Власта Бер
Уроки соблазнения в… автобусе
© Власта Бер, текст
© ООО «Издательство АСТ»
* * *
Возникало ли у вас сильное желание убить кого-то? Или крушить и ломать всё, что попадётся под руку? Если нет, то вы счастливый человек. А если да, то вы меня поймёте.
Злость душила меня, а может, мне просто не хватало воздуха, потому что я пробежала за этим долбаным автобусом метров сто, отчаянно размахивая руками в надежде на то, что этот гребаный транспорт притормозит. Но нет! Водитель не соизволил остановиться и подобрать меня, поэтому я, едва дыша, вынуждена вернуться на исходную позицию.
От быстрого бега и обиды щемит в груди. Со всей злости бью ногой по камню на земле, и он со звоном впечатывается в урну на остановке, опрокидывая все её содержимое. Упс! Делаю вид, что это не я. Как можно флегматичней смотрю на часы. Блиииин! Если я сяду в следующий автобус, то я, конечно, успею в школу, но в это время как раз столько народу едет. С тоской смотрю на внушительную толпу, которая переминается от нетерпения с ноги на ногу.
Эххх… А весна в разгаре! Солнышко слепит яркими лучами мои заспанные глазки, а приятный ветерок ерошит мои еще влажные волосы. Офигенный день для прогулок по парку! Может, забить на эту школу? «Нет, – вздыхаю я, – сегодня контрольная по истории…»
На горизонте показывается автобус. Народ на остановке оживляется. Я собираю всё своё мужество в кулак – сейчас предстоит настоящий штурм дверей и схватка за место внутри. «Тааак, ребята, спокуха! Я пришла сюда первая!» – бросаю злобные взгляды по сторонам, а в душе молюсь: «Лишь бы влезть!» Пассажиры автобуса продвигаются вглубь, с жалостью поглядывая на огромную кучу людей. Всем места не хватит! Я умру, но влезу!
В автобусе очень душно. Протискиваюсь сквозь эту потную толпу. Как же меня это бесит! Пытаюсь не дышать. На секунду показалось, что чуть правее немного больше места, пробую шагнуть туда, но понимаю, как жестко я ошиблась. Меня зажимают со всех сторон в форме звезды, и я буквально повисаю в воздухе между людьми. Что же это такое?!! Пытаюсь снова собраться в кучку. Резкий поворот, и все внутри автобуса резко смещаются влево, потом так же резко вправо. По сердитым ахам и вздохам понимаю, что ногу отдавили не только мне.
«Не дрова везёте, уважаемый», – хочу крикнуть я, но лишь недовольно вздыхаю, ожидая услышать эти слова от других, но все предательски молчат. Ясно. Раздраженно выдыхаю. Но теперь-то я хотя бы стою на двух ногах и руки у меня при теле. Стоп! Мне ведь не за что держаться!!! Очередная кочка, и я, теряя равновесие, опять меняю свое местоположение. Чтобы не упасть, я цепко хватаюсь за спинку сиденья и с силой упираюсь в кого-то сзади, чтобы найти точку опоры. Фух! Но сиденье вдруг начинает шевелиться, и я с ужасом понимаю, что это мужская рука. Твою ж! Пытаюсь отдернуть руку, но нас опять швыряет, и я, опять хватаясь за его руку, вжимаюсь в его грудь еще сильнее. Слышу недовольный вздох. Уж простите! Мне тоже неудобно! Скажите спасибо, что я не схватилась за голову кого-нибудь из сидящих пассажиров, как в прошлый раз. Хэх!
Нащупываю-таки спинку кресла и отчаянно пытаюсь за неё ухватиться. Ох… а за руку было удобней держаться. Спиной чувствую какое-то ёрзанье. Боковым зрением вижу, что мужчина пытается отвернуться от моих волос, которые упрямо лезут ему в рот. Ну, простите, я спешила и не успела сделать хвостик, и, вообще, наспех расчесалась.
