Владимир Юрьевич Гордеев
Истинный интеллект. Часть 1
20. Море света
За разговором мы прошли весь этаж и вышли к очередной лестнице, за которой располагалось уже знакомое мне помещение со стеклянным полом.
– Уверен, увиденное сейчас зрелище не оставит вас равнодушными, – произнёс руководитель комплекса.
– Меня сложно удивить, – улыбнулся я.
– Посмотрим, – улыбнулся в ответ он.
Мы спустились с лестницы, и перед нами возник хорошо освещённый этаж, таким я его не видел. Пол был глянцевый и непрозрачный, что меня сильно смутило.
– Пройдёмте ближе, дорогие гости, – и руководитель повёл нас в сторону центра этого огромного этажа и объявил. – Всё, достаточно.
В ту же секунду пол стал прозрачным – это действительно произвело суперэффект. Сейчас, когда никуда не торопишься и не пытаешься выжить, есть возможность находить что-то интересное для себя и любоваться этим.
Рассмотреть что-либо с такой высоты не представлялось возможным, это просто выглядело как модель-миниатюра.
– Как видите, комплекс изнутри не такой и маленький. Всё это – чудо инженерной мысли. Толстые железобетонные стены и перекрытия способны выдержать не только атаку авиационными бомбами, но и прямое попадание стратегической ракеты. В то же время – парадокс – в стенах есть заряды, и по команде, здание сложится как «стопка». Вот такие требование к безопасности информации, хранящейся здесь. Но волноваться не стоит. Будем спускаться к ядру.
– Пешком? – спросил я, вспоминая свой опыт.
– Я похож на человека, который будет спускаться по лестницам почти двести метров? А если ещё учесть изгибы лестниц, так это в полтора раза больше. Думаю, ответ очевиден. Пойдёмте сюда, – и Олег Михайлович указал на один из стеклянных цилиндров, назначение которых я так и не понял в спешке.
– Заходите!
С одной стороны, у стеклянного цилиндра был проход во внутрь, очень напоминало кабинку лифта, но как это может быть лифтом? Ни тросов, ни тормозов, ни панели управления.
Пол в цилиндре был прозрачным, но не таким, как пол помещения.
– Поехали, – скомандовал начальник, и цилиндр пришёл в движение. Сначала он повернулся на девяноста градусов, почувствовался лёгкий толчок, и цилиндрическая кабинка начала опускаться. По мере опускания поднималась дверка входа. Теперь сомнений не было – это лифт или похожее транспортное средство.
Далее пришлось ощутить перегрузку в 1G, так как лифт начал свободно падать. Тут не поспоришь – так определенно быстрее, набирая скорость на каждой секунде падения почти по десять метров. Мы быстро стали приближаться к полу самого нижнего этажа. И по всем моим расчётам должны были даже, если не разбиться, то ощутить ещё большие перегрузки.
Но кабинка лифта начала замедление, стремительное замедление, и перегрузки при этом не ощущались вовсе. Вот теперь настало время искренне удивляться происходящему.
Мы плавно приземлились на большую чёрную круглую шайбу. Дверь кабинки опять незаметно опустилась в пол, как будто её и не было.
Возникла небольшая вспышка, которая меня отвлекла от испуга и задумчивости. Это мой новый начальник запечатлел нас на фотокамеру коммуникатора.
– Бесценная фотография будет, обязательно надо повесить у себя в кабинете. Честно сказать, я позволил себе побаловаться. В штатном режиме этот лифт не падает, а быстро и плавно спускается, примерно раз в десять дольше. Но зато вы в полной мере при приземлении ощутили действие нашей разработки – это компенсатор инерционных и гравитационных перегрузок или коротко – Ингравком. Технология обгоняет своё время, установили её на челноки, чтоб пилотам было легче, но потенциал у неё просто огромен – по искусственным тестам можно моментально разгоняться до скоростей, превышающих скорость света и останавливаться. Теоретически мы готовы к гипер-пространственным прыжкам, но пока незачем, не на чем и некуда. Кстати, об искусственных тестах – мы плавно подошли к тому, с чем будем работать.
Мы уже вышли из лифта и какими-то лабиринтами сооружений, коробок и ящиков проходили вглубь. Идти долго не пришлось. Начальник продолжал рассказывать свою лекцию.
