А твой дедушка говорил, что рисуешь.
– Почему бы вам с моим дедушкой не поговорить о чем-нибудь другом? О книжках, например?
Артем поднял ладони в оборонительном жесте, беспомощно улыбнулся:
– Я понял, понял. Сегодня ты ведь можешь побить кого-то другого?
Кая невольно улыбнулась в ответ – едва заметно; кашлянула, чтобы не засмеяться.
– Дедушка уже наверняка проснулся. Возьми кружки. Я принесу воды.
С вечера Кая хорошенько проветрила комнату и помогла дедушке выкупаться. Теперь здесь не было пугающего запаха болезни – пахло травами, которые сушились под потолком, пожелтевшими книжными страницами и хвоей. Домашние, безопасные запахи.
Анатолий Евгеньевич проснулся и сидел в постели, облокотившись на подушки, с книгой в руках. Увидев входящих ребят, он широко улыбнулся:
– Доброе утро! Отличный день, да? Вчера я думал, будет гроза.
– Небо чистое, – сказала Кая, разливая воду по кружкам, – дождя не предвидится.
– А если он и будет, грозы нам теперь не страшны, так? – дедушка кивнул Артему, и тот, как по команде, тут же покраснел.
– Не совсем. Прорехи все равно будут открываться там, куда бьют молнии… Но с громоотводами мы сможем контролировать место их появления. Я пока не проверял работу громоотвода. На участке есть грунтовые воды, но…
– Он будет работать, – торжественно объявил Анатолий Евгеньевич. – Даже не сомневайся. Будет. Передашь чашку? И, если тебя не затруднит, выйди на минутку, хорошо? Я скажу пару слов внучке.
Артем кивнул.
Кая и дедушка остались наедине. Она вздохнула, села на подушку рядом с кроватью, перебросила густые, цвета медной проволоки, волосы на грудь и принялась быстрыми, привычными движениями заплетать их в толстую тугую косу.
– Я догадываюсь, о чем ты хочешь со мной говорить… Но я решила твердо.
– Я не собирался отговаривать тебя, – мягко сказал ей дедушка. – Когда это я так делал? Это испытание важно для тебя. Раз так, иди и пройди его. Докажи им, что справишься не хуже остальных. Ты становишься сильнее каждый раз, когда доказываешь кому-то, на что способна. Значит, это не пустая трата времени. А я не буду тебя переубеждать, – дедушка закашлялся, и Кая подала ему платок, забрала из рук чашку с кипятком.
– Спасибо, милая. – От чашки шел пар, и Кая вздрогнула, приняв ее у дедушки из рук. Ей показалось, что запах трав под потолком стал резче, и голова слабо закружилась.
– Эх, вот раньше был чай, – мечтательно сказал дедушка, глядя в потолок, – я бы все отдал, лишь бы выпить нормального чаю – можно даже из пакетиков…
– По-моему, у нас хороший чай, – осторожно сказала Кая, пристраивая чашку у подушки, – я только в прошлом году его насушила. Ты сам говорил, какие травы брать.
Дедушка пренебрежительно махнул рукой:
– Да это вообще не чай, внучка. Так… Трава и ягоды. Ничего, может, ты еще попробуешь настоящий. Где-то все устроено по-другому. Где-то люди читают книги, занимаются наукой, хранят культуру… И где-то люди пьют настоящий чай… Черный, зеленый, красный… – дедушка прикрыл глаза.
– Дедушка? – Кая почувствовала, как все у нее внутри словно ухнуло куда-то вниз, испуганно коснулась его руки… Он открыл глаза и улыбнулся.
– Я в порядке, Кая. Просто клонит в сон… Не выспался ночью, бывает, – дедушка закусил губу. – Я хочу пожелать тебе удачи, внучка. Ты рано осталась без родителей – увы, в этом мире такое не редкость. Я делал для тебя, что мог… И надеюсь, что немало. Ты сильная и смелая. Я знаю. Тебе это пригодится – сегодня, да и потом тоже. Помнишь мои слова о страхе?
