Вячеслав Валерьевич Сахаров
Окраина Солнечных Дней
Глава 3. Окраина солнечных дней
Сентябрь горит, убийца плачет,
Но он не мог поступить иначе.
Это песня группы Stigmata, но и тогда, пришел сентябрь, неизбежно, бесповоротно, и иногда к сожалению, не навсегда.
Приехала Кристина В., но ничего не изменилось. Хоть и были люди вокруг, а все же я чувствовал себя одиноким. Осенний закат, с холодными тонами, прекрасное явление.
В школу пришлось идти, как бы я этого не хотел. Но я туда просто ходил, на уроках появлялся редко. Холода настали рано. В старой квартире Кристины, все чаще собирались люди, знакомые и не очень. Например, Наташа, женщина тридцати трех лет, работала в школьной столовой. Не знаю, как она туда попадала, но мне это совсем не нравилось. Еще бы, когда тебе пятнадцать и тебя затаскивает женщина тридцати трех лет в ванную и закрывает дверь, а потом пристает и пытается снять штаны с тебя, это знаете не прикольно. Мало того, она признается, что давно наблюдала за мной, и ревнует, когда девочки моего возраста обнимают меня и трогают за зад. Я кричал через дверь и стучал в нее. Голос у меня тогда севший был. Представляете!
– Бас! Бас!
Он тогда услышал, вырвал дверь, а потом удивился и ушел.
– Надо было действовать, – говорил он потом и прикалывался надо мной.
Я конечно всё понимаю, но не до такой степени. Он вообще был любитель надо мной по прикалываться в этом плане. Однажды, на какой-то очередной гулянке, я обжимался с одной девушкой, ну и конечно немного распустил руки, а тот зашел в неподходящий момент, когда моя рука была у нее в штанах.
– Ты там что, шампиньоны искал? – прикалывался он потом.
А еще был случай. Задается вопрос: «ты гуся за шею дергал?». То есть он направлен в пошлую сторону, имеется ввиду онанировать. Вот он и задал мне этот вопрос, ну я ответил очень честно, подумав про птицу, хотя я не вижу ничего плохого в самоудовлетворении.
– Видел, но не дергал!
Смеялись все.
От Наташи я убежал тогда, но взгляды ловил на себе в школе. А вообще тогда было по кайфу. Днем мы с Кристиной Б. целуемся, если ее нет с Леной, ночью или поздним вечером с Аленой.
Тогда к нам еще присоединились новые люди. Конько Ваня (Конь), Стас Ковальчук (Лысый), Кривдина Юля (девушка Коня), Катя Конько (сестра Коня).
Вернитесь назад на предложение. Аж смешно стало. Девушка и сестра Коня.
Еще до снега, отдыхали мы на Школьной 13. Какой-то проклятый адрес я заметил. Были на первом этаже, у мужика одного, у него и пили. По соседству жили дед и бабка, если дед еще ходил, то бабка совсем не ходила. Были тогда я, Зеленый, Сыр и Иван. Сидим значит, а Иван пошел в туалет, который в коридоре.
– А где Иван? – спрашивает кто-то и тут все понимают, что он отсутствует довольно долго.
Слышу какой-то шум за стеной, в соседней квартире, там, где жили дед и бабка, идем туда. Заходим, а Иван там отрывается по полной. У деда кровь на лице, у бабки истерика. Он вымогал деньги. Я тогда здорово разозлился, схватил его за шиворот, повалил на пол, и стал бить под затыльники. Он еще пытался хамить, скрепя зубами, за что получил еще больше. Вытолкал я его из квартиры, а бабка мне дала сто рублей. Сидим дальше, уже ночь, по домам пора, ну мы и разошлись. Нам вниз, а Иван жил в этом доме. Мы тогда еще столкнулись в центре с Лоскутниковыми, Санек тогда перебрал, я ему руку тяну, а он на меня замахивается, ну я и врезал, тот упал. Подходит брат его, Леша, что-то пытался сделать, ну я и его, он сверху на Санька.
На следующий день, всю нашу огромную компанию забирают в милицию с хаты. В отделении девочки спрашивают меня, почему именно меня, не знаю, что я мол натворил. За Кристиной Бедак, пришла мама, что было не очень хорошо, виноват-то я был по-любому. В общем всех отпустили. Сижу я один. Выходит, Маша, супруга Улыбышева, она тоже там работала.