Когда мне кажется, что всё более-менее устаканилось, происходит самое страшное! Сердобольный мальчуган, который сидел напротив меня, уступает место какой-то бабуле, кое-как протискиваясь мимо меня. Я и мой попутчик сзади просто срастаемся, чтобы хоть как-то подвинуться. Она садится с горем пополам. И тут у меня темнеет в глазах. Этот запах! Это не передать словами. Я уважаю старших, но такое ощущение, что бабуля уже разлагаться начала! Я не дышу. Дышать невозможно даже ртом! От нехватки кислорода у меня уже глаза на лоб лезут. Так и вижу заголовки газет: «Нелепая смерть в автобусе от удушья». Нет, я слишком молода, чтобы так глупо умирать. Единственный выход – развернуться к ней спиной.
Стать боком было просто вершиной мастерства. Кряхтя и охая, я добиваюсь поставленной цели, и мой попутчик сзади превращается в попутчика спереди. Хм. А он довольно-таки молод, если судить по его шее, которая виднеется за расстегнутым воротничком белой рубашки. Такие широкие плечи, а загорелая кожа шеи кажется очень нежной. «Так! Стоп! Харе пялиться», – говорю я себе и опускаю взгляд вниз. Оп! Кочка! И меня толкает на него. Опять хватаюсь за его руку. Он, похоже, уже не возражает. Привык, наверно. Мельком замечаю, как его кадык прошелся по шее, а губы приоткрылись. «Не пялься! Кому говорят!» – уже кричу я себе, чувствуя, как ускоряется сердцебиение.
М-м-м. Как от него приятно пахнет. После пережитого кошмара, это просто бальзам на душу. Закрываю глаза и, наслаждаясь запахом, втягиваю поток воздуха. Толчок. И меня бросает на парня. Резко раскрываю глаза и отстраняюсь назад. От ужаса у меня расширяются зрачки – на его белоснежной рубашке розовеет след моей помады! Я вся сжимаюсь внутри. Может, не заметит? Но по вздоху понимаю, что заметил. От стыда не знаю, куда себя деть.
Водитель сегодня, похоже, в ударе и решил как следует над нами поиздеваться, и на очередной яме автобус встряхивает. Потеряв равновесие, я снова подаюсь вперед и упираюсь губами прямо в его шею. Вот чёрт! И правда мягкая! Отстраняюсь, крепко сжимая его руку. Блин! Я всё еще за неё держусь. Но хуже всего, что от моей помады теперь и на его шее красуется розовый след. Спокойно! Главное, отцепиться от его руки! А то еще подумает, что я к нему пристаю!
Пытаюсь найти своей руке другое место, как вдруг мне кажется, что мою сумку кто-то тянет. В панике понимаю, что из-за плотной толпы народа я не вижу свою сумку вообще. За секунду вспоминаю страшные рассказы о воровстве в автобусах, и ради спасения своих мизерных деньжат, которых хватит только на булочку с чаем и проезд обратно домой, я отчаянным рывком тяну сумку к себе. Фух! Она всё еще закрыта. Но тут вдруг этой бабуле вздумалось выходить, и я вжимаюсь в парня напротив, не успевая убрать руку, и она застревает в весьма неудобном положении между нашими бёдрами. О чёрт! Мои пальцы! По-моему, я уже слышу их хруст!
Кое-как ёрзаю рукой, пытаясь распрямить мои бедные пальчики, и только сейчас осознаю всю нелепость ситуации. Моя ладонь четко упирается в то самое место! И с еще большим ужасом понимаю, что его напряжение растёт с каждой секундой. От шока я замираю и не двигаю рукой вообще! Но эта бабуля толкается, изо всех сил пытаясь выйти, и я пробую хоть немного подвинуться, одновременно вытаскивая руку. Делаю пару безуспешных рывков, но мы так тесно вдавлены друг в друга, что моя рука словно приросла к его… хм… брюкам. За его спиной тоже выходят люди, и он непроизвольно двигает бёдрами, давая моей руке ощутить всю прелесть мужской анатомии. Из его груди вырывается сдержанный хриплый стон. Меня вдруг бросает в жар, и внутри всё сжимается.
Почувствовав небольшую свободу, я быстро расталкиваю остальных и пробираюсь к выходу.
Вот блин! Это же не моя остановка! Но лучше пробежаться до школы, чем ехать с озабоченными извращенцами.
