Владислав Алексеевич Болтунов
Пожиратели душ

– Ненавижу смерть.

– Почему?

– А потому, что в наше время человек может все пережить, кроме нее.

Оскар Уайльд. «Портрет Дориана Грея»

Пролог

Каждый из ныне живущих людей хотел бы узнать, что с ним будет после смерти. Боюсь, узнав об этом, разум даже самых здравых из нас погрузится в хаос. Я же никогда не задумывался о том, что будет со мной, когда я умру, и пренебрежительно относился к жизни. С самого детства я хожу по острому лезвию ножа. Я попадал в больницу так часто, что её палаты отразились в моей памяти ярче, чем родительский дом, который я покинул, когда мне исполнилось шестнадцать. Я уехал из ненавистного мне городка Чевол штата Вашингтон, переехав в более шумный город Сиэтл. Там я почувствовал настоящую свободу. В городе у меня было много старых знакомых, и когда я приехал, меня уже ждали и, встретив, закатили бурную вечеринку, где я впервые познал женщину. Это были прекрасные времена: травка, алкоголь и девочки, которые вышли в свет из-под родительского крыла и хотели попробовать все то, от чего их ограждали родители. Несмотря на свою разгульную жизнь, я поступил в колледж, а после – в Вашингтонский университет. Я учился на медицинском факультете, который окончил с отличием, по специализации «хирургия». С тех пор на протяжении десяти лет я работал в «Ван Медикал». Я спасал жизни незнакомых мне людей, но спасти жизни родных, увы, не смог – мои родители попали под фуру. У отца случился сердечный приступ, и машина вылетела на встречную полосу, где была смята в гармошку. Машину затянуло под грузовик, оторвав головы родителей и расплющив их тела металлом. Хоть мне и не довелось в тот день приехать на место аварии и увидеть тот ужас, я его вижу во снах каждую ночь. Мне снится красный расплющенный «Форд Капри» 1985 года, из которого вытекает кровь, образуя темно-алое пятно на асфальте. Я слышу женский крик, который без устали доносится из машины, моё тело становится ватным, конечности перестают слушаться. Я ползу из последних сил к машине, как вдруг кровь из нее начинает бить фонтаном, брызгая во все стороны, она окутывает меня со всех сторон, я не могу пошевелиться, тело мое словно сковывает цепями и прижимает к алому асфальту. Кровь начинает заливать мои рот и ноздри, и я задыхаюсь. Каждую ночь мой крик раздается о бетонные стены, и я просыпаюсь в насквозь мокрой постели. После смерти родителей мои руки стали постоянно трястись, я не мог сконцентрироваться, и мне пришлось забросить работу. Я перебрался в Чевол. Денег у меня было предостаточно, чтобы не работать, к тому же у отца был продуктовый магазин, который я унаследовал. Смерть родителей заставила меня переосмыслить жизнь, я женился, у меня появился ребенок, благодаря которому я взглянул на мир по-новому. Когда он лежит беспомощный в кроватке и у него чешутся десны, ты невольно представляешь себя на его месте, вспоминая те давно позабытые ощущения, вымышленных друзей, изображённых на подушках и одушевленных детским сознанием. Этот мир воистину прекрасен, и нет большего счастья в жизни, чем быть родителем. С рождением Кристофера всё шло хорошо, в моей жизни появился смысл, даже кошмары, что преследовали меня и вгрызались в мой мозг своими зубищами, стали сниться реже, но, как известно, всё хорошее рано или поздно кончается.

Глава 1
Незваные гости

Однажды июльским жарким днём я прогуливался по лесу со своим верным другом, немецкой овчаркой по кличек Гарри, прихватив с собой «Смит и Вессон – 500». Его я беру, исключительно когда прогуливаюсь по здешним глухим местам, так как есть вероятность повстречать дикого зверя, такого как пума или медведь. Для города он не годится – уж слишком громоздкий и выпячивается из кобуры, которую я ношу на поясе и которую, увы, я подобрал не по размеру. С этим оружием мне и медведь не страшен, страшна только его отдача. Мы с псом шли не спеша, он никогда от меня далеко не убегал и всегда подстраивался под мой темп, я шёл и ощущал наконец свободу. Я редко приезжал в лесной домик, и сейчас я шёл и не мог надышаться запахом хвойных деревьев.

