Владислав Морозов
Охота в атомном аду

После очередного поворота (на крайнем доме мелькнула табличка с названием улицы – «Burkardusstrasse») моя шофёрша остановилась возле трёхэтажного дома, перед которым было припарковано с пяток легковых автомобилей (два из них были знакомыми мне супермалолитражками «Изетта») и несколько мотороллеров «Веспа». Здесь же прилепилась и пара велосипедов. Н-да, патриархальное время и ещё более патриархальная страна, где никто особо не боится, что его движимое имущество банально сопрут. Впрочем, один велосипед, кажется, всё-таки был пристёгнут цепочкой к уличному фонарю. А стало быть, в «эру милосердия» здесь всё-таки верили далеко не все.

Вывеска над входом указывала, что перед нами «Hotel-Gasthof Kulle» (то есть в моём грубом переводе отель либо гостиница «Прохлада» или «Свежесть»). На мой взгляд, для горного края такое название – самое то.

Мы выбрались из машины и вошли. Поскольку данное заведение к категории гранд-отелей явно не относилось, штатных единиц здесь тоже было не слишком много. Во всяком случае, никаких швейцаров или носильщиков посреди обставленного в тогдашнем модерновом стиле (лёгкие кресла и круглые столики с элементами металла и пластика) холла не обнаружилось. Хотя, поскольку из багажа у моей напарницы была только сумочка, они были и ни к чему. Чуть дальше, за стойкой обнаружился немолодой, предельно вежливый портье с лицом типичного гитлеровского генерала из советского фильма «про войну» или школьного учебника истории, который без лишних вопросов выдал моей спутнице ключ от номера и пожелал хорошего дня. Чувствовалось, что жила она тут уже не первый день. Провожаемый не слишком внимательным взглядом портье, я молча двинулся за Кэтрин. Лифта здесь, разумеется, не было, и на третий этаж пришлось подниматься по узкой лестнице на своих двоих. Отель представлял собой странноватую смесь старого и нового – архитектура явно из XIX века, а вот отделка (вроде синтетического коврового покрытия на полу в коридорах) или мебель – по моде текущего десятилетия.

– Переодевайтесь, – велела моя спутница, едва закрыв входную дверь номера на ключ. Сказав это, она открыла шкаф, одновременно выдвинув из-под кровати острым носком туфельки не особо большой клетчатый чемодан.

Я скинул плащ и начал раздеваться, энергично, словно в предбаннике. Все предложенные мне носильные вещи оказались новыми, отглаженными и вполне по размеру. Чувствуется, что некая предварительная подготовка в операции всё-таки присутствовала, несмотря на всю сопутствующую спешку.

В последующие минут двадцать я был переэкипирован полностью, начиная с трусов. Поглядев на себя в большое зеркало (оно было на внутренней стороне одной из дверок платяного шкафа), я обнаружил перед собой нечто в тёмно-сером костюмчике с галстуком-селёдочкой и белоснежной сорочкой. Внешность была вполне в духе времени, этакая дешёвая подделка под не пьющего одеколон Алена Делона, молодого Шона Коннери или какого-нибудь персонажа нашего кино 1960-х (можно вспомнить хоть Белявского из «Июльского дождя»), только вот рожей я на киногероя или рокового красавчика ну никак не тяну. Выданные мне мягкие чёрные полуботинки тоже оказались нужного размера.

– Н-да, прямо Фрей с гондонной фабрики, – сказал я, обувшись и критически оценив своё отражение в зеркале. Шпиён, мля…

– Наденьте, – сказала явно пропустившая эту реплику мимо ушей напарница, протягивая мне круглые наручные часы в хромированном корпусе на металлическом браслете того же цвета.

Отмечу, что разговаривали мы с ней по-русски, но вполголоса и с оглядкой, дабы никто из-за двери нас невзначай не подслушал – гостиничная прислуга во все времена имеет обыкновение возникать в самый неподходящий момент. Хотя, может быть, в Западной Германии третьей четверти прошлого века с этим и обстояло как-то иначе.