– Месяц назад эту огромную территорию занимало вычислительное ядро, состоящее из нескольких тысяч мощнейших серверов. Это был поистине гигант, ему не было равных в своём роде. По периметру на каждом этаже располагались кондиционеры для охлаждения воздуха и рабочих элементов. Именно с помощью кремниевых «мозгов» получилось смоделировать ядро будущего. Удивительно, что технология оказалась настолько простой и понятной, что непонятно другое – как же мы раньше не догадались. Скоро вы и сами всё поймёте.
– Разрешите, перебью, – на этот раз проявил я тактичность. – У меня есть вопрос по части работы лифта. Если с перегрузками и их компенсацией понятно, то с движущей силой – нет.
– И опять же ответ на данный вопрос приближает нас к сути вещей. Это давно открытое явление – световое давление. Мы его модернизировали и теперь можем поднять, перенести и опустить грузы практически любой массы.
– Интересно, – подметил я, – можно использовать «солнечные паруса»?
– Не совсем. Солнце испускает мизерную долю света в полезном спектре. Раньше считалось, что давление создаёт при столкновении сам фотон как частица, но оказалось, что его создаёт волна света. И как классическая волна, она имеет продольную и поперечную составляющую – мнимую, ту, что согласно физике учитывать необязательно, а согласно математике – из неё можно выжать ряд полезностей. Собственно, что мы и сделали. Мы смогли сделать сдвиг по фазе на видимом диапазоне света. Разумеется, он стал невидимым и очень энергоёмким. Благодаря ему наш лифт и функционирует.
Мой напарник Павел всё время слушал и ничему не удивлялся, казалось, что это ему знакомо.
Я же в очередной раз задал вопрос – к какой сути вещей мы подходим? Но на этот раз ответ был молниеносным и безмолвным от моего соседа в голове: исходя из акцентов в рассказе про новый недавний отдел, про хвастовство с лифтом, про природу волнового света, и то, что мы видели тогда сверху во время побега. Можно сделать вывод, что суть вещей – это оптика, как физическое явление.
– Да, это заметно со стороны. Спасибо что подытожил, Ин, – также мысленно ответил я.
Я продолжил свой вопрос, дополнив его ответом-предположением.
– В ваших речах всё чаще идёт отсылка к оптике, как физическому явлению.
– Что ж, Ян, снова верно. Давно было замечено преимущество использования света в передаче данных, за это даже вручили Нобелевскую премию. И опять же, неверно было истолковано явление: не частица передаёт информацию, а импульс волны, отсюда и скорость передачи данных, близкая к скорости распространения электромагнитной волны. Но по непонятным причинам дальнейшее развитие оптические системы не получили. Совершенно случайно мы открыли этот кладезь знаний, и теперь используем их повсеместно. Даже общедоступная сеть у нас – на основе оптических технологий, а если продолжать копать в природу электротехники, проводить аналогии, подменять технологии и усовершенствовать их, то неизвестно, к чему мы придём.
Вы, наверное, спросите: а почему Институт мозга человека занимается всем, кроме основной своей задачи? И я вам отвечу, что мозг – это сложная электрическая сеть, и мы старались изучить её, исходя из имеющегося арсенала технологий и открытий. Но, как видите, в этой сфере тупик.
Теперь об основном: рассматривая мозг, как электрическую сеть, мы стали и тут использовать аналогии из оптики. Завели всё в модель, добавили вводные и рассчитали. Аналогичный процессор на основе оптических элементов выигрывает во всём! Размер в сотни раз меньше, тепла не выделяет, энергопотребление в разы ниже, частота работы запредельная. И мы хотели после открытия опточипа заменить всю нашу кремниевую лабораторию, но случилось ещё одно открытие, которое перевернуло само понимание производительности.
Мы шли молча, почти не дыша, слушая эту невероятную историю.
– Поток света, – продолжал начальник, – имеет спектр, на который раскладывается волна.
И он многозначительно посмотрел на нас, ожидая реакции. Я продолжил рассуждение.
– Если есть опточип, работающий по принципу отключено-включено, то добавление в эту систему спектра просто повысит его производительность в степень числа взятых цветов спектра, а их можно взять 7.
