Вячеслав Каликинский
Агасфер. Вынужденная посадка. Том I

– В том-то и дело, что похищения как такового не было, господин Берг! Национальное достояние было передано американцам добровольно! Я не исключаю и версии, что русские спецслужбы могли вырвать у пилотов сведения о коллекции, найти ее и помалкивать. Нет, господин Берг! Этот вопрос надо будет уточнить только в частном, чрезвычайно приватном порядке!

– Значит, вы предлагаете мне поехать в Россию?

– Да. И попытаться достойно завершить дело, начатое вашим дедом. Все расходы, разумеется, мы берем на себя. Вне зависимости от результатов поездки вам будет выплачена справедливая компенсация за потерянное время и беспокойство.

– Я подумаю, господин Осаму…

02

Южно-Сахалинск, 1993 год

Директор областного архива Штырь раздраженно отодвинул от себя «Заявку исследователя» и воззрился на сотрудницу читального зала архива Голикову:

– Татьяна, ты у нас сколько работаешь?

– Пятый год, Петр Александрович. Будто не знаете… А чего я не так опять сделала? Я что – спрятаться от этого иностранца под стол должна была? Он мне письмо из МИДа показал – его работа в нашем архиве с вами предварительно согласована! Полгода назад! Он два дня уже как приехал… Или он мне фальшивку подсовывает?

– Тише, Таня! Дверь-то поплотнее прикрой, не ори! Ну, согласовывал – так что теперь? Мне по десять таких заявок на работу в архиве каждый месяц присылают – а потом не приезжают люди. У кого обстоятельства изменились, кому визу не дали, кто передумал – да мало ли! О таких посетителях мне обычно звонят предварительно… Понимаешь – откуда звонят?

Заведующая читальным залом недоверчиво улыбнулась:

– Разыгрываете, Петр Александрович? Нет, правда – не разыгрываете? Сейчас же другие времена, и КГБ – уже не КГБ, а ФСБ. Торжество демократии и конец шпиономании…

– Доторжествовались уже, – директор брякнул по столу тонкими очками, поиграл желваками. – Мы с тобой, Татьяна, работаем не абы где, а в хранилищах истории! А у этой истории, если ты до сих пор не знала, есть разные странички! Что-то можем открыто показать, а что-то лучше не видеть. Во всяком случае, не всем! Вот к тебе гости приходят – ты что, комод свой перед ними нараспашку держишь? Ящики с бельишком там, тряпки всякие… Нет, платье от «Балленсиаги» можно, конечно, и на спинке стула оставить, особенно если там этикетка с лейблом не оторвана еще. Ну, а халатишко домашний, от старости жеваный, с разными пуговицами – тоже оставишь?!

– У меня таких нет! – вспыхнула Голикова. – Чтобы с разными пуговицами! И «Балленсиаги», кстати, тоже нет – на нашу зарплату только на пуговицу от такого и хватит! И что за сравнение вообще, Петр Александрович! Идите тогда сами к этому иностранцу и отказывайте, если так! Я что – на учет должна была при его появлении закрыться срочно?

– Не груби, не груби… Ладно, иди в читалку, чай ему предложи, кофе… Есть кофе? Ну, в приемной, у Ирины возьми. А я подойду через пять минут и все порешаю… Если, конечно, куратор наш с улицы Сахалинской на месте… Иди, иди, Татьяна! Да! Стой! Он по-русски-то хоть шпрехает?

– Да получше прибалтов наших говорит, Петр Александрович! Помните, на научно-практическую конференцию к нам прибалты приезжали? А этот культурно так выражается, только как-то старорежимно… Симпатичный мужичок, если что…

– Иди, иди, крути задом! – выпроводив Татьяну Голикову, Штырь набрал на память номер и разулыбался: куратор оказался на месте. – Володя? Приветствую, Штырь… Володь, я сразу к делу – чего это твои международники мышей ловить перестали? Два дня назад исследователь из Японии приехал, у нас в архиве поработать хочет – а барышни твои молчат! Вот заявка уже передо мной… Майкл Берг, Токио, Япония. Университет Саппоро, Центр славянских исследований… Его интересуют первые послевоенные годы… Да ничего там особенного нет, безвластие… Военная администрация освободителей со скрипом менялась на гражданское управление… Документов мало. Ну, понял, Володя… Давай, до связи! На рыбалку-то ездишь? Ну, и мне недосуг. До связи!

