Яков Фисенко
Всего лишь намекнув
и ни разу не были разочарованы. Вот так, в трудах
праведных, и прошли его лучшие годы. Наступило
время, когда седина убелила голову Фаика Юлда-шева, зрение стало подводить, а руки уже не слу-шались, как прежде. Тогда старый сапожник передал все дела сыну, которого много лет обучал сво-ему ремеслу, а сам устроился сторожем и жил при
городской школе. О прежней своей профессии он
вспоминал лишь изредка, когда чинил ученикам
сандалии и ботинки. Но вдруг началась война…
Вначале она была где-то там, далеко, но постепенно подбиралась всё ближе и ближе. В конце –
концов, фронт оказался совсем рядом. Словно
страшный и безжалостный зверь ползла война по
земле, уничтожая всё на своем пути. В городке появились беженцы, которых расселили по домам.
Местные жители помогали эвакуированным, чем
могли. Ну, а на Запад двигались наши воинские части: танки, пушки, пехота. Они были настроены
биться с врагом до конца. Вскоре все узнали, что
неприятель остановлен. Но очень дорогой ценой
давались нам победы на фронте.
И вот однажды, через городок проходила воин-ская часть. Она недавно вышла из окружения и теперь её ждали отдых и пополнение. Однако, так получилось, что ночь застала пехотную роту в пути.
Бойцы разместились в школе, прямо в классах. Солдаты наконец – то разулись и оставили свои сапоги
40
в коридоре. Сверху на них развесили портянки. Военная обувь, очевидно побывавшая в немалых пе-редрягах, представляла из себя жалкое зрелище.
Многие сапоги были разбиты, подошвы оторваны и
подвязаны веревками. На это и обратил внимание
старый мастер. Увиденное огорчило его. Он недовольно цокал языком и печально качал головой. А
потом в сторожке всю ночь горел свет, стучал моло-ток, и слышалась негромкая башкирская песня.
Ну, а утром удивленные солдаты вдруг обнару-жили, что вся их обувь чудесным образом преобра-зилась. Кто-то почистил её и починил. Больше всех
был озадачен командир, который просто терялся в
догадках и не знал, что и думать. Помощь пришла
непонятно откуда и так вовремя. Но кого за это бла-годарить?! Все начали задавать вопросы сторожу, однако тот только улыбался и пожимал плечами. Но
время шло, и солдатам пора было уходить. Привыч-ным строем зашагали они по дороге. Долго смотрел
им вслед старый башкир, а губы его шевелились. Он
благословлял защитников Отечества.
41
ПОПАДЬЯ
Матушка Анна очень не любила, когда её
называли попадьёй. Был в этом слове какой – то
нехороший смысл. Но, что поделать, «на каждый
роток, не накинешь платок».
С тех пор как умер её муж, сельский священ-ник, она часто слышала за спиной: «Вон, гляди, пошла попадья. Батюшка почил, а ей хоть бы что».
Люди злословили, но эта женщина ни в чем не бы-ла виновата, просто так сложилась судьба. В память о супруге матушка Анна почти каждый день
приходила в опустевшую церковь. Вначале делала
уборку, ну а потом набожная женщина горячо молилась и зажигала свечи перед иконами. Иногда
она, через потайной лаз, спускалась в подпол.
Здесь, в закрытой комнате, «до лучших времен», сберегалась дорогая церковная утварь. Хранились
тут, зачем – то и несколько мешков сухарей. Но как
они потом пригодились!
Война пришла, как всякая беда, совершенно
нежданно. Слезы и горечь принесла она с собой.
Некоторые сельские женщины в одночасье стали
вдовами, а дети осиротели. Веселые вечеринки и
42
шумные гуляния под гармонь канули в прошлое.
Окна и двери клуба заколотили досками. Хотя
службы не велись, в церковь все чаще стали захо-дить деревенские жители. Они молились за упокой
своих погибших близких и просили о здравии живых. И тут впервые матушка Анна благодарно
вспомнила отца Кирилла, который однажды привез им из монастыря целую телегу свечей. Женщина тогда искренне удивилась: «Зачем столько?!». А
её муж сказал в ответ: «Ничего, ничего, все по воле
Господа – запас всегда во благо». Ах, как он оказался прав! Где бы они сейчас взяли свечи?