– О, ты опять тут. «Ты уже диван себе принеси сюда», – говорит она. – За что на этот раз?
– Да сам не знаю, – говорю я.
Следом выходит Лямин, начальник отделения, грозно смотрит на меня.
– Встань! – говорит он, я встал. – Была бы моя воля, я бы тебе твои цепи на яйца намотал.
Ушел. Выходит, Шудин, зовет в кабинет. Там сидит Пряников, зам. начальника. Что-то про деньги говорят, какие-то три тысячи. Я не пойму, о чем речь. Предлагают мне закурить, я не отказался, курю и думаю, что я сделал. Шудин дает подсказку, про Школьную 13, бабку и деда. Я все рассказал, как было. Им мало. И тут до меня доходит, что Иван пропал, он мог вернуться, когда все разошлись.
– Молодец! – говорит Шудин. – Можешь, когда захочешь. Где его найти, дома его нет, мать говорит не появляется вторые сутки.
– Есть догадки, на Юбилейной 5, у Гулевской старшей.
Так и было, его взяли тепленьким, привезли, но в другой кабинет. Меня отпускают, я выхожу из кабинета, и его выводят, а тот держится за бок, как будто его били. Это увидел сам Лямин.
– Ах ты тварь, симулировать вздумал, иди сюда, – он схватил его за шкирку, пробил грудь рукой, и потащил в камеру.
Да, он вернулся тогда к старикам и отобрал деньги. В кабинете его никто не трогал тогда. Зачем он пытался показать, что его били? Типа он сдал нас под давлением? Идиот, это же я его сдал. Дурак – это судьба. Потом, мы с Сыром его отпинали у дома, где жил Шурик. Больше его с нами не было. А Санек Лоскутников подходил ко мне в школе, я ему объяснил ситуацию, он извинился, я тоже.
Но от меня за этих стариков не отстали. В милицию пришла Таня Титова, после училища, я помнил ее по школе, я был в классе пятом, когда она выпустилась. Она попросила в целях практики описать весь тот день на бумаге. Вот, я диктовал, а писала Лена.
Позже, приехал на Мяунджу Лазер, имени не помню. И собрались мы на столы. Сидели, никого не трогали, выпивали, потом пошли покурить на улице. Одежда была в раздевалке, а зажигалки оставили в ней. И попросили мы прикурить у какого-то пацана, тут снова этот Микряков.
– Не давай! – говорит он. Мы в штыки естественно. Что это такое.
Что было дальше? А дальше на нас налетела шайка, которая давно сформировалась и обосновалась на столах. Кто с кем дрался я не помню, помню то, что некоторым было далеко за двадцать, многие с армии, а мне пятнадцать, и они менялись со мной силой. Стыдно товарищи! Потом я нашел какой-то стул, схватил его, но мне этим же стулом и зарядили по спине, отбили почку. Мы забрали вещи, шли домой с Басом, пили по дороге водку с горла, а на утро я попутал. Я не смог встать с кровати, боль адская, я падал на колени на пол, а потом поднимался. А как я залазил в ванную, это надо было видеть. Но самое смешное было, когда я шел к Длинному. Кто помнит трубу между Юбилейной 1 и 4, знает. Я не мог под ней пройти. Нагнуться никак, ни влево, ни вправо, ни вперед. Психанул, развернулся и пошел вниз, пришлось обходить. Почка болела очень долго.
В общем мы собирались у Конько, у Баса, у Длинного. Вот бывает такое, что иногда все бесит, нет настроения, пошел домой, вечером возвращаешься, а кассету с твоей любимой группой сломали и выкинули в окно. Иду я, подхожу к Юбилейной 1, смотрю на снегу зеленая кассета, точнее куски от нее, читаю – Rammstein. Я бегом до пятого этажа, захожу к Длинному, точно, это была моя кассета. А выкинула Кривдина.
– Где она? – спрашиваю я у Лысого.
– В другой комнате.
Залетаю туда, а она лежит на Коне, и они там целуются, (Опять, лежит на Коне, еще и целуется с ним). Я хватаю ее за волосы и стягиваю на пол, а потом резко понимаю, что происходит и останавливаюсь. Простил и забыл. Но это было подло.
