Яков Николаевич Нерсесов
«Свет и Тени» Последнего Демона Войны, или «Генерал Бонапарт» в «кривом зеркале» захватывающих историй его побед, поражений и… не только. Том II. «Франция и я – Я и Франция!»

…Кстати сказать, поражение Первого консула Наполеона Бонапарта при Маренго имело бы для его карьеры катастрофические последствия. Начнем с того, что он был типичным выскочкой, а им, как известно, «окружающая среда» никогда ничего не прощает. Законность его правления была бы оспорена. Его образ Героя Нации навсегда бы потерял свою привлекательность. Порядок в стране ведь был еще весьма неполный – скорее что-то типа неустойчивого равновесия и до «полного тип-топа» было весьма далеко. К тому же, многие уже успели понять сколь тяжелая десница оказалась у первого консула и могли только ждать «удобного момента» для исправления «ошибки» с его выбором. После поражения от Меласса могла последовать отставка и забвение. Нам мало что известно, о первой реакции парижского «истеблишмента» (ходили разговоры, что к возможному падению «генерала Бонапарта» уже тогда мог начать готовиться прозорливейший Талейран?) на весьма неблагоприятный ход сражения при Маренго, если сведения об этом дошли бы до Парижа до  официального известия о том, что генералу Бонапарту чертовски повезло!? Так или иначе, но Первому консулу (а затем и всесильному французскому императору – властителю почти всей Европы) следовало всегда побеждать, по крайней мере, если он сам развязывал войну…

Случай в лице Дезе спас Наполеона от первого поражения и пройдет еще много лет, прежде чем, это случится. Повторимся, что лишь спустя 15 лет и 4 дня другой наполеоновский военачальник не пойдет на звуки канонады, а продолжит следовать согласно указанному маршруту и… тем самым (!?), поставит жирную точку в фантастической эпопее генерала Бонапарта!? Впрочем, там тогда не все было так однозначно, как это принято трактовать в общедоступной литературе и был целый ряд «привходящих обстоятельств», наложивших свой роковой отпечаток на ход краткосрочной Бельгийской кампании, попытавшегося было вернуться «на круги своя», низвергнутого императора Франции Наполеона Бонапарта!

Это случится 18 июня 1815 г. в битве при Ватерлоо, а главного «героя» не пришедшего (!?) тогда на поле боя звали маршал Груши! Но все это будет потом…

А пока на долгие годы печальный опыт Маренго действовал на Бонапарта отрезвляюще. Именно после битвы при Маренго Наполеон раз и навсегда усвоил, что всегда надо иметь мощный резерв, стоящий сзади и готовый к введению в бой в самый критический момент. Им на долгие годы станет его гвардия – Старая Гвардия, которую он, начиная с Аустерлица, до поры до времени будет очень беречь, а потом сожжет в огне беспрерывных сражений, начиная с ретирады из Москвы, когда ее бравые ряды начнут редеть.

…Кстати, Наполеон по достоинству оценил ратную доблесть всех тех, кто выжил в битве при Маренго: «Если вы сражались под Маренго… вам больше нет нужды испытывать свое мужество». Сам он всю жизнь хранил синий плащ, бывший на нем в день знаменитой битвы при Маренго. Cвою любимую лошадь Бонапарт назвал… Маренго. Он любил повторять, что в его жизни было всего четыре прекрасных дня. Это – блистательные победы: при Маренго (как мы видели Капризная Фортуна просто-напросто улыбнулась удачливому корсиканцу), Аустерлице (блестящая задумка и замечательное исполнение), Йене (несмотря на «проблему» со строптивцем Неем повержены чванливые наследники европейской славы прусского короля Фридриха II Великого, столь почитаемого Наполеоном) и Фридлянде (экспромт-победа в генеральном сражении, когда он стал лично руководить вялотекущей с раннего утра битвой всего лишь в 5 вечера!). Интересно и другое: никому из своих военачальников он так и не дал титула герцога в честь этих побед, которые он считал сугубо своими. Впрочем, выигрыш под Маренго явно был не заслугой его гения, а всего лишь – стечением обстоятельств! И, тем не менее, именно с тех пор гастрономы предлагают легендарное ресторанное блюдо – «цыпленок a la Marengo»…