А, меж тем, война подбиралась все ближе. Однажды по деревне разнеслась тревожная весть –
невдалеке разбомбили поезд. Люди запрягли лошадей и на телегах отправились в сторону железной дороги. Зрелище, которое предстало их взору, было ужасным: догорающие вагоны, в серых клу-бах дыма разбросанные узлы и чемоданы, повсюду
воронки от бомб. Рядом с искореженным поездом
лежали тела погибших, а раненые стонали и взы-вали о помощи. Убитых похоронили в овраге, про-читав над ними молитву. Живых перевязали, как
умели, погрузили на телеги и отправили в район.
Но, что делать с детьми?! Их было двенадцать, самого разного возраста, но все в одночасье остались
одни – одинёшеньки. Как поступить с ними, не
знал никто. Но тут вдруг вмешалась матушка Анна.
Она успокоила ребятишек и решительно увела их
за собой. В просторном подполе под церковью место нашлось всем.
Вот тут набожная женщина и поблагодарила
Господа за то, что он вразумил её мужа запастись
43
сухарями. Всех детей она накормила и напоила го-рячим сладким чаем. Многие из них пережили такой ужас, что теперь непрерывно плакали или от-решённо смотрели в пол. Старшие утешали млад-ших, а матушка Анна для всех находила ласковое
слово и доброе участие. Постепенно, окруженные
заботой и вниманием, дети стали приходить в себя.
Они перезнакомились и подружились. Мылись за
шторкой в тазике и спали на соломе. Время выда-лось лихое, тревожное и выходить на улицу, наверх, было никак нельзя. Чтоб ребята не скуча-ли, мудрая женщина рассказывала им библейские
истории, читала Евангелие и учила молитвам. Но
наступил день, когда в деревню пришли немцы.
Они вели себя нагло и грубо. Отобрали у жителей всю домашнюю живность и запасы продуктов.
Несколько домов сожгли. Фашисты обыскали
округу, забирая подростков и молодежь для при-нудительных работ в Германию. Горячо молилась
о спасении ребятишек матушка Анна, и беда про-шла стороной. Немцы осмотрели пустую церковь, но скрытый лаз в подпол не нашли. Так вот и сохранил Господь осиротевших детей, не дал им по-гибнуть. Почти год, в страхе и неопределенности
провели затворники в подполе, но, как известно, зло на земле не вечно. Наступающая Красная Армия освободила деревню.
Стройными рядами проходила военная ко-лонна мимо церкви. И тут навстречу им вышли матушка Анна и дети – чумазые, исхудавшие и от-выкшие от дневного света. От их вида у бойцов
сдавило сердце, строй распался. Солдаты подходи-44
ли к детям, брали их на руки, гладили по голове.
Служивые угощали ребят сахаром и хлебом, а попадье оставили вещмешок, заполненный банками
с тушенкой. И тут одна из девочек узнала человека
в шинели и крикнула: «Папа!». Через несколько
секунд она оказалась в крепких родных объятиях.
Сержант прижал дочку к себе. Он знал о бомбежке
поезда, о гибели жены и уже не надеялся увидеть
живой своего ребенка. Его радости не было конца.
Однако колонне нужно было идти дальше.
Прозвучала команда: «Становись!». Сержант поцеловал дочку и передал её матушке Анне. «Сбереги-те её, а я вернусь и вас найду», – сказал военный. И
солдаты зашагали дальше. Оглядываясь, они видели стоящих у церкви: маленькую девочку, которая
прижалась к попадье, а также сироток, машущих
им на прощанье своими худыми ручонками. Бойцы
утирали невольно выступавшие слезы и желваки
на их скулах ходили буграми. В душе солдат заки-пали ярость и праведный гнев к врагу.