Когда мне кажется, что мои лёгкие вот-вот взорвутся, я наконец-то вижу школу. Аллилуйя! Последние сто метров я позволяю себе победоносно пройти, устало постанывая на каждом шагу. Теперь я чувствую всю боль в мышцах, а в боку колет так, что проступают слёзы. Хочется упасть прямо здесь, в эту ароматную цветочную клумбу, и пролежать до конца занятий. Но, всё же убедив себя, что там порядком нагажено местным собачьём, доползаю до крыльца школы. Схватившись за массивную ручку, я «элегантно» изгибаюсь, пытаясь приглушить острую боль в районе печени. Я же вроде не курю! Что же так тяжко-то? Замечаю, как сквозь стекло меня с интересом разглядывают дежурные-семиклассники. Да уж! Могу только представить свой шикарный видок: морда красная, волосы растрёпанные, из носа то и дело норовит вылезти сопля. Резким вдохом втягиваю её обратно и выпрямляюсь. Некогда мне расслабляться!
Гордо открываю дверь и захожу. Так, какой там у нас кабинет? Бля-я-я! Третий этаж! Каждая ступенька вызывает новую незабываемую боль. И зачем я так бежала? Всё равно опоздала минут на пятнадцать на этот долбаный английский. Кому он вообще нужен? Да и учитель не пустит, скорее всего, пусть даже я опоздала впервые. У него жуткий пунктик насчёт пунктуальности, и вообще у него этих пунктиков вагон и маленькая тележка. Скорее, выгонит, да ещё и перед классом высмеет. Всего лишь практикант, а такой вредный! И чего только всё девчонки в классе по нему так сохнут?
С тоской разглядываю дверь кабинета, одновременно приглаживая растрёпанные волосы. За дверью подозрительно тихо. Странно. Так, заходим на счёт «три». Три. Два. Один. И словно вырывая болезненный зуб, рывком открываю дверь. Двадцать шесть пар глаз устремляются на меня в безмолвном оцепенении. Блин! Наверно, надо было постучаться. Мельком замечаю, что на партах у всех одиноко белеет лишь листочек. Нет! Только не говорите мне, что у нас опять внеплановая контрольная!!! От ужаса у меня образуется чёрная дыра в желудке. Медленно поворачиваю голову к учителю. Он внимательно меня разглядывает, от его пристального взгляда размер чёрной дыры становится больше, поглощая весь мой организм. Слова «Простите, пожалуйста, за опоздание!», которые я репетировала всю дорогу, застряли где-то глубоко внутри. Изо рта вырывается только хриплое дыхание. Чёртова одышка!
– You may take your seat! – спокойно произносит учитель.
– А? – Мой мозг сегодня туго соображает. Очень туго. Особенно по-английски.
– Садись быстрее, Селиванова! У нас контрольная, между прочим, – недовольным голосом произносит гроза двоечников и девичьих сердец Данил Романович.
Я раскрываю рот от удивления, наверно, чуть шире, чем все остальные в классе. Такого ещё не было: опоздать на его урок, да ещё и на контрольную, и при этом не быть осмеянной публично. Его что, похитили пришельцы и промыли мозги? Наконец-то!
– Вот это да! – шепчет моя соседка по парте Катя. – Насть, вот это тебе повезло!
– Иванова! – Строгий голос сеет гробовое молчание.
Я смотрю на задания. Теория про промывку мозгов с крахом рушится. Мы и половины из этого не проходили. Он, как всегда, в своём репертуаре. «Вы должны выходить за рамки школьной программы и самостоятельно изучать дополнительную информацию», – звучит у меня в голове его противный голос. Как же он меня бесит! Даже словарями не даёт пользоваться! Про то, чтобы где-то списать или подсмотреть, я вообще молчу! В тишине класса слышится только панический скрежет ручек. Столько задании, и так мало времени! Время поджимает!
Вдруг раздаётся неуверенный стук в дверь, и заглядывает секретарша директора:
– Данил Романович, эмм… простите… вас директор просил к нему зайти, – краснея и запинаясь, мямлит девушка. Так, твой диагноз однозначен.
Объект её мечтаний смотрит сперва на неё, затем на часы. Осталось семь минут до конца урока. Потом на меня.
«Чёрт! Чего это я на него пялюсь?!!» – быстро опуская голову, возвращаюсь к работе.