Прошло время, и битва при Маренго – в которой внезапная случайность (очень вовремя для французов «прилетевший черный лебедь», «свалился» на голову, слишком рано почувствовавшим себя победителями австрийцам!) помогла Бонапарту победить – стала классикой. Это не планировавшееся французским полководцем сражение, в несколько часов решившее исход Второй Итальянской кампании генерала Бонапарта, изучают в военных академиях как образец полководческой… изворотливости, Подарка Судьбы/Каприза Фортуны – если хотите!? И все реже вспоминают имя того, кто в действительности изменил ход исторической битвы, – имя Дезе, поскольку Наполеон предпочел объявить Маренго сугубо своей победой! А как иначе: среди военных – от Александра Македонского до Георгия Жукова – не принято делится полководческой славой, Самой Ревнивой из Всех Слав…

…31-летний Дезе шел впереди атакующей колонны, когда вражеская пуля пробила ему грудь…

…А ведь он явно предчувствовал скорую гибель: за несколько мгновений до нее, он поделился тревогой со своими адъютантами: «Мы давно не сражались в Европе и ядра от нас отвыкли»…

…Рассказывали, что падая, он успел лишь произнести: «Это – смерть… Скройте ее от солдат, это может помешать успеху». Но он ошибся: узнав о смерти любимого командира, солдаты пришли в такую ярость, что не давали уже пощады австрийцам… (По крайне мере, так повествует большинство источников.)

Глава 7. «…Ах, решается судьба победы!» или, кому всем обязан везунчик (!?) генерал Бонапарт!?

…Одна из наиболее привлекательных личностей среди французских генералов той богатой на разнообразные, в том числе и военные, таланты поры – неотразимый красавец и редкий умница, дивизионный генерал (1794), Луи-Шарль-Антуан Дезе (дез Э де Вуату) (17 августа 1768, Эя-сюр-Сиуль – 14 июня 1800, Маренго).

…Кстати, кое-кто полагает, что максимально приближенная в русской орфографии к ее подлинному французскому звучанию, его фамилия должна произноситься как Десе, а не Дезе, как это утвердилось в отечественной историографии…

Антуан Дезе шевалье де Вейгу, в 1783 г., окончив Королевскую военную школу в Эффиа, поступил на службу младшим (су) лейтенантом в Бретонский пехотный полк. Царившие в ту пору нравы (кумовство, казнокрадство, распущенность и прочие «прелести авторитарных режимов всех времен и народов») в королевской армии побудили его в 1791 г. покинуть ее отнюдь не стройные ряды. Профессиональный военный, он уже был капитаном, когда в 1792 г. начались революционные войны. Дезе, в отличие от многих своих коллег-офицеров королевской армии, бежавших за границу, сразу же встал под знамена революции. Он был недолго военным комиссаром в Клермон-Ферране, а затем получил должность адъютанта при генерале де Брольи в Рейнской армии. Всем сразу стало ясно, что Дезе из породы храбрецов: стремясь спасти своих командиров, он без раздумья обнажал саблю и бросался на численно превосходивших врагов. Сочувствуя идеям революции, Дезе был против её крайностей и, когда было принято решение лишить Людовика XVI престола, высказался вместе с Брольи против этой меры. Их протест стал известен правительству, и они оба были отстранены от должностей, причём Дезе был даже арестован и просидел в тюрьме около двух месяцев, пропустив тем самым одну из четырех судьбоносных для революционной Франции битв – при Вальми. Освобождённый по ходатайству генерала А. де Кюстина, он вернулся в Рейнскую армию. В целом ряде боев и сражений он проявил выдающиеся военные способности, большую личную храбрость, отвагу и патриотизм. Благодаря его умелым и активным действиям французы сумели избежать крайне негативных последствий от потери Вейсенбургских (Виссембургских) укрепленных позиций. В сражении при Лаутербурге (1794 г.), несмотря на тяжелое ранение в лицо, Дезе не покинул поля боя и даже не позволил перевязать себя, пока не привел в порядок свои расстроенные батальоны и не задержал мощное наступление противника. За этот подвиг он был произведен в дивизионные генералы.

