Яна Черненькая
Тайная жизнь Джейн. Враги
Глава 7
Враги
Разговор сестры с подругами навевал сон. Джеймс находился в другом конце залы и никаких проблем не предвиделось, поэтому Дик решил поискать загадочную миссис Стэнли. Ему хотелось поговорить с ней. Быть может, набраться смелости и пригласить на второй танец, хотя это и могло вызвать пересуды. Но Джейн – вдова, и правила такое не запрещают.
Увы, девушки нигде не было видно. Пообщавшись с полковником и еще несколькими гостями, Ричард так и не смог узнать ничего нового. Никто понятия не имел, у кого она остановилась, никто не встречал ее до этого вечера.
Пришлось идти на поклон к миссис Эйнард, а та посоветовала спросить у мистера Пирса. Как оказалось, этот джентльмен работал у графа секретарем. Увы, после разговора с ним загадок стало еще больше. Мистер Пирс утверждал, что его работодатель не знаком ни с какой Джейн Стэнли и не приглашал ее на этот прием.
Дик поискал глазами сестру, но не нашел. Успокаивало то, что Джеймс танцевал в это время с какой-то другой девушкой, значит, все было под контролем. Мало ли куда могла отойти Анна. Если граф на виду, значит, за сестру можно не волноваться, ведь так? Ричард подошел к мажордому.
– Джейн Стэнли. Дама в лиловом платье. Вы видели ее? – спросил он.
– Да. Она ушла. Уже давно, – ответил слуга.
– Одна?
– Да. Миссис Стэнли ждал экипаж.
Дик кивнул и, раздосадованный, вернулся в зал. Джейн не выходила у него из головы. Как ее теперь искать? Походил немного по залу, прислушиваясь к разговорам. Обсуждали разное, но не то, что интересовало Ричарда.
Анна по-прежнему не возвращалась, и молодой человек начал волноваться. Подошел к подругам сестры и выяснил, что она ушла на улицу подышать воздухом. В зале действительно было очень душно, только… Посмотрев на танцующих, Дик обнаружил, что и Джеймс тоже пропал. Вот это уже откровенно плохо.
Ричард вышел на крыльцо, но никого там не нашел. Расспросив слугу, узнал, что Анна минут пятнадцать назад, если не больше, ушла гулять в парк, а совсем недавно за ней последовал и граф.
В происходящем сомневаться не приходилось. Оставалось лишь сделать вид, будто все в порядке, дабы случайно не породить сплетен, а потом по возможности неторопливо идти в парк, надеясь найти сестру до того, как она наделает еще больше глупостей. Дик был очень зол на кузена, но он даже представить не мог, что ждет его в конце небольшой аллеи у самого пруда…
Ноги сами вывели его к нужному месту – к заросшему водоему с большим старым дубом у самого берега. Там на земле лежала девушка. Ее белое платье, казалось, светилось в темноте, напоминая экзотический цветок, а рядом на корточках сидел… Джеймс.
Еще толком не осознав, что происходит, Ричард бросился к сестре.
– Анна?!
Джеймс медленно встал на ноги. Невидящими глазами посмотрел на Дика. Граф не пытался бежать или что-то говорить в свое оправдание. Просто стоял и смотрел.
– Анна…
Дик приподнял сестру, встряхнул ее, пытаясь понять… Пальцы испачкались в чем-то вязком… Кровь.
– Анна!!!
Он видел, но не понимал.
Младшая сестра. Девочка, которую Ричард в детстве дергал за косы, баловал и катал на плечах… теперь лежала перед ним мертвая, широко раскрыв застывшие навеки глаза. Ее больше не было. Из горла вырвался хриплый то ли стон, то ли крик, то ли рычание. Бережно опустив тело Анны на землю, Дик бросился на Джеймса. Граф даже не попытался увернуться.
– Что ты наделал?! Что, черт тебя подери, ты наделал?!