– Да, дедушка.
– Очень хорошо. Ничего не бойся, – дедушкина рука осторожно, нежно коснулась ее щеки, и Кая судорожно обхватила ее ладонями, – моя милая внучка. Ты будешь сильной. А если захочешь порисовать или почитать книгу – не противься этому желанию. Для того, чтобы решиться иногда быть слабым, нужен совершенно особый род силы. Думаю, он у тебя есть – или будет. Если тебе понадобится голос совести – вспомни обо мне или обратись к Артему, – дедушка рассмеялся, увидев ее выражение лица, а потом посерьезнел, – но если перед тобой встанет вопрос выживания… Делай все, чтобы выжить, и черт с ней, с совестью… Договорились?
Кая молча кивнула, почувствовала, как внутри стало горячо и больно, и прижалась губами к дедушкиной руке. Кожа на ней была сухой и тонкой, как бумага.
– Я вернусь и расскажу, как прошло, – шепнула она.
– Буду ждать с нетерпением, – дедушка улыбнулся, похлопал ее по руке и с облегчением опустился на подушки, – теперь позови Тему. И дай с полки «Алису в Зазеркалье».
– Ты читал мне ее в детстве, – теперь Кае не нужно было вставать на цыпочки, как тогда, чтобы достать книгу с полки. Она почувствовала укол нежности, ощутив под пальцами знакомую обложку. Каждая страница была ей знакома, каждая черно-белая картинка. Ей вспомнилось, как однажды она раскрасила несколько картинок цветными карандашами – решила, что у черно-белых героев слишком печальный вид. Тогда дедушка ругался, но теперь ей вдруг захотелось найти эти страницы, как будто они были старыми забытыми друзьями детства.
– Да, это она. Я тоже любил ее в детстве, – Анатолий Евгеньевич погладил обложку, улыбнулся. – Моя собственная мама говорила, что все люди в мире делятся на тех, кто любит Алису, и тех, кто нет…
– Ее написали так давно, – Кая подумала, что их разговор напоминает долгие беседы, которые они вели, когда она была маленькой и не покидала стен. Ей стало жаль уходить. – И теперь то, что говорила твоя мама, не проверить. Не все умеют читать, и я не знаю никого, кроме нас и Артема, кто читал бы «Алису».
– Так и есть, – кивнул дедушка. – Сейчас. Но кто знает, что будет дальше? Алиса-то, вот она, – он слабо улыбнулся, приподнимая книгу, – с нами, никуда не делась. Нам удалось ее сберечь. Может быть, кто-то еще хранит ее, далеко-далеко отсюда.
Дверь тихонько скрипнула, и смущенный Артем заглянул в комнату:
– Извините… Кая, тебе, наверное, пора. Там все уже идут.
Кая вскочила, словно распрямилась ненадолго сжатая пружина, остановилась в дверях.
– Иди-иди, – сказал ей дедушка, ласково улыбаясь. – Договорим, когда вернешься. А Тема почитает мне. Да?
– Конечно, Анатолий Евгеньевич, – Артем занял место на подушке у кровати. – Иди, Кая. Мы будем за тебя болеть.
Кая кивнула:
– Если понадобится вода, возьми в канистре. Не забудь проветрить через час – ему нужен воздух. На кухне нам дадут обед, я договорилась… Вернусь, как все закончится.
– Удачи, внучка, – Анатолий Евгеньевич помахал ей рукой и закашлялся.
Кая вышла из дома, оставив за спиной и кашляющего дедушку, и Артема.
Теперь нужно было выбросить за пределы сознания все лишнее, сконцентрироваться только на победе. Кая шла по поселку быстро, но не суетливо, чтобы не дать ни единому любопытствующему в окне заметить ее волнение. На переходе главной улицы, которая делила жилую часть поселка пополам, ее окликнули. Это была Марфа, стоявшая на пороге дома.
– А, девочка, идешь-таки?
– Угу.
