Владислав Третьяк
Суперсерия 72. История самого невероятного хоккейного противостояния СССР – Канада
Также жертвой околоспортивных интриг накануне Суперсерии 1972 года стал и лучший в то время бомбардир советского хоккея Анатолий Фирсов, который, как и его армейский тренер, тоже всегда мечтал сразиться с профессионалами. Многократный олимпийский чемпион и чемпион мира, безусловно, находился в прекрасной форме, однако новые наставники сборной сочли его слишком «протарасовским», а общественности объявили, что он не может играть из-за травмы[2].
Анатолий Фирсов:
Я был шокирован, когда новые тренеры на первой тренировке сборной объявили: «Фирсов и Давыдов могут быть свободны». Пучков нашептал Всеволоду Михайловичу, что Фирсов как любимчик Тарасова, и Давыдов как любимчик Чернышева, будут мстить за отставку «их» тренеров. Чушь несусветная! Но я и Виталик навсегда оказались вне сборной.
Александр Якушев:
Я считаю, что Всеволод Михайлович Бобров со своей задачей справился. Задача была непростая, очень непростая. Если вспомнить, Анатолий Фирсов отказался играть в этой серии в знак протеста, что Тарасова не назначили главным тренером. А Бобров приглашал Фирсова и очень его уважал как игрока, как человека. Он с ним в нормальных был отношениях. Но у Фирсова с Тарасовым более близкие отношения. Поэтому здесь очень-очень такой, знаете, вопрос… В смысле назначения тренеров. Я тоже всего не знаю. Так… Доходят только слухи. Обстановка вокруг этого матча сложная была – Бобров или Тарасов с Чернышевым. Аркадий Иванович Всеволода Михайловича уважал, любил, они всегда вместе были. Так же, как и Всеволод Михайлович Аркадия Ивановича. А вот у Тарасова была его давняя-давняя мечта сыграть с канадцами, и он к своей мечте шел, но ему не разрешали. И только когда уже стали трехкратными олимпийскими чемпионами, тогда разрешили сыграть эту серию. Когда у человека мечта всей жизни и вдруг накануне все обрывается – конечно, это трагедия.
Борис Михайлов:
Во-первых, взаимоотношения между Фирсовым и Бобровым какие-то были. И второе, это мое предположение, что главный тренер выбирает игроков и комплектует команды. И он берет на себя обязательство – команда выступит хорошо или плохо. Значит, Бобров взял его на себя. И то, что мы не выиграли, ответственность лежит на нем. Почему не взял Фирсова? Вот и все.
Потом, кстати, Боброва и Пучкова обвинили в «никчемном экспериментаторстве». Но это случится уже после Суперсерии 1972 года.
Что же касается канадцев, то их на время Суперсерии возглавил Гарри Синден, экс-наставник «Бостон Брюинз». Помощником у него был только что закончивший карьеру игрока в «Монреаль Канадиенс» Джон Фергюсон.
В составе сборной Канады не оказалось лучшего на то время канадского защитника Бобби Орра, пропустившего Суперсерию из-за травмы колена. Также не было в составе канадцев Бобби Халла, Дерека Сандерсона, Джерри Чиверса и Жана-Клода Трамбле. Первоначально эти сильные игроки были вызваны в состав команды, но из-за подписания контрактов с новой лигой ВХА боссы НХЛ не допустили их до игр.
Чтобы было понятно: Всемирная хоккейная ассоциация (ВХА) была создана в 1972 году в качестве конкурента Национальной хоккейной лиги (НХЛ) предпринимателями из Калифорнии Гэри Дэвидсоном и Деннисом Мёрфи, которые до этого создали Американскую баскетбольную ассоциацию, конкурировавшую с НБА. Борьба между двумя хоккейными ассоциациями разгорелась весной 1972 года, когда эмиссары ВХА начали вести переговоры с рядом сильных игроков НХЛ. И первым согласился перейти в ВХА знаменитый Бобби Халл из «Чикаго Блэк Хоукс», которого болельщики прозвали «Золотой ракетой», он семь раз возглавлял список лучших снайперов НХЛ и был в то время невероятно популярен.
Так что получается, что сборная Канады тоже выступала не в самом лучшем составе.
Вообще история канадской сборной для игр Суперсерии 1972 года – это отдельная история, и история достаточно интересная.
