Владислав Михайлович Попов
Чё делать?
– Что это нам дает?– автоматически переспросил Патроныч. – Что это… нам дает, – повторил он еще раз, но уже медленнее и задумчивее.
Помолчал и повторил еще раз, только еще более задумчиво: «Что это дает?» потом еще раз: «Что?» Потом детектив тряхнул головой, как будто пытался стряхнуть дурацкий вопрос.
– Что дает, что дает! Да, фиг его знает!
Повисла неловкая пауза. Наверняка есть такие ситуации, когда зависают и висят себе паузы ловкие. Вот, например, охотники в засаде сидят, ловят медведя на приманку – это ловкая пауза. Не поймали, значит – не ловкая. Или, например, розыгрыш какой… Тут Анна встрепенулась, и неловкая пауза, повисев в воздухе, рухнула.
– Я ж забыла, смотрите что я нашла внизу! Это страза с джинсов Стаса! По правде, Анна и не забывала о стразе, просто не хотела делиться ценной информацией. Но расследование топталось на месте, и его надо было подстегнуть.
Подстегнутый Патроныч язвительно спросил: – А это что дает?
– Это улика. Доказательство, что Стас здесь был. И не раз. Что у него, то есть у его банды, были ключи! Значит, эти ключи он откуда-то взял или кто-то ему их дал! Есть третий сообщник, который помог украсть джинсы со склада! И я догадываюсь кто. Его надо искать у нас в магазине!
Анна ликовала, но скромно про себя. Месть все-таки состоится! «Нет, не уйдешь от меня, ты, злая ехидна. Мойры настигнут тебя по нашей наводке. Будешь молить о пощаде, но ее не дождешься. Вылетишь вон из бутИка, подобная пробке! Будешь на рынке сидеть – торговать овощами…»
Подстегнуть начальника охраны получилось, но придать правильный ход его мыслям не вышло. Мысли Патроныча шли своим ходом. Петляя по извилинам, они направились из правого полушария назад, в сторону мозжечка, затем они сделали круг вдоль продолговатого тела, затем перешли мост, задержались в центре удовольствия, крадучись подползли к гипоталамусу, а потом резко рванули к лобным долям в левом полушарии. Вот такой был ход мыслей Патроныча. А гулял по его серым клеточкам такой вопрос «Что же дает расследованию находка ключей?»
– Ну, точно! Это же ключи к успеху! Даем объявление – мол ключи на центральном пункте охраны и будем ждать. Подозреваемый сам придет к нам в руки! – ликовал Патроныч, в отличии от Анны открыто.
–Точно! Гениально! – возликовал за компанию Женек,– Ага, попался! Как вы, шеф, все хитро придумали. Мне б это в голову не пришло.
– Все дело в серых клеточках, – Патроныч гордо постучал пальцем по своему черепу.
– Стойте! – возмутилась менеджер Анна. – Вы что не слышите? Я вам третьего сообщника вычислила. На блюдечке принесла! Его можно брать прямо сейчас! Известно, кто он и где он! А вы собираетесь сидеть в пункте охраны и ждать… – Анна чуть не проговорилась «Дюшу», но вовремя опомнилась, – грабителя? Да он, может, и не придет совсем. Испугается, например.
– Да, что ты говоришь! Не придет! Как это не придет? – Патроныч терпеть не мог, когда пререкались с его непререкаемым авторитетом. И сейчас не стерпел.
– А я тебе говорю, что придет. Это я тебе говорю! Понятно. Где это видано, чтоб мужик за машиной не пришел! Плохо ты людей знаешь.
– Да, да. Не может быть, чтоб за машиной не пришел. Я бы пришел! – поддакивал своему начальнику Женек.
– Придти за машиной, чтобы срок получить? – не сдавалась Аня. – Если он придет за ключами, значит он подтвердит, что это он склад ограбил! Он что – идиот?! Надо в магазин идти за сообщником.
Женек увидел легкое замешательство на лице Патроныча и переметнулся на сторону Ани:
–Точняк, он же не идиот, Патро…. Антон Петрович. Надо в магазин двигать.
– Заткнись, тебя не спросили, – рявкнул Патроныч на своего подчиненного и продолжил дискуссию с менеджером.
– Третий сообщник, говоришь. Хорошо, допустим. А почему этому сообщнику не слинять после ограбления? Он что – идиот, оставаться и ждать, пока его не схватят?
– Вот-вот, правда. Разве он – идиот? Надо на пункт охраны идти, Дю…. грабителя караулить, – снова стал на сторону начальника Женек.
– Плохо вы ее знаете. Анечка до последнего будет выкручиваться.