Директор поднялся из-за стола, направился в читальный зал. Проходя через приемную, распорядился:

– Ира, нормальный кофе сделай, пожалуйста! Я сейчас японского исследователя приведу…

– Да у меня Татьяна уже забрала кофе для него, Петр Александрович…

– Я говорю – нормальный кофе! Из сейфа! Не для местных интеллигентов который! Печенье не все сгрызла? В общем, давай!

Поправляя на ходу галстук, директор с легкой приветливой улыбкой проплыл сквозь распахнутые двери читального зала архива и безошибочно устремился к иностранцу – благо тот был в зале один.

– Господин Берг? Здравствуйте! Позвольте рекомендоваться: здешний директор, Петр Александрович Штырь!

Посетитель с готовностью поднялся из-за стола, протянул правую руку, одновременно доставая левой из верхнего кармашка пиджака визитную карточку цвета выдержанной слоновой кости.

– Очень приятно! Майкл Берг, университет Хоккайдо в Саппоро, – глуховатым баском отрекомендовался он. И улыбнулся, словно извиняясь. – Вообще-то у меня русские корни, и по-настоящему меня звать Михаилом. Так что – Михаил Андреевич Берг…

– Очень приятно! – внутренне поморщившись и помянув недобрым словом областную администрацию, навязавшую всем руководителям исполнительных органов власти примерный образец визитки – крикливый и безвкусный, – Штырь вручил гостю свою карточку. – Приятно и удивительно, господин Берг! Нечасто, признаюсь, встретишь японца с русскими корнями, именем, да еще и отчеством!

Тот развел руками: ну что тут поделаешь, коли попал в разряд редких «экземпляров»!

– Михаил Андреевич, пока тут девушки подбирают для вас документы, прошу ко мне! Это совсем рядом, через вестибюль! Ваше место в читалке никто не займет, уверяю!

– Да мне тут уже и кофе обещали, – пожал плечами Берг. – И вообще: чего я большое начальство от важных дел отвлекать стану…

– Кофе мы у меня выпьем! – Штырь легко подхватил посетителя под локоть и повел за собой. – Татьяна нас простит: – Да, Танечка? Ну, вот и славно!

Усадив гостя в кресло, директор сел напротив и немного помолчал, ненавязчиво разглядывая иностранного гостя. Не считая элегантного, по фигуре серого костюма и рубашки в тон светлее, в еле заметную белую клетку, да галстука с необычной для отечественного менталитета булавкой – самая что ни на есть «рязанская» внешность. Крупное лицо с грубоватыми чертами, щегольская бородка-шкиперка, большие кисти рук с ухоженными ногтями. Серые глаза смотрят приветливо, без внутреннего напряга.

– Ну, рассказывайте, Михаил Андреевич, зачем пожаловали? – Штырь поднял руку, предупреждая возражение посетителя. – Нет, заявку я вашу видел, подписал, не в ней дело! Сахалин 1946–47 годов. Переходный период от управления военного к гражданскому. Документов того периода мало, к сожалению – да вы наши описи глядели, наверное? Вы конкретно мне можете пояснить – что именно вы ищете? Не секрет, надеюсь? Я помогу. Сориентирую, так сказать – это же мой хлеб!

– Ну, коли так… Секрета нет, конечно – я ищу следы двух летчиков-американцев, которые, по моим сведениям, зимой 1946 года совершили на Сахалине вынужденную посадку и после этого пропали…

– Зимой 46-го? – директор откинулся на спинку кресла, пожевал дужку очков. – Думаю, что запрашиваемые вами документы тут не помогут!

– Отчего же, Петр Александрович? – вежливо удивился Берг. – Я не думаю, что американцы совершали в то время вынужденные посадки каждый день! Все-таки это, скорее всего, было неординарным событием! И уж конечно, поводом для пропаганды в очередной раз поднять вопрос об американских шпионах!

– Ну-у, что касается неординарности данного события – тут я с вами могу поспорить, уважаемый Майкл Андреевич! На Сахалине на сегодняшний день – в разные времена, разумеется, – обнаружены обломки по меньшей мере сорока американских самолетов, разбившихся здесь в период военного и послевоенного времени. На севере острова, в районе поселка Смирных, функционировал военный «аэродром подскока» – запасная площадка для перегоняемых по ленд-лизу с Аляски «аэрокобр». Падали, падали, Майкл Андреевич!

– Но это должно было где-то фиксироваться!

– Должно было, – вздохнул Штырь. – Но здесь не все так просто, уважаемый!