Гарри внезапно залаял и кинулся бежать вглубь леса, и я устремился вслед за ним, зовя его и покрывая матом. Он успел хорошо оторваться, и мне приходилось прислушиваться и бежать на его лай, который внезапно сменился рычанием. Когда рёв взбешённого пса стал отчетлив, я достал пистолет из кобуры и сбавил ход. На моем пути были два изнеможённых человека, которых яро облаивал Гарри.

Я сразу насторожился, так как до ближайшего города Челан было сто пятьдесят километров. Загородный дом был построен моим отцом в шестидесятых годах, он не любил цивилизацию, поэтому и место выбрал в глуши и выезжал сюда на охоту каждые выходные. После его смерти дом достался мне, и я уезжал сюда, чтобы отдохнуть от городской суеты.

Те двое были одеты в рваные тряпки. Один был бледный и седой, на нём были синие рваные джинсы и чёрная потрёпанная рубашка, правый рукав которой был по локоть оторван. На ногах у него красовались поношенные туфли на небольшом каблуке. На вид ему было за сорок, он был среднего роста и крепко сложён, лицо его было угрюмым и не внушало доверия. Его седые волосы закрывали ярко-голубые глаза, которые блистали из-под серой пряди, и когда наши взгляды пересекались, меня охватывала дрожь от пустоты, что в них была. От подбородка до скул его лицо покрывала густая борода, которая небрежно торчала во все стороны. Его можно было бы принять за лешего и заработать инфаркт, встретив его ночью. Лицо его хоть и было заросшее, но даже его густая растительность не могла скрыть те шрамы, которых я насчитал шесть: на подбородке, на скулах, возле правого глаза и два идущих параллельно снизу вверх на лбу. Нос у него был вытянутый и кривой, щеки впалые, покрытые рубцами, губы тонкие и потрескавшиеся. Второй был тучным и приземистым, с плешью во все темечко. На нем были черные затасканные брюки с потёртостями до дыр в области колен. Белая рубашка, пожелтевшая от пота и лишённая пары пуговиц в области живота. На ногах были черные классические изношенные туфли, подошва которых была на грани того, чтобы отслоиться. Левый каблук был почти стерт, а правого и вовсе не было. Лицо его было широкое и округлое, лоб морщинистый, с сильно развитыми буграми, длинные черные густые сросшиеся брови. Левый глаз был покрыт мутной пеленой, а правый был коричневого цвета, нос широкий, средней длины. Большой рот с пухлыми губами. Лицо его также покрывала неухоженная борода и многочисленные ссадины.

– Гарри, ко мне! – крикнул я, не отводя дула пистолета от незнакомцев. Вид их был пугающим, первым, что приходило в голову, было то, что они беглые преступники или пациенты психиатрической больницы. Ни одному здоровому человеку не взбредет расхаживать здесь по лесу без оружия, да еще и в таком виде. С этой парочкой явно было что-то не так.

– Какого черта вы здесь делаете?

– Мы заблудились, добрый человек, – ответил седой сиплым голосом.

– Если бы я был добрым, я бы не держал вас на мушке. Живо отвечайте: кто вы и как вы здесь оказались?

– Мы не хотим проблем, позвольте нам продолжить свой путь. Мы слишком долго идем без еды и воды. Если у вас есть хоть что-нибудь, прошу, проявите милосердие к скитальцам, дайте немного провизии, – сказал плешивый, почесывая затылок.

– Вы пытаетесь уйти от ответа, и вы мне не нравитесь, с чего бы мне проявлять к вам сострадание? Пока что я вижу перед собой преступников, и если хоть кто-то из вас шевельнётся, я разнесу ему черепушку. Вы меня поняли?

Типы переглянулись между собой и кивнули.

– А теперь слушайте внимательно: мы дойдем до моего дома, и я вызову полицию. Вы пойдете впереди меня, и чтоб без резких движений, без переговоров между собой и со мной. Выслушивать ваши истории я не собираюсь, расскажете их в участке. А теперь пошагали вперед, и только вздумайте бежать – не пуля, так Гарри вас точно настигнет.