– Спасибо. Очень мило с твоей стороны, – поблагодарил я, защёлкивая браслет на запястье. При этом часики сразу же показались мне какими-то уж слишком тяжёлыми. Небось дорогие. Как говорится – двух камней не хватает – на один положить, вторым прихлопнуть…

– Они выглядят как обычные швейцарские FLUDO «Waterproof» военного дизайна, – тут же уточнила, словно угадав мои мысли, Кэтрин. – Но это не просто часы.

– Да ну?! Хорошо, что сразу просветила, а что это тогда?

Чувствовалось, что сейчас между нами будет разговор в стиле типичного диалога Джеймса Бонда с хитромудрым злыднем Кью в мастерской последнего.

– На самом деле это многофункциональный, комплексный прибор. Индивидуальный маяк плюс экспресс-анализатор радиоактивного заражения с простейшим индикатором…

– В смысле?

– Сейчас циферблат ваших наручных часов белый, если уровень радиации превышен, его цвет будет, соответственно, меняться. Если уровень выше нормального, но не опасен для жизни, – цвет циферблата будет жёлтым, если уже опасно для жизни – оранжевым. Ну а если уровень радиации смертельно критический, циферблат станет красным. Этот цвет всегда означает только одно – с этого места нужно срочно уходить…

– Понял. В нашем случае – очень нужная вещь. А какие там ещё функции, полезные в хозяйстве?

– Сверху над цифрой «12» стандартная кнопка якобы для завода и перевода стрелок. На самом деле при резком нажатии она ставит вокруг вас силовое поле. От пуль или осколков оно не спасает, но зато на короткое время защищает от радиации. Продолжительность работы – до часа. А если прибор чувствует поблизости ядерный взрыв, он ставит поле автоматически…

– Что, прямо-таки спасет от ядерного взрыва?

– Непосредственно в эпицентре подобное, разумеется, не поможет. Но вдали от него, то есть там, куда ударная волна дошла слабо и где не возникло возгорания от светового излучения, поле более-менее защищает от основных поражающих факторов и прежде всего, как я уже сказала, – от проникающей радиации.

– Не нравится мне это «более-менее»… И надолго его хватает?

– Там автономное питание на несколько лет. Разумеется, если не использовать прибор непрерывно, двадцать четыре часа в сутки. Плюс для восполнения расхода энергии система периодически подзаряжается автоматически.

– Толково, – согласился я, не став уточнять подробности. Про оружие, документы и прочее решил пока тоже не спрашивать. Вместо этого присел на по-немецки безупречно застеленную кровать и спросил:

– Ладно, с этим ясно. Теперь докладывай, что успела. Ты же здесь, как я понял, не первый день?

– Не первый. И кажется, мне удалось напасть на их след.

– Замечательно. Похоже, наши с тобой общие работодатели в тебе не ошиблись. И как ты, интересно знать, на этот след напала?

– Поскольку в окружающем нас мире космонавтика ещё, увы, находится в зачаточном состоянии и, соответственно, начисто отсутствуют даже самые элементарные системы космической связи и навигации, поиск был сильно затруднён, – отрапортовала Кэтрин, стоя передо мной в позе памятника одетой излишне модно и не по возрасту юной пионерки. – Имеющимися у меня средствами я могу засечь интересующих нас лиц на расстоянии не более чем в 100–150 километров. По изотопным меткам и микромаякам…

– Ого! – не смог я скрыть своего удивления. – А микромаяки-то у них откуда?