– Это если использовать стекло, – заговорил Паша. – А если использовать алмаз, то количество цветов спектра получится 21 с учётом групп частоты.
– Что и требовалось подтвердить, – завершил Олег Михайлович. – Вы летели сюда с несколькими тоннами искусственно выращенных алмазов нужного нам размера. Если честно, то это скорее алмазная пыль, в составе опточипа.
Ин добавил ложку дёгтя: «Если опточип будет иметь отличное от классического число состояний элементов, то для его работы потребуется новая операционная система с весьма изощренной архитектурой».
– Я об этом тоже подумал, когда речь зашла про битность, – ответил я.
– Олег Михайлович, – заговорил я в слух, – модернизированный оптопроц не сможет обеспечить работу уже разработанных операционных систем и софта. Тут нужно что-то более специфичное.
– Оптопроц? Так его ещё никто не называл, мне нравится, – широко улыбнулся он. – Это верно, на данный момент мы работаем на классическом оптопроце со стандартной архитектурой, на модернизированном же создан стенд. Ну, как стенд… в половину этой площади, кстати мы уже почти пришли, если не отвлекаться на разговоры, то ещё пару минут и будем на месте.
И вот мы дошли до центра управления. Он был технически перенасыщен, огромное количество техники и мониторов. На них отображались какие-то графики, строки, картинки, индикация. В этой рубке было пять человек персонала. Почти в самом центре этой комнаты был чёрный круг с прозрачным цилиндром на нём – лифт.
– Помните, я говорил, что раньше всё было заставлено серверами? Так вот аналогичный по мощности комплекс, на котором базируется всё информационное обеспечение научного центра, сейчас расположен справа от вас, его даже видно – это небольшая площадь, уставленная серверами с оптическим оснащением. От привычных серверов ничего и не осталось, просто небольшой бокс с чипом посредине и отходящими от него оптическими волокнами.
– А теперь сюда, поднимемся чуть выше.
И мы зашли в стеклянный цилиндр. По безмолвной команде он стал медленно подниматься, дверка закрылась. На высоте десяти метров нам открылся потрясающий футуристический вид. Поддавшись эмоциям, я прильнул к стеклу и стал всматриваться. Тысячи, а то и десятки тысяч коробочек с чипом, опутанные оптикой, по которой пролетают разноцветные импульсы – белые импульсы – дойдя до нехитрых приборов вмиг превращались в радугу, и каждый цвет находил себе дорогу. Одинаковые по цвету импульсы иногда пересекались и шли в одном направлении, и от этого становились лишь немного ярче, встречные же импульсы не мешали друг дружке – вот ещё одно преимущество над электронами.
– Невероятно, – всё, что сумел я сказать.
– Сколько же их? – удивлённо спросил Павел.
– В одном квадратном метре размещается один опточип. Площадь помещения 21 га. Итого 210 тысяч чипов. К слову, о производительности: по расчётам, один чип с архитектурой семи цветов передаёт 2 в 7 степени устойчивых состояний каждого элемента чипа, что с лёгкостью пересчитает ту серверную, которую вы видели до этого. А если перейти на двадцать один цвет?! Честно, я даже не могу оценить.. Нет, не так – даже я не могу оценить вычислительную мощность этого комплекса. Мы пытались догнать характеристики, смоделировать мозг человека, в нём нейрон может нести два в пятой степени состояния. Клеток в мозге примерно 85 миллиардов. Помнится, когда мы смогли это, скопировали мозг и разместили его на кремниевой основе, мы просто ликовали, считали это прорывом. И даже подумать не могли, что спустя несколько лет всё так изменится. Одна коробочка с новым чипом может разметить в себе не один скопированный мозг, а целых шесть. А если архитектуру использовать по максимуму, то сотни тысяч на одном опточипе. Голова идёт кругом от этих расчётов. Если кратко, то данный комплекс эквивалентен… – мы же Институт мозга человека, как-никак, вот и будем переводить в эквивалент… – это 40 миллиардов мозгов!
