Владислав Крисятецкий
Фрэджилити

Третий визит официантки, на этот раз с заказом, был снова воспринят ими спокойно. Они будто были поглощены своими мыслями. Девушка попыталась перестать обращать внимание на изменения в поведении молодой пары, но любопытство заставляло ее пристальнее, хоть и тайком, присматриваться к этим двум посетителям. Со вкусом одетые, приятной внешности, без колец на безымянных пальцах, милые и вежливые в обращении – чудесная интеллигентная пара, проводящая тихий летний вечер. Хоть сейчас на рекламный буклет курортного санатория. Но какие разные эмоции на этих молодых лицах ей довелось увидеть за такой короткий срок? За этим столиком была создана какая-то особая аура, которая ей раньше не встречалась. Словно происходило некое действо, актеров которого она видела, но роли которых оставались для нее недоступны. Гости за другими столиками постепенно расходились по номерам или напивались, они сплетничали, громко смеялись или ругались – и только эта пара как будто была наполнена какими-то другими переживаниями, которые непостижимым для обывателя образом коснулись и ее, неприступной девушки в бело-голубой униформе.

– Закажете что-нибудь еще? – осторожно спросила она.

Молодой человек взглянул на нее так, как будто не сразу понял смысл ее слов, затем тепло улыбнулся.

– Нет, спасибо, этого вполне достаточно.

– Я буду неподалеку, сообщите, если что-то понадобится, – проговорила официантка менее официальным тоном, чем обычно.

Девушка за столиком удивленно подняла глаза и, ненадолго задержав взгляд на ее лице, благодарно кивнула.

– Обязательно, большое спасибо за такую чуткость. Вы прекрасно работаете.

– Приятного аппетита, – сказала, слегка покраснев от похвалы, официантка и поспешила к соседнему столику, откуда ей настойчиво помахивал рукой нетерпеливый посетитель.

– Как мила эта девочка, правда? – обратилась она к нему.

– Да, я даже готов взять назад собственные слова о ее наряде, – усмехнулся он.

Она засмеялась.

– Ну-с, не пора ли нам подкрепиться? – весело поинтересовалась она.

– Согласен, не все же нам вести сложные разговоры на вечные темы, – иронически приподняв бровь, отозвался он и взялся за вилку.

– Я не была здесь раньше, а стоило бы зайти, – проговорила она, принимаясь за коктейль, означенный в меню, как "фирменное блюдо".

Он отставил пустую тарелку в сторону и улыбнулся в ответ на ее фразу.

– Кажется, мы оказались голодными.

– Я думаю, мы просто не успели испортить друг другу аппетит, – предположила она с улыбкой.

Его смех оказался сердечен и заразителен, а потому был ей особенно приятен.

– Спасибо тебе за этот вечер, Марина, – неожиданно сказал он.

– А что, он уже подходит к концу, как наш ужин? – удивилась она.

– Нет, конечно, нет, – тут же ответил он. – Просто я хочу сказать тебе, что предыдущий час был удивительным. Как бы не сложился дальнейший вечер, я уверен, что он запомнится мне надолго.

– Для воспоминаний еще будет предостаточно времени, Максим, – почти пропела она в ответ.

– И то верно. Оставим прошлое для будущего и сделаем свое настоящее запоминающимся, – со значимостью в голосе изрек он.

– Ого! Цитата? – изумилась она.

– Нет, экспромт собственного сочинения, – с нарочитой гордостью произнес он и рассмеялся.

– Здорово, – шутливо восхитилась она и, понизив голос, добавила с усмешкой, – только знаешь, чтобы оставить этот вечер в памяти, мне, кажется, пора проветриться. Фирменный коктейль оказался довольно пьяным для меня.

– Без вопросов, – поддержал он. – Нам действительно пора прогуляться.

"Милая" официантка действительно была неподалеку. Ему оказалось достаточно лишь оглянуться на нее, чтобы она тут же направилась к их столику.

Весело расплатившись, они покинули зал. Пару секунд девушка молча смотрела им вслед, но затем, словно опомнившись, собрала посуду с их столика и отправилась на кухню. По дороге она поймала себя на мысли, что хотела бы увидеть эту пару за тем же столиком снова.

Было около половины девятого. То самое время, когда солнце прощается со своими черноморскими поклонниками до нового дня, скрывается от них за хребтами, как правило, оставляя вместо себя чудесный нежный ко всем отдыхающим вечерок. Именно он и встретил их на выходе из ресторана.