– Похвально, – лицо Марфы вдруг расплылось в широкой улыбке. Такой Кая никогда прежде не видела на ее темном лице. – Надеюсь, задашь там всем жару. В этой дыре я ни разу не видела, чтобы девчонке разрешили испытать свои силы.
– Может быть, пойдете посмотрите?
– Уволь, – Марфа взмахнула руками, поморщилась, – как я уже говорила вчера, я насмотрелась… в свое время. Ты завтракала?
– Нет. Пила чай.
– Безмозглые дети, – Марфа покачала головой, на мгновение скрылась за дверью, выглянула снова. – Вот, держи. Подкрепись, тебе это пригодится.
– Спасибо, – Кая развернула чистую тряпицу. Видимо, Марфа заранее приготовила этот сверток, и Кая почувствовала, как в душе поднимается теплое чувство к странной крикливой старухе, уже дважды безо всякой платы дававшей ей еду. В свертке лежал хлебец, кусок подсохшего ноздреватого сыра и маленькая глиняная игрушка на веревочке – то ли волк, то ли пес с острой мордочкой.
– Спасибо, – повторила Кая. – Что это?
– На удачу, – Марфа пожала плечами. – Тебе известно, что, когда я была молода, поговаривали, что я – ведьма?
– Нет, – соврала Кая, тревожно поглядывая в сторону стрельбища.
– Да, говорили и такое, девочка. Всегда находятся те, кто не прочь назвать ведьмой одинокую красивую женщину с головой на плечах – даже сейчас, – Марфа фыркнула. – Все это чушь, но бывает, что человек со временем становится тем, кого другие упорно хотят в нем видеть. Надень зверька на испытание – хуже не будет.
– Спасибо, – повторила Кая в третий раз, делая вежливый, осторожный шаг в сторону.
– Беги-беги, – сказала Марфа, видимо, заметив ее замешательство, – не опоздай.
Стрельбище, примыкавшее к поселку с северной стороны, было отделено от леса крепким забором с колючей проволокой сверху, а от жилой части – двойными воротами. Шум мог привлечь нежеланных гостей, поэтому здесь стреляли, лишь хорошенько убедившись, что снаружи спокойно. Ближе к стенам разместились уже очень давно поставленные турники и другие снаряды; у ворот, соединявших стрельбище с Зеленым, стояли три ветхие скамейки, сколоченные на скорую руку.
Сейчас на скамейках разместились главные люди общины. На первой сидел Влад с женой и двумя сыновьями (Андрея с ними не было). Рядом с ними был молчаливый и плотный Игорь, возглавляющий стражей. Чуть дальше Кая увидела Ирину и еще пару механиков. Дальше всех сидел дядя Коля, который тренировал детей после гибели Антона, обладатель самых густых усов и громкого хохота в общине. Рядом с ним, переговариваясь между собой, сидели несколько ребят из стражи.
Юноши, которые планировали испытать свои силы, уже стояли на лужайке неподалеку, картинно разминаясь. У дальней стены стоял большой грузовой контейнер. Видимо, везли на лошадях. Кая пошла в сторону соперников, на ходу дожевывая остатки хлеба с сыром. Бережно засыпав в рот крошки из тряпицы, она сжала в руке Марфиного глиняного зверя, а потом, подумав, завязала веревочку на шее.
– Кая, – Влад, непривычно тихий, подошел к ней и взял за руку повыше локтя, – подойди на минуту.
– Да?
– Я хочу, чтобы ты знала, – Влад понизил голос, покосился на Фатиму, – то, что я позволил тебе участвовать, не значит, что тебя ждут поблажки. Покажешь плохой результат – вернешься к собирательству или пойдешь на огороды. Ясно?
– Угу.
– Нам нужно два человека, а не один, как мы планировали, – поколебавшись, добавил Влад. – Андрей вряд ли вернется в стражу.
– Он в порядке?
– Он найдет, чем занять себя здесь, – сказал Влад, и по его тону Кая поняла, что узнать больше не получится. – Не передумала?
– Нет.