– Селиванова! – Я вздрагиваю, услышав свою фамилию. – Соберёшь работы и занесёшь в учительскую на перемене.
А чего сразу Селиванова? Я даже не дежурная! Весь класс дружно провожает учителя ошарашенным взглядом. Когда за ним закрывается дверь, все удивлённо переглядываются, а потом дружно шуршат книжками и словарями. Наверно, инопланетяне над ним таки потрудились!
Звенит звонок на перемену. Никто, естественно, и не чешется сдавать работы. Стою над всеми, как цербер, и подгоняю злобным взглядом. Естественно, меня все игнорят. Вам-то классно, а мне их ещё в учительскую занести надо.
Звенит звонок на следующий урок. Я молча закатываю глаза, представляя свою казнь господином «Я – знаю – английский – лучше – всех».
– Так! Быстро все сдали работы, – командует староста. Спасибо тебе, добрый мальчик! Он сразу вырос в моих глазах. – А ты, Селиванова, чего стоишь – прохлаждаешься? Или я должен за тебя ещё и работы отнести?
«Было бы неплохо! – думаю я, занося его в свой чёрный список. – Раскомандовался тут!» Не люблю я лишнего внимания к себе. У меня это что-то вроде фобии или комплекса. Не знаю.
В бывшей школе, в которой я училась до девятого, в шестом классе у нас был конкурс красоты «Мисс Зима», который проводило местное модельное агентство, аля Что-то-там-моделс. Победительница среди своих классов (начиная с шестого) автоматически поступала на курс обучения (платный) и получала в придачу парочку подарков (довольно жлобских). Принять участие мог каждый. Просто заполни заявку и заплати небольшую сумму. Этот урок я усвоила навсегда: когда просят заплатить за участие, ничего хорошего из этого не будет! Мою гениальную идею принять участие в конкурсе мама восприняла довольно скептически, особенно когда узнала, что за это ещё и денег придётся заплатить. Но так как она никогда не ограничивала мои начинания, сказала: «Хочешь – участвуй». А я очень хотела. Сладкий аромат возможности стать знаменитой и богатой моделью полностью меня пленил. Накануне конкурса я ломала голову, что бы мне надеть. У нашей семьи тогда был не лучший финансовый период, да и одежды было не так много. И я пошла за советом к маме. Это был первый и последний раз, когда я спрашивала её совета. Моя мама человек практичный, но безвкусный. Посоветовала надеть то, что и обычно в школу. Но я навела справки, и мои подружки собирались прийти в новых платьях, о чём я и сообщила маме.
– Если их родителям хочется потом лечить цистит, то пожалуйста. В платье ты участвовать не будешь, школа еле отапливается, особенно актовый зал, а на улице минус двадцать. Если хочешь пойти в чем-то новом, надень кофту, которую бабушка подарила тебе на день рождения, – прозвучал такой ответ.
Кофта была ужасная! Такое ощущение, что бабушка покупала её себе и размерчиком слегка ошиблась. Но сила маминого убеждения не знала границ. И вот я в кофте. Словно в болотно-зелёном мешке, расшитом бисером. Чтобы хоть как-то придать этому убожеству женственный вид, я надеваю юбку. Да-да, я знаю, что я лох! Конечно же, мама в колготках меня в мороз и за порог дома не пустит. Поэтому я стою в этой кофте, вязаной юбке почти до колен и гамашах (это тёплые вязаные штанишки, кто не знает). Да-да, я в курсе про лоха.
Итак, конкурс. Мамы суетливо помогают переодеться и накраситься моим одноклассницам и девочкам с параллельных классов. Моя даже посмотреть не пришла. Работа и всё такое. Школа у нас была большая, и поэтому дур хватало. Набралось человек тридцать желающих. И в этой всеобщей суете стою я, спокойно наблюдаю. «Эй, девочка, здесь могут находиться только участницы! – говорит мне какой-то чел, видимо, организатор. – Иди, в зале присядь!» «Так я участвую», – отвечаю я, показывая номерок. «Так давай переодевайся быстрее, мы начинаем через пять минут!» «А я уже готова», – беззаботно отвечаю я. Он по-новому оценивает мой внешний вид, удивленно моргает и молча уходит. И почему меня тогда не насторожил его взгляд?