45
БАБУШКА И ГЛАША
Они жили на краю села, у самого леса – бабушка
Лукерья и её внучка Глаша. Бревенчатая изба, са-раюшка с подполом, десяток курочек и петушок –
вот и все их хозяйство. Собирали грибы, в огороде
выращивали капусту и картошку, тем и питались.
Сосед Илья иногда заходил к ним в гости, приносил
соль и сахар, колол дрова. По вечерам бабушка за-нималась домашними делами, а Глаша читала сказ-ки. Мир и покой царил в их дому, до той поры, когда
на страну напал жестокий и коварный враг.
Солдаты в серой форме, похожие на крыс, принесли с собой много страданий. Они отнимали у
людей последнее, не жалели никого. У старушки и
маленькой девочки забрали всех курочек и петуш-ка. Пока фашисты разбойничали в их дому, бабушка крепко прижимала внучку к себе и гладила её по
голове. Она шептала тихонько, чтоб слышала
только девочка: «Ничего Глашенька, ничего. Вот
придут наши, уж им всё припомнится». После ухода
46
немцев они долго потом прибирались, подметали
грязь и осколки разбитой посуды.
Дверь сарая была распахнута настежь. Теперь
здесь царила непривычная пустота. Увидев это, Глаша заплакала. Ей было очень жалко пестру-шек, за которыми она так заботливо ухаживала. И
вдруг, в самом дальнем углу сарая, девочка услы-шала чей – то писк. Она стала тихонько разгре-бать солому. К огромной своей радости, Глаша
нашла трех маленьких цыплят, которым удалось
укрыться от фашистов и уцелеть. Девочка прижала их к груди и понесла в дом.
Увидев малюток, Лукерья Павловна всплеснула руками: «Вот ведь надо же! Спрятались от
немцев! Ну, прямо партизанки. Ай, да молодцы!»
Птенчиков посадили в лукошко с соломой, и девочка взяла их к себе на печку. Так они рядышком
и спали. С той поры Глаша стала заботиться о цып-лятах. Она кормила их и поила с рук, нежно гладила. Птенчики считали девочку своей мамой и сле-довали за ней везде по пятам. Они потихоньку рос-ли и этим радовали бабушку с внучкой. Славу Богу, фашисты в селе больше не появлялись. Молодые
курочки вскоре начали нестись. И никто не подо-зревал тогда, что простые пеструшки когда-то спа-сут жизнь советских солдат…
Однажды к их дому вышли из леса двое. Они
были в грязной разорванной одежде и едва двигались, поддерживая друг друга. Оба худые, измож-денные, как говорится «кожа, да кости». «Ох, сер-дешные. Как же вы так?!», – причитала бабушка, по-могая нашим солдатикам зайти в дом. Но они, со-47
вершенно обессилив, даже ответить ничего не могли. В избе бедолаг, прежде всего, напоили чаем и
накормили. Потом мужчины помылись и переоде-лись в старую одежонку, что в шкафу осталось ещё
от деда. Уставших, измученных людей положили
спать в сарае. Здесь им было безопаснее, в любую
минуту можно было тут же спуститься в погреб.
Благодаря заботам бабушки и внучки, при-шедшие стали постепенно набираться сил. Тут
очень кстати пришлись куриные яйца. Они были
вкусными и сытными. Немного придя в себя, солдаты рассказали, что с тяжелыми боями уже несколько недель выходили из окружения. Они поте-ряли многих своих друзей и, в конце – концов, остались вдвоем. Питались одними ягодами и
сильно отощали. С большим трудом добрались до
крайней избы села. Мужчины много раз благодарили бабушку и внучку за помощь, без которой они
бы точно погибли. А теперь им обязательно надо
дойти до фронта, и бойцы еще «зададут немцам
жару», отомстят за всех погибших товарищей. А
случай повоевать вскоре представился…
Красная Армия погнала фашистов с советской
земли. Отступая, они пытались сопротивляться. Се-меро немцев хотели спрятаться в сарае, чтоб оттуда, исподтишка стрелять по нашим бойцам. Переход от
яркого дневного света в полную темень, на несколько секунд ослеплял их. Тут – то они, один за
другим, и получили обухом топора по голове. Уже
набравшиеся сил мужчины, скрутили ремнями руки
фашистам. Когда в сарай вошли солдаты регуляр-ной армии, они не могли сдержаться от смеха: целая
48
вязанка плененных немцев, лежащих, как дрова
один на другом, и верхом на них два гражданских с
топором. Когда же ситуация прояснилась, полков-ник лично похвалил бойцов, которые сумели выйти
из окружения и теперь проявили отвагу и смекалку.