Борис Майоров:
Я сомневался в том, что мы можем положительно сыграть. Почему? Потому что матчи впервые игрались в Канаде. Разница во времени, акклиматизация, я с этим хорошо знаком, так как, начиная с 60-го года, каждый сезон сборная Советского Союза играла там товарищеские матчи. На шестой-седьмой день только приходишь в себя, адаптируешься к разнице во времени, и потом уже вроде бы нормально. Затем эта магия Национальной хоккейной лиги, она все равно влияет на психологию. В те годы было мало команд в Национальной хоккейной лиге, и пробиться в нее было чрезвычайно сложно. Попадали туда архиталантливые люди. Приведу вам пример. В мои годы все восхищались канадским вратарем Сетом Мартином[3], который защищал ворота сборной Канады на чемпионатах мира. Так он туда не мог попасть! Вот какой уровень игры был в Национальной хоккейной лиге. Один из шведских специалистов сказал мне: «Нет, вы выиграете». Но я с сомнением отнесся к этому.
Профессионалы из Канады долгое время принципиально не участвовали в чемпионатах мира по хоккею. Планировалось, что в 1970 году чемпионат мира пройдет в Канаде и в нем смогут принять участие профессиональные игроки, но не из числа ведущих команд НХЛ. Вместе с этим летний конгресс ИИХФ 1969 года санкционировал изменение в хоккейных правилах, разрешавшее вести силовую борьбу по всей площадке. В поддержку этих планов сборная Канады участвовала в двух турнирах в СССР (в августе и декабре 1969 года), но тогда в ее состав включались либо возрастные игроки-профессионалы, уже завершившие карьеру в НХЛ, либо юниоры из энхаэловских фарм-клубов.
В январе 1970 года, после встречи руководителей ИИХФ и канадского оргкомитета в Женеве, решили перенести матчи чемпионата мира в Стокгольм. Причиной послужили разногласия по регламенту проведения турнира, по которому сборная Канады имела наибольшее количество дней отдыха по отношению к своему главному сопернику – сборной СССР. Канадская сторона отказывалась вносить изменения, ссылаясь на договоренности с телекомпаниями о времени трансляции игр. В итоге разногласия зашли настолько далеко, что канадцам запретили использовать на чемпионатах своих профессионалов. На этом настаивал президент МОК американец Эвери Брендедж, который выступал против участия в чемпионате совместно любителей и профессионалов (на тот момент чемпионаты мира и олимпийские турниры не проводились раздельно, такое решение принято только в 1972 году). Представители канадского оргкомитета в ответ заявили, что Канада вообще перестает участвовать в любых соревнованиях, проводимых под эгидой ИИХФ.
Позднее, в начале 1970-х гг., идея о встречах сборной СССР с канадскими «профи» вновь стала активно обсуждаться, но теперь уже власти СССР отказывали в проведении подобных встреч. Однако весной 1972 года соглашение о встрече хоккеистов НХЛ с советской сборной все же было подписано. Его подписали представитель СССР в ИИХФ Андрей Васильевич Старовойтов и президент Канадской любительской ассоциации хоккея Джозеф Кричка.
Была достигнута договоренность провести восемь матчей – по четыре в Канаде и в СССР, по международным правилам, которые в то время предусматривали двух судей, имеющих равные права (в Канаде – американцы, в Москве – европейцы). Также оговаривалось, что тренеры дома получат в свое распоряжение по 35 игроков, а в гостях – по 30, что на каждую игру можно будет выставлять по 19 хоккеистов, в том числе двух вратарей, что дома канадцы будут играть в красных свитерах, а гости – в белых, а в Москве – наоборот.
Но первоначально предполагалось, что игры будут проходить между любителями. В Канаде же Джозеф Кричка передал права на проведение серии организации «Хоккей-Канада», образованной в 1969 году и объединяющей как любителей, так и профессионалов. А та уступила права исполнительному директору Ассоциации игроков НХЛ Алану Иглсону и хоккеисту Бобби Орру, у которого юрист Иглсон был агентом. В результате летом 1972 года генеральный секретарь Федерации хоккея Канады Гордон Джукс на конгрессе ИИХФ передал А.В. Старовойтову список игроков, где были только профессионалы. Однако в тот момент это не вызвало протестов со стороны СССР, и советские игроки продолжили планомерную подготовку к предстоящим играм.