– Сами они даже и не знают о существовании этих микромаяков, поскольку вдохнули их во время прохождения через аппаратуру для хронопереброски. Это одна из совсем недавно введённых дополнительных предосторожностей, на случай несанкционированного проникновения…

Вот интересно, а вдохнуть вместо микромаяка, скажем, хитрую микробомбу, которая в нужный момент разорвёт к ебеням какую-нибудь важную артерию, было никак нельзя? Ведь тогда чего проще – активировал её в нужный момент и, как говорили когда-то у нас, «нет человека, нет проблемы». Или всё же боятся, что этакую погибель может невзначай вдохнуть и кто-нибудь не тот? Если так, то, похоже, разного рода экстремисты в этой их квазинаучной хроноконторе гости всё-таки не слишком частые…

– Весело вы там, у себя, живёте, выдумщики хреновы. И скольких ты засекла?

– Изначально я знала лишь примерную точку их прибытия. Для более точной ориентировки мне пришлось начать планомерное прочёсывание территории того, что здесь называют «Западная Германия», или «Федеративная Республика Германия», полосами по 150–200 километров, с севера на юг, начав с восточной части этого государства. В результате были обнаружены трое из пяти объектов. Двое мужчин и женщина.

– Стоп, а почему ты не ликвидировала их сразу, после обнаружения?

– Потому что, во-первых, по элементарной логике, эта троица должна вывести нас на оставшихся двоих. Эту парочку я обнаружить пока не смогла, а значит, они точно находятся за пределами радиуса в полтораста километров. Из-за этого обстоятельства стоит временно оставить в живых хотя бы одного из обнаруженной троицы. Узнав, что на них охотятся, они неизбежно попытаются предупредить об этом остальных…

– А если оставшиеся двое сейчас работают отдельно и готовят нечто своё, тоже весьма убойное? Причём независимо от первой троицы?

– Это маловероятно, командир. Куда реалистичнее предположить, что оставшиеся двое обеспечивают своим коллегам прочный тыл. В отличие от людей, населяющих этот промежуток времени, все они слишком хорошо представляют все возможные долгосрочные последствия глобальной войны – ядерную зиму и всё остальное. При этом, если верить материалам из их личных дел, все пятеро отнюдь не самоубийцы. И, судя по всему, они собираются не просто устроить ядерную войну, но и с максимально возможным комфортом пережить начатую ими бойню, дабы затем посмотреть на дело рук своих.

– Они что – извращенцы, из числа тех, кто любит смотреть? Эксгибиционисты?

– Возможно. По крайней мере, в своей личной переписке они высказывались о том, что им любопытно будет посмотреть на достигнутый «результат». Так вот, скорее всего, оставшиеся двое сейчас купили или арендовали какое-то уединённое укрытие (возможно, это бункер или просто имеющий некоторую автономность загородный дом, либо поместье) и теперь набивают его предметами первой необходимости из расчёта на несколько лет полной изоляции и хаоса.

– Бункер? Не жирновато ли будет? – спросил я, одновременно подумав, что у них там всё почти как у нас – не ходите детки в соцсети гулять, а то те, кто не надо, про вас слишком много будут знать. Почти стихи, блин.

– Почему? – слегка удивилась Кэтрин. – В Западной Германии в частных руках довольно много подобных сооружений, или оставшихся после 1945 года, или построенных в последнее десятилетие какими-нибудь параноиками. Плюс к этому есть ещё Австрия и Швейцария, где противоатомные убежища тоже весьма «модная» тема, так же как в США или Канаде. А во-вторых, командир, у нас есть чёткий приказ – до момента, пока разыскиваемые нами экстремисты не начали осуществлять комплекс своих непоправимо дестабилизирующих эту реальность мероприятий, всяческое воздействие и возможный ущерб должны быть минимальными. То есть пока они не начали всерьёз, нам надо попытаться ликвидировать всех пятерых максимально чисто, так, чтобы не пострадал никто из местного населения. Надеюсь, вас инструктировали на тему того, что при сохранении базовой реальности гибель даже одного, населяющего её, индивида весьма нежелательна. Однако скажу вам сразу – уверенности в том, что мы сумеем убрать их всех до того, как они начнут, лично у меня нет никакой. Хотя бы потому, что, похоже, они с самого начала всё-таки смогли привлечь к своим тёмным делишкам кого-то из людей, населяющих данный временной отрезок. То есть работы у нас прибавится…

– Это каких людей? – уточнил я на всякий случай.