А ведь это было высшее воинское звание во французской революционной армии, которого Дезе удостоился всего в 26 лет, став в ту пору самым молодым дивизионным генералом французской армии (между прочим, раньше, чем Наполеон Бонапарт!). О нем заговорили в профессиональном сообществе: военная среда очень ревнива к успехам «коллег по ремеслу», там во все времена отменно знают, что полководческая слава – самая дорогая на свете – она «покупается» «морем» крови (своей и чужой) и смертями «бес числа» (с обеих сторон).

Однако, несмотря на свою преданность революции и боевые заслуги перед нею, он не пользовался доверием якобинского правительства. Неоднократно он оказывался в шаге от революционной гильотины. Комиссары Конвента – «кумачевая сволочь» – ходили вокруг этого выпускника Королевской военной школы как «коты вокруг свежей сметаны». Дезе хоть и беднейшего, но чистокровного аристократа, у которого 17 родственников, в том числе, два родных брата эмигрировали, в Париже опасались, считая роялистом. Утверждению такого мнения о нем среди якобинского руководства способствовало не только былое выступление Дезе в защиту королевской власти летом 1792 г., но и его отрицательное отношение к кровавому террору, развязанному якобинцами в стране, которое генерал и не думал скрывать, а также его открытое возмущение казнью генерала А. де Кюстина и насилием, проявленным якобинскими властями по отношению к его матери и сестре, брошенными в тюрьму по надуманному обвинению в «контрреволюционной деятельности».

Несмотря на самые лестные отзывы о Дезе не только командующего Рейнской армией генерала Шарля Пишегрю (1761—1804), имевшего влияние, как в армии, так и среди политиков, но и «злого гения» французской революции Луи Сен-Жюста (комиссара Конвента при Рейнской армии), Конвент (якобинское правительство) снова распорядился об его аресте. Правда, когда комиссары явились в лагерь за Дезе, судьба явно хранила Луи-Шарля, солдаты, обожавшие своего начальника, обнажили штыки и прогнали их. В общем, обошлось и на этот раз. Конвент (якобинские главари), боявшийся армии, оставил Дезе в покое. И уже 28 мая 1794 г. Дезе принимал участие в сражении при Киррвейлере, которое закончилось для французов крайне неудачно и это – еще литературно выражаясь.

Возглавляя одну из дивизий Рейнской армии, Дезе успешно действовал в кампаниях 1794 и 1795 гг., неоднократно подтверждая свою высокую боевую репутацию. Его слава гремела по всем фронтам Республики. В 1796 г., находясь в Рейнско-Мозельской армии (ею командовал прославленный генерал Ж. Моро), которая считалась главной и самой лучшей армией Французской республики, Дезе участвовал в походе Моро за Рейн.

Как всегда, его действия в Германии отличались большим искусством и смелостью. В результате внезапного и стремительного удара он разгромил корпус французских эмигрантов принца Луи Конде и овладел городом Оффенбург (на правом берегу Рейна, юго-восточнее Страсбурга). В сражении при Раштадте (на правом берегу Рейна, северо-восточнее Страсбурга) Дезе командовал левым крылом французской армии. Особенно отличился в ходе знаменитого отступлении Моро из Баварии через горы Шварцвальд, в ходе которого, прикрывая отход главных сил, Дезе командовал арьергардом армии, а затем упорной обороной плацдарма на правом берегу Рейна в районе Келя сковал действия всей австрийской армии эрцгерцога Карла. Он удерживал плацдарм до тех пор, пока всякая опасность для главных сил отступающей за Рейн армии Моро не миновала. Только после этого Дезе оставил занимаемый плацдарм. Его отход за Рейн ввиду многократно превосходящих сил противника был проведен блестяще. И все же, именно ему пришлось подписать у австрийского эрцгерцога Карла и генерала Бельгарда капитуляцию кельского гарнизона 9 января 1797 г., когда стало окончательно ясно, что из-за деятельности «пятой колонны» Пишегрю французам под началом Моро не удастся удержать эти «ворота во Францию».