Несколько секунд они молча стояли на ступеньках, наблюдая за тем, как последние отблески волшебного светила покидают верхушки сосен и крыши крохотных жилых домов с табличками "Сдается комната", перестают играть в стеклах витрин магазинчиков и прибрежных закусочных, передавая их во власть яркого искусственного освещения. И вот он, последний чуть грустный взгляд солнца на свое отражение в бескрайнем море. До завтра, не скучайте…

– Удивительная картина, правда? – произнесла она. – Каждый раз она меня поражает и завораживает. Вроде бы ничего нового не происходит… Но одновременно столько всего переворачивается в душе, столько успокоения и надежды… Почему этого нет в городских пейзажах, или я просто потеряла ощущение естественности среди многоэтажек?

– Боюсь, мы все в какой-то мере потеряли себя в каменных джунглях, – задумчиво откликнулся он. – Но хорошо, что некоторые еще чувствуют это и умеют радоваться простым знакам внимания природы, которые никто отнять не в силах.

Они спустились по лестнице и зашагали по тропинке к морю. Едва уловимый сосновый запах и стрекот цикад усилились, словно настойчиво пытаясь оставить след в памяти каждого прохожего именно сейчас, когда главное сверкающее сокровище здешних мест отправилось почивать. Хруст гальки под ногами, далекая музыка с неугомонной набережной, приглушенный женский смех в парковой беседке… Звуки обострились, и каждая нота казалась совершенно гармоничной в лениво, но уверенно подступавших сумерках.

– Предлагаю отправиться к Камню Вечности, – вдруг сказала она с улыбкой.

– Честно говоря, я понятия не имею, что это такое, – удивился он. – И как-то не припомню подобной экскурсии в предложениях местных бюро.

Она усмехнулась.

– Ее там и не может быть. Это мой эксклюзив. Можно даже сказать, моя выдумка, – проговорила она. – Составишь компанию фантазерке? Правда, придется немножко полазить по камням.

– С удовольствием. Поход к сказочному камню закатной порой, что может быть романтичнее? – вздохнул он мечтательно, поднимая голову к небесам. – Тем более, если оттуда также хорошо видны эти вечерние звезды.

– Оттуда все видно гораздо лучше. Когда я там очутилась, у меня возникло полное ощущение, что я оказалась наедине с вечностью. Отсюда и название – Камень Вечности.

– Звучит весьма привлекательно, – произнес он в небо и посмотрел на нее. – Такие слова должны принадлежать нежному и мудрому созданию. Мне, кажется, это соответствует тебе в полной мере.

– Если только где-то глубоко внутри, – усмехнулась она в ответ. – На самом деле эти слова принадлежат даме на перепутье, которая далеко не всегда мила с окружающими и отнюдь не всегда понимает смысл своих поступков. И даже мечта ее не идет ни в какое сравнение с мечтами доверчивого и нежного ребенка, которого видишь ты.

– Не хочешь озвучить? – предложил он, не сводя с нее глаз.

– Мою мечту? – бросила она на него мимолетный взгляд. – Я уже упоминала о ней вскользь. Хочется жить по-человечески. Родить ребенка от порядочного и обеспеченного человека. От того, кого можно было бы назвать Мужчиной и больше никогда в справедливости этого определения не сомневаться. Как не сомневаться и в правильности, в честности его поступков и намерений. И чтобы наш ребенок был счастливым, физически и духовно развитым, добрым и внимательным. Человеком будущего.

Ему нечего было ответить на это. Она говорила с таким чувством и сердечностью, что шутки, как и любые другие комментарии показались ему неуместными.

– Беспокоит только осуществление этого проекта, – со жгучей иронией в голосе продолжила она. – Ведь довольствоваться малым я не согласна, а соответствовать моим требованиям, наверное, совсем непросто. Обеспеченных людей, которых я знаю, съедает ощущение собственной невероятной значимости. Необеспеченные теряют терпение в погоне за хорошей жизнью. Время делает людей жестче, непробиваемее, циничнее…

Тут она прервалась и взглянула на него, будто опомнившись.