И это вы ещё не знаете самого главного! Некий мудрец разработал технологию, которая позволяет нам модернизироваться. Если основание конуса разделить пополам, то всю правую половину – «Правое полушарие» занимает долина опточипов. Так вот, эта технология позволяет объединить два таких комплекса в кластер высокой производительности и надёжности. Производительность при этом возрастает в квадрат раз. «Левое полушарие» уже начали оборудовать. Просто уму непостижимо… – задумчиво помотал головой начальник.
– Остаётся дело за малым – за вами! Нужна адаптация всего этого хозяйства. Наши ребята начали кодить под новую структуру, но слабо, я вам скажу. Код тяжёлый, долгий. Тут нужна свежая голова, новый взгляд.
Я продолжал разглядывать это невероятное по красоте техногенное зрелище. Мой разум был чист. От услышанного у меня вспотели ладошки, честно, я уже хотел окунуться с головой в это море переливающегося света и иоттафлопсов производительности. Даже непонятно, что вычислять такой мощностью, разве есть то, с чем она может не справиться?
Мою чистоту ума нарушил поток мыслей – не моих.
– Два в двадцать первой степени устойчивых состояний, да они с ума все посходили. Архитектуру лучше сделать динамической от 7 до 21 цвета, так будет правильно и универсально. Технология такая уже есть в твоём уме. Спроси про копирование разума, что это за технология оцифровки?
Я отвёл руки от стекла, не осталось ни одного следа от пальцев, – Очень интересно, – подумал я, – и тут супертехнологии?
Повернувшись к Олегу Михайловичу, я задал эти вопросы, и рассказал о плане действий. Павел меня внимательно слушал, и когда я закончил, тоже посмотрел на начальника.
Он даже засмеялся.
– Вот так сразу и в бой? Ну, ты силен, бродяга! Про копирование мозга, если интересно, зайди к ребятам, кабинет сам найдёшь. Да и может подскажешь им что-нибудь, а то давно молчат. Что касается работы, сначала изучите всё вокруг, формальности, но так надо. Положенную документацию я отправлю вам. Ещё не забывайте проходить медосмотры, нам важно чтобы вы были абсолютно здоровы. Работать можете приходить сюда или из своих жилищ, все условия для этого есть. Меня интересует только результат, а как вы его достигнете – неважно, цель оправдывает средства.
– Олег Михайлович, считаю должным сообщить вам, – выступил я, – что вам несказанно повезло, и тот мудрец из вашего рассказа, это я.
После недолгого молчания, первый возмущённо высказался Павел.
– Что?! Так говорили же, что китайцы?
– Буквально за неделю до этого, мой друг продал технологию в Поднебесную…– Во рту сразу нахлынул вкус чая из воспоминаний – вот бы сейчас глоток его, – подумал я, и облизываясь продолжил говорить. – Я сам не ожидал, что так получится, – честно сознался я.
– Хм, так вот как ты нашёл уязвимость за час? Действительно, без везения тут не обошлось. Баг, поди ещё, был замаскирован нарочно? Я ещё думал, как это возможно? Каким интеллектом надо обладать, чтоб найти «то, не зная, что» в чужом коде?! Обдурил ты ловко всех.
Я, потупив взгляд, молчал, никак не ожидал такой реакции и даже с испугом посмотрел в глаза начальнику.
– Шутка! – выкрикнул он. – Ты серьёзно поверил? – и он расхохотался громким переливистым и очень заразительным смехом, от чего и я начал хохотать.
Лифт тронулся. Почти до самого низа начальник смеялся и, приземлившись, вытер слёзы с лица.
– Давно так не смеялся, Ян. Спасибо! Всё, сейчас двигаем наверх. Война войной, а обед, как говорится по расписанию. Закончим с формальностями после обеда и завтра можете приступать на полную мощь.
21. Естественная улыбка и дух авантюриста
На том же лифте, на котором спускались, мы совершили подъём. В этот раз без экстремальных перегрузок. С высоты хорошо был виден план, теперь чётко представлялся масштаб и грандиозность этой серверной. Также я смог увидеть ещё несколько круглых чёрных портов для лифтов, всего штук двенадцать. По мере подъёма возрастало чувство опасности, и я высказал свои опасения.
– А как обеспечивается решение аварийной, нештатной ситуации с лифтом? – спросил я руководителя.