Узнал офицер, конечно, и о роли бабушки и внучки
в спасении наших солдат.
Обращаясь к Лукерье Павловне и Глаше, пол-ковник «взял под козырек» и сказал: «Вы сохра-нили жизнь воинам Красной Армии. Это очень
мужественный поступок!». Не мы, – ответила ему
девочка, а вот эти курочки. Офицер улыбнулся и
приказал солдатам принести бабушке и внучке, а
также их пеструшкам мешок пшеницы. Военные
ушли, но оставили на память с виду обычный ар-мейский бинокль, только со странной надписью
на футляре: «За мужество Лукерье Павловне и
Глаше. От командования».
49
ДЕВУШКА И БЕРЕЗКА
Люся с детских лет очень любила рисовать.
Откуда у неё появилось эта тяга к творчеству – не
понятно. В родне девушки не было ни одного ху-дожника, только доярки, кузницы, да плотники.
Она же постоянно засиживалась по вечерам с ка-рандашом и альбомом, мечтательно подняв к небу
глаза и размышляя. Ну а потом на свет рождались
очень интересные рисунки.
Изображала Люся то, что видела вокруг: домаш-них животных, бревенчатые избы родного села, деревья на опушке. При этом она замечала такие мело-чи, на которые никто не обращал внимание: паутин-50
ку в углу, воробышка за окном, листочек, парящий на
ветру. Иногда на её работах появлялись и люди: со-седки, горячо обсуждающие последние новости, мальчишки с удочками у пруда, заворожено смотря-щие на поплавки. Особенно получались у юной ху-дожницы родные люди: мама и брат Дмитрий. Своих
близких она изображала тщательно, старалась вло-жить в труд всю душу. Готовые работы девушка
щедро раздаривала односельчанам, и все удивля-лись, как здорово у неё выходит. Рисунки Люси были
наполнены светом и добром. Они несли людям радость. Но счастье мирной жизни прервала война.
Из небольшой деревни, которая насчитывала
всего-то двадцать дворов, добровольцами на
фронт уходило 15 человек. Идти «супротив врага»
надумал даже местный пастушок Фома, чего от не-го никто не ожидал. Он был низкорослый и щуп-лый, совсем не походил на храбреца и героя. А ведь
надо же, собрал котомку, подпоясался веревкой и
всем своим видом показывал готовность «идти во
солдаты». Ребята подшучивали над ним, напоми-нали, как однажды он убежал от бодливых коров.
Однако Фома только хмурился и отвечал: «Ничего, уж как – нибудь, сдюжу».
Покидая деревню, Дмитрий тепло попрощался
со своими родными. Провожая его, мама и сестра
плакали, но сами хорошо понимали, что так нужно.
В подарок любимому братишке Люся нарисовала
себя у березки и подписала: «Помни о нас». Парень
бережно сложил листок и сохранил в нагрудном
кармане, у самого сердца. Много раз потом в часы
затишья, доставал он дар сестрички и подолгу
51
смотрел на него и гладил рукой. И ему становилось
тепло на душе.
Перед отправкой новобранцев на фронт их
обучали ратному делу. И здесь, вот невезуха, Дмитрий попал в одно отделение с Фомой. Все у этого
горе – солдата было вкривь, да вкось. Заступит в
караул – заснёт, прикажут воды принести – уронит
вёдра, начнет картошку чистить – палец порежет.
То штаны казенные порвет, то ложку потеряет, то