– Вот и я, несмотря на свои светлые мечты, постепенно становлюсь такой же, да? Прости, Максим, не принимай на свой счет. И вообще, поменьше обращай внимания на этот бред расстроенной жизнью тетки. Все наладится. Знаешь, я не жалею о том, что со мной произошло. То, что я впустую потратила молодость на жизнь в золотой клетке – неправда. Каждое событие надо воспринимать как урок и винить в поражениях только себя. Искать причины в себе, делать выводы и жить дальше, стремиться к поставленной цели. Правда?

Ее взгляд смягчился, она нежно улыбалась ему.

– Конечно, да, Марина, – сказал он просто. – И все будет хорошо, пока ты способна смотреть на себя со стороны.

– Ну и отлично, – почти пропела она и взяла его за руку. – Кстати, вот мы и пришли.

Он удивленно огляделся по сторонам, не заметив за разговором, как они оказались на побережье прямо перед довольно высокой баррикадой из валунов.

– И который из них будет Камнем Вечности? – спросил он с улыбкой.

– Он находится как раз за ними, – пояснила она. – Однажды вечером я прогуливалась вдоль берега, наткнулась на эту каменную глыбу, и женское любопытство заставило меня заглянуть за нее. И вот. Считаю, что я была сполна вознаграждена за это своим открытием. Помогай, ковбой, мы должны преодолеть этот завал.

Он усмехнулся ее словам и, держа ее руку, стал осторожно карабкаться по камням.

– Даже если мы упадем и разобьемся, можно будет назвать это достойным завершением вечера, – пробормотал он.

Через пару минут они уже были на вершине завала.

– Вот он, мой красавец, – восхищенно выдохнула она, кивая на гигантский валун, в предсумеречной синеве неба напоминавший исполинскую фигуру богатыря.

Он словно вырастал прямо из воды и неумолимо тянулся ввысь, простирая к небесам выступ, чем-то похожий на мощную руку в перчатке. Между валуном и камнями, на которых стояли они, образовалась уединенная площадка метров на пять в длину и на десять в ширину, ограничиваемая хребтом, протягивавшимся вдоль берега. Притихшее море облизывало прибрежную полоску темно-серой гальки, отражая в своих водах безмятежное небо, провожавшее к горизонту последние розоватые перья облаков.

– Как чудесно, – вырвалось у него.

– Добро пожаловать на мою летнюю площадку, – промурлыкала она и засмеялась. – Спустимся вниз?

Вид с "летней площадки" ничуть не уступал виду с вершины. Теперь завал и валун-богатырь словно образовывали треугольную рамку, в которую попадал морской горизонт, едва отличимый в этот вечерний час от моря и неба. Ему тоже показалось, что в этой картине есть какой-то едва уловимый замысел природы. Все словно было исполнено ожидания. И одновременно будто шептало какую-то сокровенную тайну мироздания. Тайну вечности.

– Великолепно, – сказал он ей. – Побольше бы таких открытий.

Она стояла рядом с ним и молча смотрела в море, как и он, наслаждаясь каждым штрихом раскинувшегося перед ними полотна.

Внезапно она высвободила свою ладонь из его пальцев и сделала шаг к воде.

– Неплохо бы искупаться, – проговорила она решительно и завела руку за спину к застежке на платье.

Он чуть озадаченно улыбнулся.

– Ну, вообще-то неплохо бы, только я не захватил с собой… – начал он и осекся.

Ее платье полетело к его ногам, а следом за ним она, ничуть не смущаясь, сбросила с себя бюстгальтер и трусики.

– В позднее время на безлюдном побережье плавки, как и купальник, совсем необязательны, – лукаво улыбнувшись, сказала она и добавила: – Давно мечтала это сделать.

С этими словами она развернулась и направилась к морю. Он провожал взглядом ее обнаженное тело, отказываясь верить своим глазам и одновременно не видя в ее поступке ничего шокирующего.

Войдя в воду по щиколотку, она оглянулась.

– Ну, а ты не хочешь присоединиться? – спросила она. – Вода просто замечательная.

– Ты себе не представляешь, какой сейчас открывается вид с берега. Я бы назвал эту картину: "Женская грация в последних красках дня", – крикнул он ей.

– Тебе не удастся меня смутить, – ответила она. – Присоединяйся, будет, о чем вспомнить!

Он посмотрел по сторонам.

– А место действительно безлюдное? За одежду можно не беспокоиться?

– Я об этом не подумала. Ладно, оставайся, будешь сторожить, – со смехом бросила она ему и продолжила свой путь.