Его высоко ценят коллеги по смертельно опасному ремеслу (сегодня: ты – убил врага, а завтра: он – тебя…) будущие наполеоновские маршалы Сен-Сир и Виктор в своих мемуарах, в превосходных степенях, вспоминавших о нем. А ведь оба были не только очень непростыми («извилистыми»; это, не обижая их неласковыми эпитетами!) людьми, но и очень крепкими профессионалами «без особо заметных слабых мест», немало повидавшими военачальников разного калибра за почти 20 лет сражений во славу французского оружия – самого агрессивного в Европе той поры!

Дезе был небольшого роста, очень энергичным и подвижным человеком, имел слегка волнистые, очень черные волосы и смуглый цвет лица. Весь облик Дезе отражал целеустремленность его кипучей натуры. В обычной обстановке ему с большим трудом удавалось сдерживать свою бьющую через край порывистость и нетерпение. Но в минуты опасности, в боевой обстановке он буквально преображался: ледяное спокойствие, железная выдержка и холодный расчет – все это неотъемлемые качества Дезе как военачальника. Одевался он всегда небрежно, а в боевой обстановке обычно спал на земле, чаще всего под пушкой, завернувшись в шинель. Питался, как правило, вместе с солдатами. Когда он бывал неправ, то всегда признавал свои ошибки, какие бы последствия они не имели для дела борьбы за свободу Франции. Такое поведение естественно вызвало к нему всеобщую симпатию.

…Между прочим, рассказывали, что ярким примером его бескорыстия и его честности вроде бы служит полулегендарный случай. Однажды Дезе приказал солдатам выкатить из своей палатки и доставить казначею армии бочонок с серебром, захваченный у австрийцев. Солдаты с трудом вынесли драгоценный груз, обливаясь потом и, поставив его в телегу, весело крикнули генералу, наблюдавшему за операцией: «Ну, если бы этот проклятый бочонок выкатился не из Вашей палатки. Он был бы, наверное, куда легче!» Впрочем, то ли – быль, то ли – небыль…

Ранение вынуждает Дезе отправиться в тыл и он не успевает отличиться при вторжении Рейнской армии генерала Моро в Австрию. Пока он лечился, война с Австрией заканчивается: Бонапарт с блеском выигрывает Итальянскую кампанию 1796—97 гг. и Австрия выходит из войны.

Подобно многим другим французским генералам революционной армии того бурного времени Дезе профессионально-внимательно (пристрастно) следил за тем, как громил австрийцев в Италии столь удачливый «генерал Вандемьер» (Наполеон Бонапарт). Он желает непременно познакомиться лично с этим мгновенно невероятно прославившимся полководцем, который в считанные месяцы затмил своими успехами всех других видных генералов Французской республики и стал в системе ее военной иерархии звездой первой величины. С той поры Дезе открыто мечтает попасть под начало столь удачливого корсиканца. Тонким чутьем талантливого полководца Луи безошибочно угадывает, какая блестящая будущность светит маленькому и невзрачному герою Тулона. В приватном разговоре с генералом Лораном Гувионом Сен-Сиром Дезе доверительно признался, что как только позволит его рана, он хотел бы соединить свою судьбу с судьбой Бонапарта. «Я убежден, – говорил он -, что Моро никогда не совершит ничего великого, и что мы рядом с ним никогда не будем играть сколько-нибудь значительной роли, между тем, как Бонапарт будет покрыт такой славой, что часть ее, несомненно, упадет на его помощников!» Говоря так, Дезе как в воду глядел: блеск славы Наполеона, безусловно, золотил эполеты и аксельбанты его маршалов.

