Владислав Медведев
Хиди

Полная версия

Глава 1

 Скажите, вы знакомы с Хиди? Простоватый мужичок, в крестьянской рубашке и с трудовыми мозолями, вросшими в ладони. Уверяю вас, даже мимолётное знакомство с ним навеет чувство бесконечной скуки. Разговоры о тяжёлой жизни фермера-отшельника, жалобы на сильные холода прошлых зим не оставят вас в добром расположении духа. Вы тут же потеряете интерес к нему и захотите как можно скорее оставить его одного в мелкой одинокой избе наедине со своими проблемами…

Однако вы совершаете огромную ошибку, рассудив так просто…

Компьютерные игры. Современные реалии предоставляют вам невообразимый выбор любой симуляции иной жизни: космические войны, путешествия в прошлое, магические миры. Хиди как раз был персонажем игры про приключения, рыцарей и магию – герой третьего плана, чья цель поддерживать видимость виртуальной жизни. Все его действия чётко определены и прописаны, каждая фраза вложена в уста создателями. Смысл его существования – быть маленькой деталькой в замысле разработчиков игры. И вы могли видеть миллионы таких жителей игр – незамысловатые, плохо написанные болванки с одинаковыми репликами и бессмысленными делами. Так почему же Хиди стоит нашего внимания?

Всё дело в том, что Хиди догадывался о своей роли в этом искусственном мире. Его не покидало ощущение, что он лишь фигурка – плохо написанный персонаж. Даже чувствуя это, он ничего не мог изменить. Хиди покорно исполнял свои обязанности, каждый день выращивая картошку, вкус которой не ощутит, и заготавливая дрова к зиме, холод которой не почувствует.

Его мысли словно наблюдали за ним со стороны, витали в воздухе и гадали о том, почему жизнь именно такая. Ведь никакие внутренние усилия не помогали ему нарушить установленный порядок вещей, свобода действий была строго ограничена. Конечно же, Хиди не мог знать полной правды о том, кто он на самом деле и какое место занимает в мире. В попытках понять себя он пришёл к мысли, что его телом завладела невиданная хворь, которая не позволяет жить так, как он бы хотел. Но его незамысловатое подобие разума понимало, что существует та самая жизнь, которую живут иначе.

Хиди иногда доводилось посещать город Апстол, чтобы прикупить соли для консервации. Там он слышал, как местные жители беседуют о подземельях, до верху набитых сокровищами и злобными тварями. Слушая все эти россказни и легенды, простой крестьянин верил в их подлинность. Хиди не сомневался в них так же, как и в том, что все эти места созданы не для него. Вся его жизнь была определена сгорбленной позой над кустом, который нужно прополоть. А легенды о местах столь таинственных, столь свирепых, столь манящих были явно не для его ума. Раньше он и рад бы был последовать зову приключений, но он не мог оставить свою маленькую хибару без мужской руки – его жена и огород требовали полной отдачи и ответственности. В конце концов он смирился с тем положением, которое начертила ему судьба.

Каждый день его жена Дари уходила в лес собирать травы и ягоды, а Хиди обливался потом в борьбе с сорняками и вредителями. Когда вечерело, Дари возвращалась, привычно варила в котелке похлёбку из овощей, рассказывала одни и те же истории про лес и его обитателей, а он молча внимал её голосу. Вечер давал ему возможность побыть собой, и он утешал себя тем, что готовил снадобья и отвары из душистых трав, собранных в лесу. Только вот применения этим зельям в обычной жизни не находилось: крестьянину они были без надобности, а в городской лавке алхимии их брали неохотно, предпочитая закупать травы и припарки. Так странным образом и выходило, что это было его единственное личное дело, хоть и никому не нужное…

Конечно, Хиди пытался поделиться с женой своими тягостными размышлениями, но и здесь он не был властен даже над своим языком. Всё, что изрекали его уста, – это озабоченность по поводу засилья зайцев, поедающих капусту. Он злился на себя за свою беспомощность. Даже Дари, та, что делит с ним кров и постель, не могла услышать его горестных откровений, словно рот стянул неровный шов иглы.