Он смотрел ей вслед, понимая, что уже давно не видел ничего более красивого. Ее светлые волосы чуть развевались на шаловливом морском ветерке, а вода с радостным плеском принимала в свои объятия столь привлекательную гостью. Наконец, она вошла в море по пояс и снова оглянулась на него.

– Сторожить, значит… – задумчиво пробормотал он, еще раз взглянул по сторонам, и вдруг воскликнул. – Черта с два!

Спешно срывая с себя одежду, он бросился к воде.

Она отплыла всего на несколько метров. Он догнал ее очень быстро, с легкостью скользя по прохладной водной глади. Она задумчиво смотрела в сторону горизонта, а когда он подплыл к ней вплотную, развернулась к нему и едва заметно улыбнулась.

Поймав ее взгляд, он остановился прямо перед ней и улыбнулся в ответ. Ее глаза и улыбка были пленительными и одновременно раскрепощающими.

– Как водичка? – спросила она и, прежде чем он успел ответить, ее руки обхватили его и привлекли к себе.

Их губы соприкоснулись, и раньше, чем они оба успели сообразить, что произошло, вода заботливо скрыла своих поздних гостей от возможных посторонних взглядов, коих, признаться, не было ни в этот момент, ни когда разгоряченные тела продолжили свой разговор на берегу.

– Одевайся, начинает холодать, – послышался ее голос.

– О, нет, мне так хорошо, что я боюсь даже пошевелиться, – проговорил он, с улыбкой глядя на темнеющее звездное небо перед собой.

– Давай-давай, если не хочешь назавтра проснуться с простудой.

Он не обратил внимания на тон ее голоса во время первой реплики, но во время второй понял, что холодает не только на побережье. Холодом повеяло на него и от того, как были сказаны эти слова. Он приподнялся на локтях и взглянул на нее. Она спокойно надела платье и застегнула его, равнодушно глядя перед собой.

– Что-то случилось? – спросил он и присел, не отрывая глаз от ее лица. Он не видел уже ничего вокруг, пораженный внезапной переменой в ней.

– Все нормально, – с напускной небрежностью бросила она, удостоив его лишь мимолетным взглядом. – Просто нам пора идти.

– Даже если ты хочешь, чтобы наш вечер закончился прямо сейчас, совсем необязательно отворачиваться от меня, – сказал он ей, чувствуя нотки обиды в своем голосе. Вокруг не только холодало, но и быстро темнело. И ему казалось, что примерно то же происходило в это время с ними.

Он протянула руки за туфлями, но его фраза остановила ее. Некоторое время она смотрела себе под ноги, и, наконец, подняла взгляд на него. И тут его сердце сжалось. В ее глазах он увидел слезы. В них уже не было пустоты, но не осталось в них и следа от радостной задумчивости, с которой она пришла сюда. Это было так неожиданно для него, что он замер в растерянности.

Чуть помедлив, она взяла туфли и, приблизившись к нему, села рядом. Они сидели молча, глядя на сгущающиеся сумерки. Горизонта уже не было видно, море безразлично билось о громадный бесформенный камень со странным отростком, уставившимся в небо, которое успело утратить все свои светлые краски.

Он не торопил ее. Ей было непросто подобрать нужные слова. А они оба не знали, стоит ли вообще начинать этот разговор.

– Все в порядке, Максим, – наконец заговорила она. – Все было прекрасно, правда. Последние лучи солнца, запах морской воды, крики чаек вдалеке, теплая галька на берегу, наши ожившие от нежности тела… Всё это великолепно. Наверное, об этом я мечтала, когда ехала сюда. Забыть обо всем и отвлечься, получить массу приятных эмоций и ощущений…

Все звуки, цвета и запахи словно исчезли для него. Как будто они находились на съемках фильма и вот, наступило время окончания съемочного дня, и бригада рабочих вынесла все декорации и потушила освещение. Все актеры свободны, могут расходиться по своим делам. И только двое из них задержались на площадке, в темноте продолжая свой незавершенный диалог.