– Ну, не мне вам объяснять, командир, что в Западной Европе в 1960-е годы было, пожалуй, слишком много разного рода, как их тогда называли, левых и ультралевых экстремистов, причём с крайне радикальными, близкими к анархизму взглядами. Сильнее всего это, конечно, расцвело в конце 1960-х, но и в начале данного десятилетия более чем хватало экзальтированной молодёжи, полагавшей, что западный, англосаксонский империализм давным-давно изжил себя и его стоит полностью уничтожить, чтобы не мешал. Разумеется, в первую очередь подобные местные радикалы выступают за «обычную» революцию в стиле того, что произошло в России в 1917-м или на Кубе в 1959-м, но среди них найдутся и те, кто искренне считает, что раз генеральный секретарь Хрущёв и председатель Мао почему-то неприлично долго раздумывают и медлят с уничтожением ненавистного «мира эксплуатации и несправедливости», их стоит к этому немножко подтолкнуть – почему бы и нет? Похоже, подобные мысли всё-таки нашли горячий отклик у некоторого количества экзальтированной местной молодёжи, и наши доморощенные «поджигатели войны» достаточно быстро навербовали себе неофитов…

Я хотел спросить что-то ещё, но, подумав с минуту, понял, что рассуждает эта «девочка-виденье» весьма логично, этого у неё, пожалуй, не отнимешь. Действительно, всех катастрофических последствий ядерной войны тогда решительно никто особо не представлял (результаты полигонных испытаний сплошь и рядом секретили, а для каких-то выводов о воздействии радиации на организм человека или биосферу просто не было достаточного материала – с Хиросимы и Нагасаки прошло слишком мало времени), а снести до основания «плутократов и угнетателей» действительно хотелось очень многим, прямо-таки руки чесались. Особенно если вспомнить, что чуть позже многим европейским левым были ну очень по душе призывы небритого Эрнесто Че Гевары «устроить тысячу Вьетнамов» или людоедские эксперименты камбоджийских «красных кхмеров» товарища Пол Пота (который, кстати говоря, тоже учился где-то в Сорбонне, только звали его тогда, кажется, Салот Сар).

И, по идее, эти пятеро ушлёпков могли привлекать народец, не только давя на привлекательно-разрушительную идеологию, но и банально выплачивая вознаграждение за оказываемые «мелкие услуги», в конце концов, дедушка Ленин и ему подобные тоже, было дело, башляли (хотя и не из своего кармана) много кому и, что характерно, никто не отказывался. С этим у них тут тоже вряд ли возникли проблемы. Конечно, несколько чемоданов ассигнаций либо золото в слитках или каких-нибудь соверенах – империалах для «партийной кассы» они с собой притащить не смогли, но ведь механизм богатения для таких вот случаев хорошо известен и примитивно прост (раз даже Марти Макфлай во второй серии «Назад в будущее» до этого вполне себе додумался, только ему вредный Док Браун не дал этим воспользоваться). Они же прямиком из будущего, и до момента, когда начнут действовать всерьёз (в результате чего дальнейшая реальность начнёт непоправимо меняться), знают наперёд практически всё (если, конечно, нужные данные сохранились через века, хотя бы в частичном объёме). А значит, они могут идти прямиком в ближайшую букмекерскую контору и ставить на что угодно – скачки, гонки, результаты боксёрских поединков и футбольных матчей, развод или брак какой-нибудь скандальной кинозвезды, пол родившегося у королевской четы наследника. Или, скажем, на бирже поиграть – да мало ли что ещё? Так что у этого «батьки» с «золотым запасом», судя по всему, никаких проблем…

– Хорошо, будем считать – убедила, – сказал я напарнице. – И где именно эти трое сейчас находятся?