Но однажды правда открылась ему. Оковы безволия спали. Хотя и тут не обошлось без жестокости по отношению к этому бедному, запертому в себе человечку…

Утро было таким же, как и всегда. Умывание в бочке, завтрак из варёной картошки с зелёным лучком и петрушкой. Дари взяла лукошко и побрела в чащу в поисках трав и ягод, а Хиди с мотыгой на перевес вышел в огород. Работа под палящим солнцем быстро съела день. И вот уже Дари должна была скоро вернуться из лесу. По этому поводу Хиди оставил возделывание, приступая к делам в хижине. Прикрыв входную дверь и рассевшись на табурете, он огрубевшими руками взял нож. Хиди тщательно чистил картошку.

Послышались тяжёлые шаги на улице. Не отвлекаясь от чистки, Хиди размышлял о том, что Дари должна была вернуться позже. Он хотел выйти и посмотреть, но не мог – что—то удерживало его в этом положении и заставляло заниматься привычным делом. Дверь отворилась. На пороге стоял статный рыцарь в полированных доспехах. В ножнах у него покоился меч с золотой окантовкой. Рыцарь вальяжно вошёл в дом, осматривая скромное жилище крестьянина. И тут Хиди понял, для кого были сложены легенды о пещерах и монстрах, кто тот герой, которому начертана дорога приключений. Он поднялся, хотел расспросить нежданного гостя, хотел задать множество вопросов, но голос не подчинялся ему. Вопреки своему желанию он твердил об урожае и о тяжёлой жизни. Странник слушал его с минуту, но вскоре ему это наскучило. Тот, чьё лицо скрывало мощное забрало, по—хозяйски прошёлся по всем уголкам, открывая ящики и шкафы. Он игнорировал Хиди, и сознание крестьянина возмущалось бестактностью такого отношения. Но не было в его теле власти даже рта раскрыть в недовольном ворчании.

Рыцарь осмотрел всё, пока не заглянул в прикроватную тумбу. Там его взору предстали те снадобья, что Хиди варил по вечерам. Латная перчатка с маленькой царапиной между большим и указательным пальцем по—хозяйски ощупала пузырьки, повертела их в руках и сунула в карман.

И чужая власть, обитающая в теле, приказом, заставила Хиди взять в руки нож для чистки картошки. С криками «Вор!» он набросился на рыцаря. Сознание трепетало, он не понимал, почему его тело с маленьким ножом выступило против могучего воина. Хиди ведь не жалко было тех снадобий, они не так ценны, чтобы ради них идти на такое, он бы никогда по своей воле не стал так поступать. Тупым ножом он бил по латам, пытаясь пробить прочный панцирь нагрудника. Рыцарь смотрел на него так, будто перед ним была назойливая букашка. Хиди наносил удары, но острие отскакивало, не причиняя никаких повреждений. Рыцарь насмехался над ним.

Рыцарь легко отшвырнул его на пол и вынул сверкающий меч из ножен. Сознание Хиди умоляло сдаться, оно просило тело не тянуться за выпавшим ножом, однако тело было непреклонно. Обхватив мозолистой рукой плетёную рукоятку, Хиди встал, намереваясь продолжить попытки одолеть того, кто явно ему не по зубам. Латная перчатка, сжимающая рукоять, сделала лёгкий выпад, и льняная рубашка крестьянина залилась кровью. Сверкающий меч лёгким движением проткнул бедняка насквозь в области груди. Тело парализовало, обмякшие руки опустились, роняя нож. Кровь разошлась мазками по деревянным стенам, каплями потекла в щели пола. Хиди упал, не в силах пошевелиться. Рот наполнился стонами, и в этот миг он почувствовал себя живым, властным над собой, но ещё более бессильным, чем прежде. Глаза впились в окровавленный силуэт героя, который брезгливо вытирал клинок, а после стал рыться по карманам поверженного Хиди в поисках пары монет. Захлёбываясь, язык пытался изречь слова проклятий, но из губ вырывались лишь хлюпающие, надрывные звуки.