Мы шли около пятнадцати минут, пока не достигли двухметровых черных металлических ворот. Если бы эти недоумки постоянно не спотыкались и не переспрашивали указанное мною направление, мы бы добрались до моего дома быстрее. Участок дома от леса ограждал двухметровый забор из красного кирпича. Поверх забора в целях безопасности мой отец в свое время протянул колючую проволоку, так что зайти на мой участок можно было только через ворота. На участке располагался двухэтажный дом площадью в сто сорок квадратных метров из белого кирпича с красной черепичной крышей. К дому прилегал крытый бассейн и гараж. По периметру росли молодые сосны и трава, и лишь асфальтированная дорожка разрывала жизнь на две стороны. Когда я уходил, то не запер за собой ворота, и попросил незнакомцев их толкнуть от себя. В голове витала тысяча мыслей вперемешку со страхом. Я не знал, правильно ли я поступаю, пот просто ручьем стекал со лба, и я то и дело вытирал его левой рукой, не отводя дуло от типов. Сейчас главное было – чтобы они не кинулись врассыпную и не забрались в мой дом, в котором было оружие и которое могло быть направлено на меня. Мне было страшно, но отпустить я их тоже не мог. К моему счастью, все проходило довольно гладко, никто не пытался бежать, они шли, слушая мои команды и не говоря лишнего.

Я пропустил их вперед в дом и позволил плешивому отворить входную дверь. При входе у меня стояла обувная полка и небольшой комод с отцовскими вещами, в который даже после его смерти я не заглядывал. Я знал, что у него там лежат инструменты в нижних ящиках, а в верхнем лежал Glock, который я все же хотел убрать, так как в конце недели ко мне собиралась приехать моя жена с сыном, а он, как и все дети, парень любознательный, и чем черт не шутит. К тому же на втором этаже стоит сейф, как раз предназначенный для хранения таких вещей. Дом у меня особо ничем не выделялся. По левую и правую стороны были окна, которые закрывали зеленые рулонные шторы. По левую сторону от входа располагалась гостиная, стены которой были окрашены в медовый цвет. Она была просто неграмотно заставлена мебелью: примерно по центру стоял бежевый диван-книжка и два бежевых кресла по краям. Напротив них лежал небольшой круглый серый ковер с синими узорами, который я изрядно запачкал, пролив пару раз на него кофе. Мама бы меня убила за это. Во всяком случае, не поставь они на него стеклянный столик, он бы остался чист. Я вообще не любитель ковров, но в этом доме я не хочу что-либо менять. Напротив дивана вплотную к стене располагалась тумба под телевизор цвета венге, на которой стоял привезенный мной сорокадюймовый телевизор Samsung и приставка PlayStation 3. Выше телевизора располагалась подвесная полка такого же цвета. Слева и справа стояли шкафы, полностью забитые книгами. На этих полках можно было найти книгу любого жанра: захотел почитать фантастику – есть полный сборник книг Айзека Азимова, наскучила фантастика – есть детективы Чейза, захотел переместиться в старую добрую Англию – Чарльз Диккенз тебе ее покажет, а если же ты вдруг решил посмотреть в зеркало души, то «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайльда предоставит такую возможность.

По правую сторону от входа располагалась кухня со встроенным гарнитуром, состоящим из двадцати двух шкафчиков зеленого цвета. Из них двенадцать красовались на стене, и у семи были стеклянные дверцы. Между восьмым и четвертым шкафчиками стояла вытяжка, под которой была электроплита с керамическим покрытием, довольно старая, но почти не использовавшаяся. На плите остывал сырный суп, который я так и не отведал, так как люблю употреблять этот суп теплым, а не горячим. Да и Гарри, когда я его приготовил, не сиделось, так что пришлось обойтись легким перекусом в виде бутерброда. Плита была встроена в столешницу, где расположились десять зелёных глянцевых шкафчиков, мойка и стиральная машина. По правую сторону от кухонного гарнитура, стоял двухметровый холодильник LG белого цвета. Посередине кухни стоял серый прямоугольный стол с мраморной столешницей. Он был очень тяжёлым и никогда мне не нравился, но избавиться от него, как и от большинства вещей, что были в доме, не решался. Вокруг стола было шесть кресел из красного дерева и с зелеными сиденьями из текстиля. Между кухней и залом располагалась лестница на второй этаж. За лестницей находились две небольших комнаты для гостей. Через ту, что была за стенкой зала, можно быстро попасть в гараж.