– Не особо далеко отсюда. Вот тут, километрах в сорока западнее нас, в районе города Лор-ам-Майне. В загородном пансионате «Unter den Eiche», то есть, если перевести на ваш родной язык – «Под дубом»…

Докладывая это, она изящно нагнулась, достала из чемодана что-то вроде атласа для автолюбителей и, раскрыв его на нужной странице, продемонстрировала названное место. В принципе, в этом не было особой нужды, поскольку здешнюю географию я ещё не забыл. Это фонвизинскому Митрофанушке география была на фиг не нужна (поскольку на это в России извозчики есть), а таким, как я, без неё никуда…

– По-моему, этот Лор-ам-Мейне – обыкновенный провинциальный городишко, – сказал я, посмотрев на карту. – Не очень-то понятно, как они собираются начать оттуда Третью мировую войну. Уж больно место для этого выбрали странное…

– То, что они там остановились, вовсе не означает, что начнут они именно в этом месте…

– То есть?

– Смотрите, что получается, командир. Я некоторое время наблюдала за нашей троицей, и за три дня они выезжали лишь в два места.

– Куда именно?

– Два раза они крутились вокруг аэропорта Мангейм. Это ближайший к нам западногерманский гражданский аэропорт, более ста километров на запад от нас. Интерес для них там могут представлять прежде всего двенадцать американских истребителей-бомбардировщиков F-100D «Супер Сейбр» из 479-го тактического авиационного крыла ВВС США. Их перебросили в Мангейм с испанской авиабазы Морон пять дней назад, с промежуточной посадкой в Биттбурге…

– Ого, откуда такие подробности?

– Командир, вы меня, право слово, удивляете. Об этом писали местные газеты, причём исключительно в превосходной степени – как об одном из ярких свидетельств того, что американские союзники будут защищать Западную Германию от коммунистов до последней капли крови. Так вот, по крайней мере, часть этих «Супер Сейбров» вооружена тактическими ядерными авиабомбами Мк.7 мощностью в 22 килотонны каждая. Хотя про последнее публично, разумеется, не сообщали. Насколько я знаю, в постоянной готовности к вылету в Мангейме находится как минимум одно дежурное звено. Однако, на мой взгляд, этот вариант слишком сложен.

– Почему? – спросил я, прикинув, что 22 килотонны это, как-никак, Хиросима. То есть всё серьёзно. Тем более если эти атомные авиабомбы полностью снаряжены, сбросить их несложно. Это некоторые, полагающие себя слишком умными, идиоты думают, что тактические ядерные бомбы тех времён имели такую же сложную и многоступенчатую «защиту от дурака», как ядерные боеголовки на баллистических ракетах или мегатонные водородные бомбы, которые тогда использовала стратегическая авиация. Но на самом деле, дорогие ребята, там всегда стояли простейшие механические взрыватели, и если бомба полностью снаряжена и чека снята, – можно бросать. Ну а про то, что пресловутая западная «защита от несанкционированного пуска», мягко говоря, сильно преувеличена, можно лишний раз и не повторять. Достаточно вспомнить их пресловутый «код от ядерной войны 00000000» – просто все остальные клавиши, кроме нуля, на пульте заранее блокировались, чтобы тупые солдатики сдуру не нажали что-нибудь не то. А нажать восемь раз подряд на «0» вряд ли придёт в башку даже самому законченному идиоту…