В середине июля 1972 года стороны окончательно договорились, что игры пройдут в сентябре.
При этом советские хоккеисты начали упорные тренировки с 1 июля. Но, как уже говорилось, без своего лучшего бомбардира Анатолия Фирсова.
В свою очередь, в Канаде тоже возникли большие проблемы с комплектованием национальной команды, так как НХЛ в ультимативной форме потребовала, чтобы в матчах не участвовали представители только что созданной ВХА. В результате, несмотря даже на просьбу премьер-министра страны, за сборную не мог сыграть Бобби Халл, один из самых опасных канадских нападающих, подписавший на тот момент контракт с клубом ВХА «Виннипег Джетс».
Кен Драйден:
Правильное это решение или нет, но оно принято. Конечно, обстановка для сражений с русскими далеко не идеальная. Нам не удалось собрать своей лучшей команды, да и время проведения не самое удобное для канадских профессионалов. Русские тренируются в течение одиннадцати месяцев в году, в то время как многие из наших парней ни разу не выходили на лед с апреля. Мы должны играть очень важные матчи в жаркую погоду, имея за спиной лишь восемнадцать тренировочных дней и все время находясь в чудовищном нервном напряжении. В довершение всего, команда Канады будет составлена из «звезд», которые вместе либо вообще не играли, либо делали это крайне редко. Сделать из тридцати пяти ярких индивидуальностей одну крепкую команду – трудновыполнимая задача. В общем, сейчас не время оправдываться. В конце концов, мы могли добиться включения игроков ВХА в команду Канады и тем самым исправить положение. Мы могли настоять на проведении игр в середине сезона, когда хоккеисты НХЛ обычно достигают своей лучшей формы, или же выставить против русских победителей Кубка Стэнли либо какую-нибудь другую клубную команду. Самое смешное в шумихе вокруг допуска Бобби Халла к участию в играх было то, что вначале, после сообщения о проведении этих встреч, Халл заявил, что примет предложение только в том случае, если ему хорошо заплатят. Играть ему не разрешили, и, таким образом, он неожиданно для себя стал мучеником в борьбе за правое дело. Свою роль Бобби исполнял великолепно.
В любом случае, канадская сборная приступила к тренировкам только в августе.
Иван Курнуайе:
Все нам говорили: не беспокойтесь, вы их легко обыграете. Тренировались мы вполсилы, по сути, к предстоящим встречам готовились не лучшим образом.
Александр Якушев:
Они не тренировались, как наша команда. А вот у нас перед этой серией все хоккеисты готовились к чемпионату Советского Союза по клубам. И только за две недели до поездки в Канаду мы организованно встретились на сборах, провели пару товарищеских игр и полетели за океан. Канадцы тоже собрались за две недели, но у них не было такой предсезонки, как принято в советском хоккее. И от чего мы сами сейчас, к сожалению, отошли. Тогда мы собирались с 1 июля и тренировались по три раза в день. Поэтому в физическом плане мы были посильней.
Владислав Третьяк:
У канадцев были прогнозы, что они выиграют все матчи, что изобьют всю нашу команду, что во втором периоде некому будет выходить на площадку. Вот. И все с двузначным счетом. Поэтому они настраивались на легкую прогулку, не зная нас совершенно. У нас задачи были показать хороший хоккей. Мы ехали на большой экзамен и не знали, что нас ждет. Мы слышали, что они действительно сильнейшие хоккеисты, что там шайбу кидают по сто – сто двадцать километров в час, что там… Мы все это слышали, но мы знали, что мы тренируемся по три раза в день, что мы олимпийские чемпионы, чемпионы мира, что мы умеем играть в хоккей. Мы встречались с канадцами, с любителями, правда, и канадский хоккей, в принципе, знали, но для нас это был вызов. Задача ставилась показать хороший хоккей. А сколько мы выиграем, никакой задачи не ставилось. Надо было пойти и почувствовать, что за хоккей в Канаде, и продемонстрировать силу не только советского, а европейского хоккея, так как мы представляли всю Европу.