…Между прочим, Дезе был «рейнец», а Бонапарт, к которому он так стремился попасть – «итальянец»! Не следует забывать, что отношения между личным составом Итальянской и Рейнской армий складывались отнюдь не просто! «Рейнцы» считали себя выше всех, способнее всех других. Военные Рейнской армии полагали, что именно они выносят наибольшие тяготы войны и делают для победы больше других. «Рейнцы» были намного лучше укомплектованы, снаряжены и экипированы, что впрочем, не мешало «итальянцам» под началом Бонапарта бить врага гораздо эффективнее, чем их «северные» «братья по оружию»! Ко всему прочему, офицеры считали Бонапарта «паркетным» генералом, выскочкой, который получил генеральские погоны, расстреливая сограждан на улицах Парижа (подавление бунта 13 вандемьера). Недаром Бонапарта прозвали «генерал Вандемьер»! А командование Итальянской армией ему и вовсе дали «в приданое» за его супругой-«подстилкой» влиятельнейшего «директора» Барраса. Солдаты же Итальянской армии считали Бонапарта своим кумиром и чуть ли не Богом (Посланцем Бога на Земле), к тому же относились к солдатам Рейнской армии с плохо скрываемым недовольством. Считается, что между ними свирепствовала настоящая вражда – жертвами не прекращавшихся дуэлей стали без мало 350 солдат и офицеров…

Дезе после завершения кампании 1796 г. смог-таки «пробить» себе командировку (по обмену боевым опытом) в Итальянскую армию. Бонапарт радушно принял знаменитого генерала, о боевых подвигах которого на Рейне он также был хорошо осведомлен. Знакомство, к удовольствию обеих сторон, состоялось. Дезе был очарован не только приемом, который оказал ему командующий Итальянской армией, но и личностью этого человека. С этого времени Дезе сделался его горячим поклонником. Дезе также пришелся по душе Бонапарту. Поэтому когда Наполеон задумал предпринять очередную кампанию, сомнений у Дезе по поводу своего участия в ней не было. Бонапарт с большим удовольствием предложил ему командование одной из дивизий под своим началом.

Так сбылась мечта Дезе: он вошел в число ближайших боевых соратников Наполеона и вместе с Клебером оказывается в главных помощниках Наполеона, собирающегося совершить короткий бросок через Ла-Манш на «корень всей войны» – Лондон. Но по ряду объективных и субъективных факторов операция оказывается практически невозможной и два генерала отправляются вместе с победоносным Бонапартом в Египет, где оба подтверждают свою блестящую репутацию способнейших из французских генералов новой волны. Именно там, в изматывающей борьбе с летучими мамелюкскими наездниками Мурад-бея – лучшей азиатской конницей той поры – в полной мере раскрывается замечательный талант Дезе-полководца.

Как известно, Египетская кампания (Восточный поход) генерала Бонапарта началась 19 мая 1798 г. В этот день корабли французской эскадры и транспорты, имея на борту экспедиционную армию (ок. 38 тыс. чел. или 5 дивизий с 120 орудиями), покинули берега Франции и взяли курс на Египет. Примечательно, что из 31 генерала, составлявших командование армии, ок. 20 (одна треть!) являлись сподвижниками Бонапарта по его феерическому Итальянскому походу 1796—97 гг. Высадка войск на египетском побережье произошла 1—3 июля. Последней высаживалась дивизия Дезе. После взятия Александрии (2 июля 1798 г.), в котором дивизия Дезе не участвовала, армия Наполеона направилась к реке Нил. Ее авангардом командовал Дезе. Не секрет, что тяжелейший переход по безводной песчаной пустыне, во время которого в изнуренных палящим зноем и невыносимой жаждой войсках едва-едва не вспыхнул мятеж, был осуществлен за трое суток.