– Воля твоя. Иди разминайся. Еще есть пара минут.
Кивнув, Кая подошла ближе к соперникам. Стоявший ближе всех Михаил, высокий, плотный юноша с едва начавшей пробиваться бородой и хитрыми глазами, добродушно улыбнулся:
– О, Кая. Здравствуй. Пришла сразиться за звание лучшего?
Кая неловко улыбнулась в ответ, ища и не находя издевку в его голосе:
– Просто хочу эту работу.
– Как и мы, – в разговор включился кудрявый, тощий Женя с вечно подергивающимся левым глазом, размахивающий руками так сильно, что Кая на миг испугалась, что они оторвутся и, как птицы, полетят в небо. – Учти, только потому, что ты девчонка, никто не будет поддаваться.
– Я тоже не буду поддаваться, – Кая сунула тряпицу в карман и начала разминать запястья. Михаил засмеялся:
– Слышал? Трепещи!
Кая отступила на шаг назад, рассматривая противников. Михаил, несмотря на добродушие, самый опасный их них – в прошлом году Кая видела, как он убил лесного пса с помощью необструганной деревянной палки. Но не стоило недооценивать и остальных.
Женя худ, но жилист. Кажется, что его может унести сильный порыв ветра, но на стрельбищах он всегда попадает точно в яблочко, несмотря на вечно дергающийся глаз.
Валька, до сих пор не вмешивавшийся в разговор, дрался лучше всех ровесников в Зеленом. Он не был таким сильным, как Михаил, да еще и был ниже всех, даже Каи, на добрую голову, но в нем всегда жила звенящая, необузданная ярость. Эта ярость как будто вынуждала его бросаться даже в самые безнадежные драки, а его противников – отступать. Вальку в Зеленом побаивались и не любили.
Последним из претендентов был Олег, которого Кая знала плохо. У Олега были живы оба родителя, и чаще всего он тренировался с ними дома, а не под руководством дяди Коли. Искоса поглядывая на то, как перекатываются мускулы под его загорелой кожей, Кая отметила, что времени даром он не терял.
Итак, их пятеро, а станут стражами двое.
Влад привстал со скамейки:
– Минута, и начинаем.
Бросив взгляд на скамейки, Кая подумала о том, что, будь дедушка здоров, наверняка сидел бы здесь – и смотрел на нее.
Это были неправильные, опасные мысли. Чтобы отвлечься, Кая стала думать о том, кто окажется вторым. Мысли о том, что она не станет первой, Кая не допускала – нельзя было допускать.
Глиняный зверек нагрелся на солнце. Кая сощурилась и понадеялась на то, что стрелять они будут ближе к вечеру – сейчас солнце светило прямо в глаза.
Скрипнули доски: Влад встал с места, прокашлялся.
– Итак, давайте начнем. На кону два места в страже. Выберем лучших.
– Ну, может, не стоит так об этом думать, – хмыкнул сзади дядя Коля. – Мы выберем тех, кто больше всех подходит для этой работы. Остальные тоже будут приносить пользу, но…
– Да как ни говори, – перебил его Влад. – Берем двоих – трое найдут себе другое занятие. Всем ясно?
Все пятеро кивнули, и Кая содрогнулась: каждый из них сейчас настраивался на победу, так же, как и она. Каждый берег силы, жалея дыхание даже для короткого слова.
Не стоило рассчитывать на легкую победу.
Влад вздохнул:
– Отлично! Давайте быстрее – мне надо вернуться в лазарет.
Дядя Коля кивнул:
– Понял. Ребята, давайте сетку!
Сидящие рядом с ним парни встали, подошли к забору и потянули на себя свернутую в трубку защитную сетку, при необходимости отгораживающую стрельбище от зрителей на скамейке; туго натянули ее, закрепили на противоположной стороне забора. В свое время это было сделано, чтобы разгоряченные борцы клубком тел не валились на колени тренеру и не ломали ветхие скамейки.