Схватив за грудки своего вечного недруга, Ричард тряс его, словно охотничий пес – пойманного зайца.
– Это не я… Дик… это не я… – твердил как заговоренный Джеймс.
Его губы тряслись, и казалось, будто он вот-вот расплачется. Жалкий. Тщедушный. Беззащитный… червь. Раздавить бы, но рука не поднимается. Даже сейчас.
– Убью тебя… Я убью тебя! Клянусь! Ты не откажешь мне в поединке! Больше нет! Или я все равно найду тебя и убью. Одним ударом. Как навозного жука! – Голос Дика дрожал и срывался.
Если бы Джеймс не выглядел сейчас так жалко, Ричард убил бы его на месте, но…
– Через неделю!
Куда только пропал испуганный жалкий мальчишка?
– Наша дуэль состоится ровно через неделю. – Лицо графа стало угрюмым и решительным, но на нем по-прежнему не было ни следа обычной насмешки. – Оружие выберите сами. И опустите меня на землю.
– Пистолеты, – произнес Дик, выполняя его просьбу, и отдернул руки от графа, словно от ядовитой змеи.
– Хорошо. Пришлете своего секунданта… А теперь нужно вызвать полицию. Я схожу или…
– Иди. Но не вздумай бежать!
– Мне незачем бежать… – бросил граф.
* * *
Вскоре парк наводнили полицейские. Место происшествия оцепили, по периметру поставили яркие переносные светочи – все стало видно как днем. Такие приборы и их зарядка были не по карману городскому бюджету, значит… Дик бросил взгляд на Джеймса, сидящего на скамейке у воды. Уже пытается подкупить полицию? Ричард не сомневался в том, что кузен наверняка вывернется: жизнь обычной девушки против слова графа… и его денег. Следствие закончится сегодня же. А заключение напишут самое абсурдное вплоть до самоубийства. Последнее вероятней всего, ведь Джеймс так ненавидит семью Дика. Сделать Анну самоубийцей и лишить ее даже возможности быть погребенной в освященной земле – великолепная месть сразу всей семье.
Ричард до боли сжал кулаки. Теперь ненависть стала полностью взаимной. Джеймс получит то, чего хотел все это время. Мысль о дуэли – все, за что сейчас цеплялся Дик Кавендиш. Если не человеческое правосудие, то правосудие небес. В этом мире отныне не будет места для них двоих. Кто-то должен уйти.
– Ричард Генри Кавендиш?
На скамейку рядом опустился полицейский в штатском. Коренастый мужчина лет пятидесяти с роскошными усами.
– Да. Это я, – ответил Дик.
– Инспектор Энтони Стрикленд. Вы брат Анны Оливии Кавендиш?
– Да.
– Вы присутствовали здесь в момент преступления?
– Нет.
– Вы слышали какие-нибудь подозрительные крики, когда подходили к месту?
– Нет.
– Расскажите, что вы видели…
Не в силах отделаться от мысли, что участвует в любительской постановке спектакля, Дик начал рассказывать. Но видел он не так много. Только Джеймса на коленях у тела Анны.
Инспектор слушал внимательно, иногда делал пометки в блокноте, порой задавал уточняющие вопросы. И все же наверняка ему дали команду замять дело. Ричард не верил в правосудие. Фемида слепа, и если положить на одну из чаш ее весов золотую монету, то она неизбежно перевесит.
Вопросы. Ответы. А в нескольких шагах лежала мертвая Анна. Дик никак не мог поверить в то, что его сестры больше нет. Ему хотелось встать, поднять ее на руки и отнести домой, в тепло…
– Хотите выпить? – вдруг предложил инспектор.
– Выпить? – растерялся Ричард.
– Да, у меня есть виски. Прихватил на всякий случай. Холодно. – Полицейский достал из внутреннего кармана пальто флягу и протянул ее Дику.