– Какая еще Анечка? – Ну, помощница моя. Она мне всегда завидовала!
– Понятно. Начались бабские разборки, – отвесил фунт презрения Патроныч. – Все, сворачиваемся и идем на пункт охраны, как я сказал. Хватило нам и одной Анечки!
– Что-то ты сказал? Бабские разборки?! – Аня в гневе перешла на «ты».
– Ты мне не тыкай, пигалица!
После этого дискуссия о следственных действиях перешла на новый уровень. Спорящие горячо обсуждали интеллектуальные способности и личные качества друг друга.
На словах «козел старый» менеджер Анна поняла, что она поступает контрпродуктивно. Что ей «козел» нужен больше, чем она ему. Что если «козел» обидится за «козла» и забьет на поиски грабителя, то она кругом проиграет. Придется не только про месть забыть, но еще и перед Эльдаром за пропажу оправдываться. А это не факт, что получится. Лучше пока уступить «козлу». Пора тормозить дискуссию. По инерции она бросила еще что-то про высохшие мозги, волшебную тупость, пропитую совесть, но уже не так эмоционально. Затем, на излете у нее вырвалось: «чемпион среди дебилов», «мудак», «инвалид на всю голову». Уже почти владея собой, она назвала Патроныча пенсионером и ментом подержанным. И, под конец, совсем примирительно – «старым хреном».
– Ладно, я согласна. Пошли на пункт охраны, – затихла, как буря, Анна.
На словах «козел старый» до Патроныча дошло, что, в принципе, девчонка права. Лучше сначала заскочить в магазин, проверить, на месте ли третий сообщник. Тряхнуть его или ее на тему ключей и алиби. А после этого можно давать объявление и заманивать этого Дюшу-грабителя. А объявление может спугнуть третьего сообщника. Но согласиться с этим, значит одновременно признать что он, Антон Петрович Мотыль – старый козел, упрямый баран, мудак с высохшими мозгами и прочее. Признать это самолюбие Патроныча решительно отказывалось. То есть сам себя он мог так приложить, да и прикладывал регулярно, но другим позволить такое – это перебор!
– Да, мы идем на пункт охраны, – гордо резюмировал дискуссию Патроныч.
Троица вышла со склада. Дверь запечатали скотчем. Рядом приклеили листок бумаги с надписью «запечатано».
Для наведения мостов после перебранки Анна решила завести непринужденный разговор. Как можно вежливее она спросила:
– А что там было на месте преступления? Вы же осматривали гримерку Стаса, после того, как он пропал? Что там было?
– Да, ничего особенного там не было, – нехотя откликнулся Патроныч.
– Прям, совсем ничего?
– Прям, совсем. Да и гримерки-то никакой не было. Он просто у шефа в кабинете обосновался. Ничего. Пусто. Ни записки предсмертной, ни наркотиков, ни крови, ни пистолета, ни ножа, ни черной метки – ничего из того, что вам хотелось бы услышать. Валялись только его футболка и джинсы такие с блестками. Вот и все. Просто человек переоделся и ушел. Хотя помощница говорила, что у него и одежды другой не было. Как будто он голый ушел. Ну, это вряд ли.
– Джинсы с блестками?! – переспросила Аня сдавленным голосом и остановилась.
Ее попутчики обернулись и впервые увидели на лице боевитого менеджера растерянность.
– Ну, да.
– А блестки вот такие? – Анна еще раз достала стразу.
– Ну, да, типа того. Я в этой бижутерии не особо силен.
– А где сейчас эти джинсы?– растерянность Анны достигла крещендо, – с блестками?
– Да там, где их и оставили. У хозяина в кабинете. Только в ящик убрали.
– А можно на них посмотреть? – совсем убитым голосом спросила Анна.
– Это вряд ли. Ключи от кабинета у хозяина.
– Не может быть, – встрял Женек. – Он же бухой был. В кабинет не заходил. Прям с банкета домой спящего повезли. Я его сам в машину с пацанами тащил.
– Точно, бляха-муха! Ключи у меня. А зачем тебе?
Патроныч посмотрел на бледное и совсем не дерзкое лицо Ани, вздохнул сочувственно и махнул рукой.
– Ладно, пошли.
30,5
– Вот, оно что. Понятно, – проворчал Патроныч, напрягая лоб, стоя в кабинете и сравнивая стразу со склада со стазами на джинсах. – Вот, что ты расстроилась. Хотела именно этого певца поймать, да? А раз джинсы здесь и еще все стразы будут на месте, тогда оставил стекляшку кто-то другой, а не Стас. Да кто угодно ее мог потерять там под окном. Что ж давай смотреть.