– Застрять он не может, если только сила давления уменьшится, но тогда просто плавно опустимся. А если вдруг отключится сам генератор излучения, что тоже маловероятно, и кабинка отправится в свободный полёт, сработает другая система – на крыше есть пара пиропатронов с парашютами, доли секунды, и мы будем под куполом парашюта. Вполне себе надёжная система. Как ты считаешь?
– Думаю, что безопасность обеспечена, а мне и сомневаться не стоило.
– Хорошо, Ян, зайдём ко мне в кабинет на пару минут.
Павел не стал меня дожидаться и ушёл.
Когда мы подходили к кабинету Дашина, я обратил внимание на свет, исходящий из-под двери. Начальник это увидел.
– Заметил? Сейчас покажу.
Мы зашли в его кабинет. На сейфе в углу стоял прозрачный цилиндр, внутри него сиял яркий шар размером с яблоко.
– Догадываешься, что это?
– Могу только предположить, это мини-солнце?
– Абсолютно верно, разработка японских учёных. Они смогли получить управляемую термоядерную реакцию, но только теоретически. Мы же смогли её применить на практике. Главным для решения задачи послужило наше открытие с давлением света, мы смогли поддерживать область реакции в подвешенном состоянии. Добавь сюда несгораемые нерушимые стенки, которые позволили удерживать колоссальное давление внутри колбы. Как результат, свет и тепло на протяжении 25 лет. Дорогой получился фонарик с обогревателем, и даже долгий срок службы его не оправдывает.
– Зато красиво, – добавил я.
– Тут не поспоришь, – и он вернулся к делу. – Бюрократии у нас много, но она в основном электронная. Я дам тебе самое ценное, что у меня есть, это мои наработки. Тут много всего, но вдруг ты увидишь, то, чего я не разглядел.
Он закурил сигарету, достал обычный ключ и присел возле сейфа. Несколько оборотов ключа, трещотка комбинаций, усилие на рукоятку отпирания, и тот самый сейф под «солнцем» громко щёлкнул, скрипнул и открылся. Олег Михайлович извлёк из него несколько потрёпанных ежедневников. По виду им было лет 10-20, бумага уже начинала местами крошиться. Я принял сокровище.
– Ты не смотри, что это старье, – улыбнулся он, – некоторые технологии просто не имеют срока давности, а некоторые древние технологии и вовсе не понятны по сей день. Их просто надо изучать, чтоб понять, как устроен наш мир.
–Хм, Институт Мира Человека, более подходяще название, – улыбнулся я в ответ.
– Я надеюсь, что доживу до хоть каких-нибудь ответов.
– То ли ещё будет.
Несмотря на разницу в возрасте почти в два раза, я всё больше понимал, что он мог бы стать мне другом.
– Вы пойдёте на обед в питблок?
– Нет, сегодня я здесь обедаю.
– Понял, тогда до завтра, я обязательно поработаю очно в серверной.
– Бывай, Ян!
С непонятной грустью я вышел из кабинета. Отстранённо побрёл в сторону лифта. Мыслей не было, я держал рукописи, прижав их к груди. На это психологическое расстройство, наверное, повлияло моё детство и ранняя потеря отца. Я его почти не знал, но мама много рассказывала о нем. В кои-то веки я встретил родственную душу…
Видимо, чтоб отвлечь от хандры, голос Ина раздался у меня в голове.
– Третий кабинет слева, мы хотели зайти к «этим» ребятам и сказать им, что плохо работают.
На двери кабинета висели две таблички: «Без стука не входить» и «Отдел мозгокопирования». Название прямо «в лоб», по-другому и не скажешь.
Я громко и чётко постучал. Открыл дверь. Внутри было темно, светились только заблокированные моноблоки.
– Обед же, – осенило меня.
– Стоило проверить, не все же, как выяснилось, обедают в питблоке, – прокомментировал Ин. – Пошли есть, энергией надо запастись.
Ещё на ходу я сделал заказ через коммуникатор, а когда подходил к местной столовой, пришло сообщение о готовности блюд. Внутри увидел своего напарника, он уже обедал. Я пожелал приятного аппетита и вежливо спросил – не занято ли у него место за столом, на что получил отрицательный ответ, а на вопрос можно ли мне сесть, – утвердительный.