За минуту до выхода нам объясняют в двух словах, как пройтись по сцене и кокетливо улыбнуться в конце. Все девочки откровенно на меня пялятся. Моя кофта и гамаши явно выделяется на фоне почти летних платьев. «Зато мне не холодно», – утешаю я себя.
Суть конкурса такова: после небольшого дефиле участница становится посреди сцены и ей хлопают. Если зал хорошо поддержит участницу, то она проходит дальше. Я ещё до выхода на сцену понимала, что нахожусь в полной заднице. Но такой уж я человек, не привыкла отступать. Поэтому я вышла на сцену.
Стараюсь не смотреть в зал. Промаршировав по сцене, останавливаюсь в центре. Тишина. Пол поплыл из-за проступивших слёз. Боже, как стыдно! Я словно голая стою. Вдруг тишину обрывают одинокие хлопки, фырканье с первого ряда… и дикий хохот всего зала. Я убегала со сцены, не видя ничего перед собой, только пелену из слёз. Ненавидя весь мир, я сидела, обняв коленки, в техпомещении, пока не пришла уборщица.
Вот с тех пор я как-то не люблю привлекать к себе внимание. На маму я, конечно, не держу обиду. Но авторитет знатока моды и стиля в моих глазах она утратила навсегда.
– Йоу, Селиванова! Не зависай! – вырывает меня из грустных воспоминаний голос старосты.
Быстро хватаю уже собранные им работы и выбегаю из класса, практически столкнувшись с химичкой.
– Меня работы попросили отнести, – на ходу поясняю я и, не дожидаясь разрешения, бегу в учительскую.
Быстро хватаюсь за дверную ручку, но она резко ускользает от меня. И я, теряя равновесие, падаю в неожиданно открытое кем-то пространство учительской. И этот кто-то ловко подхватывает меня, не давая упасть. Мой взгляд упирается в белоснежную рубашку, а нос ловит знакомый пленительный аромат. Быть того не может! Дежавю? Охваченная маниакальным желанием узнать правду и не осознавая, что делаю, хватаюсь за пиджак двумя руками и рывком стягиваю его с плеч. Ага! Бинго! Моя помада на белой ткани. Поднимаю глаза и встречаю удивлённый взгляд того, чьи контрольные только что выпали из моих рук. Вся жизнь проносится перед глазами, включая недавние события в автобусе. Ошарашенно моргаю в такт с ударами своего сердца. А он, усмехнувшись, говорит:
– А ты, оказывается, дикая штучка! Лезешь целоваться, лапаешь, раздеваешь прямо в учительской. Притормози, мы пока ещё в школе. – По его голосу я не могу понять, он шутит, издевается надо мной или намекает на продолжение после школы?!!
Любой из этих вариантов меня безумно смущает. Издаю непонятные звуки, пытаясь оправдаться толпой народа, кочками, бездарным водителем, и одновременно пячусь назад к выходу. Но он куда проворней, чем я, резким движением мой X-попутчик захлопывает дверь за моей спиной, обрезав все пути к отступлению. Я вжимаюсь в дверь, с испугом смотрю на своего учителя, который угрожающе сокращает между нами расстояние. Он же не собирается меня бить?
Учитель стоит на расстоянии менее вытянутой руки, пристально сканируя меня своим взглядом. Никогда не замечала, что у него такие изумрудно-зелёные глаза. Густые тёмные брови и до безобразия пушистые ресницы. Блин! Наверно, даже длиннее, чем мои. И волосы у него гуще. Такие тёмные. Почти чёрные. Теперь я понимаю своих одноклассниц, которые говорят, что ему с такой внешностью нужно было стать моделью или актёром.
– Куда-то собралась? – медленно спрашивает он, а взгляд как у кота, который загнал мышку в угол. Язык прирос к нёбу, и на связную речь рассчитывать как-то бессмысленно, поэтому утвердительно машу головой. Но заметив, что такой ответ ему не по душе, машу головой уже в другом направлении.
– А ты в курсе, что со своими учителями нужно здороваться при встрече? – так же медленно произносит он, наклоняясь ближе.
От его дыхания у меня уже шевелится чёлка.
– Я не люблю, когда меня игнорируют. Придётся научить тебя вежливости.