Анна молча начала разглядывать джинсы. Чем больше он их разглядывала, тем грустнее и растеряннее становилась.
– Ты не расстраивайся так, дочка. Ну с кем не бывает? Не поймали одного, поймаем другого. Кого-нибудь обязательно поймаем. Посадим, дочка, посадим. Всех, кого надо посадим, – по-отечески успокаивал мисс Марпл Патроныч. Успокаивал неловко, то кладя ей руку на плечо, то отдергивая руку обратно.
– Подумаешь, версия развалилась. С кем не бывает. Вот у меня был случай…
Патроныч хотел вспомнить какой-нибудь случай из практики, но не получилось.
– Ну, в общем, был у меня случай похожий. Ну и что, мир рухнул? Не, не рухнул.
Но Анна его не слушала. Она смотрела на джинсы с полным набором страз и ее мир рухнул. Все стразы на месте. Никто не забирался в ЭТИХ джинсах на склад, никто не пытался в НИХ выбраться со склада. Стройная версия событий рассыпалась и на ее месте осталась кучка бессмысленных фактов, никак не связанных с собой, а главное, никак не связанных с Анной. Кто-то был на складе, кто-то пытался вылезти. Кто-то уронил стразу под окном. И это был не Стас. А, значит, «просто Анечка» не звонила ему по телефону, не заманивала на склад, не развлекалась с ним. Или звонила и развлекалась?
– Может, у него были другие джинсы со стразами?! – предположила Анна, ухватившись за новую версию, как утопающий за соломинку. Но Патроныч сломал соломинку:
– Помощница говорила, что наш певец другой одежды не имел.
Не говоря ни слова, Анна вышла из кабинета.
Минут через пять, когда она шла вся в растерянных чувствах, не зная, что думать и что делать, до ее ушей долетело объявление: «Потерявшего ключи от автомобиля ВАЗ-2105 просьба…»
31
Услышав объявление, которому любой другой на его месте обрадовался, Дюша впал в панику. Ему хотелось метаться по магазину и крушить все на своем пути, как смертельно раненому льву в клетке. Но мало ли, что ему хотелось. Он не был львом, поэтому паниковал неподвижно и про себя. Дюша не знал, что делать: Идти или не идти? Вот бы все решилось как-нибудь само собой. Или кто-нибудь разрешил эту задачку за него. Дал бы совет, отвел бы его за ручку в пункт охраны за ключами или, наоборот, спрятал бы его где-нибудь. Жалость к себе душила Дюшу. Непрошеные слезы наворачивались на его глаза. « Не могу так больше! Рассказать бы кому». «Просто Аня» вышла из подсобки и заметила бледное лицо новоявленного подсобного рабочего.
– Ну, чё случилось-то? – проявила она формальное сочувствие.
Дюша принял ее сочувствие за чистую монету, всхлипнул, вытер глаза и двинулся рассказывать. «Боже, опять!» – Аня вспомнила мокрую от слез Васи футболку и поежилась.
– Тебя как звать?
– Дюша.
– Рассказывай, Дюша. Только без соплей, ладно.
И Дюша залился слезами.
Сначала Аня ничего не понимала. А потом перестала даже пытаться что либо понять. Пополам со слезами из плаксы лился какой-то бред про ботинки из кожезаменителя, про то, что все вокруг обман и фикция. А еще все вокруг воры и предатели. Воры борсетку украли. А предатели…
– Если борсетку украли, то надо на пункт охраны сходить, а потом в милицию, – решила помочь советом Аня.
Но плакса от такого простого дельного совета взвыл и истерично засмеялся. «Ба, этот совсем больной, еще больше, чем первый», – подумала про себя продавщица-исповедница. На смех прибежала Кристина Анатольевна. Точнее солидно пришла, заглянула.
–Я просто спросить какая цена вот этого, – Кристина Анатольевна махнула джинсами и тут же без паузы продолжила, – а что тут такое?
Плакса повернулся на голос, а Аня в этот момент покрутила пальцем у виска. Дюша продолжил исповедь, обращаясь к новоприбывшей.
– Я не могу к охране обратиться. Я у начальника охраны брюки пытался украсть и еще…
– У Мотыля?! – Кристине Анатольевне стало весело.
– А еще я должен был напасть на эту звезду, как его там, Стаса и отнять у него джинсы с бриллиантами! Но меня подставили, и я совершил преступление. И теперь я не знаю, что делать!
–А какой вы знак зодиака? – вслед за Кристиной Анатольевной в подсобку заглянула Надежда Алилуевна.
– Рыба я, – с энтузиазмом ответил Дюша, почуяв интерес к своей особе.