– Но я сделала ошибку, – сказала героиня. – Сделала то, что делать не следовало, но удержаться от этого не смогла. До того, как мы оказались здесь, прошло очень много времени. Мы не встретились у этих камней, мы встретились гораздо раньше. Мы сказали друг другу гораздо больше, мы почувствовали друг друга гораздо тоньше. Ты сделал то, что было так нужно мне. Заглянул в меня и позволил мне самой увидеть то, что до нашей встречи я не видела. Ты освободил меня, позволил мне быть такой, какой я сама себя не знала. Был так внимателен ко мне. Оценил и не отверг мою искренность, мои мысли, мои тайны и мечты. Я открыла всё с такой легкостью, что сама этого не ожидала. И, казалось, поняла себя. Нашла ключик. Но я позволила себе зайти слишком далеко. И мне больно оттого, что все стало развиваться неправильно. Оттого, что я превратила прекрасный, не похожий ни на что вечер в начало банального курортного романа, у которого нет и не может быть будущего.

Говоря это, она не смотрела на него. Слова и так давались ей невероятно тяжело, и любая мелочь в его взгляде могла унести в сторону тонкую нить ее мысли, которую она так старалась удержать.

Она боялась посмотреть на него и теперь, когда все или почти все было ею сказано. Ей хотелось, чтобы он ее понял. Но она чувствовала, как это трудно даже для нее самой и поэтому просто сидела рядом, глядя перед собой невидящими от темноты и подступивших слез глазами. Наконец, она робко положила свою голову на его плечо. Секунду он сидел без движения. Затем его рука нежно обняла ее, а голова прислонилась к ее голове. В ту же секунду первая слеза выкатилась из ее глаз. Она почувствовала невероятное облегчение и благодарность.

Через некоторое время он поднялся и стал неторопливо одеваться. Понимая, что она смотрит на него, он постарался придать лицу спокойное выражение, но руки с трудом слушались своего хозяина, сообщая ей всё о его внутреннем состоянии.

Она не упускала ни одного его движения, и ей казалось, что тяжесть, которая только что оставила ее, передалась ему. От этого становилось только хуже. Ее искренность уже не виделась ей необходимой, раз она влекла за собой такую печаль для них обоих. Но она уже не понимала, что означало "держать себя в руках" и "притворяться". Человек, стоявший перед ней, был достоин того, чтобы знать, что творится у нее на душе. И страдал от этого… И она страдала вместе с ним.

– Нам обоим нужно отдохнуть, – вдруг тихо сказал он и внимательно посмотрел на нее. – Столько всего случилось в этот вечер. Он был таким разным, таким насыщенным эмоциями, что утомил и тебя, и меня. Завтра утром мы проснемся и увидим, что ничего плохого не случилось. Каждый из нас сегодня приобрел что-то новое и очень ценное для себя, и надеюсь, мы стали чуть лучше и мудрее. Просто нужен тайм-аут, чтобы успокоиться, прийти в себя и понять, что в жизни случилось что-то важное. А всё, что тяготит – всего лишь мелочи, с которыми мы сможем справиться.

Он подошел к ней и протянул руки. Опершись на них, она встала и тут же опустилась в его объятия. По ее лицу струились теплые слезы, которых она впервые за долгое время не стеснялась.

Весь обратный путь они прошли молча, держась за руки и не глядя друг на друга. Природа, как могла, старалась развлечь одиноких странников, то поигрывая ветерком, то напевая что-то веселое голосами ночных птиц. Но и она, и он были слишком погружены в себя, чтобы отвечать улыбками на эти выступления или хотя бы просто как-то реагировать на них.

Они остановились только у дверей ее корпуса.

– Мы пришли, – прошелестел ее голос, и она повернула свое лицо к нему.

Он пристально посмотрел в ее глаза. Они глядели на него чуть устало, но благодарно. Слезы исчезли, легкая улыбка появилась в уголках ее губ.

– Спасибо тебе, – прошептала она, крепко сжимая его ладонь.

– Мы ведь сходим к нашему камню завтра? – проговорил он хрипловато.

Улыбка коснулась ее глаз, они снова засияли ровным и теплым светом, который ему так полюбился.

– Никто не знает, что случится завтра. Приходи утром, – произнесла она нежно.

– Я зайду после завтрака. Ты подождешь меня? – спросил он с надеждой.

– Номер 216, второй этаж, в конце коридора, – проговорила она и коснулась пальцами его щеки. – Спокойной ночи. Нам нужно отдохнуть, ты прав.