Теперь Каю и других претендентов отделяла от зрителей тонкая сетка, недостаточно прочная, чтобы выдержать удар острой сталью, но способная, спружинив, отбросить кого-то из участников обратно в бой. Кая представила, как в пылу схватки они будут налетать друг на друга, как мячи, и нервно хихикнула. На всякий случай отошла подальше: меньше всего ей хотелось показаться кому-то смешной.
– Хорошо, – Влад кивнул и сложил руки рупором. – Ваня, начинаем!
Из-за контейнера вышел Ваня, приземистый и лохматый (Кая никогда не могла точно определить его возраст), когда-то помогавший Владу еще со строительством общины. В руках он нес объемистый сверток из мешковины. Подойдя к ребятам, он неодобрительно покосился на Каю и покачал головой, но ничего не сказал. Покряхтывая, опустил на землю сверток, развернул. На мешковине лежало незамысловатое оружие: несколько остро заточенных кольев, топорик, судя по виду, туповатый, тяжелая дубина, обмотанная колючей проволокой, короткая секира.
– И что нам с этим делать? – первым поинтересовался Женя. Зря он заговорил: его голос отчетливо выдавал тревогу. Кая не чувствовала ни злорадства, ни радости; просто сделала мысленную галочку на полях. Женя был хорош в стрельбе, и на это, видимо, делал основную ставку, а огнестрельного оружия в свертке не оказалось.
– Сейчас узнаете, – буркнул Ваня, возвращаясь к контейнеру. Кая заметила тонкий трос у него на поясе, змеящийся в короткой траве. Если бы у нее было хотя бы минутой больше времени, Кая успела бы понять, что сейчас произойдет – но все случилось слишком быстро.
– Тащи! – зычно крикнул Ваня и изо всех сил рванул створку контейнера на себя.
В тот же миг невидимые помощники по ту сторону забора с силой рванули трос, и Ваня с неожиданной легкостью взбежал вверх и с удобством устроился на заборе, свесив вниз ноги.
А из темной глубины контейнера, глухо рыча, на Каю и остальных пошли навки. Издалека их можно бы было принять за людей – если бы люди были покрыты чешуей, похожей на голубоватую плесень, их глаза горели кошачьим зеленым огнем, а зубы были острыми, как бритва. Вдруг Кая ощутила огромное возмущение. Навки, как и прочая нечисть, были врагами, думавшими о том, как убить больше людей сразу, как только вылезали из прорехи. Они были страшными, опасными, злыми… И все же в том, чтобы поймать их и притащить сюда, чтобы устроить испытание новобранцам, Кае почудилось что-то кощунственное.
Быстрее всех сориентировался Михаил. Он заранее наметил себе самое надежное оружие и теперь стремительно подхватил дубину, замахнулся на пробу. Навки двинулись вперед – они тоже ориентировались быстро.
Кая почувствовала, как животная паника поднимается из глубин, о которых она и не подозревала. Ближайшая навка, казалось, смотрела прямо на нее. В глазах с зеленой, нечеловеческой радужкой не было ничего, кроме слепой жажды и ярости.
Кая сделала глубокий вдох. То, что происходило, было простым упражнением. Она видела, как дядя Коля достал из-под скамейки ружье, прицелился. Их страховали, и она должна была показать себя. Выдохнув, Кая подхватила топорик, взвесила в руке. Она выбирала по наитию, но не прогадала: оружие оказалось идеально сбалансированным, и она взмахнула им, набираясь решимости. Топорик был туповат, но острее дубины или палки – немаловажное преимущество для участника, у которого, как ни крути, руки были самыми слабыми.
Женя сразу оказался вне игры, как она и ожидала. Побелевший от страха, он прижимался к сетке всем телом, сжимая в руке остро заточенный кол, выхваченный из кучи оружия не из расчета, а просто в спешке. Тем лучше – но это означало, что теперь четверым предстояло справиться с пятью навками.
Первым в бой ринулся Валька, выбравший секиру. Она обрушилась на голову первой навки сбоку, но та устояла на ногах.