– Те, кого мы должны ликвидировать, не профессионалы, а слишком много знающие любители, – пояснила моя напарница. – Иначе они сразу же объявились бы возле какой-нибудь крупной военной авиабазы НАТО, которых в здешней ФРГ полно. Но в таких местах они как раз не засветились, поскольку эти объекты слишком хорошо охраняют. При этом, что ни говорите, выбранный в качестве «пункта временного развёртывания» тактической ударной авиации гражданский аэропорт для подобной акции куда удобнее – место слишком людное, много посторонних. Но, хотя охрана там и хуже, чем на военных авиабазах, она всё равно немаленькая. Я точно установила, что, кроме пилотов и техсостава 479-го тактического авиационного крыла ВВС США, в аэропорту и вокруг него постоянно находится не менее роты военной полиции армии США, а также немецкие полицейские и военнослужащие. Все вооружены автоматическим оружием плюс джипы с пулемётами, бронемашины, временные огневые точки на въезде. Так что даже при штурме силами группы из нескольких десятков вооружённых боевиков добраться до стоящих на дальних стоянках, в стороне от здания аэропорта, самолётов дежурного звена, крайне сложно, а запустить двигатели и взлететь – ещё сложнее. Так что на их месте я бы этот вариант не выбрала. Тем более что один или даже два-три истребителя-бомбардировщика можно относительно легко сбить здешними средствами ПВО. И при несанкционированном вылете, над территорией ФРГ, и на востоке, при пересечении границы «Восточного блока».

– Хорошо, тогда каков второй вариант?

Вечно молодая Кэтрин снова раскрыла атлас, и её наманикюренный пальчик указал на некую новую географическую точку.

– Вот тут, всего километрах в двадцати пяти от нас, в районе Гальсбах-Флёхсбах, в Шпессартских горах находится весьма живописная долина, земля в которой с середины 1950-х годов арендована под свои нужды армией США. Примерно лет на пятьдесят. И до недавнего времени там не было никакой активности, кроме столбов с запретительными табличками. Долина даже толком не охранялась. Но в последние несколько суток там отмечена повышенная активность.

– Какого рода? – уточнил я, неожиданно вспомнив, что Шпессартские горы это, похоже, примерно там, где происходило действие старой комедии «Привидения в замке Шпессарт» 1960 года. Ну да, было такое кино, и для тех времён очень даже неплохое. А затем я, с некоторым обалдением, подумал о том, что сейчас где-то поблизости вполне могут разгуливать главная героиня этой самой комедии Лизелотта Пульвер и даже засветившаяся в пока ещё не снятой второй части этого кино («Прекрасные времена в Шпессарте» 1967 года, и, если нам не удастся сделать своё дело до того, как всё полетит в тартарары, в этой реальности продолжение вообще не состоится – просто некому будет снимать и не для кого) Ханнелора Эльснер (впоследствии известная у нас как «комиссарша Леа Зоммер» из одноимённого немецкого сериала), причём юные, свежие и не подозревающие ни о чём плохом. Вот же занесло, бляха-муха…

– Сейчас там выставлена охрана, а кое-где и проволочные заграждения, – пояснила Кэтрин. – Я лично наблюдала скопление военных автомашин армии США, а также большого количества тяжёлых трейлеров и цистерн без маркировки. Я была там, и, судя по тому, что я там увидела, в долине сейчас лихорадочно ведутся монтажные работы…

– То есть?

– Там явно оборудуют пусковые позиции. Работы ведёт 46-я артиллерийская группа армии США. А раз так, эти позиции предназначены, скорее всего, для ракет PGM-11 «Редстоун».

У меня в голове началась некоторая мыслительная работа, и спустя одну-две минуты я вспомнил, что PGM-11«Редстоун» – это первая американская ракета, изначально спроектированная под ядерную БЧ мощностью от 500 килотонн до 4 мегатонн (в максимальном варианте боеголовки, обозначенном как W-39). На вооружении с 1958 по 1964 год. Большая дура – длина ракеты 21 метр, диаметр около полутора метров, масса – 27,8 тонны, топливо – этанол и жидкий кислород. Запускалась, как правило, с открытых площадок. Дальность, в различных вариантах, – 323–373 километра. Да, это, пожалуй, куда серьёзнее. Сбросивший одиночную атомную бомбу «Супер Сейбр» может и не вызвать войну. Спишут на несчастный случай и замнут. А вот если на какой-нибудь восточногерманский город свалится мегатонная боеголовка, военные из Варшавского договора действительно могут, особо не вникая в детали и не задумываясь (ведь у них на такой случай наверняка чёткие инструкции), сразу же запустить адекватную «ответку». А дальше пойдёт уже цепная реакция. Тем более что «горячей линии» между Москвой и Вашингтоном тогда ещё не было. Помнится, Хрущёв и Кеннеди до того, как у них дошло до телефонных звонков, обменивались посланиями через каких-то третьих лиц. А при реальной войне времени на переговоры и прочие политесы уже не будет, поскольку обе стороны будут пытаться упредить противника. Да, похоже, нашим уродам действительно лучше рассчитывать на этот, второй вариант…