Он уже непристойно близко. Я изо всех сил жмурюсь, но перед глазами стоят воспоминания сегодняшнего утра. Его приоткрытые губы, загорелая шея. Губы помнят его нежную кожу, а рука помнит его твёрдый…
Стук в дверь возвращает меня в реальность. Он резко отступает, и я тоже. В учительскую входит Катя.
– Я за журналом, – поясняет она этому извращенцу, который повернулся к нам спиной и делает вид, что смотрит в окно. – А ты что тут делаешь так долго?
– Работы собираю, – отвечаю я, откашлявшись, поднимая с пола листочки и складывая их на столе.
– А, – задумчиво произносит моя соседка по парте, разглядывая широкую спину мастера игнора.
Мы возвращаемся в класс. Вместо восприятия нового материала мой мозг занят анализом недавних событий. Что бы он сделал, если бы Катя не пришла? Не знаю почему, но мне хочется пнуть соседку ногой. На истории я уже изо всех сил пытаюсь о нём не думать, стараясь сосредоточиться на контрольной работе.
Большая перемена. Девчонки как всегда собираются вокруг нашей «королевы» класса пополнить запас сплетен. Я стою в сторонке возле окна и задумчиво поедаю свой бутерброд. В гордом одиночестве.
Популярность – это не то, чем я могу похвастаться. Хотя после инцидента в бывшей школе меня знали многие. Но это не та слава, к которой стремятся люди. Избегая насмешек, я начала сторониться людей. Роль отшельника намертво прилипла ко мне. Даже когда я перешла в новую школу и получила шанс начать всё заново, я всё равно не смогла избавиться от этого клейма. В классе я более-менее общаюсь только с Катей, и то лишь потому, что мы сидим вместе. Но она в комитете, и почти каждую большую перемену у них собрание. Вот скажите мне, какой нормальный человек на такое подпишется? Группка глупых куриц, которые называют себя подругами, а сами поливают друг друга грязью за спиной, меня не привлекает. Они только и делают, что трещат про шопинг, макияж и парней. Уровень их развития дальше этих трёх тем не шагает, а мне такое особо неинтересно. Парня у меня всё равно нет. Не то что я не хочу ни с кем встречаться, просто никто особо и не предлагал. Интересно, как это иметь парня? «Показать тебе как?» – вдруг раздаётся у меня в голове хрипловатый голос учителя. От такой неожиданной фантазии я давлюсь бутербродом.
Пытаюсь подавить першение в горле, но это лишь усугубляет ситуацию, и я взрываюсь кашлем, отправляя непрожеванные кусочки бутерброда на стекло. Ыгх! Мерзость! Быстро пытаюсь стереть со стекла следы бутерброда и моих слюней занавеской. Пока никто не заметил. Поздно.
Барби-клон с нескрываемым отвращением наблюдает за моими действиями. Лена – типичная блонда, с объемом мозга размером с горошину. Двойки ей не ставят исключительно потому, что папа депутат. У нас вообще довольно престижная школа. Дела у моего папы пошли вверх, финансовая ситуация поправилась. Приложив немало усилий, ему удалось запихнуть меня в эту школу. Но если тебя не привозят на машине C-класса, ты неудачник. А я езжу на автобусе.
Переводя свой взгляд на ногти, Лена продолжает занудным голосом учить своих приспешников уму-разуму:
– Вот меня часто спрашивают, как соблазнить парня…
Не то чтобы я любитель греть уши в чужих разговорах, но почему-то вдруг стало интересно. Прислушиваюсь.
– Есть много разных способов, но принцип один. Мужчины любят глазами. Вот у типичной серой мыши, как эта… – Спиной чувствую, что она в мою сторону ткнула. Вот сучка. – Нет ни единого шанса привлечь к себе внимание. Хотите знать почему? – продолжает она.
Ну давай, просвети нас, пока я не подошла и не выбила тебе передний зуб.
– Во-первых, волосы длинные, ниже плеч – это хорошо, но, имея такой обычный русый цвет, можно осветлить хотя бы пару прядей или сделать, как у меня. Поверьте, смотрится отпад!
Ну, уж нет! Хватит нам и одного Барби-клона в классе. И у меня вполне хороший цвет волос. Разглядываю своё слабое отражение в стекле книжного шкафа. Да и фейс тоже ничего, не зря же я в конкурсе красоты принимала участие.