Послышались лёгкие шаги снаружи хижины, и, сделав огромное усилие, Хиди смог самостоятельно повернуться к входной двери. Рыцарь в это время сгребал всё найденное добро в набедренную сумку. Дверь открылась, и на пороге встала Дари. Увидев мужа, она вскрикнула и уронила лукошко. Хиди видел ужас на лице любимой. Он пытался сказать ей, чтобы она бежала, но без толку. Рыцарь заметил её, и он не мог оставить в живых свидетеля злодеяния. Остолбеневшая женщина не успела скрыться, и тяжёлый хват латной рукавицы сжал её платье. Странник швырнул её вглубь дома и захлопнул дверь. Стол, за которым они вместе ужинали, перевернулся, деревянная посуда с грохотом покатилась по полу. Дари умоляла о пощаде, но рыцарь не слушал её просьб и стонущих молитв. Звериный взгляд из-под забрала рыскал по дому и остановился на том самом ноже. Судя по всему, рыцарь брезговал лишний раз пачкать свой меч. Схватив нож, он в пару ударов оборвал крики Дари.

Хиди из последних сил впивался глазами в эту картину. Нож быстро и глубоко резал по мягкой женской коже, выпуская алые струйки. Обмякший Хиди смотрел на это и ничего не чувствовал. Дикий всплеск горя и отчаянья словно прожёг его внутренности. Маленький человечек мог лишь смотреть, как его выдуманная, нарисованная жизнь обрывается таким бесчеловечным образом. Вскоре тяжёлое дыхание Хиди окончательно остановилось, тело стало холодеть, сознание ощущало, словно он слизью утекает сквозь щели между половицами. Рыцарь, закончив своё дело, спокойно вышел за дверь, зная, что останется безнаказанным.

Глава 2

После всего, что случилось, Хиди очнулся на горе мёртвых тел. Это было пропитанное бурой кровью месиво из самых разнообразных убитых тварей и людей. Куда бы он ни перевёл взгляд – повсюду виднелись расчленённые конечности и тела. Место, в котором он оказался, было лишено травы и деревьев, небо представляло собой сплошную серую массу, без намёка на облака или солнце. Хиди неумело сполз вниз, опираясь на чужие торчащие ноги, касаясь лап гигантских пауков и сдвигая крылья вампиров. Не было ни единой живой души. Стянув с себя промокшую липкую рубашку, он увидел глубокую рваную рану в груди – казалось, что в неё можно было засунуть руку. Сердце молчало, разорванная грудь не вздымалась, и боли он не ощущал.

Конечно, он подумал, что попал в ад, и в этом аду он был единственной живой душой среди мёртвых. Некуда было отвести взгляд, лишь небо не было покрыто ужасной картиной побоища. Однако Хиди был вовсе не один в этом проклятом мире. За горой мятых доспехов, кривых мечей, боевых топоров и сабель виднелась тонкая струйка дыма. Слабой, неуверенной походкой он направился туда, увязая в зловонной жиже, что стекала с местных тел и оседала внизу.

Невозможно представить, что же он чувствовал, потому что, вероятно, не чувствовал ничего. Словно из него выжгли всё, что могло жить, дышать, любить; вырвали с корнем любые остатки человеческого. Он опирался на ржавый, погнутый меч, выдернутый из окаменевшей руки умерщвлённого бандита, и не замечал, что каждый шаг был усилием его собственной воли, каждое движение теперь принадлежало ему. Он получил то, о чём мечтал, но обрел это в опустошённой и зловонной пустыне трупов. Из-за бликов серого неба казалось, что глаза убитых сверкали былой жизнью.