И уже 13 июля возглавляемый Дезе авангард в бою при Уамбо (Шебрейс) на левом берегу Нила наголову разгромил передовой отряд (свыше 4 тыс. чел.) армии мамлюков Мурад-бея и двинулся на Каир. 21 июля 1798 г. произошло знаменитое сражение у Пирамид, в котором Дезе командовал правым крылом французском армии и именно по нему мамлюкская конница Мурад-бея нанесла свой главный удар. Все яростные атаки противника разбились о несокрушимую стойкость французских каре дивизии Дезе и мамлюки потерпели сокрушительное поражение. 24 июля французы заняли главный город Египта – Каир. Однако полностью уничтожить армию врага им не удалось, ее остатки начали отступление в Верхний Египет. Их преследование Бонапарт поручил Дезе, который должен был завоевать Верхний Египет и завершить уничтожение неприятельской армии. Главнокомандующий армией особо подчеркнул, что эта задача является главной в данный момент для Восточной армии.

Кампания в этой части Египта продолжалась более 9 месяцев (с августа 1798 г. по май 1799 г.). Все это время Дезе, располагавший весьма ограниченными силами (до 3 тыс. чел. с 2 орудиями), неутомимо гонялся за неуловимым Мурад-беем, имевшим многократное численное превосходство (свыше 10 тыс. чел.). Не давая противнику ни малейшей передышки, французы проводили многочисленные рейды с целью разгрома его отдельных группировок, отрядов или баз, усмирения взбунтовавшихся населенных пунктов или районов. Стычки с небольшими отрядами противника происходили постоянно. В ходе этой напряженной и изнурительной борьбы Дезе с непоколебимым упорством и настойчивостью решал поставленные перед ним задачи. Наиболее крупные бои в ходе этой кампании произошли под Седиманом (7 октября 1798 г.), Самхудом (22 января 1799 г.) и Абиудом (8 марта 1799 г.). Все они закончились поражениями врага, несмотря на его серьезное превосходство. Но только к концу мая 1799 г. основные силы мамлюков были уничтожены, и покорение Верхнего Египта завершено. Мурад-бей был вынужден прекратить сопротивление, изъявить покорность и признать установление французского правления в Египте.

За время своего пребывания на юге Египта Дезе показал себя умелым и умным военным администратором. В Египетской армии Дезе пользовался тем же обаянием, как и в Рейнской. Подобно знаменитому французскому средневековому рыцарю-герою Баярду, его называли рыцарем без страха и упрека. Наполеон также очень ценил заслуги Дезе и за подвиги в Египте прислал ему дорогую наградную саблю. Секретно покидая 24 августа 1799 г. Египет, Бонапарт в числе наиболее близких к нему генералов намеревался забрать с собой и Дезе. Однако ввиду поспешности отъезда, подготовка к которому проводилась в строжайшей тайне и в очень ограниченное время, своевременно вызвать Дезе из Верхнего Египта не представлялось возможным. Поэтому Бонапарт передал своему преемнику на посту главнокомандующего Восточной армией генералу Клеберу просьбу отправить Дезе во Францию при первой же возможности. Такая возможность появилась только после заключения Клебером Эль-Аришского договора с Турцией (24 января 1800 г.) о перемирии и последующей эвакуации французских войск из Египта на почетных условиях.

Дезе отправился во Францию сразу же после заключения соглашения в Эль-Арише. Его сопровождал английский офицер, который должен был наблюдать за соблюдением оговоренных в договоре условий. Но Коварный Альбион («океанократы» -британцы) отказались признать этот договор, и под их давлением турки разорвали его. Разрыв договора произошел в то время, когда Дезе уже находился в пути. По прибытии в итальянский порт Ливорно (Тоскана) он по распоряжению английского адмирала Д. Кейта был задержан и объявлен военнопленным. Арестованному и доставленному к нему французскому генералу англичанин высокомерно заявил, что выделяет на его содержание в тюрьме по 1 франку в день и с издевкой добавил: «Я полагаю, что вы, объявившие у себя принцип всеобщего равенства, будете вполне довольны, если я буду кормить вас наравне с солдатами?» – «Я всем доволен адмирал, – ответил Дезе. – Но я имел в Египте дело с турками, мамлюками, арабами и неграми, и все они держали свое слово, которое не сдержали вы. Единственное, о чем я прошу, это чтобы вы избавили меня от своего присутствия».