– Рыба! Что вы говорите! Интересно, интересно. У вас уникальный случай, сегодня в вашем созвездии Плутон вместе с Луной. Плутон – это к богатству, но Луна – это значит обман. Богатство где-то рядом, но вам надо быть очень осторожным. Никому нельзя доверять. Вы должны быть нем, как рыба. А еще затаиться где-нибудь. Желательно рядом с дружественной вам водной стихией.
– Это где?
– Везде, где есть вода или водные знаки. Или предметы, связанные с водой.
Дюша сразу поверил своему гороскопу. « Все сходится. Недаром меня в обувном осенило, что все вокруг фикция. Это Луна подействовала. И бриллианты, значит, еще будут».
– А потом, что мне делать? Ну, сначала я затаюсь, а потом что?
–Ждите сигнала, он обязательно будет. Вы сразу поймете, что это сигнал к действию. И, главное, верьте в свою звезду. Но помните «молчание – золото!»
– Я понял. Я все понял. «Молчать» и «затаиться». А можно я в туалете затаюсь? А то мне туда надо. – Можно, можно. Там водной стихии достаточно.
Дюша вылетел из подсобки, забыв дорассказать свою историю и даже раскланяться с дамами.
– Ну, Надежда, вы даете,– Кристина Анатольевна не могла сдержать удивления, – он что, правда разбогатеет?
– Ну, во-первых, гороскоп говорит только о возможности чего-либо, о большой вероятности, о том, что обстоятельства складываются определенным образом. Это не железная необходимость. Во-вторых, вам же хотелось, чтоб этот сумасшедший заткнулся и свалил отсюда подальше? Вот я вам это и устроила.
– То есть Плутон с Луной не в его созвездии? – настала очередь удивляться Ане.
– Понятия не имею. Это надо звездный календарь смотреть, точную дату и время рождения человека знать, – с циничным спокойствием отвечала эзотерик-практик. «Ну, или лучше рубрику гороскопов в газете «Только факты» прочитать, – с не меньшим цинизмом эзотерик-практик подумала про себя.
Дверь резко распахнулась, от чего женская компания хором взвизгнула. Больше всех испугалась Надежда Алилуевна. Опустив очи долу, она изо всех сил пыталась прикинуться неодушевленным предметом и слиться с окружающим фоном. Каменный гость окинул тяжелым взглядом троицу и робко спросил:
– А вы меня не обманываете?
– Да нет, что вы, Дюша. Это голая правда. Смело идите прятаться. – нашлась Аня.
Она была очень находчива. Когда все гурьбой вышли из подсобки, Дюша еще раз взглянул на джинсы и робко подумал: «Может, все таки вернуть их». Но в новой партии товара уже ковырялись какие-то покупатели, а один, вообще, пошел со штанами в примерочную. «Нет, эта тема закрыта. Теперь один выход – «молчать» и «затаиться». Ждать знака». Приняв решение, раскаявшийся вор, рожденный под знаком рыбы, успокоился и пошел в сортир. Поближе к водной стихии.
Анна была уравновешенным человеком. Но сегодняшние события кого хочешь выведут из равновесия. Сумасшедших вокруг оказалось гораздо больше, чем она думала. И все они целеустремленно идут к ней в гости. Этот Вася, который плакал у нее на груди, а потом оказался маньяком, охотником на невест, вдобавок самозванцем, который разыгрывал из себя певца Стаса. Потом истеричка, которая считала певца Стаса маньяком, который охотился не на невест, а на саму Аню. На конец, этот Дюша, который сам охотился на Стаса. А еще эти стразы. «Быстрее бы рабочий день прошел, а то, как бы чего еще не случилось. Еще один бред сумасшедшего я не перенесу».
31,5
– Аня, это бред сумасшедшего! – «просто Анна» театрально схватилась за голову и пустила реплику в сторону, – Нет, я это не перенесу.
– Перенесешь, перенесешь! Куда ты денешься! – менеджер Анна пылала какой-то веселой яростью, – Сама ты, Аня, бредишь, если думаешь, что я тебе поверю. Имей храбрость признаться!