Перебравшись через гору доспехов, Хиди спустился к огромному костру – кто-то сжигал тела. Рядом с костром сидело несколько силуэтов, похожих на людей. Они разглядывали приближающегося к ним Хиди.

Незнакомцев было трое. Увидеть их в живую было бы испытанием для любого воина, но, кажется, Хиди чувствовал в них что-то родственное. Они не удивились зияющей ране в его груди и предложили присесть рядом. Видимо, это они собрали мертвецов в кучу и развели костёр, оголив вокруг него черную, безжизненную землю.

Один из них подошёл к Хиди, чтобы поприветствовать. Он носил форму стражника; герб короля скрывался под слоем въевшейся грязи, перемешанной с багровыми потёками. Голова стражника была отсечена, меховая перчатка держала её возле бедра. Выглядело это как колдовство или неведомая магия. Стражник протянул свободную руку, и рот отсечённой головы раскрылся, произнося слова:

– Приветствую тебя, не стесняйся, проходи, присаживайся с нами. Зови меня Йорик. Йорик Хилый.

Мозолистая рука Хиди крепко сжала руку стражника:

– Я Хиди, фермер.

Второй незнакомец, сидевший у костра, лениво зевнул и оглядел новоприбывшего. Одного взгляда хватило, чтобы догадаться о тёмном прошлом этого человека. Всё его тело покрывали уродливые, выжженные клейма: клеймо вора, конокрада, раба, убийцы – и это были лишь те, что удалось разглядеть. Одежда тоже выдавала в нём человека непростой судьбы – остатки былой бандитской брони, на которой виднелся знак «убийц короля». Но самое поразительное – у бандита не было ног и таза; они были напрочь отсечены, и он буквально был располовинен. Тем не менее, он встретил Хиди с добродушной улыбкой и представился:

– Здрав будь, крестьянин! Я – Арли. Меня когда—то звали Арли Везучий, но, как видишь, не особо—то я везучий оказался…

Арли рассмеялся, подмигнув Хиди, и тот почувствовал смущение и даже тревогу – ведь никогда прежде не доводилось ему говорить с бандитом, особенно с таким. Но стражник Йорик, сел рядом с Арли, как с давним товарищем. Словно и не было никаких различий между стражником и бандитом.

Третий из присутствующих не проронил ни слова, и не было никакой возможности понять, кто же он такой. В отличие от других, на нём не было ни ран, ни шрамов, ни знаков принадлежности к определённому ремеслу. Одет он был в простое нижнее бельё – лёгкую, но качественную рубашку и кальсоны. Чем больше Хиди пытался разглядеть его, тем больше он понимал, что этот человек не похож на тех, кто принадлежит к простому сословию. Здоровый цвет кожи, крепкие плечи, вздувшиеся мышцы рук и ног – он казался хищником, подлинный голем из плоти и крови.

Арли, заметив интерес Хиди, кивнул в сторону молчаливого незнакомца:

– А это, друг мой Тайбер. Он радушием не блещет.

Тайбер оборвал его с раздражением:

– Я сам могу говорить за себя. Мне не нужны глашатаи.

Арли хитро прищурился и с усмешкой отвечал Тайберу:

– Ох, простите меня, ваше превосходительство. Может, прикажете страже схватить меня и отрубить мне ноги? – Он громко рассмеялся, обращаясь к Йорику. – Что скажешь, стражник, выполнишь ли ты приказ самого Тайбера Заступника?

Йорик молча сидел, держа свою голову на коленях и устремив взгляд в огонь. Тайбер сплюнул и бросил на Арли недобрый взгляд, но тот только посмеивался. Хиди вдруг осенило, и он удивлённо произнёс:

– Так это ты, Тайбер Заступник! О тебе сложено столько легенд! Ты тот самый герой, что защищает наши земли от нечисти. Непревзойдённый воин, покровитель людей!