Берг катал между ладонями чашку с дымящимся кофе и деликатно ждал продолжения. А директор областного архива Штырь не знал, что сказать этому странному иностранцу-исследователю.

Гражданин Японии, причем совершенно европейского обличья, и с русскими, как он сам признался, корнями, ищет в сахалинском архиве следы американских летчиков… Совершенно фантастическая мешанина! Университет Саппоро, Центр славянских исследований – и пилоты-янки, невесть как очутившиеся на Сахалине… Странно, чтобы не сказать – сомнительно!

Кандидат исторических наук Штырь успешно сочетал службу в архиве с преподавательской деятельностью в здешнем вузе. Два года назад он получил приглашение университета Хоккайдо в Саппоро и прочел там, в ЦСЛ, для студентов и тамошних исследователей-русистов цикл лекций по новейшей истории России. Пробыв на Хоккайдо два месяца, он успел перезнакомиться со всем преподавательским персоналом Центра и большинством исследователей. И уж конечно, наверняка запомнил бы этого Берга. Но два года назад его там не было!

Может, Майкл Берг и вовсе не японский гражданин?

Чушь, охолодил себя Петр Александрович! Чушь и дурацкая шпиономания, дремлющая в каждом русском, успевшем родиться во время сталинского режима. Вряд ли американец, разыскивающий своих соотечественников, стал бы рядиться в ученую мантию японского университета. Сказал бы прямо: ищу соотечественников! И достиг бы гораздо большего, нежели сим способом.

– Да, Майкл Андреевич, немало в здешней тайге – как, впрочем, и по всей Сибири-матушке – вещественных свидетельств ленд-лиза, – неопределенно протянул Штырь, раздумывая над тем, не предложить ли гостю рюмку коньяку. – И сбитые самолеты-разведчики вчерашних союзников – чего уж там! – попадаются. Зачем вам, японскому ученому-историку, эти летчики, Майкл Андреевич? Не дайте от любопытства помереть, а?

– О-о, это слишком долгая история, господин директор! Долгая и, по чести говоря, не соотносящаяся с моим основным родом деятельности. Я не совсем ученый, уважаемый Петр Александрович! Правильнее было бы назвать меня писателем и популяризатором истории. Современный человек живет слишком стремительно, старается не отстать, и поэтому смотрит только вперед, не оглядываясь на прошлое. И в этом, полагаю, самая большая ошибка человечества: не зная своего прошлого, невозможно и извлечь уроков из своих и чужих ошибок. Как вы сами полагаете, Петр Александрович?

– Подпишусь под каждым вашим словом, – согласился Штырь, отметив про себя, что Берг очень ловко ушел от объяснения причин своего интереса к летчикам. – Может, я могу предложить вам рюмку коньяка, Майкл Андреевич? Или в кофе капнуть, для аромата?

– Я не ханжа, и с удовольствием выпью с коллегой. Но попозже, если вы не возражаете. Сначала я хотел бы закончить свою работу, господин директор. Насколько я понял, в документах послевоенного гражданского управления на Сахалине разыскать какие-то следы фигурантов моего исследования проблематично?

– Боюсь, что да. Зима 1946, вы говорили? Очень неудачное время для историка, Майкл Андреевич! Да вы и сами сейчас убедитесь, когда документы принесут. Вот представьте себе: август 1945 года, закончилась операция по освобождению юга Сахалина от японских захватчиков. Огненный вал, прошедший от 50-й параллели до мыса Крильон на юге острова, нарушил всю жизнь островитян. За двадцать лет с начала оккупации юга японцы успели основательно обжиться на Сахалине. Создали здесь промышленный потенциал, основали и заселили множество городов и поселков. Войска прошли на юг – а население, преимущественно японское, осталось! Ну, в крупных населенных пунктах военные оставили гарнизоны – но это была чисто военная власть! А что прикажете делать мирному населению? Чтобы жить, им надо было трудиться – на фабриках, в сельхозартелях, рыболовецких бригадах. Для нормального функционирования необходимы, как вы понимаете, какие-то управленческие структуры – а их с собой военные не привезли! Вот и получилось, что в деревнях и городках остались японские старосты, руководителя фабрик, бригадиры, инженеры. Советский север острова не располагал запасом управленческих кадров для всего Сахалина. Их пришлось везти с материка, спешно переучивать из вчерашних лейтенантов и майоров. И только в следующем году управленческие вакансии восстановленной на Сахалине советской власти стали потихоньку заполняться. Но как! Без навыков делопроизводства, помимо всего прочего!