– Спасибо…
Глоток. Еще глоток. Еще. Крепкий напиток огнем опалил горло. В голове почти сразу зашумело, и чувства притупились, подернулись дымкой безразличия.
– Выпейте еще, – разрешил инспектор, – вам не помешает. И послушайтесь моего совета: идите домой и ложитесь спать. Я записал ваши показания, больше вам здесь делать нечего.
– Вы оправдаете его?
Дик выпил еще немного и посмотрел в сторону Джеймса. Граф, сгорбившись, сидел на скамье у пруда.
– Пока не знаю. Вина этого юноши не так очевидна, как вы думаете.
– Разумеется. – Ричард встал, вернул флягу инспектору. – Ведь этот юноша – граф Сеймурский.
– Идите домой, мистер Кавендиш! И выспитесь как следует. – Теперь полицейский уже не просил, а приказывал. – Очень надеюсь, что вам достанет ума не планировать самосуд или затевать дуэль. Во всяком случае, пока не опомнитесь достаточно, чтобы здраво рассуждать.
– О чем здесь рассуждать?! – вдруг вспыхнул Дик. – Джеймс ненавидит меня! Понятия не имею почему. Он просто… больной ублюдок. А теперь его болезнь превратилась в одержимость и он убил мою сестру! Не рассказывайте о его невиновности! Эта сволочь заплатит золотом, а вы со спокойной совестью объявите Анну самоубийцей или…
– Мистер Кавендиш…
– Анна не самоубийца!
Охваченный праведным негодованием Дик даже не заметил, как к ним подошел привлеченный криками Джеймс.
– Я готов поклясться в этом на Библии. – Голос графа, обычно хрипловатый, теперь звенел, точно натянутая струна. – Их было двое. Не снимаю с себя вину, но, видит Бог, твою сестру убил не я.
– Граф, замолчите и вернитесь на место, мы с вами не закончили, – сурово одернул его инспектор.
– Дик, если ты считаешь меня виновным, я заплачу за это своей кровью. Но до того, клянусь, найду тех, кто убил Анну. Это уже не твое, а мое личное дело.
– Не смей произносить вслух ее имя! – зарычал Ричард, почти не сознавая, о чем говорит Джеймс. Ему было так больно, что хотелось найти виновного и перенести на него всю свою ненависть.
– Бойд! – крикнул инспектор.
На его зов подошел один из полицейских.
– Констебль, уведите отсюда этого молодого человека, – Стрикленд показал на Дика, – и проследите, чтобы он отправился домой. Нам не нужны проблемы, хватит и этого убийства.
– Мистер Кавендиш, вам лучше проследовать за мной, – вежливо, но непреклонно потребовал полицейский.
Глава 8
Комната Фрэнни
Граф вернулся домой под утро. Разбитый и подавленный. Томас с тревогой вглядывался в лицо хозяина.
– Анна Кавендиш мертва, – сказал Джеймс, расстегивая грязное порванное пальто, и бросил его прямо на пол. – Убита в парке. Ей перерезали горло. Дядя Питер оказался бы доволен… – В голосе графа звучала неприкрытая горечь.
– Сэр? – удивился старый слуга. – Вы…
– Нет, не я. Но, впрочем, какая разница? Она мертва. И еще – я принял вызов Ричарда Кавендиша. Дуэль через неделю.
– Сэр, если мне будет позволено…
– Нет, Томас, не сейчас. – Джеймс помотал головой и, пошатнувшись, ухватился за стену. От него уже разило алкоголем. – Принеси виски… Не стакан, сразу бутылку. Я… в комнату Фрэнни. А потом… потом не тревожь меня. Мне надо… побыть одному. Если кто-то придет, скажи… что меня нет. Кто бы ни пришел. Полиция… да хоть сама королева… Меня нет.
– Сэр, кажется, в вашем состоянии еще виски… – попытался возразить Томас.
– Не смей мне указывать! – заорал на него Джеймс непривычно высоким девичьим голосом. – Выполняй!