Тайбер ответил коротко, едва взглянув на Хиди:

– Да я был им, в прошлом

Эти слова прозвучали мрачно. Хвалебная речь Хиди всколыхнула в нём воспоминания о том, кем он когда-то был. Тайбер замолчал, погрузившись в раздумья, Арли фыркнул на этот жест, а Йорик рассматривал огоньки костра, не вставляя слов.

Вам могло показаться, что общение этих незнакомцев пылает внутренней враждой. Но, несмотря на тон и напряженность, с которой происходило общение между этими тремя обитателями мертвых земель, не дайте впасть себе в заблуждение – они не питали искренней ненависти друг к другу. Они принадлежали к разным классам, жили полярными убеждениями, но в этом месте, переполненном горами хладных тел, здесь, где не было законов, королей и ролей, они были единственными живыми душами. Их сливала общая боль и отчужденность, пускай, словно по привычке, они задевали друг-друга острыми словами. Однако раскрыться тонкостям предстояло позже. Хиди проходил ту стадию, которую они уже прошли – осознание. Он думал, и у него была куча вопросов, но все смешалось в такую кашу, что ничего невозможно было разобрать. Его глаза с отчуждённостью рассматривали искры пожарища.

Возможно, ему изначально следовало расспросить новых знакомых обо всём, но он пошёл обратно туда, где и очнулся. Не говоря ни слова своим товарищам по смерти, он решил попробовать отыскать в этом кладбище Дари.

Вернувшись обратно и прохаживаясь у подножий окровавленных силуэтов, вглядываясь в искажённые лица, приподнимая хладные скрюченные мешки, набитые кровавой кашей, он нашёл её. В том же платье, промокшую и слипшуюся. Простой нож, который Хиди видел и использовал каждый день, оборвал её жизнь, и он не смог на это повлиять. Он вытянул её из общей массы и склонился над ней, всматриваясь в лицо. Все мышцы разжались и ослабли, глаза были приоткрыты и поглядывали на серое безжизненное небо. Он долго сидел с ней, поглаживая её руку и смотря в глаза. Часть его души и любви была в ней, и эту часть вырезали, она не очнулась здесь, она стала лишь ещё одним безжизненным существом. Казалось, Хиди потерял рассудок окончательно. Он горестно смеялся от избытка внутренней боли, рыдал и обнимал её. Он кричал и рычал, пинал умерщвлённых вокруг от злобы. Это продолжалось долго. Когда Хиди ослаб, опух от слёз и прочувствовал опустошённость, он лёг рядом с ней. У него не было плана, не было прошлой жизни, не было ничего. Он точно уверовал, что попал в ад.

Трудно определить, сколько времени провёл он в самоубиении рядом с телом. В этом мире не было разделения на день и ночь, не было распорядка, не было голода и бытовых дел. Чем дольше Хиди лежал в окружении мертвецов, тем больше и сам походил на них. Взгляд его окончательно потускнел.

Однако его опустошённого обнаружил Йорик. Этот стражник познал все удобства отсечённой головы. Придерживая рукой волосы, он вертел ей вокруг, не меняя курса и не останавливаясь. Не сразу он опознал Хиди, долго петляя вокруг, словно коршун, присматриваясь. Спустившись к нему, гремя доспехами, Йорик приподнял бедолагу и догадался обо всём без пояснений. Никому не нужны были пояснения, ведь кто ещё мог неистово кричать в этом месте, кроме Хиди.

Убитому горем нужно было выговориться, и он рассказал обезглавленному обо всём. Волной пошли рассказы о тяжёлой жизни, в слезах он наконец смог пересказать то, что чувствовал, не имея власти над телом. Он рассказал Йорику и о том, как оборвалась его жизнь и жизнь его любимой. Йорик внимательно слушал, не перебивая, и если бы он мог ободряюще кивать головой, он бы делал и это. Никто и никогда до этого не выслушивал всё, что переполняло фермера, всё, чем он раньше не мог поделиться. Даже Дари не могла узнать всех истинных болей лысеющего мужичка. И вот какой—то почти незнакомый обезглавленный стражник стал первым, кому он исповедовался.

