Владислав Март
Вонь
Пока окружающие не полностью ослепли, они, к моему по колено сожалению, ещё и не оглохли. Отчего так устроена обезьяна-звено? Отчего эти переходные элементы решили, что кому-то, мне, да что мне, кому-то, господину Псу, хоть даже соседской обезьяне, необходимо слышать, что играет в колонке. Отчего? Что за чушь? Почему так громко? Тебе же нужно не громче разговора, ты же всё равно не понимаешь ни стиля, ни языка исполнителя, ни октавы, ни названия инструмента. Поч-чем-му? Зачем им нужно чтобы их поганость слушали соседние? Как же вы не умеете жить… Где вы берёте эти привычки и традиции… Кто вам такую скрепу выковал? Зачем он вам её вставить не туда куда следует? Шуметь. Транслировать свой дурной вкус на улицу. Какой же у меня низкий забор… Хорошо быть глухим. Глухим в стране слепых. Мой путь. Если бы не нужда слышать Пса, я бы хотел стать глухим. Нечувствительным к басам и интонациям, к безвкусице и бит-боксу Страдивари. Нечувствительным к просьбам людей, к их окрикам и их средствам связи. Слепота окружающих, вернее её диагностика – дело времени. Моя же глухота может быть только рукотворной. А как себя можно оглушить? Можно встроить себе инновацию, выключатель слуха? Проткнуть перепонки? Как бы я хотел быть избирательно глухим или иметь доступ к регулировке своей глухоты. Да, Пёс? Вот он последний камень в нашу брусчатку мечты. Мне нужно стать глухим… Сороке неудобно было сидеть на верхнем ребре забора, она улетела, скользнув по железу когтями. Прекрасный звук. Лишать себя его, ради того, чтобы не слышать слепых, сегодня это неравноценный обмен. Посмотрим, что ещё они выкатят из своих недр, какой ещё конкурс песни пройдёт. В отличии от сороки, арсенал поступков зазаборных изобретателей дряни неисповедим. Но лучше не станет. Я не привыкну. Скорее бы стать глухим. С отрицательным уровнем слуха.
Не паук ли я? Расчертил свою паутину в отдельно взятом доме-земле и жду невинного гостя, которого я смогу разубедить быть таким как все. Как вокруг. Как мир – сумасшедший комбайн в дни жатвы. Я ведь не могу быть одинок. К этому предпочтительному способу бытия всегда полагается кто-то рядом. Некто хороший. Здесь Довлатов до меня всё сказал. Прекрасно одиночество рядом с кем-то. Значит мне придётся перевоспитать одного, одного ли, из окружающих упырей и зомби. Заманить цветочками, скрутить паутиной, переделать ферментами здравомыслия, отучить убивать грибы и кошек, верить в новости, богов, победы… Паук ли я? Нужно ли мне переубеждать прохожего, пусть и отравленного моей правдой, что слушать музыку на весь посёлок – это ошибка? Бросать мусор – харам. Какая мера насилия в этом приемлема за моим забором? Паутина хмеля? Погреб с оковами? Как глубоко воткнутый нож у людей считается неприемлемой мерой? На половину глубины? Весь, но без поворота? Без облома лезвия? Без просьбы простить грех? А как этот кандидат попадёт ко мне? Неужели придётся открыть калитку? Поманить валерианой?
Господин Пёс не одобряет. Косится на меня долгим зрительным контактом, делает вид, что читает мысли. На самом деле диктует. Разве можно иметь дело со всеми этими людьми? Переделывать навоз? Нужно найти уже готового, такого как ты и я (Пёс закрыл глаза). Где-то существует другой забор с прекрасным внутри. Без флагов и ленточек. С уважением к траве и радостью от солнца. Пёс, найди своим чудесным обонянием это место. Этого другого. Пошли скорее гулять. Иначе одному мне не справиться, не построить такой высокий забор, не вырыть такой широкий ров. Вместе же мы переживём постыдное время, и, когда всё закончится, может быть, осторожно выйдем за калитку. Без сигареты и медали, без стакана и петард. Ногами, а не на квадроциклах, с глазами, а не с тик-токами. Пёс, просунь нос под ворота, нюхни воздух, далеко ли второй такой? Там, за горой пластиковых бутылок в лесу, за кучей жестянок у дороги. Трудно найти того, кто также как я не шумит и красит золотом свой дом. Опознаем ли мы его по лианам хмеля? Я не паук, нет, но мух вокруг предостаточно. Пёс, а вдруг у того другого тоже есть пёс?
Валериана. Вот кого ты напоминаешь. Вначале не вонючего, а потом как понесётся. Ты ж, валериана, вылитый человек. Ты же жизнь отравляешь другим. Даже мёртвая, заставляешь оглядываться, откуда вонь. Как вожди, как генералы, как всякая угодная прикладная скотина. Как памятник. Спасибо тебе, валериана, что ты воняешь. Мне это помогает. Мне так лучше. Я отвлекаюсь на тебя. Я ж не Пёс чтобы весь мир чувствовать полноценным ароматным одеколоном. Мне дано немного только крайности нюхать. Отличаю то, что мне противно от того, что притягательно. Поскольку собственный человечий дух я не могу уловить, то долго-предолго, годами не понимал с какими свиньями живу. Валериана, ты мой камертон. От тебя отталкиваюсь, ориентируюсь на меру вони твоей. Кто воняет лучше тебя и перемещается на двух ногах, тот и есть причина моего забора.
