Влас Дорошевич
M.T. Иванов-Козельский

– Всякий Маджи^[10] – и туда же играть Гамлета!

– Всякий Эммануэль тоже толкует Шекспира!

Тогда как фраза – «всякий Козельский туда же – играет Гамлета» – чувствует себя удивительно спокойно на наших устах. И всякий Петров, Сидоров, Карпов непременно воскликнут:

– Всякий Иванов туда же – толкует Шекспира!

И даже сочтет дурным тоном этого не воскликнуть.

Это отражалось и в театральной критике. В то время, когда на спектаклях Козельского можно было видеть всю лучшую интеллигенцию Москвы^[11], одни из критиков молчали о русском артисте, дерзающем играть Шекспира, а другие рекомендовали ему бросить Гамлета и приняться за Емелю в водевиле «Простушка и воспитанная».^[12]

Какие удары для самолюбия, которое у всякого артиста болезненно, какие поводы для торжества зависти и злобы, которые в закулисном мире доходят до бешенства.

Клевета и сплетня ничего не оставляли Козельскому. «Имя раздуто. Сальвини смотрел и неустойку уплатил для рекламы». Его обвиняли в устройстве безумных оргий и в жадности к деньгам – одновременно.

«Он кутит!» и «он копит деньгу!» – это вы могли слышать в одно и то же время и от одного и того же лица.