Мы зашли и в дом, и я попросил тех типов, не снимая обуви, расположиться на стульях, положа руки на стол. Сам я взял телефон и позвонил в полицию. После чего сел перед ними, наставив ствол и протянув бутылку воды. Мне ничего не оставалась, кроме как ждать. Полиции потребуется пара часов, чтобы добраться до моего дома, поэтому мне захотелось услышать, какого черта эти двое забыли в глухом лесу.

То, что я услышал тогда, я поначалу не воспринял всерьез, но потом произошло то, что повергло меня в ужас, и мне пришлось поверить в их жуткие истории.

Глава 2
Алт

Если бы люди увидели монстра, о котором парочка психов мне поведала в тот день, они бы подумали, что пред ними предстал сам дьявол. Существо, о котором шла речь, они называли Алт. Он происходил родом из древней расы, которая берет свое начало с происхождения озонового слоя. Как только на Земле появилась жизнь, появились и первые существа – пожиратели душ. Алт был как раз одним из них, чудовищем, перед которым меркнет все живое. Пожиратели душ – это существа, которых мы не можем увидеть, услышать или же ощутить. Только когда мы умираем и наша душа покидает тело, мы их можем увидеть, однако лучше не глазеть на это существо с широко открытым ртом, а что есть силы пускаться прочь. Если эти ненавистные создания настигают душу, они ее поглощают, мягко говоря, и тем самым продлевают себе жизнь и устанавливают баланс энергий на земле. Если бы они не пожирали наши грешные души, живым и мертвым стало бы тесно на нашей небольшой зелёной планете. В конце концов энергия от душ скопилась бы и произошел энергетический взрыв, который вполне бы мог создать черную дыру. Что касается Алта, он один из немногих, кто стал пожирателем, будучи когда-то человеком.

Часть 1
О’Брайн Джеймс

Война – тело, сотканное из вшей, крыс и разлагающихся тел. Слишком много на мне греха, слишком много пролитой крови. Впервые я познал вкус войны в ноябре тысяча восемьсот девяносто девятого года, будучи рядовым сопляком, я попал в первую пехотную дивизию. Нам предстоял тяжелый путь в суровых условиях. Мы шли на помощь гарнизону и местным жителям, находившимся под осадой буров в городе Кимберли. Первый бой мы приняли у подножья Бельмонтских высот, и он оказался для меня последним в этой войне. Взбираясь под свист пуль с винтовкой Ли-Метфорд и стреляя в сторону врага, я был дважды ранен. Как помню, я с криком бежал на врага, будучи на открытой местности. Мою голень внезапно пронзила адская боль, пуля прошла навылет, повреждая кость и разрывая икру. Я сразу же повалился на землю, чудом оставаясь в сознании, но моё пребывание в нем продлилось не более тридцати секунд. Вторая пуля раздробила мою плечевую кость, застряв в ней, после чего я сразу отключился. Когда я пришел в себя, полевой врач извлек из меня пулю и наложил швы. Тогда произошло чудо: я мог истечь кровью, но бог приготовил для меня другие испытания. Я вернулся в Оксфорд в родительский дом, где меня ждала мать и мой младший брат. Отца мы потеряли на войне, и все в доме держалось на матери. Она была сильной женщиной, я ни разу не видел, чтобы она плакала, разве что когда я вернулся домой и сошел с поезда. Помню, как она бежала за ним, держа за ручку брата и расталкивая толпу, а когда поезд остановился и я сошел с него с помощью товарища, она внезапно остановилась, встретив меня взглядом, и заплакала. Мы подошли к ней, брат сменил моего сослуживца, смотря на меня снизу вверх. Не произнося ни слова, мы стояли около минуты молча, пока я, проглотив ком в горле, наконец-то не произнес:

– Мама, я вернулся, я здесь, все хорошо.

Я бы ее обнял, да страшная боль в плече то и дело давала о себе знать. Я встал напротив нее, беспомощный, не способный вытереть собственные слезы. Я прижал свою голову к ее голове и замер.

– Что же ты наделал, сынок?

Она обхватила мою голову руками, проникая через мои глаза прямиком в душу.

– Прости, мама, прости!

– Как ты мог, сразу после смерти отца?

– Я был глуп, мамочка, прости, я хотел отомстить за него.