Последний день приближался. А мы в очередной раз нашли приключения на свою задницу. На этот раз мы залезли в Москвич, припаркованный на Юбилейной 4, взять особо там было нечего, но мы перерыли все, бардак наделали. Не успели уйти, как из подъезда вышли ребята, чей и был Москвич. Началась погоня. Бежали в сторону колымской автобазы, потом решили в россыпную. Бас побежал через трубы и бойлерную, таким образом оторвался, Лысый не смог убежать, был пойман и потом мы долго смеялись над его опухшим, огромным и синим ухом. А Конь пытался перелезть через забор, в котором была огромная дыра (Кони иногда думают не очень рационально, но самое интересное, что Конь лез на забор, да, на Мяундже кони такие). В общем, за свою антилогику Конь неделю ходил в темных очках (невероятно, Конь в темных очках). Кто-то будет это читать и скажет, что он пристал к нему. Ах да, я убежал. От ребят то убежал, а от судьбы нет. Потом нас нашли, и пригласили на беседу. Постучали рукояткой пистолета по голове и отпустили с миром.
Кристина Б. наказана. У Конько отец в командировке, соответственно мы тусим у них. Пьем, слушаем музыку, едим чипсы, самые вкусные в мире, крабовые или Зяки-Зяки, иногда там и ночуем. Мне надоело танцевать медленный танец со всеми по очереди, с женским полом естественно, под трек Селин Дион, который был главным треком к фильму Титаник. Я предпочитал слушать группу POD.
Как-то пили, пришла Алена Жукова. Она тогда изрядно перебрала, что ходила ревела, и признавалась мне в любви. Ох я тогда был злой. Она уже и Катю подговорила, та то и дело ко мне бегала. Я хотел, чтобы Алена домой пошла, но она не хотела. Я скинул с четвертого этажа ее куртку, красного цвета, как сейчас помню, но и это ее не остановило. Я тоже вел себя как свинья. В этот вечер я говорил по телефону с Кристиной Б., и я стал замечать и чувствовать, что я скучаю по ней. А она наказана. А все из-за чего, из-за того, что пошла в магазин за картошкой, но встретила меня, и пришла домой спустя часа четыре.
Ночью мы с Аленой все-таки уединились. Утром я проснулся первый, Алена свернулась в клубок у стены, одетая, а я долго искал свою одежду. Глянул в окно, светало уже, была прекрасная тишина, шел снег. Я выкурил в окно последнюю сигарету. Пошел на кухню, Конь сидел там один, потом проснулись все. Конь с Юлей спали в зале, в одной комнате Катя и Длинный, и в третьей мы с Аленой. Был еще Лысый, но его всю ночь гоняли из комнаты в комнату. К обеду мы с ним пошли домой. Я ощущал по дороге какой-то дискомфорт, я подумал сначала, что одел не свое белье. Посмеялись. Пришел домой, разделся, оказалось, что плавки задом наперед. Бывает же такое.
Глава 4. День X
Последний день. Я даже последний день не мог провести нормально. Все началось еще днем, когда Кристина В. Позвала меня на дискотеку, зачем я так и не понял, но я пришел. Мы с Шуриком и Сыром изрядно накидались пивом. Падал снег. Я вышел на улицу, Кристина обнималась с Дегтяревым, не знаю, зацепило ли меня это, было ли мне безразлично, но я покинул сие мероприятие, пацаны ушли со мной. Я обернулся, Кристина смотрела мне вслед. Не знаю, о чем она думала. Постепенно я исчез за плотной стеной снегопада.
Попрощались со всеми в тот вечер. Шурик ушел домой, остались мы с Сыром. У магазина Долина, встретили Ломакина Ивана. Дело в том, что недавно я слышал в свой адрес критику, якобы это говорил он. А тут он мне и попался, в общем побил его я. На том же месте позже, Черкашин и Леша Лоскутников, сначала что-то пытались мне доказать, тем самым раздражая меня и провоцируя, но позже они видимо поняли это. Стали обнимать, прощаться. Разошлись. Федя Тузов нарисовался. Раньше он гулял с нами некоторое время, потом попал в колонию, пришел с другими мозгами. И стал обзывать моих друзей по-всякому, естественно мне это не понравилось, я стал отбиваться. Он старше и сильнее в принципе, но я не молчал. Тогда он меня толкнул сильно в грудь, сзади было ограждение газона, мне повезло, в момент, когда он меня толкнул, я сделал заднее сальто и встал на ноги. Он растерялся.
– Пошли, например, к Басу, ты ему скажешь в лицо то, что мне говоришь, – говорю я.
– Пошли, – говорит он и толкает меня в спину и шею.