Признание – королева доказательств. Лишившись почти всех улик, менеджер Анна сохранила все подозрения. Они прижились в ее душе и пустили корни. Вот уже больше часа она жила и действовала под их влиянием. Как еще объяснить, что Стас не вышел с ней на контакт? Только обманом соперницы. Это же просто и ясно, как выкройка носового платка! Менеджер Анна, как следователь, у которого нет улик, но есть интуиция, решила выбить из подозреваемого признание. Обычная практика. Кристина Анатольевна и Надежда Алилуевна стояли, завороженные новой сценой. Две Ани стояли напротив друг друга, как две кошки одной масти. Хвост и челка против хвоста и челки, футболка поло против футболки поло, черные джинсы против черных джинсов. Казалось, еще чуть-чуть и они выгнув спины, начнут издавать страшное утробное мяуканье, которое так часто пугает прохожих, идущих по темному двору, когда воет ветер, деревья бешено машут ветками, в окнах гаснет свет, и не слышно ни единого человеческого голоса, даже пьяной ругани или песен. Впрочем, одно различие между Анями все-таки было. Существенное различие. В руках у «просто Ани» ничего не было. А вот в руках у менеджера Ани было. В ее правой руке замер, как хомяк, которого схватили за шкирку, Дюша. Рожденный под знаком рыбы так и не добежал до родной водной стихии. Он с удовольствием бы притворился мертвым, но боялся еще больше разозлить свою недавнюю мимолетную любовь. Дюша даже не пытался сбежать, когда увидел Анну в корридоре. Она резким жестом подозвала его к себе, не говоря ни слова, взяла за шкирку и так не отпускала до магазина. Хотя в магазине она его тоже не отпускала.
– В чем тебе признаться? А? В чем? – «просто Аня» отбросила субординацию и отвечала менеджеру Анне грубо, как равной. – Ты с горя что ли спятила?! После того как он тебя бросил? Не гуляла я с твоим Стасом, понятно. Я его в глаза не видела после концерта! Не знаю, почему он тебе не звонил. Я ему не звонила. Повторяю для непонятливых: НЕ ЗВО-НИ-ЛА! Хочешь верь, хочешь не верь. Ему, кстати, Эльдар звонил, когда майку твою с телефоном нашел. Бегал – ловил его по всему торговому центру. Тоже от ревности. Даже поймал тут одного хмыреныша. Пошел продюсера Стаса на бабки разводить.
– Какого еще хмыреныша, какого еще продюсера? Что ты несешь? – менеджер Анна поддалась на коварную перемену темы.
Она чувствовала, что проиграла – признание никак не выбивалось из соперницы. Тогда она направила всю свою агрессию против жалкого предателя, который был у нее в руках, и с которым она до этого не разговаривала.
– А ты, сволочь, зачем джинсы украл? Тебе кто разрешил их брать,а? Я тебе, что приказывала? Ты, хоть понимаешь, что ты наделал?
Дюша слабо кивнул, хотя он точно не понимал, что своим мелким проступком сломал гениальный план мести. Месть, которая не осуществилась бы все равно.
– Куда товар дел, предатель?! – Анна впервые повернулась к Дюше.
– Чего молчим? Сейчас охрану позову, с тебя штаны ворованные снимут, и заговоришь как миленький. Смотри ка, себе джинсы со стразами взял!
И тут Анна поняла, что за страза валялась под окном склада, и как она туда попала: «Такой же гад напялил на себя наши джинсы и пытался спуститься вниз. А джинсы-то не для скалолазов, вот стразы и посыпались. А вдруг это те самые джинсы?!» Анна незамедлительно решила проверить свою догадку. Она дернула Дюшу за штаны, так чтобы осмотреть стразы на задних карманах. Маневр был понят бывшим соратником превратно, как желание снять с него ворованные джинсы. Он вяло засопротивлялся.
– Ну, это слишком, – возмутилась Надежда Алилуевна, которая, как человек возвышенный, не любила людей без штанов и прочую физиологию.
Кристина Анатольевна промолчала.
– Ты спятила что ли со всем?! Ну, точно, спятила! – возмутилась «просто Аня». – Он все джинсы со склада сюда принес. Его, наверное, Эльдар нанял. Вот он в нашей фирмЕ и ходит. А ты не в курсе. Как обычно. У тебя совсем крыша поехала. Хотя у него тоже не все в порядке.
– Кто его нанял? Это я его… – чуть не выдала свой коварный план мести менеджер Анна.
Смысл сказанного «просто Аней» не сразу, но дошел до Дюши. «Он принес джинсы куда надо! Склад, который он обчистил, принадлежит этому магазину. Форма на продавщице такая же, как на Анне. Вот почему он их чуть не спутал!» То, что он считал катастрофой, было на самом деле его спасение! Он хотел расцеловать продавщицу, которая открыла ему глаза, но грозный вид прежней хозяйки его чувств и мыслей остановил его.
– Я, пожалуй, пойду. Меня начальник того… по делам отправил, – впервые за долгое время промямлил Дюша и повторно рванул в сторону родной водной стихии.