– Да, сэр, – сдался слуга.
Получив бутылку, граф, пошатываясь, поднялся по лестнице на второй этаж, а оттуда по застекленной галерее перешел в боковой флигель. Там, среди гостевых комнат, находилась неприметного вида кладовка. В ней на стеллажах лежали аккумулирующие кристаллы, с помощью которых артефакты, например те же светочи, могли работать автономно, в отсутствие человека. Само по себе это тянуло на настоящую сокровищницу: один такой кристалл стоил около пяти кингов – половину годового дохода обычного слуги. Поэтому никого не удивляло, что комната всегда заперта на ключ. Войти сюда могли либо Томас, либо Джеймс.
В стену между стеллажей был намертво вмурован чугунный держатель для лампы. Но им почти никогда не пользовались – коридорного освещения вполне хватало, да и что делать в этой кладовой?.. На первый взгляд. Зайдя внутрь, Джеймс зажег маленький ручной светоч, запер дверь, а потом потянул за держатель. Часть стены бесшумно отъехала в сторону, открыв вход в небольшую комнату без окон.
Здесь все было темно-фиолетовым, почти черным: пол, обои, потолок, письменный стол, небольшая кушетка в углу и платяной шкаф. И лишь огромное зеркало напротив входа тускло мерцало за счет отраженных лучей. Заперев за собой дверь, граф положил светоч на подставку и подключил к нему аккумулирующий кристалл. Поставил бутылку на стол. Сам подошел к зеркалу и долго всматривался в отражение, потом вздохнул, набираясь сил, и снял заколку с волос. Тяжелые темные пряди рассыпались по плечам. Словно по волшебству, юноша стал похож на… девушку. Право слово, Дик Кавендиш очень бы удивился, увидев Джеймса в эту минуту.
Мертвые возвращались. Мертвые хотели дышать. Мертвые хотели снова жить.
С какой-то странной брезгливостью граф снял и отшвырнул в угол фрак. Без специальных накладок его плечи стали совсем узкими, а фигура – откровенно девичьей. Посмотрев на себя еще немного, Джеймс подошел к шкафу и распахнул дверцы – там висели женские платья и сорочки. Граф развязал шейный платок, расстегнул рубашку. Под плотной белой тканью оказались бинты, стягивающие… грудь. Они не давали дышать, наполняли все тело глухой болью. Десять лет… целых десять лет, почти не снимая… С тех самых пор, как фигура девочки начала становиться женской.
«Ты больше не Фрэнни. Ты Джеймс. Фрэнни умерла. Женщина не сможет отомстить за родных. Женщины глупы и беззащитны, их удел – замужество. А ты будешь Джеймсом Кавендишем. Ты научишься быть мужчиной».
Одежда полетела на пол. Теперь в зеркале отражалась обнаженная девушка. Хрупкие плечи, маленькая грудь, тонкая талия, стройные ноги и длинные черные волосы, стыдливо прикрывающие тело почти до пояса.
Франческа Гвиневра Кавендиш, умершая двенадцать лет назад. Она научилась быть мужчиной. Ей помогли. И не только дядя, не только Томас…
Девушка обхватила себя руками.
Темно-фиолетовые стены, отражавшиеся в зеркале, казались порталами в неведомые миры. Их глубокий цвет завораживал, притягивал взгляд, звал шагнуть вперед и вырваться из склепа, в котором жила Франческа. Кто знает, что ее ждет за чертой, но вряд ли там хуже, чем здесь.
Фрэнни хотела плакать. Фрэнни… не Джеймс. Джеймс никогда не плакал – он мужчина. Но сейчас это была лишь жалкая сломленная Фрэнни.
Девушка подошла к шкафу и накинула на себя легкий шелковый пеньюар, а потом вернулась к зеркалу. Подошла ближе.
– Ты доволен… – сказала она, глядя на свое отражение.