– Во-вторых, одежда должна быть яркой. Серые мыши даже одеваются во всё серое и невыразительное. У неё даже глаза серые! – добавляет она, хмыкнув себе под нос.
Обалдеть какая шутка! Петросян аплодирует стоя! Обломайся, глаза у меня голубые.
– Лен, вот если ты такая умная, чего до сих пор не соблазнила Дана? – хищно сверкнув маленькими чёрными глазками, спрашивает Люба.
«Лучшие» подруги всегда соперничали за звание самой «тупой курицы» класса, но когда к нам в школу пришёл молодой учитель английского, который только что окончил университет, их соперничество обострилось настолько, что даже мне стало интересно наблюдать, как эти две чихуа-хуа тявкают друг на друга.
– Знаешь, Любаш, я не из тех, кто бросается на парней в школьных коридорах и с ходу предлагает поужинать в более интимном месте, намекая на все возможные варианты продолжения вечера, – процедила блонда, с наслаждением наблюдая, как перекосило брюнетку. – Напомни-ка, как там Дан тебя послал куда подальше?
– Ну и что, тогда место было неподходящее. Зато сегодня он с меня взгляд не сводил! – Не обольщайся, это он на меня смотрел!
«Не ссорьтесь, девочки! Это я его сегодня чмокнула в шею и полапала за одно место. Так что я выиграла!» – заулыбалась я, чувствуя своё превосходство. Ха! Представляю их лица, если бы они об этом узнали. У меня сразу поднялось настроение, которое сохранилось до конца учебного дня.
После пятого урока я спешу на остановку. Хорошо, что в это время не много людей едет. Захожу в автобус. Свободных сидячих мест нет. Недовольно поджимаю губы. Ну, хоть стоять можно нормально. Нахожу себе место поудобнее, почти в самом конце автобуса. Бросаю взгляд на вход, и меня оглушают, словно кирпичом по голове. В автобус вальяжно заходит Дан, он же Данил Романович, он же учитель-извращенец.
И как это меня угораздило снова ехать с ним в одном автобусе?! Наблюдаю, как он пробирается в мою сторону и даже не смотрит на меня! Может, не заметил? Когда же он занимает место по соседству, наши взгляды случайно пересекаются. У меня внутри словно мини-бомба взрывается, и я резко отворачиваю голову к окну и сразу же об этом жалею. Он, кажется, что-то там про вежливость говорил.
Автобус едет на удивление довольно-таки плавно. Его плечо лишь иногда задевает локоть моей руки, которой я держусь за поручень. Я смотрю в окно, но во мне растёт чувство, что кое-кто за мной наблюдает. Медленно изучает своими кошачьими зелёными глазами. Мне становится жарко. Стараюсь выпрямить спину, втянуть живот и сделать лицо посексуальней. Пусть любуется! Хотя меня это почему-то жутко смущает. Я уже вся вспотела. Как можно соблазнительней поворачиваю к нему голову и бросаю томный взгляд из-под опущенных ресниц. Волна негодования сдавливает горло. Да он и не думает смотреть в мою сторону! Набирает себе преспокойненько что-то на айфоне с абсолютно каменным лицом. А я тут размечталась!
Закатив губу обратно, гневно бросаю в него взгляды-молнии и злобно соплю. Видно, почувствовав мой тяжёлый взгляд или услышав громкое сопение, он наконец поворачивает голову в мою сторону. Я резко отворачиваюсь. Блин! Теперь он будет думать, что я на него всю дорогу пялилась. Бросаю косой взгляд. Но он снова занят айфоном. А меня тут как будто и нет! Что он там говорил про нелюбовь к игнору? А сам-то!