– А как же мы? Ты оставил нас с Джорджем совсем одних.

– Знаю, мамочка, мне нет оправданий. Вы… вы примите меня обратно?

– Ты же часть нашей семьи, мы никогда тебя не оставим. Как же я проклинала эту войну, Боже, я каждую ночь молилась, чтобы ты вернулся ко мне живой.

– Я здесь, мама, все закончилось, я оставил войну, и уже навсегда.

В тот день я и представить не мог, что война когда-то снова постучит в мои двери и призовет меня на свои кровавые поля.

После того как мои раны затянулись, я пошел работать в полицию, по стопам своего отца, и дослужился до лейтенанта. Жизнь моя не была сказкой, но все же в ней было много прекрасных моментов. Встреча с моей прекрасной женой Дианой был одним из них, как и рождение моей очаровательной дочери Эйми.

На дворе был сентябрь тысяча девятисот четырнадцатого года, газеты пестрили лозунгами о сплочении: «Вступайте в ряды Британской армии, защите жизни своих родных и близких». Беда, которая надвигалась на нас, не могла оставить меня в стороне. Я и еще несколько моих товарищей с работы решили пополнить силы Британской армии. Я знал, что война принесет только горе, но я не мог позволить, чтобы кто-то захватил нашу страну и устанавливал в ней свои правила. После записи на фронт мы хорошенько выпили с друзьями в баре, это было нужно, ведь предстоял разговор с женами, и их одобрения уж точно никто не ждал. Сейчас я не могу вспомнить без слез прощания со своей семьей, как прижимались ко мне жена и дочь, как они молили меня остаться. Если бы я только знал, что уготовит мне судьба, я бы, может, поступил иначе.

Сейчас я лежу, захлебываясь кровью, это рано или поздно бы произошло, слишком долго мы бегали из окопа в окоп. Когда на поле боя привезли бронированные машины, все мы ликовали, а немцы бежали от ужаса с криками: «Дьявол идет!» Жаль, я не увижу нашей победы. Я чувствую, как желудочная кислота обжигает все внутри, я задыхаюсь, меня тащат в окоп, но крепкие руки, что сжимали меня, разжались. Кровь хлынула из моего горла, и это конец. Задыхаясь, я зажал горло руками. Я смотрел на синее небо и видел в нем свою прекрасную дочь и любимую жену. С ними рядом стоял молодой отец, обнимающий мою мать и младшего брата. «Вот и конец», – подумал я.

Глава 3
Джеймс Корбет

Обувь человека может рассказать многое о своем хозяине. Проработав двадцать лет сапожником в семейной мастерской, я знал много о ней. Взглянув лишь раз на обувь, я сразу мог сказать, что представляет собой тот или иной человек. Не сказал бы, что я любил латать поношенные башмаки, но эта профессия дала мне все, о чем я мог только мечтать. Благодаря ей я не задумывался о том, что у меня не будет денег на еду, благодаря ей я встретил прекрасную девушку по имени Марта. Она принесла на починку свои коричневые туфли с бантиком, на которых отслоилась подошва, и это была любовь с первого взгляда. Благодаря моей работе у меня трое мальчишек и чудесная девочка, копия своей мамы: глаза карие, волосы прямые, каштанового цвета. Когда она вырастет, то весь мир склонится перед ее красотой. У меня, можно сказать, была беззаботная жизнь, хоть и с ростом семьи становилось труднее заработать на нее. Вся моя жизнь рухнула в один день, когда в мой дом постучались и призвали меня на войну. Я знал, что немцы шли на все, чтобы одержать победу. Они пустили желтое облако хлора на французов. Страшнее такой смерти ничего не может быть. Я боялся быть отравленным или, будучи раненым, истекать кровью. Мне пришлось их оставить – всю мою семью и мои башмаки. Те условия, в которых мы воевали, можно было назвать адом: вокруг витала вонь гниющих тел, в ушах стоял непрекращающийся шум. Ни вздохнуть, ни поспать, ни сходить в туалет. Форма воняла мочой и дерьмом. Каждый божий день я молился, чтобы вновь увидеть родные мне глаза, пройтись по своей мастерской, поспать в чистой постели, наесться вдоволь, приласкать жену, а после заснуть и проспать до обеда. Вместо этого мы застряли уже как целую вечность у этой гребаной реки!