Словно отвечая ей, зеркальный двойник плавно изменился. Теперь на Фрэнни смотрел Джеймс. Чуть выше ростом, заметно шире в плечах, с отчетливо мужским лицом и длинными волосами, скрепленными старинной заколкой. Он взрослел вместе с сестрой, всегда находясь рядом с ней, словно и не умер двенадцать лет назад, когда по нелепой случайности проклятие забрало его жизнь, оставив неприкаянную душу в качестве хранителя… для сестры.
* * *
– Спорим, что отец Дика – просто шарлатан? И вообще, нет никакого проклятия! Все это дурацкие сказки-страшилки! Такие, как рассказывает Томас, если выпьет вина! Только такой увалень, как Дик, мог поверить в глупые байки!
Джеймс вместе с Фрэнни смотрел из окна детской вслед отъезжающей карете с дальними родственниками.
– Он хочет получить деньги за то, что ты останешься в живых! Но ты и так не умрешь… если, конечно, не выпрыгнешь из окна или не пойдешь плавать в море, когда там шторм. – Мальчик не унимался, видя, как испугал Фрэнни рассказ Дика. – А спорим… Вот, придумал! – Джеймс аж подпрыгнул от возбуждения. – Родители велели нам собираться. Давай поменяемся одеждой? Если этот дядя Вильям такой могущественный артефактор, то он сразу заметит, что ты – это я, а я – это ты. А если нет, то он шарлатан. А Дик – вообще дурак! И тогда тебе не придется потом выходить за него замуж, как обещал отец.
– Я думаю, родители сразу заметят подмену, – задумчиво ответила Фрэнни, поглаживая больную руку: сегодня днем она умудрилась чем-то сильно порезаться. Доктор Хартман обработал рану и туго перебинтовал, но теперь кожа под повязкой зудела.
– Да никто не заметит! Сейчас все так торопятся, что на нас и не посмотрят, а в экипаже темно. Да и мы совсем одинаковые. И волосы даже… теперь… – Джеймс довольно захихикал. – А ты еще расстраивалась, когда я неделю назад тебе их случайно подпалил.
– Не ври! Ты специально это сделал! – Девочка фыркнула.
– Даже если и специально, то все равно здорово! Теперь такую шутку можно провернуть! Ну что, согласна?
Фрэнни наморщила лоб, а потом кивнула. Ей очень хотелось верить в то, что никакого проклятия не существует, дядя Вильям – лжец, а Дик ошибается.
* * *
Джеймс в зеркале не улыбнулся. В его синих глазах читался упрек. Но почему? Ведь сестра отомстила за него. Пусть чужими руками и сама того не желая, но отомстила…
Глядя на брата, Фрэнни вдруг поняла, что с радостью поменялась бы местами с Анной. Она привыкла быть мертвой, привыкла жить чужой жизнью и порой даже не понимала, сколько в ней осталось от настоящей Франчески и как много забрал себе Джеймс. Но пути назад не было. Если кто-то узнает, что граф Сеймурский – женщина, ее на всю жизнь запрут в Гримсби, замке-тюрьме для благородных. Оттуда почти никто не возвращается, это просто казнь, растянутая до бесконечности.
А ведь сегодня Фрэнни впервые была счастлива. Сегодня она дышала. Разговаривала. Прикасалась к живым людям. Танцевала… Сегодня она взяла и сбежала, нарушив правила.
– Я хочу быть собой, – прошептала она, обращаясь к брату, – понимаешь? Я хочу быть собой! Дик тебя не убивал. И Анна не убивала. А их отец… Если это он, то почему дядя Питер не обвинил его? Почему не добился, чтобы его повесили, если это он? А если нет, то за что мстить этим людям?!
Джеймс не ответил. Он никогда не отвечал ей. Вот и сейчас лишь осуждающе покачал головой. У него было свое мнение, но он не спешил им делиться.