Пробыв месяц в плену, Дезе был освобожден по обмену и прибыл во Францию как раз в то время, когда Наполеон Бонапарт завершал подготовку к своему Второму Итальянскому походу 1800 г. В армию Наполеона он явился всего за несколько (2?) дней до судьбоносного как для последнего, так и «монархической старушки Европы» сражения при Маренго на специально нанятом дилижансе. Рассказывали, что Бонапарт был несказанно обрадован прибытием своего боевого сподвижника, сразу же, отложив все дела, принял его и имел с ним продолжительную беседу. Дезе был назначен командиром корпуса, состоявшего из двух дивизий…

Неожиданно для Наполеона рано утром 14-го июня 1800 г. началось сражение при Маренго.

Дезе успел прийти во время и спасти генерала Бонапарта! Проигранное было по всем статьям, это сражение было благодаря его невероятной расторопности и недюжинному полководческому чутью выиграно! Правда, сам спаситель нашел свою героическую смерть в этой судьбоносной для Наполеона и дальнейшего хода европейской истории битве!

Отдавший жизнь за Отечество, безусловно, «одна из самых ярких звезд революционной армии», сделавший блестящую военную карьеру в рядах республиканской армии (в 25 лет став бригадным генералом!), Луи-Шарль-Антуан Дезе (дез Э де Вуату) был убежденным республиканцем, горячим патриотом своей родины, искренним сторонником кардинальных преобразований в общественно-политическом устройстве страны.

С первых же дней революции, несмотря на то, что был офицером «старого режима», и по происхождению, и по воспитанию принадлежал к первому (дворянскому), правящему в стране сословию, он безоговорочно принял ее идеалы и всю свою недолгую, но яркую жизнь посвятил делу защиты революционных завоеваний французского народа. По своим политическим взглядам он, скорее всего, принадлежал к умеренным республиканцам, хотя своих политических пристрастий старался открыто не высказывать и вообще стремился всегда держаться подальше от политики. Вместе с тем известно его крайне отрицательное отношение ко всякого рода радикальным элементам в революционном движении, выступления против массовых репрессий, захлестнувших страну в период якобинской диктатуры.

Дезе пользовался большой популярностью в войсках за постоянную заботу о своих подчиненных, благородство души, открытый характер, честность, скромность, справедливость, доступность и простоту в общении. Ему было присуще какое-то особенное, только ему свойственное обаяние. Солдаты и офицеры искренне любили его, генералы уважали за боевую доблесть, самоотверженность и неустрашимость в бою. По мнению современников, Дезе был предан только боевой славе и жил только ради нее, пренебрегая всем прочим. В то же время он проявлял полное равнодушие к наградам и разного рода почестям, которые добытая в боях слава могла бы ему принести. Он жил только войной и боевой стихией. Богатство и прелести жизни совершенно его не интересовали.

Дезе проявил себя как искусный мастер маневренной войны. Наряду с другими известными военачальниками революционной армии он являлся одним из если не основоположников, то пропагандистов-практиков активно внедряемой в то время тактики, основанной на боевом применении колонн линейной пехоты в сочетании с рассыпным строем стрелков. Этот способ ведения боевых действий, отчасти, рожденный революцией (об это говорили еще в середине XVIII в. французские военные теоретики и на практике применяли русские полководцы Румянцев с Суворовым), показал свою высокую эффективность в борьбе с противником, придерживавшимся уже устаревшей линейной тактики. Характерными чертами Дезе как военачальника были: его высокая активность, смелость и решительность при ведении боевых действий, постоянное стремление к проявлению разумной инициативы на поле боя (убедительный пример тому – очень своевременный приход на поле сражение при Маренго), поиск новых, более совершенных способов решения боевых задач, что особенно наглядно проявилось во время Египетского похода.

