Влас Дорошевич
Южные журналисты

– Батюшки, зарежет!

Чтобы сразу прекратить всякие толки о моей персоне, я на следующий же день напечатал в «Южном Тромбоне» все документы относительно своей личности: метрическое свидетельство, указ об отставке, брачное свидетельство, постановление об освобождении от воинской повинности, институтский диплом моей жены.

И на третий день, в 9 часов утра, имел удовольствие прочитать в «Ежедневном Ура»:

«Вновь появившийся „литератор“, именующий себя г. таким-то, начал свою „деятельность“: вчера им были напечатаны документы, принадлежавшие лицу, убитому в 1887-м году в Харькове».

А в 11 часов меня потребовали в участок.

Околоточный надзиратель встретил меня очень любезно, но всё-таки убрал со стола золотой портсигар.

– Скажите, пожалуйста, что вы можете сказать по поводу молодой девушки?

– По поводу какой молодой девушки?

– А вы не читали сегодня газеты «В участок!»?

Я чувствовал, что краснею под пристальным взглядом г. околоточного надзирателя, и из пятого в десятое прочёл отчёркнутую синим карандашом заметку.

В ней сообщалось о найденном в окрестностях города трупе зарезанной молодой девушки, и заметка заканчивалась таинственными словами: «Не потрудится ли, по этому поводу, г. „литератор“ такой-то объяснить нам, где он провёл вчера время от пяти до семи с половиной пополудни?»

– Что вы можете сказать в своё оправдание? – спросил г. околоточный надзиратель, впиваясь в меня глазами.

– Но я… Помилуйте! Зачем я стану резать молодую девушку! Я терпеть не могу молодых девушек! С тех самых пор, как я женился на молодой девушке…

Я чувствовал, что путаюсь.

– Н-да?.. Но вы покраснели?! К тому же ваше прошлое…

– Клевета, а не прошлое! Мои документы…

– Да, но они подложные! По крайней мере так пишут в газетах. Извините, мы не можем не обратить на это внимания. Конечно, пока вы останетесь на свободе. Закон пока бессилен, с сожалению, против вас. Но вы потрудитесь всё-таки передать нам ваши документы и подвергнуться антропометрическому исследованию.

– Да клянусь вам…

– Это делается для вашего же удобства: лучший способ установить, рецидивист вы или нет. Кстати, – внезапно спросил он, пристально вглядываясь в моё лицо, – вы никогда не назывались доктором Покровским?!

Я не мог не покраснеть до корней волос.

– Идите в антропометрическое бюро!

Это было уж слишком! Когда я с измеренным носом, ухом и большим пальцем возвратился домой, меня встретила рыдающая жена:

– Петя! Зачем ты это сделал.

– Что?!

– Петя! Не запирайся хоть перед мной. Петя, я была у адвоката, он мне сказал, что в твоём положении самое лучшее пойти и чистосердечно сознаться. Тебе смягчат там что-то. Петя, пойди и сознайся!

– Да что, в чём?

– Петя, хоть теперь, когда я знаю твоё прошлое! Петя, зачем ты мне раньше не сказал, что ты имеешь эту ужасную наклонность резать людей. Я так тебя любила, Петя! Я поняла бы и простила… Ах, Петя, зачем ты зарезал?

– Да кого?