Олегу было не отказать в самообладании: он не выглядел напуганным, как Женя, но все еще медлил перед разложенным на земле оружием.
– Эй, – Михаил пихнул Каю в бок, – прикроешь меня, рыжая? А я тебя!
Помедлив, Кая кивнула – в конце концов, стражи не действовали поодиночке. Михаил пошел вперед – спокойно, медленно, и Кая пошла рядом. Сразу две навки, заворчав, ринулись им навстречу. Михаил обрушил дубину на голову первой их них. Удар был чудовищно мощным; навка жалобно взвыла и, взмахнув руками, мешком повалилась на землю – жалкая, неопасная.
Ближайшая к Кае навь гневно заворчала, будто жаждала мести.
– Эта – твоя! – крикнул Михаил, снова обрушивая дубину на голову навки в траве. – Давай!
Кая хотела издать боевой клич, но то, что вышло, больше напоминало визг испуганной девчонки. К счастью, у девчонки был топор.
Удар был точным и сильным – топор вонзился в голову нави и застрял там… Но нави живучи, и эта была все еще жива – и очень зла. Взвизгнув снова, Кая изо всех сил ударила навку коленом в живот, одновременно резко дернув топор на себя, а потом снова обрушила его твари на голову.
На этот раз удар был удачным: навь упала на землю. Кая быстро огляделась, пользуясь секундной передышкой.
Женя все еще жался к сетке под защитой дяди Коли – тот с ружьем наготове переместился ближе, готовый вмешаться. Олег наконец выбрал оружие, и теперь, выставив перед собой заостренный кол, теснил навку к забору. Валька, рыча, как разозленный пес, в одиночку сражался еще с одной. Несмотря на ярость, он никак не мог справиться: его ударам не хватало точности (в плече у нави виднелась пробитая оружием вмятина, не причинившая ей особого вреда). Итак, две нави были заняты, а третья…
– Не зевай! – Михаил отшвырнул от нее третью небрежным ударом дубины. Кая подняла топор:
– Я помогу! Давай!
Теперь они с Михаилом теснили навку вдвоем, и Кая почувствовала себя увереннее. В висках стучало, она с ужасом осознала, что от напряжения сводит мышцу в ноге, и сморщилась от боли.
В это время Олег справился со своей навью и подоспел на выручку – Валька был дальше. Теперь они втроем теснили навь к забору; наконец она оказалась зажата в угол, но все еще тянула к ним руки, смертельно опасная…
– Посторонись! – Михаил играючи взмахнул дубиной, и тут навка сделала свой ход. Злобно взвизгнув, она ринулась вперед и сшибла Михаила с ног. Дубина покатилась в траву. Как во сне, издалека, Кая услышала испуганный крик со стороны скамеек и поняла, что ситуация вышла из-под контроля. Олег тоже услышал этот крик – и растерялся, сделал шаг назад, испуганно покосился на дядю Колю.
Счет шел на секунды, и Кая, подволакивая намертво сведенную ногу, скользнула вперед и, молясь неизвестно кому, изо всех сил обрушила топорик на голову навки, которая уже готовилась вонзить острые зубы в плечо Михаила. Удар был точным и сильным – несмотря на ногу, несмотря на страх. Навь упала.
Одновременно со звуком удара раздался еще один – Валька наконец справился.
– Очень хорошо, – голос Влада донесся до Каи, будто сквозь большую плотную подушку, – мы закончили.
Кая тупо смотрела на навку, лежавшую у ее ног. Из раны в темной голове вытекло совсем немного черной густой крови, похожей на машинное масло. Наклонившись, Кая с трудом вытащила топор, вытерла лезвие о траву.
– Дай руку, – ближе стоял Олег, но Михаил обращался к Кае. Она послушно протянула ему руку, помогла встать. Олег топтался на месте, поглядывая в сторону скамеек.
К ним подошел Валька, хмуро глядящий в землю.
– Ну, я могу идти? – Женя с трудом улыбнулся; у него не слишком хорошо получалось скрывать шок и досаду. – Или меня возьмете?