На очередной остановке заходят пассажиры. Не так много, как хотелось бы. Мы оба смотрим по направлению заходящих людей. Освобождая место, Данил Игнорович пододвигается ближе, заходя за мою спину. Мне кажется или я слышу над ухом сдавленный смешок. Процесс потоотделения возобновляется с новой силой. Пока наши тела не соприкоснулись, быстренько отпускаю поручень и уступаю ему своё место, а сама становлюсь в самом конце прохода, опираясь спиной на заднее стекло. Он, продолжая движение, доходит до конца поручня и, не мешкая ни секунды, следует за мной на заднюю площадку автобуса. Становится прямо напротив, упираясь на вытянутые руки в поручень за моей спиной. Я, приоткрыв рот от удивления, пялюсь на его плечи и широкую грудь. За его спиной ещё полно места, а он встал почти вплотную ко мне. Его что, такая поза не смущает?!! Совсем? Даже чуть-чуть? Украдкой пытаюсь рассмотреть выражение его лица. Он с безразличием смотрит в окно, словно я невидимка. Меня лично такая близость жуть как смущает! Мне уже тяжело дышать. Оп! Кочка? Упираюсь ладонями в его грудь для равновесия. Хм. А он, видимо, качается.
– Оу, Селиванова, – опускает он на меня наконец-то свой взгляд и спокойно произносит: – Надо же какое совпадение! А я тебя сразу как-то и не заметил!
Да ладно! Не заметил, значит! Ну, посмотрим, кто кого! Демонстративно хмыкнув, поворачиваюсь к нему спиной. Ох! Зря я это сделала. Он пододвигается ближе, слегка касаясь меня своим телом, и шепчет в ухо, щекоча затылок:
– Ты что делаешь? Я же говорил, что не люблю, когда меня игнорируют, – его шёпот звучит сдавленно и немного угрожающе. – Зачем же ты так? Не нужно со мной играть.
Что есть сил хватаюсь за поручень, так как ноги меня уже не держат. Я сама не поняла, как склонила голову набок, открывая шею, которую снова обожгло его дыхание.
– Любишь, когда тебе ласкают шейку, да? – усмехнувшись, шепчет он, вызывая всё новые и новые шейные мурашки.
Да я сейчас шейный оргазм получу, если он не прекратит!
– Ах! – Это что? Я только что застонала? Надеюсь, не слишком громко! Негромко, но он услышал. Довольно выдохнув, он отстраняется.
– Теперь мы квиты! – радостно сообщает он.
Я, широко раскрыв глаза, стою, вцепившись в поручень. Его дыхание уже не чувствую, но шея просто горит! Провожу по ней рукой, невольно поёживаясь. А он нехило надо мной постебался! Квиты значит?!! Так это он мне за утро отомстил? Ну, знаете ли, это переходит всякие границы!!! Меня начинает трясти от злости.
– А почему это господин Учитель не на своей машине? – стараюсь сделать свой тон как можно надменнее.
– Она в сервисе. Завтра утром заберу, – спокойно отвечает он.
– Ну, так ездили бы на такси! А то, столько места занимаете! И совращаете несовершеннолетних…
– Ладно, Селиванова, шутки шутками, – перебивает он, – но у тебя два за сегодняшнюю контрольную. Хуже всех написала, между прочим.
Для него это шутки? Довести меня практически до оргазма и так просто сказать, что я всего лишь пошутил?!! А тут ещё и за контрольную «два»! У меня ниже четвёрки оценок никогда не было! Что за хрень?!!
Резко разворачиваюсь и практически упираюсь носом в его шею. Чего это он опять так близко?!!
– Осторожно! Ещё раз вымажешь помадой рубашку – не разрешу пересдать! – Его тон мне кажется непристойно весёлым.
– Вы и так никогда не разрешаете пересдавать! – А у меня голос, словно я вот-вот заплачу. Блин! А всё этот Данил Феромонович виноват!
– Ну, не расстраивайся ты так! – уже с теплотой в голосе произносит он и ерошит мои волосы. М-м-м. Приятно.
– Во время поездки отработаешь. Может, даже на пятёрку.
От его поглаживаний я порядком прибалдела, но напоминание про поездку вмиг сгоняет сладкую негу. Это для меня очередная больная тема.
Перед тем как начать упорно готовиться к выпускным экзаменам, для одиннадцатиклассников устраивают школьную поездку. Я ждала этого момента, чуть ли не с начала учебного года. Как, в принципе, и весь наш класс. Но когда я узнала ее стоимость, моё сердце заныло, предвещая, что я никуда не поеду. Я, конечно, поговорила с родителями, но рассчитывать на то, что папа отвалит пол своей зарплаты за три дня, было бессмысленно. А поездка должна была быть просто шикарной!