32
Лиза лежала раненная в углу подвала. В луче света, который лился из тусклого окошка, плясали пылинки и блестели стразы на ее джинсах. Левая нога была перевязана носовым платком выше щиколотки. Луч света, как прожектор на сцене, выигрышно выделял ее бледное лицо и большие томные глаза. Тень удачно скрывала излишки ее фигуры. Послышались шаги из за двери. Тяжелый, чеканный топот угрожающе приближался. Вдруг к шагам одного человека добавились шаги второго. Дверь аккуратно открыли. Вошли двое. Впереди Стас. На Стасе была окровавленная футболка, ожерелье из пупсиков и барби. С боку, на поясе болталась голова куклы Маши. Из за стасова плеча выглядывал самозванец Вася. На его голове развевалась порванная фата от свадебного наряда. Лиза испуганно забилась в угол.
– Спокойно, Лиза. Я вас не съем. Вы мне больше нравитесь живой. Приятно, что есть человек, который думает обо мне с такой всепожирающей страстью. Даже если эта страсть, – Стас сделал длинную мхатовскую паузу, которую позволял себе разве что сам Станиславский, когда забывал текст, – даже если эта страсть – УЖАС!
Стас хищно ухмыльнулся. За ним повторил ухмылку самозванец. Под их взглядами Лиза засуетилась, она пыталась усесться то так, то этак. Любая поза ей казалась слишком эротичной и провоцирующей маньяков. Маневры не остались незамеченными. Самозванец с горящим взором выдвинулся вперед и чуть не грохнулся. Лиза съежилась в углу.Самозванец откашлялся и начал декламировать:
– Всадник не отвечает за дрожь коня. Меня подводит собственное тело. Его обуяла дрожь напряженная желаний. Весь день я ждал этого тайного свидания. Обдумывал речь. Все представлял, как назову вас своей московской царицей. Да, у меня есть план. Я решил завоевать столицу! Но момент настал, а я не нахожу затверженных речей. Красивых слов, как у Пушкина. Лиза! Хочешь ли ты знать, кто я таков на самом деле? Я обычный служащий на заводе. Скучал в конторе, как в неволе. Все ждал чуда, преображения. Обычно в виде денег. Но увидел тебя и решился изменить свою судьбу сам. Не презирай меня, как самозванца. Во мне таланта не меньше чем в некоторых, хватит на весь московский шоу-бизнес.
Самозванец покосился на Стаса. Стас ухмыльнулся снова:
– Надежды юношей питают или,точнее, пытают. Зачем тебе этот провинциальный фантазер? Посмотри на эту ходячую нелепость. Он так и будет кормить тебя своими обещаниями, пока ты его будешь кормить супом. Пошли со мной. Я вытащу тебя из этой дыры и подниму на самый топ! Покажу тебе «Крышу мира», клуб такой. Там тусуются такие, как я. Чего ты боишься? Меня? А ты не боишься стать такой, как твоя мать? Толстой, усталой, измученной тетей в стоптанных туфлях, рваных тапках с кастрюлей макарон для опустившегося мудака. А пойдешь со мной, я куплю тебе шубу на ВДНХа, и ты станешь моей Венерой в мехах, моей музой. Узнаешь страсти непостижимые обывателям. Выползешь из их затхлого мирка с их тесной, как коммуналка, моралью. Ты узнаешь о себе такое… такое!
– Да, что такого нового она узнает? – перебил маньяка на самом интересном местеВася. – Мы все тут цивилизованные люди, так что мы в курсе, что такое моральное разложение. «Дориана Грея» читали. Но зачем нам извращения? Нет, мы будем сеять с тобой, – самозванец повернулся к Лизе, – красивое, доброе, вечное со сцены Кремлевского дворца съездов. Не попсу какую-нибудь.
– О, как доцента занесло! Сразу в Кремлевский дворец! Ну, доцент, ты даешь…
Вдруг взгляд Стаса остекленел, вперся в одну точку на потолке.
– О! Да! Вдохновение поперло! Так, так, так! Точно! Это будет хит.
Певец ритмично задвигался, задергался и запел гнусавым голосом: «Что же ты, доцент, игрушку новую нашел…гуляй, доцент, гуляй, а девочку мою не трожь…» Тут певец вышел из транса:
– Ну, как-то так. Надо завтра додумать.
Лиза открыла рот от восторга. Она только что присутствовала при рождении шедевра. Самозванец с ненавистью посмотрел на Стаса. Затем задумался, поковырялся рукой в затылке и начал раскачиваться, как бард на грушинском фестивале. Лицо его приобрело блаженное выражение идиота. Открылся рот и из него пролился куплет: «Гудит костер, звенит гитара. И ночь романтикой полна. Сходи, мой друг, за стеклотарой. В магаз с названием «Волна». Стас удивленно оглянулся на самозванца.