Накануне Суперсерии
Примерно за полмесяца до начала Суперсерии обе федерации направили в страны-соперницы тренеров, которые оценили ситуацию в сборных. В СССР – Джона Маклеллана и Боба Дэвидсона, а в Канаду – А.И. Чернышева и Б.П. Кулагина. Смысл докладов возвратившихся в страну канадских тренеров был таков, что они надеялись выиграть все восемь матчей серии. Больше всех канадские газеты критиковали юного Владислава Третьяка (ему было всего 20 лет), считая защиту ворот сборной СССР очень уязвимой. Подобную оценку дали канадцы, присутствовавшие на товарищеском матче сборной клубов Москвы с ЦСКА, в котором Третьяк пропустил восемь голов. Счет был 8:1, и лишь несколько лет спустя Третьяк признался, что на следующий день, 23 августа, после того злополучного матча у него была намечена свадьба и его мысли тогда были очень далеки от хоккея.
Владислав Третьяк:
Есть мнение, что сборная СССР стала путать канадцев, чтобы у них не было понимания, какой уровень у нашей команды. Нет, мы никого не путали. Просто шла планомерная работа, подготовка к 1972 году, к играм. Но у меня 22 августа игра была, а 23-го свадьба, и поэтому я не хотел играть вообще. Я говорю: «У меня завтра свадьба». А Бобров сказал: «Ты будешь играть за ЦСКА, но все игроки, кто из ЦСКА, будут играть за сборную». Поэтому за ЦСКА играл второй состав. Там половина игроков молодые, поэтому, естественно, силы неравные. Игры у меня было много, но мысли все о завтрашней свадьбе. В общем, конечно, неудачно я сыграл. Восемь шайб мне редко забивали. А там как раз два канадских скаута, я и не знал, что они присутствуют. Я только потом узнал. Они после этого сказали, что самое слабое звено – это вратарь, мы ему забьем, сколько захотим. Что же касается свадьбы, то я ее три раза переносил. В Министерстве спорта мне не разрешали. А к Тарасову подошел, он уже не тренер, но он сказал: «А я тебе разрешаю». Все думали, как ребята на свадьбу придут, выпьют, как игра… Мне говорят: «Какая свадьба?» А Тарасов говорит: «Я разрешаю». Ну, я и сделал свадьбу. Как раз выходной день был. Все пришли, кого я пригласил. В основном, из ЦСКА, других я не приглашал.
Кен Драйден:
Неблагоприятное впечатление может легко сложиться, когда видишь, что кто-то поступает не так, как тебе подсказывает собственный опыт. По североамериканским стандартам, к которым привыкли Маклеллан и Дэвидсон, русские делают слишком много передач, совершают мало бросков и слишком малы ростом. Однако по европейским нормам это отнюдь не является недостатком. Кто прав? Мы скоро узнаем, а пока не следует слишком серьезно относиться к их отчету.
Гарри Синден:
Я дьявольски нервничаю. Больше всего меня беспокоит скорость, с которой они [сборная СССР] играют.
Кен Драйден:
Нехоккеистов с хоккеистами стало объединять чувство общего дела. Как-то на стадионе, во время игры футболистов команды «Торонто Аргонотс», сидящий рядом со мной на трибуне мужчина схватил меня за руку, потряс ее и сказал возбужденным голосом: «Вы должны сделать это ради нас». Ради нас! Он произнес это без всякого ехидства. Он сказал совершенно искренне. Сделайте это для нас! Для Канады! Потом я встретил одного своего знакомого, с которым в детстве играл в хоккей, и он меня предупредил: «Я с тобой перестану разговаривать, если вы не выиграете все восемь матчей». В Торонто Линда пошла в универмаг, и кассирша узнала мою фамилию на кредитной карточке. «Передайте своему мужу, что он должен побить этих русских», – сказала она Линде. Боюсь, что с каждым днем страсти накаляются все больше и больше. Это настораживает. Миллионы канадцев считают, что русские – выскочки, имеющие нахальство оспаривать наше превосходство в игре, которую мы сами придумали. Ведь хоккей наша игра. Куда вы суетесь? Чем больше я задумываюсь над этим, тем глубже понимаю настроение канадцев, потому что сам я тоже канадец. Мы все пребываем в страшном волнении. Абсолютно все. Хоккей – сокровенная часть нашей жизни, а именно тут русские пытаются бросить нам вызов. Они оспаривают право Канады быть хоть в чем-нибудь лучшей в мире. Можно быть самым завзятым болельщиком в Бостоне, Чикаго или Лос-Анджелесе, но, смею вас уверить, американцу этого не понять. Для этого надо родиться канадцем.