Берг внимательно слушал, меланхолично кивал, однако пометок никаких не делал – то ли надеялся на память, то ли все, что говорилось, было ему давно и хорошо знакомо.

– Поначалу Сахалин территориально стал структурным подразделением Хабаровской области, – продолжал свой экскурс в историю Штырь. – Административным центром стала вчерашняя Тоёхара, переименованная в Южно-Сахалинск. Там был и островной орган исполнительной власти. И представьте себе такой парадокс, Майкл Андреевич: этот орган очень долго получал и статистическую отчетность, и сводки по промышленному и сельскохозяйственному производству на японском языке! А вот вам другой парадокс: долгое время на бывшей оккупированной территории были дублированные должности малого и среднего руководящего звена. В рыболовецкой бригаде два бригадира – японец и русский назначенец. На цемзаводе – тоже два директора. Даже стрелочники на железной дороге смешанными русско-японскими парами работали… Еще кофе, Майкл Андреевич?

– Спасибо, не откажусь. Так вы полагаете…

– Да, относительно наших летчиков… Не хочу хвастаться, что знаком с каждым документом моего архива, но общее представление о фондах хранения я все-таки имею. И мне никогда не попадались никаких упоминаний ни об американских, ни о японских военнопленных. Смотрите сами! – пожал плечами Штырь. – Мне кажется, что даром только время потратите.

– А если покопаться в старых газетах?

– Потеряете время, господин Берг! – категорически помотал головой директор. – Материалы советской прессы той поры, в отличие от вашей свободной, тщательно фильтровались. И разделов типа «Что случилось вчера» там просто не было! Материалы съездов, пленумов ЦК, официоз… А события на местах – максимум рекордные надои молока или уловы рыбы. Впрочем, я могу дать команду – вам принесут газеты. Кстати, а где была эта вынужденная посадка?

– Точного места я, разумеется, не знаю. Но, исходя из маршрута полета «груммана», таким местом мог быть юг или юго-восток острова…

– То есть недавно освобожденная территория где-то, скажем, от Южно-Сахалинска до Поронайска, – директор кивнул и показал территорию на крупной карте Сахалина. – И снова вынужден вас огорчить, Майкл Андреевич! Единственная газета, издававшаяся на острове в 1946 году, печаталась гораздо севернее, в Александровске. Вот здесь. Никаких собкоров на территории южнее 50-й параллели у нее не было. Правда, в Поронайске издавалось что-то вроде фронтовой многотиражки на японском языке, для местного населения. Но, как вы понимаете, вряд ли там печаталось что-то, кроме страшных приказов военных властей и требований лояльности. Чистая потеря времени!

– Ну, раз уж я сюда приехал! – развел руками Берг. – Кстати, Петр Александрович, а как насчет партийных архивов? Мы ведь с вами историки, и знаем, что очень долгое время в Советском Союзе единственной реальной силой и властью была партия. Вполне возможно, что упоминание об американских летчиках сохранилось в отчетах партийных функционеров… Могу я познакомиться с этой категорией документов?

Штырь поджал губы: исследователь-то оказался не так прост! И точно знает, где можно найти интересующий его материал! Что же делать? Не говорить же Бергу, что писаные и неписанные нормы архивной жизни в России предполагают в таких случаях обязательную консультацию с куратором… С тем самым, которого официально вроде как и нет вовсе. Директор вздохнул: опять придется выкручиваться!

– Видите ли, Майкл Андреевич, относительно свободного доступа к партийным документам… Существует ряд определенных нормативных ограничений. Да, тоже парадокс своего рода, согласен: КПСС нет, а кое-какие табу в стране остались. Поверьте, даже далеко не все сотрудники моей архивной службы имеют допуск для работы с фондами бывшего партийного архива! А насчет допуска иностранного исследователя мне придется делать официальный запрос начальству в Росархив, в Москву. А это, как вы понимаете, дело далеко не быстрое! Никаких ваших командировочных не хватит сидеть здесь и ждать такого разрешения! – попробовал шуткой сгладить неудобный момент директор.

– Что ж… Бюрократия и в Африке таковой останется, – улыбнулся Берг. – Осторожных людей и в России, и в Японии хватает. Ладно, будем довольствоваться тем, что есть!

– А вот совет вам рискну дать, уважаемый Майкл Андреевич! И летчиков ваших разыскать по мере сил и возможностей помогу. У вас есть их данные? Имена, воинская принадлежность, какие-то даты?