– Мальчики, не надо ссориться, – промолвила растроганная Лиза.
– Я не понял, у меня, что конкурент появился? Вот это?
Стас был прекрасен в своем гневе. Как лев. Нет, как разгневанный Аполлон. Лиза залюбовалась им, как картиной. Не, как скульптурой.
– Так… Хорошо, – продолжил Аполлон, – говорю открытым текстом – если ты, Лиза, пойдешь со мной, я завяжу с прошлым. Уйду из маньяков. Навсегда. Ни одной жертвы. Пару альбомов выпущу, пару гастрольных туров сделаю и на покой, в теплые края. С тобой и капустой!
– А я, а я, – взвился итак взвинченный самозванец, – я на полном серьезе обещаю, что если ты, Лиза, не будешь моей, я, наоборот, СТАНУ маньяком. Слышишь? Стану маньяком. Самым кровавым из всех маньяков. В сто раз кровавей некоторых. Ну, выбирай! -самозванец сделал страшное лицо.
«Вот это дилемма, так дилемма», – подумала Лиза. «Кому же из них я должна принести себя в жертву? Может, этот Вася не начнет убивать, если я выберу Стаса? Одно дело говорить, другое – делать. Может, он так – от отчаяния кричит?»
– Начну, начну! – заверил будущий маньяк Вася.
«Или, – продолжала думать Лиза, – я пойду со Стасом, а он обманет и не перестанет охотиться на девушек?» Стас хитро ухмыльнулся Лизе. «Может, начинающий маньяк Вася принесет меньше вреда, чем опытный Стас? Может, у него вообще ничего не получиться».
– Да, все у меня получится! Я устрою гекатомбы! Кровавый гиньоль я устрою!
– Чего, чего ты устроишь? – обалдел от незнакомых слов Стас.
«Или, наоборот, это Вася наломает дров с гекатомбами, по неопытности, а Стас и сам утихомирится? Ну, Лизка, думай! Надо же выбор сделать», – командовала сама себе Лиза. Стас повернулся к ней, и Лиза по его красивому, но жестокому лицу поняла, что без нее этот маньяк не утихомирится.
– А давайте, – робко предложила она, – жить втроем?
– С кем ты всё шляешься? Кавалеров нашла принцесса каблушная? Где тебя черти носят? Корова без колокольчика! Еще раз себе устроишь такую переменку на пару часов, выгоню в шею из магазина!
Лиза поняла, что вернулась на работу.
– Подумать только, я из за этой гулёны сопливой в туалет не могла сходить, – Светлана Михайловна бушевала, обращаясь по старой школьной привычке к аудитории, хотя все покупатели сбились со страху в дальний угол. – Кто здесь хозяин?
– Вы, теть Свет, – Лиза окончательно освободилась от грез любви.
– Слушай меня сюда. Я сбегаю, куда хотела, потом схожу перекушу. Ты не шагу из магазина! Ты поняла! Убежишь и оставишь открытым – убью. Убежишь и закроешь – тоже убью! Не пожалею еще одной куклы и, как этому ослу Тараканову по башке настучу! Я доходчиво материал изложила?! А?
– Какому Тараканову? – не поняла Лиза.
– Какому, какому! Тому самому! При тебе же этот хам мне тут хамил по-хамски!
Светлана Михайловна сделала пару нетерпеливых шагов в сторону выхода.
– Подождите, какой Тараканов? Это же Стас был. Певец.
– Курицына! Не беси меня! Не знаю никакого Стаса! – нетерпение Светланы Михайловны заставило ее сделать еще несколько шагов к выходу. – Тараканов это был. Восемьдесят … забыла какого года выпуска. Школу дебил даже не закончил.
– Может он и дебил, школу бросил, но зато в Москву уехал и звездой стал! – обиделась за кумира Лиза.
Светлана Михайловна от таких дерзких речей даже замерла.
– Дура, ты, Курицына. У тебя что с головой? Травма? Тараканов дальше колонии в Спиридоновке отродясь нигде не был. Меня из за него тогда в милицию вызывали. К участковому. Вон к Патронычу. Звезда, блин. Он у ларька пивного на Красногвардейской звезда. Всё, Курицына, брысь за прилавок, я сказала!
И бывшая учительница, раскрывшая досье Кости Таракана, побежала нужном направлении.