Вячеслав Анисин:
В Канаде и Америке разыгрывалась лотерея. Ты еще должен был лотерейный билет выиграть. Выиграешь лотерейный билет – купишь билет, а если не выиграешь – не купишь. Посмотрите, как там все организованно. Особенно в Канаде. Хоккей у них – религия. Вот и чувствовалось это.
Сборная СССР прилетела в Монреаль (провинция Квебек) вечером 30 августа 1972 года рейсом «Аэрофлота» № 301 и почти сразу столкнулась с политической проблемой. Один из чехословацких эмигрантов в Канаде, подавший в суд провинции Квебек на Советский Союз за то, что во время «Пражской весны» 1968 года советские танки раздавили его автомобиль, и искавший возмещения материального убытка в размере 1889 долларов, неожиданно добился своего. Суд Квебека постановил опечатать хоккейное снаряжение советской команды до уплаты этих денег. И тогда в дело пришлось вмешаться исполнительному директору Ассоциации игроков НХЛ Алану Иглсону, который выписал чеху свой личный чек.
Утром 31 августа хоккеисты провели тренировку без присутствия публики на «Арене» (тренировочном катке клуба «Монреаль Канадиенс»).
Кен Драйден:
Русские прибыли в Монреаль вчера в девять часов вечера, а сегодня в девять утра вышли на лед пригородной «Арены», чтобы, как выразился Всеволод Бобров, «слегка поразмяться». Слегка? В течение девяноста минут все двадцать семь русских хоккеистов ни на секунду не присели, выполняя сложные упражнения, которые большинство канадцев видели впервые. На своих технических тренировках русские в основном отрабатывают игровые ситуации и проводят двусторонние игры. Они не увлекаются бесчисленными и не очень осмысленными бросками по воротам, чем грешат тренировки многих канадских команд.
Окончательный состав сборной СССР был такой: вратари Владислав Третьяк (ЦСКА) и Владимир Шаповалов (СКА, Ленинград); защитники Александр Рагулин, Виктор Кузькин, Александр Гусев, Владимир Лутченко и Геннадий Цыганков (все ЦСКА), Юрий Ляпкин и Евгений Паладьев (оба «Спартак»), Валерий Васильев («Динамо»), Юрий Шаталов («Крылья Советов»); нападающие Владимир Викулов, Валерий Харламов, Борис Михайлов, Владимир Петров, Юрий Блинов, Александр Волчков (все ЦСКА), Евгений Зимин, Владимир Шадрин, Вячеслав Старшинов, Александр Мартынюк (все «Спартак»), Александр Мальцев («Динамо»), Вячеслав Анисин, Юрий Лебедев, Александр Бодунов (все «Крылья Советов»), Вячеслав Солодухин (СКА, Ленинград).
За исключением Солодухина и Шаповалова хоккеисты представляли четыре московских клуба: ЦСКА (13 игроков), «Спартак» (7 игроков), «Крылья Советов» (4 игрока) и «Динамо» (2 игрока). Все четыре тройки нападения были давно уже наиграны либо в клубах, либо в сборной. Почти то же можно сказать и о семи защитниках из девяти.
Вячеслав Анисин:
У нас в сборной команде любой игрок мог в одном звене заменить другого. Бывает же, коньки у кого-то точить уносили. Выходишь вместо какого-то игрока, не меняется игра звена практически. Потому что два человека – это уже основа звена. А третий… Добавляется третий игрок, но он все равно уровня сборной, его же взяли не просто так, правильно же. А мысли у нас у всех одинаковые крутились. Там не было: «Спартак» после динамовцев, ЦСКА после «Крыльев». Такого не было. Была одна единая семья, команда, и каждый игрок знал, в принципе, что куда и что почем. А самое главное, когда устал, физическое состояние определяется по возврату назад. Не как впереди играешь, а как назад возвращаешься. И все. По крайней мере, нас в ЦСКА[4] так воспитывали: физическое состояние определяется по тому, как ты возвращаешься назад.