– Так, – сказал я напарнице. – А ведь насколько я помню, штабы и места постоянной дислокации 40-й и 46-й артиллерийских групп армии США находятся куда западнее, в частности в Бад-Крейцнахе?

– Да, всё верно. Но не надо забывать, что ракеты типа PGM-11«Редстоун» в это время считались мобильными. Каждая ракета разбирается на три части и для перевозки одной батареи требовалось 20 автомобильных трейлеров, что считалось нормальным. Сборка и развёртывание батареи на месте занимает от восьми часов, на заправку одной ракеты уходит 15 минут. Для 1962 года не такой уж и плохой показатель. А огневая позиция в районе Гальсбах-Флёхсбах однозначно позволит американским «Редстоунам» с их скромной дальностью достать до Восточного Берлина и Дрездена. Более удалённые на запад пусковые позиции позволяют им накрыть только цели в приграничных районах соседней ГДР…

Слушая её, я попытался вспомнить, развертывали ли именно здесь американцы такие ракеты в «нашем» 1962-м, но увы, тщетно. Точной информации об этом особо не публиковалось. Когда у нас пишут о Карибском кризисе, принято вспоминать только про злобных Хрущёва с Кастро и советские ракеты на Кубе, а наш потенциальный противник тогда, получается, как обычно, был «белым и пушистым»…

– То есть ты склоняешься к тому, что наши визави выберут вариант номер два?

– Да. Они ездили в эту долину уже шесть раз. Причём на разных машинах с местными номерами. И каждый раз их сопровождали юноши и девушки из числа местных. И некоторые из сопровождающих, как я успела заметить, были вооружены пистолетами и револьверами и были настроены весьма решительно. Так что, да, с вероятностью семьдесят – семьдесят пять процентов они выберут именно эти ракеты. Командование развёрнутой в долине батареи находится далеко от неё, линии связи довольно уязвимы, их можно перерезать или забить помехами, либо передать пусковым расчётам какие-то ложные сообщения. Развёрнутая в большой спешке охрана, осуществляемая патрулями и секретами, не имеет даже служебных собак и для лесистой местности явно недостаточна, особенно в тёмное время суток. При этом вероятность поражения цели при запуске такой ракеты заметно выше, чем, скажем, у самолёта. Мощность заряда больше, чем у тактических ядерных авиабомб. Сбить «Редстоун» после старта имеющимися тут средствами ПВО практически нереально. Правда, у «Редстоунов», как и у прочих ракет первого поколения, включая советские, один огромный минус – в момент установки, заправки и нахождения на стартовом столе такие ракеты, с их взрывоопасным и токсичным топливом, и вся сопутствующая техника чрезвычайно уязвимы, даже от огня стрелкового оружия. Это обстоятельство может оказаться нам на руку. А учитывая, что в подвозе в долину военных материалов участвует не только транспорт армии США, которая, как обычно, оказалась не готова к возможным боевым действиям, но и поспешно арендованные у местных властей гражданские грузовики и цистерны, а рядом с долиной сейчас постоянно митингуют несколько групп антивоенных протестующих, проникновение туда не представляется такой уж безнадёжной задачей для нашей троицы. Особенно если для этого они сумеют вооружить несколько десятков своих сторонников. Правда, я пока не очень представляю, как именно они собираются запустить ракеты – подадут расчётам фальшивый сигнал о запуске или попытаются сделать это самостоятельно? Но подозреваю, что предварительно ими было изучено всё, что возможно, как о самих ракетах «Редстоун», так и о здешней системе контроля за ракетными пусками. Возможно, они даже знают какие-то необходимые для запуска коды и пароли, ведь уже спустя лет пятьдесят по крайней мере часть подобной информации перестала быть секретной…

– Семьдесят пять процентов – это всё-таки не сто, – сказал я на это.