– Еще раз толкнешь, я за себя не отвечаю.
– Давай!
Он толкнул. Тогда я с разворота, с правой руки врезал ему. Мы сцепились, катались по снегу, я не уступал, я просто не оставил ему шанс, от чего и сам в шоке был. Он достал заточку, я увидел ее, он наносит удар, я вовремя замечаю и ставлю левую руку под правый бок, вскользь заточка проходит и рвет мне мизинец прямо на изгибе. Я прилагаю усилия и прижимаю его сильнее к земле, не давая шанса махать руками. В этот момент, подлетел Мишка Дегтярев, и сбил Федю ударив коленом. Они гуляли с Максом Шевченко. Федя заточку кинул в снег и стал отпираться, что не было ее, но Сыр подтвердил, что она была. Да и кровь, которая хлестала из моего пальца, из раны, которая была явно не от зубов.
С ним поговорили, со мной естественно тоже, но я объяснил ситуацию, и ребята встали на мою сторону.
Порой страх и гнев затмевают разум и человек действует не думая. А еще бывает такое, что человек младше, меньше, но отпор МОЖЕТ дать, и не слабо.
Дальше мы пошли к Кристине Бедак в подъезд. Сидели там, пили пиво. Пришла со второго этажа соседка – Маша Кокшарова. Вот они вдвоем бинтовали мне палец.
Кристина Бедак. Ав. фото Колбасова Валерия.
Кристина Бедак. Ав. фото Колбасова Валерия.
Время было уже позднее. Сыр пошел домой, я остался. Стоял под окном комнаты Кристины, та торчала в нем. Я уже еле стоял на ногах. Потом зачем-то я полез в форточку, но мне было тяжело это делать, Кристина меня затаскивала. Это надо было видеть. Как культурный человек, я разулся на подоконнике. Родители не знали, что я у Кристины в комнате. Так я и уснул на ее кровати. Пока я спал, мама все-таки увидела, но Кристина молодец, уговорила, чтоб я остался, в честь последнего моего дня. Даже разбудила Кристину утром, и сказала проводить.
– Как нормальный человек, через дверь, – сказала мама, когда я выходил.
В подъезде мы с Кристиной обнялись, поцеловались и я ушел. Шел домой, было морозно, снег прекратился. Дома я поел, переоделся, а в десять часов ровно, подъехала машина, пришел Сыр, попрощались, и я сел в машину.
Солнце освещало проплывающие мимо заснеженные пейзажи. Я смотрел в окно и понимал, что вижу это последний раз. Когда мы сели в автобус в Сусумане, пошёл снег. Природа провожала меня. Прибыв в аэропорт, выяснилось, что наш самолет отложили на 6 часов из-за снегопада. Природа и провожала меня и в то же время не отпускала. Я хожу по залу, сигарет нет. Не заметно, я купил бутылку пива и сигареты, только я выпил пиво и вот, объявляют наш рейс.
Но если есть в кармане пачка сигарет,
Значит, всё не так уж плохо
На сегодняшний день,
И билет на самолёт
С серебристым крылом,
Что взлетая, оставляет земле лишь тень.
(В. Цой, гр. Кино.)
Эпилог
Вот так вот я покидал малую родину. Но покидал красиво, легендой. Уходил, растворялся за снежной пеленой, оставляя за собой розовую нить, которая связывает всех тех, кого я знал и знаю, со мной. Которая связывает прошлое, настоящее и будущее. В закоулках памяти все живы и молоды, красивы и беспечны. В лабиринтах времени эти события останутся навсегда.
Я ушел легендой, но я оставлял там легенд не менее меня. Я не горжусь своими поступками, которые не очень хорошие, но это было, это часть моей жизни, но это не значит, что так можно делать всем. Трижды лучше подумай. С девчонками надо обращаться хорошо, надо любить их, но и не быть подкаблучником. Взрослых надо уважать, слушать, но не поддаваться навязыванию мнения. Драки из-за пустяков пустое дело. Держи в голове китайскую мудрость: лучший бой тот, который не состоялся. Но отпор должен уметь дать, сила для защиты, а не для нападения. Если ты не похож на других, не страшно, будь просто собой. В непохожести не слабость, в непохожести сила.
КОНЕЦ
Июль – Сентябрь 2019
Вечная память
Александру Прус (Шурик)
Анатолию Сырцову (Сыр)
Дмитрию Зелёному (Зелень)