– Ты можешь идти, – кивнул Влад, не ответив на шутку. – Эй, там, уберите сетку.
Ваня спрыгнул с забора, пошел по стрельбищу. Время от времени он наклонялся, чтобы подобрать брошенное кем-то оружие. На мертвых навок он не смотрел.
Двое стражей убрали сетку, и Женя, шатаясь, вышел со стрельбища. Судя по выражению лица, его мутило.
Дядя Коля покачал головой:
– А паренек – отличный снайпер.
– Вот когда речь пойдет про вышку, тогда и поглядим, – отрезал Влад. – А пока пусть идет домой, к маме.
Про себя Кая порадовалась, что Женя успел уйти: у него, как и у многих других детей Зеленого, давно не было мамы.
Влад хлопнул в ладоши:
– Ладно, остальные. Подойдите ближе.
Кая заметила, что сидящие на скамейках люди обмениваются мнениями еле слышным шепотом, – решают ее судьбу. Ей хотелось хорошенько врезать Владу – несмотря на Андрея, несмотря на то, что он разрешил ей участвовать. Кая сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Она смотрела на мертвых навок… Двух она убила сама – только что, своими руками. Машинально Кая прикоснулась к глиняному зверьку на шее. Он был теплым – теплым и влажным – то ли от пота, то ли от крови. Вдруг раздражение и страх потеснило новое чувство – смутное, звенящее торжество.
– Спасибо.
– А, что? – Кая обернулась к Михаилу, который ткнул ее в плечо.
– Ну, за то… что помогла мне.
– Да брось, – неловко пробормотала Кая, – они бы тебя вытащили.
– Ты сама знаешь, что нет.
Кая промолчала. Люди перед ними умолкли – пришли к единому решению.
Влад откашлялся и встал со скамейки.
– Итак, прежде всего я хочу сказать спасибо всем. Молодые и крепкие люди, готовые отдать жизнь за общину, всегда нам пригодятся… Мы уважаем вашу смелость и ценим вашу жертвенность. Нельзя недооценить вас – даже тех, кто не преуспел, – Влад помолчал, пытливо вглядываясь в их разгоряченные, взволнованные лица. – Все проявили себя – каждый справился с навью. Валентин…
Валя сделал шаг вперед, раздраженно ковырнув носом ботинка дерн.
– …Справился неплохо, – сказал Влад тоном, каким обычно посылают к черту, – но работа в одиночку – не для стражи. Ты свободен. Если захочешь попробовать в следующем году, поучись держать себя в руках и видеть кого-то, кроме себя и противника.
Валька не изменился в лице – только дернул углом рта и быстро пошел к выходу. Он ничего не сказал и ни разу не оглянулся.
– Олег, – продолжил Влад, и Кае не надо было поворачивать голову, чтобы почувствовать, как Олег затрепетал от волнения, – ты долго думал. В реальности, без нашей защиты, у тебя не будет возможности выбирать и прикидывать по два часа. За этими стенами у тебя всего один вариант. Действуешь быстро – или тебя убивают.
Несмотря на Андрея, ждущего в лазарете, Влад начал увлекаться. Кая заметила, как Фатима украдкой зевнула, перебрасывая длинные черные волосы со спины на грудь. За стенами она не бывала.
– Михаил… утрата бдительности за стенами могла стоить тебе жизни.
Михаил шумно вздохнул. Видимо, с трудом сдерживался, чтобы не сказать, что и это испытание могло стоить ему жизни.
– Вот, собственно, и все. Все могут идти.
– А я? – Кая проклинала себя за то, что не сдержалась, но не могла молчать. Ее руки дрожали, и она чувствовала, как черные капли навьей крови на шее начинают подсыхать, стягивая кожу.
Она заметила, что некоторые из сидящих на скамейках заулыбались, но ей было все равно. Кая держала голову высоко, хотя больше всего на свете хотелось лечь – хоть бы и прямо здесь, в траве.
– Вы ничего не сказали про меня.