– Разумеется! – Берг с готовностью достал из пиджака бумажник, вынул из него лист бумаги и положил перед директором. – Самолет-амфибия «грумман». Вылетел с аэродрома Ацуги, Япония, 16 января 1946 года, около полудня по токийскому времени в направлении Средних Курил. Пилоты Арчибальд Лефтер и Винсент Райан, оба лейтенанты ВВС США. Есть также предположения о том, что, обходя фронт снежной бури, их самолет мог попасть в советское воздушное пространство вблизи Сахалина. До места назначения самолет не долетел, пилоты числятся пропавшими без вести…

– Слабовато, – покачал головой Штырь. – Но попробовать можно.

– Простите, вы сами хотите покопаться в партийных архивах, Петр Александрович?

– Нет. Я считаю это малопродуктивным. Партийные ячейки в войсках были, но вряд ли СМЕРШ, как вы можете догадаться, рапортовал о каждом пойманном шпионе или диверсанте вышестоящую партийную организацию. Если исходить из того, что ваши летчики совершили на Сахалине вынужденную посадку, оставшись при этом в живых, то они попали в руки наших военных. Подразделения военной контрразведки в 1946 году на острове были, однако их архивы увезены, и к нам в архив не могли попасть. Я предполагаю поискать американцев среди контингента военнопленных. Был на Сахалине в свое время лагерь для военнопленных – в основном японцев. И был в том лагере, насколько я знаю, отдельный блок для американских военнослужащих, заподозренных в шпионаже. В том числе и летчики, полагаю, там были. Напишите на мое имя официальный запрос, а я, в свою очередь, переправлю его по принадлежности.

– Спасибо, Петр Александрович!

– Пока не за что, – хмыкнул директор. – Одно вам скажу: если ваши пилоты попали к особистам, мы их найдем! У них никто не терялся! Но если вы хотите знать мое мнение, то ваша гипотеза о вынужденной посадке слишком притянута к Сахалину, Майкл Андреевич!

Берг промолчал: он совсем не хотел выкладывать свои «козыри» первому встретившемуся русскому чиновнику. Пусть даже и коллеге.

Вернувшись в гостиницу, Берг без особого удивления обнаружил в прохладном вестибюле под развесистой пальмой в кадке знакомое лицо – это был представитель местного отделения Интуриста, деликатно опекавшего всех туристов-одиночек. Истинная ведомственная принадлежность этого «представителя» у Берга сомнений не вызывала: о пригляде со стороны русских спецслужб его заранее предупреждали. И Майкл был доволен хотя бы тем, что «представитель» никоим образом не навязывал свое общество, не ходил следом и вообще держался подчеркнуто дистанционно.

– Как ваша работа в архивах? – поинтересовался он.

Берг пожал плечами: трудно ожидать успеха или каких-либо открытий в первый же день поиска. К тому же информация, полученная от директора областного архива, ставила крест на всей изначальной задумке. Вечером они с директором договорились поужинать в ресторане при гостинице, однако Берг сомневался, что узнает на этой встрече что-то для себя полезное. А вот «опекуна из Интуриста» можно было использовать. Дождавшись традиционного вопроса о пожеланиях зарубежного гостя, Берг высказал пожелание:

– Не мог бы я заказать в Интуристе автомобиль с водителем? Ваши путеводители утверждают, что на Сахалине есть чудесные и даже уникальные природные уголки…

– Без проблем! – весело согласился «опекун». – Есть какие-то конкретные пожелания?

Пожелания у Берга были, однако озвучивать он их не хотел. Он не был разведчиком, однако читал много популярной и специальной литературы и знал, что наименьшее подозрение вызовет вариант, который предложит сам партнер по переговорам. Сегодня вечером он заведет разговор на эту тему со Штырем и постарается сделать так, чтобы нужное ему место назвал сам директор архива. Тогда соглядатаи будут меньше нервничать.

– Какая же может быть конкретика у человека, впервые попавшего на ваш остров? – вслух сказал он. – Наверное, морское побережье… Нетронутые человеком уголки… Впрочем, сегодня я еще встречаюсь с господином Штырем, директором местного архива. Посоветуюсь с ним – может, подскажет что-то…

– Ну и чудесно! – резюмировал «опекун». – Мне пока важно одно: какая машина вам нужна, господин Берг. Раз природа – значит, нужен джип, с полным приводом. Такая машина стоит немного дороже обычного седана, но вас, вероятно, это не остановит?

Берга, разумеется, такой пустяк не остановил. Договорившись с «опекуном» о времени, собеседники расстались.