Ему с трудом удалось заставить себя выпустить ее из своих рук. Она бросила на него последний взгляд и стала подниматься по ступенькам. Он молча смотрел, как размеренной походкой она приближается к дверям, открывает их и проходит внутрь. Еще несколько секунд ее силуэт был различим сквозь толстое дверное стекло, но затем и он рассеялся, как рассеялись последние штрихи этого теплого приморского вечера.

Утреннее солнце в строгом соответствии со своим обычным графиком совершало прогулку по идеально синему небу, очищенному ночным бризом от облачности, то есть приведенному в полную готовность "навстречу пожеланиям отдыхающих". Сами же гости курорта, сверкая загоревшими, обгоревшими, а иногда бледными телами то и дело появлялись в окнах корпусов пансионата. Лениво щурясь на солнце, они добродушно кивали и улыбались друг другу. Все отлично, очередной приятный солнечный день уже в кармане. Собираемся загорать, купаться и делать всякие милые глупости, на которые только сподобятся наши истосковавшиеся по развлечениям сердца. Но прежде ценный калориями завтрак в раскинувшейся неподалеку столовой. Небольшая традиционная толкотня у входных дверей корпуса – всего лишь забавная мелочь, подумаешь. Главное, не поднимать шум по пустякам, не портить чудесное настроение себе и остальным голодным гостям – и меньше чем через минуту ты уже на свежем воздухе, на пути к утренней пище.

Только в обратную сторону идти сейчас не время, о чем вот этот напористый молодой человек в мятом костюме явно не знает. Неместный? Или новенький? Скорее, второе. Кто же еще будет прорываться сквозь стройную толпу, да еще разодевшись в пиджак и брюки по такой жаре? Ну, проходи, проходи, коли так уж приспичило…

Его костюм действительно измялся за ночь. Брошенный в беспорядке на ночном берегу, а затем и вовсе использованный вместо пижамы, он не мог выглядеть по-другому. Впрочем, состояние костюма беспокоило его не так сильно, как могло бы, если бы он проснулся вовремя. Прошедшая ночь была далеко не самой спокойной в его жизни. Вернувшись в номер, он вдруг понял, что не в состоянии заснуть. Тело изнемогало от усталости, но голова была переполнена обрывками мыслей и переживаниями, не позволявшими даже подумать о безмятежном сне. Он слонялся по номеру, не в силах подолгу задерживаться на одном месте, сконцентрироваться на чем-то одном. Попытки прилечь и забыться пресекались им же почти сразу. Он вздрагивал от малейшего шороха, вскакивал и подбегал к окну. Напрягая зрение, вглядывался в темноту, и ему казалось, что он снова видит ее силуэт, который тут же растворялся. Несколько раз он слышал ее голос, видел ее глаза напротив себя, – но то была лишь причудливая игра теней и ночных звуков, затеявших над ним свое колдовство.

Заснул он лишь под утро, когда уже собирался покинуть номер, чтобы пару часов погулять по утреннему побережью и привести себя в порядок перед новой встречей с ней. Вернее, забылся и тут же выдернул себя из бессмысленных сновидений. Сквозь занавеску на окнах, однако, уже вовсю пробивался свет, а его электронные часы высвечивали начало десятого.

И вот, позабыв обо всех условностях и правилах приличия, он мчался к ее корпусу, к ее дверям, к ней.

Прорвавшись сквозь толпу отдыхающих на входе, заслужив своей настойчивостью и внешним видом букет неодобрительных замечаний и колкостей, он ринулся к лестнице. По ней он взлетел на второй этаж и оказался в просторном и пустынном коридоре. Осмотревшись по сторонам в поисках горничной и не увидев ее, он направился влево от лестницы, торопливо поглядывая на дверные таблички. 209, 211… Нужна четная сторона. 212… 214… Ее номер действительно был последним в коридоре, рядом с дверью располагалось огромное окно, сквозь которое внутрь пытались заглянуть кроны туй и еще каких-то неизвестных ему деревьев. Всем им словно было любопытно, что же он увидит, подойдя к цифре 216.

Дверь в номер была открыта настежь. Табличка на месте, никакой ошибки не было. Это был ее номер. Но еще раньше, чем заглянуть туда, он почувствовал, что ее в этом номере не окажется.

Внутри он увидел горничную, проворно менявшую постельное белье. Заметив его, невысокая женщина средних лет в фирменном халате с бэйджем приветливо улыбнулась.

– Доброе утро, – хрипло выдавил из себя он.