И Хиди полегчало; тяжёлый груз, придавивший душу, слегка отступил, оставив лишь пустоту и послевкусие утраты. Йорик, выслушав его, поделился и своей историей смерти:

– Друг мой, наши смерти связаны. Я был стражником города Тенрол, служил в тех стенах с юношества. Выполнял свой долг с полной отдачей, ни жены, ни детей. Да и не до этого было – вечные дозоры и караулы. Немало лихих голов я самолично притаскивал к палачу, да и если бы тогда мне попался на глаза Арли, то лично бы удавил его на месте без раздумий…

Он замолчал. Хиди слушал, но не расспрашивал. Стражник собирался с мыслями и вскоре сам продолжил:

– Так вот, в общем, служил я в Тенроле. Обычный день, заступил в караул и прохаживался по торговым лавкам. Всё было спокойно, всё на своих местах, ни драк, ни воришек. Проверил лавки, проверил таверну, иду мимо домов и слышу лёгкий скрежет за одним из них. Остановился, прислушался, и действительно не почудилось мне – что—то происходило за домом. Ну, я и заглянул.

Снова небольшая пауза в его речи:

– За домом тем был оборванец и ковырялся в замке. Дело в том, что к дому тому амбар пристроен; я знал хозяина – кузнец, много добра в амбаре хранил и замок навесил крепкий. Так я обомлел, когда увидел, как бродяга в отрепьях посреди дня пытался вскрыть замок, да ещё так неумело. Ну конечно, я его окликнул, хотел было схватить за шкирку, меч для виду обнажить, да вот только… Не понял я, как так вышло, в общем, снес мне этот бродяга голову мечом. В одно движение. Даже подумать не мог, что в его лохмотьях может незаметно поместиться меч, да так, чтобы он его ещё и быстро выхватил. Только и успел, что рот открыть от удивления. Меч, причём тот же, что и у того рыцаря, который тебя прикончил, золотом отделанный…

Наступило молчание, Хиди спросил:

– Думаешь, это был тот самый рыцарь?

– Думаю, да, – ответил Йорик. – Я поделюсь с тобой тем, что мы смогли узнать, но ты бы не хотел похоронить свою жену?

– Да, думаю, это стоит сделать, – ответил Хиди.

– Лучший вариант будет придать её огню, не стоит зарывать её в эту проклятую землю…

Хиди согласился.

Нежно отнесли они тело к пустырю. Дари положили отдельно от прочих и также отдельно сожгли. Арли подполз поближе к полыхающим останкам и, подёргав штанину Хиди, предложил присесть. Арли хотел отвлечь бедолагу, в разговорах частенько груз болей отпускает. Поэтому он сказал:

– У меня всё тоже началось с женщины. Молодой был, влюбился по уши. Хе-хе, ведь украл впервые ради неё. Тогда впервые на каторгу и попал…

Хиди с грустью смотрел на исчезающее в пламени тело, вовсе не слушая, что там бормочет калека. Тайбер стоял в сторонке и разглядывал спину Арли. Честно сказать, у Тайбера был поганый нрав – помесь чести и несгибаемого упрямства. По крайней мере, так казалось со стороны, да и он сам не особо опровергал эти домыслы. Прошлый Тайбер судил и мерил всех по себе. Но сейчас Тайбер был другим. Он понимал, что Хиди лучше не трогать, боль утраты пробила в нём рану гораздо больше той, что оставил меч. Однако для поднятия боевого духа он решил придерживаться тактики, которую выбрал Арли – хотя бы словами заглушить пустоту, наполнить её чем-то. Он спросил у бандита:

– Так значит, всё из—за женщины. И что же, знаки убийцы, конокрада, так же ты получил из-за женщины?

Арли повернул голову к вопрошающему:

– Остальные награды я получил из-за бедности. Тебе этого не понять, ты не был сиротой, не сидел в молодости. Был бы ты такой же голый и наивный, как я, получил бы в два раза больше…