Не даром говорят, правда глаза колит. Закололо, защипало большие лизины глаза, и навернулись на них горькие слезы. «Гонялась, гонялась за принцем на белом коне, а это и не принц вовсе, а конокрад какой-то. Да и тот ускакал, сверкая копытами. Эх, Курицына, Курицына. Нет в твоей жизни счастья и не будет», – пожалела Лиза саму себя и вытерла слезу тряпичным Пьеро с верхней полки. Стройная Барби в самодельном сарафане равнодушно глядела на нее. У Барби был и дом, и машина, и брюнет на диване. Хоть и кукольное, но счастье. Лиза зло посмотрела на счастливую блондинку, схватила ее, поставила раком перед брюнетом, отошла в сторону, чтобы полюбоваться на получившуюся картину, затем вернулась и оторвала кукле голову. Подумав немного, Лиза прикрутила голову за волосы к руке брюнета. Безголовая Барби продолжала стоять раком, а рядом брюнет-маньяк помахивал ее головой. Лиза, злорадно улыбаясь, оглянулась по сторонам. На нее с интересом смотрел мальчик.
– Я Толик. Во што ты иглаешь? Можно мне тоже.
Глава 3
1
Если бы мозги давали в кредит, то Вика Клюева взяла бы их под любой процент. Но, увы, таких услуг в банке «Пирамида» не предоставляли. Поэтому Вика смотрела, как уходит маньяк в компании двух мужиков и думала: «Дура ты, Вика, безмозглая! Чё дальше-то делать?!» «Что делать?» Все задавались этим прозаическим и, одновременно, сакраментальным вопросом. И Василий Горюхин, и менеджер Анна, и просто Анна, и Андрей Афанасьевич Мизулькин, и Дюша, и, даже Женек. А кто не спрашивал, тот спросит. Все живут от одного «чё делать?» до другого. Теперь пришла очередь Вики Клюевой спрашивать. Самый простой ответ – пойти к охране. Но Вика не любила всякое начальство: учителей в школе, вожатых в лагере, заведующего у мамы на работе, милицию. И охранников тоже не любила. Она Лизку Курицыну отговаривала в милицию идти, а теперь сама побежит докладывать что ли? Там же начнут спрашивать «откуда ты знаешь», «а кто ты такая», « а где твоя прописка». И так будут спрашивать грубо, будто это ты виновата, что маньяк у них в торговом центре завелся. «Или, вообще, обстебут, как дуру кудрявую», – грубо, для убедительности аргумента, пугала себя Вика. Второй вариант – самый вероятный. «Иди ка, ты, Вика, домой, залезь на диван и сиди там», – Вика представила себя на диване, под одеялом. Посидела, посидела и пошла на кухню бутерброд сделать. Снова пошла посидела. Включила телек. Там история про маньяка. Вика сжевала бутерброд и к середине передачи, когда маньяка еще не поймали, испугалась. Выключила телек и снова пошла на кухню, стресс бутербродом с колбасой заесть. А колбаса кончилась. Пошла в соседний магаз, не такой большой и красивый, как «Новый Свет», всего один зал, но с мясным отделом. Попросила отрезать грамм 300 «Докторской», потому что не любила жир в «Любительской», а «Молочная» была дорогая. Странно вкус такой же, как у «Докторской». А стоит дороже. И тут вдруг – бац! Нету «докторской». И «молочной» нет. Только салями дорогущая. Сбоку мерзкий такой, хихикающий голос: «Бери вот эту, подороже. Погуляй на полную катушку… перед смертью!» Вика шарахается в сторону. Рядом ухмыляющаяся рожа этого маньяка, из кармана фата окровавленная торчит. Злодей поворачивается к продавщице и весело так спрашивает: «А вы фарш на реализацию от населения не принимаете?» Вика пытается убежать, но ноги ватные, бег какой-то замедленный, как будто в воде, или во сне, а в спину ей летит: «Нуу, я думал, мы в кино сходим, на последний сеанс. Там Ди Каприо сегодня в Атлантическом океане тонет». Вика тряхнула головой, сбрасывая с себя жуткое наваждение, которое сама себе придумала. «Ты что же наделала, дура? Ты открыто объявила маньяку, что знаешь кто он такой. Ты его при всех обвинила! Теперь он на свободе. Он тебя знает в лицо. И ты хочешь просто пойти домой? Ты, думаешь, он тебя в покое оставит? Во что ты вляпалась?» – Вика с нарастающим страхом и отчаянием обвиняла себя в самоубийственной халатности. Вспомнилась Лиза и ее полные горечи слова: «Ты, Вика, думаешь это игра? Тут на кону стоит жизнь! Это все по-настоящему опасно!» «О, мон дьё! Лизка, как ты была права! Что же делать?!»