В боевой обстановке Луи-Шарль-Антуан проявлял большую настойчивость, твердость и находчивость, отличался быстротой реакции на любые изменения в обстановке и не терял присутствия духа в самых, казалось бы, безвыходных ситуациях. Захватив инициативу в ведении боевых действий, он всегда стремился максимально использовать достигнутое преимущество и навязать свою волю противнику. Дезе в полной мере обладал редким даром увлекать войска на решение боевых задач в самых сложных условиях обстановки, вдохновляя их при этом личным примером: в последнем для себя роковом сражении при Маренго сам возглавил атаку и пал смертью храбрых!

Луи-Шарль-Антуан отличался храбростью, мужеством и военным талантом в боях с интервентами и довольно быстро снискал славу одного из лучших генералов революционной армии. Он проявил себя как талантливый военачальник, обладавший незаурядными полководческими дарованиями, убедительно доказав это в ходе боевых операций на Рейне, в Египте и Италии. Боевые заслуги Дезе, его преданность делу революции и военный талант получили такую широкую известность, что даже во время чистки армии от офицеров-дворян, организованной якобинцами, для него все же пришлось сделать исключение.

Его имя и боевая слава облетели все фронты Французской республики, получили широкую известность в стране. Наряду с Гошем, Клебером, Марсо и некоторыми другими военачальниками Дезе представлял собой необыкновенно привлекательный тип генерала революции, безумно храброго, совершенно бескорыстного, проникнутого горячей любовью к родине. Подобно легендарному рыцарю Баярду (очень популярное сравнение среди даровитых революционных генералов!), это был в полном смысле слова «рыцарь без страха и упрека». По свидетельству многих современников, лишь очень немногие из генералов французской революционной армии обещали так же много, как Дезе. По мнению некоторых исследователей эпохи Революционных войн, Дезе был, пожалуй, самым блистательным из молодых полководцев Республики. Его ранняя гибель (Луи-Антуан геройски пал в расцвете сил на поле брани, когда ему было всего 31 год) явилась тяжелой утратой для революционной армии Франции.

Даже весьма скупой на похвалы Наполеон считал из всех своих генералов наиболее даровитыми Клебера и Дезе. По странному совпадению (исторический парадокс?) оба этих генерала погибли в один и тот же день – (14 июня 1800 г.) и, возможно, тот же час (?), когда австрийская пуля сразила генерала Дезе при Маренго, от кинжала фанатика (?), подосланного врагами Франции, либо все же сабли мамелюка (?) пал в Египте его лучший друг Клебер! Не исключено, что в тот роковой для них день Франция лишилась сразу двух своих лучших шпаг, поскольку вряд ли кто-либо из наполеоновских маршалов, даже Массена и Даву с Ланном (?) могли сравниться своими дарованиями с Клебером и Дезе? Сам Наполеон, уже будучи в изгнании на о-ве Св. Елены с большим почитанием высказывался о Клебере и особенно о близком ему Дезе. «Из всех моих помощников на поле боя, – вспоминал Последний Демон Войны, – именно они были самыми выдающимися. Оба они оказали великие и редкие услуги Франции, хотя они по характеру и по основному устремлению были глубоко различны. Талант Клебера был создан природой. Талант Дезе был целиком делом воспитания и работы. Гений Клебера вспыхивал лишь моментами, когда его пробуждала важность обстоятельств. Потом Клебер засыпал немедленно на лоне томной неги и удовольствий. Талант Дезе был на страже каждое мгновение. Он жил и дышал лишь самым благородным честолюбием и самой настоящей славой».