Влас Дорошевич
Сальвини в роли Отелло

Сцена, когда Отелло бросает Эмилии кошелек, упрекая ее в сводничестве, более или менее удается всем. Но Сальвини и эту сцену делает более сильной, постепенно все более и более усиливая взрыв негодования.

Сначала он кладет кошелек перед Эмилией на стол. Затем схватывает и подает его ей. Когда та не берет, он кидает ей кошелек под ноги.

Этот все возрастающий и возрастающий эффект производит сильное впечатление. Это вспышка разыгрывающегося все более и более на глазах публики негодования с особой яркостью выделяется среди стонов и плача, которыми наполняет Сальвини предпоследний акт. Безумная ярость – ей отдан 3-й акт. Затем ведь Отелло говорит:

– Жалко, страшно жалко Яго!

К ярости начинают примешиваться слезы жалости. Недаром Яго, боясь, чтобы жалость не победила, в 4-м акте подбавляет углей под Отелло, сыплет их, не жалея, рассказывает, как Кассио и Дездемона лежали в постели.

Сцена задушения одна из труднейших и рискованных сцен. Малейшего неловкого движения со стороны Отелло и Дездемоны достаточно, чтобы вызвать улыбку у зрителя, – и впечатление страшной сцены пропало. Изобразить эту сцену хорошо, очень реально, – это вызывает отвращение.

Сальвини душит Дездемону за закрытым пологом. Мы не видим этой борьбы, забавной или отвратительной. Но тишина, которая наступает там, за пологом, это страшнее всякой сцены убийства. Сальвини предоставляет фантазии зрителей дорисовать эту сцену и дает ей только паузу, – поистине самую трагическую паузу, более трагическую, чем все слова.