* * *
За шторкой, около водительского сиденья, наливалось багровое сияние кристаллического мобиля. Руническая вязь шипела, впиваясь в хрустальные грани, ставшие вдруг такими хрупкими.
Страх. Липкий страх сжал горло своими ледяными руками.
Они все уже были мертвы. В экипаж заглянула смерть.
Бежать! Быстрее бежать! Куда угодно!
Только тело отказывалось двигаться. Тело замерло в ужасе перед неотвратимым. А потом дверь экипажа открылась, и в темный салон хлынул рассеянный дневной свет.
Томас. Старый слуга, ехавший рядом с водителем, бесстрашно выбрался на подножку и добрался до пассажиров. За его спиной мелькали деревья: скорость была невероятная. Прыгать на такой – настоящее самоубийство. И все-таки Томаса это не остановило. Он схватил сидевшую у двери девочку за шиворот и, прижав к себе, бросился с подножки за несколько мгновений до страшного взрыва.
– Фрэн!!! – отчаянно закричал Джеймс, уходя в вечность.
Томас спасал наследника рода, а спас бесполезную девчонку, которая ради шутки поменялась одеждой с братом.
* * *
– Это мое тело! Мое! Мое! – Девушка подбежала к столу и выдвинула верхний ящик. В нем лежал нож, точно такой же, какой забрала полиция.
Покрытая шрамами и порезами рука легла на черную столешницу.
– Это мое тело! – шептала Фрэнни.
Нож безжалостно кромсал белую кожу. По щекам катились слезы, и становилось немного легче. Боль говорила ей, что она все еще жива. Она – Фрэнни – все еще жива. Ведь мертвые не чувствуют боли.
Фрэнни дышала. Она хотела дышать. Хотела разговаривать. Хотела танцевать. Хотела чувствовать свою руку в руке Дика Кавендиша. Хотела видеть его глаза, лишенные ненависти и презрения. Хотела чувствовать тепло его ладони на своей талии. И кружиться в вальсе… Раз-два-три, раз-два-три… Она так долго этого хотела… но… Франческа Кавендиш мертва. А Дик жив. И жив Джеймс. Дик хочет убить Джеймса… так пусть убьет. И мертвые вернутся в могилы. Навсегда. Так будет лучше для всех. Тогда больше никто не пострадает. Но сначала…
Фрэнни взяла со стола бутылку. Легла на кушетку: кружилась голова. Свежие порезы раздражающе саднили, но она радовалась даже этому.
Глоток крепкого виски. Вяжущий привкус дубовой бочки. Огонь, разливающийся по венам. Дик не примет помощь от Джеймса, а Джеймс не будет помогать Дику. И не нужно. Есть Джейн… Она видела тех, кто убил Анну. Она должна найти их до того, как случится дуэль.
* * *
Звуки рояля. Вальс. Запахи. Прикосновения. Тепло… живое тепло. Она так давно об этом мечтала – стать собой. Хоть на несколько минут. Хоть на полчаса…
Дик. Совсем другой. Не такой, как обычно. Не настороженный, не злой и не презрительный, а внимательный, чуткий, заботливый. Одна его рука лежит на талии Фрэнни, другая – сжимает в своей ладони тонкие пальцы девушки, и от этих прикосновений мертвая душа оживает. И кажется, будто весь мир пронизывают ноты простого вальса. Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три…
В этом весь Дик. Он манил ее, словно обещание вечной жизни. Словно райские кущи, проглянувшие сквозь темное небо преисподней. Отзывчивый, добрый, честный… Мертвая душа тянулась к нему, как к солнцу, и всеми силами мешала свершиться возмездию…
Но вальс закончился. Стало совсем тихо. Фрэнни посмотрела на Дика и замерла, охваченная ужасом: его голубые глаза были полны ненависти.
– Убийца! Будь ты проклята!
* * *
Фрэнни очнулась от собственного крика. Мягкая плюшевая подушка под ее головой была залита слезами.