– Здравствуйте, – тут же откликнулся мелодичный исполнительный голос.

– Я ищу хозяйку этого номера. Вчера мы с ней договорились… – начал он, подбирая слова.

– Вы – Максим, верно? – неожиданно спросила горничная.

– Да, – растерянно подтвердил он.

– Марина говорила о вас, – сказала женщина, демонстрируя белоснежную улыбку.

– Очень приятно, но… – снова начал он предложение и снова не смог закончить, видя, как лицо горничной принимает участливое выражение.

– К сожалению, она уехала рано утром. Расплатилась и покинула номер. Просила меня извиниться перед вами, – послышался слегка сочувствующий голос.

– Уехала? – переспросил он, чувствуя, как его сердце, набравшее бешеный ритм, внезапно остановилось.

Больше ему было нечего сказать. Она исчезла так же неожиданно, как и появилась, и он понял, что не знает ни ее телефона, ни адреса, ни даже фамилии. Он мог бы попробовать все это выяснить, но факт заключался в том, что она уехала. И если не разыскала его, значит и не искала новой встречи с ним.

– Спасибо, – пробормотал он и медленно пошел к выходу.

– Подождите минутку! – окликнула его горничная.

Он остановился.

– Она оставила вам записку, спросите у администратора, – сказала женщина за его спиной.

Тут он обернулся и пристально посмотрел на нее.

– Вы говорили с ней? Она сказала, почему уехала? Как она выглядела? Куда направилась? – его губы озвучивали один вопрос за другим, в то время как глаза словно искали надежду в образе этой седеющей участливой женщины со шваброй и мокрой тряпкой в руках.

Но та лишь чуть растерянно качала головой.

– Мы почти не общались с ней. Обслуживание, кухня, условия проживания – ее все устраивало. Она за все поблагодарила и меня, и администратора. Но сослалась на дела, на желание поменять обстановку. И несколько раз напомнила о вас. Мне показалось, что она сожалеет о своем поступке, но не уехать не может, – задумчиво проговорила женщина.

Что-то материнское промелькнуло в ее взгляде, когда она снова посмотрела на него.

– Я уверена, что вы еще встретитесь, – вдруг сказала она. – Вы чем-то сильно на нее похожи.

Смутившись от необязательной фразы, она отступила к номеру, надела тряпку на швабру и бросила на него кроткий взгляд.

– Записка у администратора, – напомнила она и, коротко попрощавшись, скрылась в дверях.

Администратор, молодая женщина с живыми карими глазами и местным темно-коричневым загаром, с готовностью передала ему сложенный вчетверо листок бумаги. Он не придал значения любопытству в ее взгляде, важнее для него было то, что он держал в руках. Несколько секунд он медлил, словно пытаясь представить себе то, что прочтет. Наконец он развернул листок с надписью "Для Максима". Эта надпись, видимо, принадлежала руке администратора, потому что текст записки был написан совсем по-другому. На белизне бумаги крупным аккуратным почерком было выведено: "Спасибо, милый Максим. Мы еще обязательно встретимся. Ведь именно благодаря тебе…

– …мне удалось сделать свое настоящее запоминающимся, – вдруг произнесла она.

Серёня удивленно посмотрел на нее и тут же удивился еще больше, заметив на ее лице теплую лучезарную улыбку. Она умеет так улыбаться? Почему-то ему ни разу не доставалось от нее подобных знаков внимания. А кому досталось, интересно знать? Он попробовал проследить ее взгляд, но в этот момент она повернула голову к нему и выжидающе посмотрела прямо в глаза. От этого взгляда ему вдруг стало не по себе. Нет, что-то не так с этой телкой, надо бы поскорее высадить ее из тачки и подыскать другую.

– Мы долго будем торчать на этом дурацком перекрестке? – послышался капризный голос Лены. – Возможно, ты решил простоять здесь до завтра? Но я предпочитаю встретить завтрашний день в тепле и в хотя бы минимальном комфорте.

– Никто не знает, что случится завтра, – не задумываясь, бросил он ей, и вдруг почувствовал, как радостная улыбка меняет его лицо, и как с очередным порывом колючего ветра уносятся все его дурные мысли и невзгоды.

Он взглянул на недоумевающую Лену, затем посмотрел перед собой. Прямо напротив него в спустившихся на осенний город сумерках горел зеленый сигнал светофора.

Декабрь 2003 – август 2004