Вячеслав Александрович Демин
Океан пурги
О счастье мечтаем: каким оно будет?
Или вопим как о чуде пропащем,
но почем-то не думают люди
искать его здесь и сейчас – в настоящем.
Придумав мгновенья, секунды, года.
пытаемся время постичь.
А время – сквозь пальцы – как в речке вода,
а время – оно-то ведь было всегда:
глотками его не испить.
О счастье мечтаем, к счастью стремимся
В ужасах ночи и солнечным днем,
Мечемся всё и чего-то боимся,
В счастье играем, но в нём не живем.
............
За бегущим днём бегу я.
чтобы только не отстать,
чтоб догнать тебя такую,
а догнав, поцеловать…
На бегу, на бегу я
вижу я тебя другую,
не такую, не такую,
как на самом деле есть.
Впрочем, ты сама не можешь,
мне сказать, что тебя гложет,
и зачем тебя тревожит
всякая дурная весть?..
........
Был бы толк, да втолкан весь-
хоть на гвоздь его повесь.
Ни бегущим, ни ползущим
не окажут в жизни честь.
Так же как просящим, ждущим…
Путь осилит лишь идущий.
.........
Я шепчу тебе: «Афродита!»
Тебе чудится: «А иди ты…»
И конечно, обида в комок.
И конечно – все нервы на сцену,
этой фразочкой, словно поленом,
по моей же спине, так, что взмок.
Не прошел все же даром урок –
слышать хочешь лишь то, чего ждешь.
Очень часто мы правду за ложь
принимаем и искренне, кстати,
Я однажды сказал себе: «Хватит! –
и в сердцах проворчал – А иди ты!»
Только слышу в ответ: «Дорогой!
Ну, куда же ты мчишься, постой.
Это правда, что я – Афродита?..»
..........
НИТЬ АРИАДНЫ
На безбрежных морских просторах,
в диких дебрях сибирской тайги
я искал тебя мысленным взором,
как в тумане не видя ни зги…
Моя грубая, глупая проза
недостойна была освятить
ни узор на окошке, морозный,
ни тончайшую звёздную нить…
Ариадна, Ариадна…
Догадаться, что ты где-то здесь
можно только пройдя безоглядно
через всё то, что было и есть.
Ариадна, Ариадна…
Знаю я, что ты милая, рядом –
мне не раз в лабиринте помог
шерстяной твой волшебный клубок.
Ариадна, Ариадна…
Словно волны ласкают меня –
хоть на миг покажись ты мне, ладно –
в мире света, веселья, огня…
Снова тянет ночная прохлада,
лабиринт погрузился во тьму…
А была ли ты, нить Ариадны?
А была ли ты, жизнь, не пойму…
.............
О, Боже, как мне захотелось
к березам моим, тополям.
Там песня вольнее бы пелась,
и легче дышалось бы там…
Родные мои перелески,
речушки, овраги, луга,
в прозрачной ночной занавеске,
и мне недоступны, пока.
Мы с солнцем прощаемся робко,
к последним лучам его – взгляд;
так что это: отсвет на окнах?
Иль юности нашей закат?
..........
Весна, да нет, скорее осень,
на землю выпал первый снег,
расхлябанные топи просек,
и облака – вразлёт-вразбег.
А на полях скирды соломы,
а в колеях – вода, вода…
И всё мне чудится, что дома.
что дома я – не среди льда…
.........
Я уже говорил о том, какая смертельная усталость, не усталость даже, а граничащее с безразличием переутомление, депрессия, накапливается к концу зимовки. Не случайно, что большинство несчастных случаев происходит даже не с новичками еще не «нюхавшими пороха», а с опытными полярными волками, находящимися в таком вот предотъездном синдроме: еще не там, но уже и не здесь. Вот когда становишься фаталистом – идёшь напрямик, зная, что где-то здесь как мина подкарауливает тебя замаскированная, застеленная снежной скатертью трещина…
Устал, устал,
и песен не пою.
Я здесь познал
и пропасти и высь.
У скал, у скал
присяду на краю…
Мечтал о подвигах?
ну, что ж: мечты сбылись.
Прощай, прощай
страна свинцовых бурь-
мне не забыть метельные года,
я получил в избытке твоих пуль,
чтоб, восхищаясь, проклинать всегда.
А, впрочем, нет, – неси меня, неси
мой бедный Рок – в лазури голубой.
О, Антарктида, милая, прости:
И ты моя, и я – навеки – твой…
..............
Не чувством, хотя бы умом пораскинь,
невзгоды забыв и обиды:
вся эта белая вьюжная стынь,
бушующая и с повязкой Фемиды,
горькая, как молодая полынь,
яркая, словно весенняя синь,
в пропасти тонкий спасения линь –
всё это – моя Антарктида!
…………
Эта тема, тема загадочного шестого континента, волнует многих. Но многое ли мы знаем об этой земле? Не больше, чем о видимой части Луны. Вот это обстоятельство и было главным в моём решении показать жизнь, показать зимовку в Антарктиде такой, какой я ее увидел. Несовершенна форма, но речь-то идет о сути, значимость которой во сто раз превышает форму. И если кто-то, прочитав, заинтересовался Антарктидой всерьёз, то он имеет шансы узнать большее…
То полный штиль, то рев ужасных бурь,
то айсбергов блестящих пирамиды,
то сумрак тьмы, а то небес лазурь –
и это всё зовется Антарктида.
Она как женщина: то яд в ней, то елей,
лаская нежно – в то же время ранит.
Представить трудно, что морозы злей,
и что ветра бывают ураганней.
И стиснув зубы, я её терплю,
и счастлив я, когда её увижу.
Шепчу: любимая, как я тебя люблю,
хриплю: проклятая, тебя я ненавижу!
Я с замираньем о тебе пишу,
надеясь на несбыточную встречу.
О, сколько дум, печальных светлых дум
твой берег навевает бесконечно.
Твои одежды, словно изо льна,
твоя фата венчальная прекрасна.
Принцесса – недоступна, холодна,
и как вершина айсберга – опасна.
То полный штиль, то рев ужасных бурь,
то миражей причудливые виды…
В обойме больше не осталось пуль –
ты безоружных примешь, Антарктида?..
..........
Стихи я кровью напишу:
плохи ли, хороши?..
Потом пойму, сейчас спешу
на крик своей души…
Я исписался вдрызг… И вам,
судить, насколько это ново…
Ну, вот и всё – конец стихам.
Ни слова больше, ни полслова…
..............
Антарктида, АМЦ Молодежная – 1987-1989,
Самара, апрель 1997