Некоторое время девушка сидела неподвижно, дрожа от охватившего ее холода, а потом резко встала. Чуть не упала обратно, но удержалась. Довольно. У нее есть неделя на то, чтобы найти убийц, но сначала нужно понять, предъявили ли обвинения Джеймсу. Ночью инспектор отпустил графа домой в сопровождении констебля и запретил выходить на улицу до самого утра. Что будет сегодня – вопрос открытый.
В сумочке у Анны нашли роковую записку. Миссис Эйнард подтвердила, что высокородный гость куда-то очень торопился, но она же рассказала, что задержала графа минут на десять, попросив потанцевать с мисс Пирс. Это подтвердило версию Джеймса.
Осмотрев нож, найденный рядом с телом, полицейский медик пришел к выводу, что девушку убили совсем другим оружием. Кроме того, на месте происшествия обнаружились отчетливые следы драки. Один из констеблей, завзятый охотник, даже смог проследить следы настоящих убийц до выхода из парка. Но там они уже затерялись.
Оснований для ареста Джеймса не хватало. И все же инспектор осторожничал. Дело осложняли напряженные отношения графа с братом убитой. Но каким бы ни было решение полиции, Фрэнни знала, что делать дальше.
В комнате без окон невозможно понять, наступило ли утро, но в любом случае следовало торопиться. Бинты вновь скрыли грудь. Несвежая рубашка вернулась на тело. Фрак… Заколка скрепила волосы. Джеймс вернулся.
В шкафу лежал саквояж. Граф достал его и положил туда пару платьев, корсеты для них, нижние сорочки, ботинки, перчатки. Шляпка с вуалью отправилась в круглую коробку. На первое время хватит, даже если запрут в его покоях. Вряд ли Джеймса отправят в тюрьму – улик недостаточно, а вот поместить под домашний арест до суда могут. В комнате графа находился тайный ход, но в случае чего за женской одеждой пришлось бы посылать Томаса – единственного слугу, который знал правду. Теперь не придется.
Людей в доме было немного, поэтому граф добрался до своих покоев, не встретив ни единой души. Саквояж и коробка скрылись во внушительной гардеробной.
Джеймс позвонил в колокольчик. Томас пришел быстро, словно ждал, когда его вызовут.
– Доброе утро, сэр! Рад видеть вас в добром здравии, – сказал он. – Прикажете подать завтрак?
– Да. Ко мне кто-нибудь приходил? – спросил граф, снимая помятый фрак.
– Еще нет. Но у дверей дома дежурит полицейский.
– Знаю. У меня есть просьба, о которой никто не должен узнать. – Джеймс заговорил почти шепотом: – Мне нужно, чтобы ты снял квартиру где-нибудь в респектабельном районе. На имя миссис Джейн Стэнли. Это должна быть небольшая, но хорошая квартира с отдельным входом. Подходящая для леди, живущей в городе инкогнито. Туда следует доставить небольшой гардероб с платьями на все случаи. Именно на все, – подчеркнул последнее слово Джеймс. – Шляпки должны быть с густыми вуалями. Еще понадобится револьвер, карманный светоч, трость с клинком, в идеале – пара записывающих кристаллов, если их удастся достать без огласки и по закрытым каналам. Подойдет любой вариант, но желательно, чтобы один из них был в форме кольца. Также обналичишь две тысячи кингов и оставишь их в шляпной коробке. И раздобудь пару медальонов коммуникации… Мне нужно иметь возможность связаться с тобой в любой момент.
– Будет сделано, сэр.
– Прекрасно, – улыбнулся Джеймс. – Ах да, проследи, пожалуйста, чтобы домохозяин был нелюбопытен.
– Хорошо, сэр.
– Можешь идти. Спасибо, Томас!
– Не за что, сэр, – поклонился старый слуга. – Я распоряжусь насчет завтрака, и, возможно, мне понадобится время до вечера, чтобы уладить дела… миссис Стэнли.