Влад развел руками:
– Что тут говорить? Все очевидно. Ты и Михаил – прошли, Олег – нет. Михаил, постарайся не спотыкаться там, снаружи… Там этого не прощают. А теперь я, с вашего позволения, все-таки пойду. Меня ждет сын, – Влад кивнул соседям по скамейке и пошел к выходу. Фатима семенила рядом; как и он, она больше не смотрела на ребят.
Михаил хлопнул Каю по спине:
– Поздравляю. Ты – молоток, хоть и девчонка. Если нас определят в одну группу, обещаю, что буду прикрывать твой зад, – Михаил насмешливо подмигнул. Он быстро оправился от недавнего происшествия. Услышав, что его берут в стражу, Михаил, похоже, перестал злиться из-за того, что чуть было не расстался с жизнью.
Олег все еще топтался на месте. Его губы обиженно дрожали, но все же после недолгих колебаний он подошел к Кае и Михаилу:
– Поздравляю. Победа… была честная. И… Михаил, извини. Я хотел помочь, просто я… не ожидал.
– Ой, иди ты, – отмахнулся Михаил, впрочем, довольно беззлобно, – шел бы ты лучше домой, пока я тебе не врезал… Я сейчас добрый, поэтому дам совет: не показывайся мне лишний раз на глаза. Усек?
Олег кивнул. Губы у него дрожали сильнее прежнего, и Кая поняла, что он потрясен даже не тем, что провалил испытание, а тем, что так сплоховал. Вслед за немногочисленными зрителями Олег покинул стрельбище. Теперь здесь оставались только Кая, Михаил да дядя Коля с Ваней.
– Ну что, за работу, – сказал дядя Коля. Ружье он положил на скамейку, – эти красотки сами уже не убегут, – он хохотнул.
Ваня подкатил тачку, стоявшую до сих пор за скамейкой и прикрытую брезентом. Кая молча смотрела на залитые темной кровью тела, застывшие в неестественных позах. Возбуждение покинуло ее. Она еще не могла поверить в то, что прошла. Только теперь, когда все было позади, она поняла, насколько в глубине души была уверена, что не пройдет – несмотря на все усилия. Но радость не приходила, тело переполняла только пустота. Пустота, да еще ноющая, тоскливая усталость.
Ей уже доводилось убивать нечисть за стенами – дважды. Однажды – лесного пса, заставшего ее врасплох. В другой раз – очень уродливого маленького духа, который, кажется, испугался ее даже больше, чем она – его. Оба раза она попросила прощения у убитых, как ее учили в детстве. Сейчас она снова прошептала слова – машинально, не задумываясь.
– Они бы у тебя прощения не просили, – дядя Ваня брезгливо рассматривал тела на земле. – Но у каждого свои причуды.
Михаил закатал рукава:
– Я помогу.
– Конечно, поможешь, – буркнул Ваня. – С чего нам, по-твоему, прибирать за вами? Не нанимались. Рукавицы надевайте и за дело.
– Не-а, – Михаил кивнул в сторону Каи, – не она. Справимся без нее.
– Нет, я могу…
– Ни к чему, – твердо повторил Михаил. Теперь в его взгляде не было ни насмешки, ни снисходительности. – Иди домой.
Ваня смотрел неодобрительно, но дядя Коля кивнул:
– Он прав. Ты сделала двух. Иди-иди. Ничего страшного.
Кая, поколебавшись, кивнула. Если бы она проиграла, точно не согласилась бы уйти и убрала бы своих убитых… Но она победила. И теперь могла позволить себе маленькую поблажку – всего одну. Других поблажек за всю ее службу в страже не будет – это она решила твердо.
На ватных ногах Кая вышла со стрельбища, медленно зашагала по центральной улице в сторону дома. С каждым шагом, уносившим ее прочь от тел, ей делалось все легче и легче. На смену болезненному напряжению наконец пришла радость.
– Я служу в страже, – тихонько прошептала она, просто чтобы услышать, как это звучит. – Меня взяли в стражу.