– Резонно, командир. Но поиск какого-нибудь третьего варианта приведёт их лишь к потере времени, а обострение ситуации вокруг советских ракет на Кубе длилось недолго. Но на этот случай я всё же подстраховалась. На восточной окраине Лор-ам-Майна развилка дорог и дорожный указатель. Я закрепила там следящее устройство, которое настроено на сигнал микромаяков. Сейчас прибор показывает нахождение всех троих в пансионате «Unter den Eiche». В момент, когда они куда-то выдвинутся, аппаратура выдаст нам точное направление, куда поедет их машина.

– То есть это устройство нормально берёт сигнал маяков на расстоянии и даже через металл? И ты контролируешь его за сорок километров? Какой-нибудь очередной Реттунг в режиме «ферланг» или «унзихт»?

В момент, когда я это произносил, мелькнула шальная мысль – а что я вообще буду делать, если мою вечно юную напарницу всё-таки ухайдакают? Понимаю, что, судя по тому, что я о ней знаю, сделать это ой как непросто, но если, скажем, смогут залепить в неё прямой наводкой из РПГ, базуки или безоткатного орудия, с последующим отрыванием головы или перерубанием туловища напополам? Чего мне ловить в этом случае, где и как мне искать этих уродов без её хитрых «встроенных качеств» и притащенной с собой аппаратуры? Останется только застрелиться самому и, таким образом, свалить отсюда, не выполнив задания. А это, как говорил Остап Бендер, «низкий сорт, нечистая работа». Так что эту двухсотлетнюю девочку, по идее, стоит поберечь – уж больно много от неё зависит…

– Да, вроде того, а что тут такого? – ответила она, не уточняя только что произнесённых мной названий. Типа она полностью в курсе, что я знаком с подобными вещами.

– Да ничего. Кстати, а почему бы нам не попробовать самое простое – взять штурмом этот пансионат? Прямо сейчас!

– Вдвоём? И как вы это себе представляете, командир?

– Почему же вдвоём? Если вспомнить прошлый раз и историю нашего знакомства, у вашей конторы вроде бы должна быть какая-то агентура и припрятанные до урочного часа деньги, оружие, транспорт и прочее. По-моему, пресловутый «урочный час» таки настал!

– Ну, раз вы столь удачно вспомнили про прошлый раз, то вам следует помнить и о том, что всё это, конечно, есть. Но вы же должны понимать, что наша агентура – это всего лишь, как правило, нанятые за очень большие деньги одиночки, которые не представляют, на кого они реально работают (в данном случае большинство из них, видимо, думают, что работают на советскую, восточногерманскую или китайскую разведки, а кому-то могли при вербовке задурить голову и куда сильнее, вплоть до шпионажа в пользу, скажем, инопланетян, это здесь, в 1960-х, тоже вполне себе актуально). Всё, что они могут, – предоставить тому, кто постучит в их дверь и назовёт некий пароль, финансовые средства, транспорт, кров, провиант, ну а при необходимости документы и элементарное оружие. Но сами они не возьмут в руки автоматы ни за какую «дополнительную плату», а все эти «внутренние резервы и ресурсы» не дадут нам возможности ни мгновенно собрать ударную группу для штурма пусковой позиции, ни обеспечить себя каким-то тяжёлым вооружением. Потому что у этих анонимных агентов нет в запасах пулемётов или пластиковой взрывчатки, как нет и доступа к здешним армейским арсеналам. К тому же у нас с вами просто нет времени ни на что. А значит, мы действительно можем всерьёз рассчитывать только на самих себя. И потом, вы меня извините, командир, но и вы сами – далеко не лучший кандидат для заданий типа тех, что вам поручают…