Я положил ежедневники рядом с собой, сел и сразу начал беседу. До этого особо не получалось поговорить, да и не относился Павел к людям, страдающим словесным поносом, скорее тут противоположный недуг.
– Как тебе утреннее зрелище?
– В повседневке такое не увидишь, это точно. Интересно. У тебя уже есть мысли? – он поддержал разговор.
– У меня в голове всегда нескончаемый поток мыслей – своих и чужих, – пошутил я.
– Оно и видно, что ты не с нашей планеты. А если серьёзно?
Я сейчас не горел желанием обсуждать технические вопросы, тем более по ним ещё нужно было всё обдумать хорошенько. Я просто хотел поговорить, узнать его получше.
– По части ядра и реализации программного обеспечения мысли есть, но их надо ещё сформулировать, сейчас я не готов это сделать. Мне не дали почитать твоё резюме, можно вопрос: ты какой вуз заканчивал?
– Эм, никакой. Вообще-то, я самоучка, школу на 2 года раньше закончил, очно поступил в институт криптографии, связи и информатики столичного университета. Ну, а там уже не нашёл общего языка с профессорско-преподавательским составом и был благополучно исключён. Работал на дядь, потом ушёл во фриланс. Сферу деятельности, связанную с криптографией, оставил. Консультировал многие крупные компании в этом вопросе. Помимо этого, участвовал во всевозможных конкурсах и олимпиадах, на это времени у меня было предостаточно. Потом странный звонок. Ну и всё. И вот я здесь. Там внизу я увидел то, что мало кто видел из живущих на Земле, а из тех, кто понимает всю серьёзность изобретения, и того меньше.
– И что же ты увидел? – ровным голосом спросил я.
– Ты тоже здесь новенький, как и я, поэтому я тебе скажу. То ядро – это ключ ко всем цифровым технологиям на земле. Ты прикинул его вычислительную мощность?
Из столь короткого диалога было сразу ясно, что Павел пробитый технарь, и видимо любой разговор сведёт в техническое русло. Буду искать подход таким образом. А он тем временем продолжил.
– Всё ИТ сообщество боялось суперкомпьютера, разработанного в Китае, а я прекрасно понимал, что этот супер лишь вершина айсберга, это всего лишь для отвода глаз – мол, вот у нас есть суперкомпьютер, но он для мирных целей, мы на нём «косынку» раскладываем. А что же им мешает собрать 10 таких или даже 100 не для мирных целей. Да они собраны, и используются на полную мощность. И что я вижу здесь? Если там была вершина айсберга, то тут океан, в котором он плавает. Нет такой системы, которую бы ядро не смогло взломать. Недалёк тот час, когда мы – да что уж тут – когда ты адаптируешь этот океан под нужды заказчиков. И проснёмся мы уже под стражей военных, если вообще проснёмся.
– Твоя теория не лишена смысла. Я тоже думал про это, когда пытался в уме подсчитать время, за которое ядро рассчитает все возможные ходы шахматных партий. Мы не будем отдавать им всё. Мы сделаем так, чтобы наша полезность всегда была на уровне. Скорее даже не полезность, а жёсткая необходимость. Чтоб ни у кого и в мыслях не было вычеркнуть нас, как балласт.
– Говоришь убедительно, верно и по этому поводу у тебя уже есть мысли? – нахмурившись и глядя из-подо лба, посмотрел на меня Павел.
– Повторюсь: у меня в голове всегда нескончаемый поток мыслей – своих и чужих, – улыбнулся я.
– Теперь сомнений нет, инопланетяне существуют, – развёл руками Павел и ответил шуткой на шутку. – Мне рассказали про тебя ещё там в городе, что ты в коме лежал, и вышел из неё спустя месяц. Что ты неординарен во всём. И я даже не представлял, насколько это правда. В любом случае, поработать с тобой будет чрезвычайно интересно. Глядя на тот код, который нам выдали для поиска бага, я уверен был, что это не человек писал, а какой-то робот с ИИ. Настолько всё гармонично, ровно и компактно. Настолько чётко, что я даже был уверен, что моя оптимизация и есть решение задания – «найти умышленно неоптимизированный кусок». Честно сказать, я даже жду нашей совместной работы. Ни разу не было у меня такого, чтоб я ждал начала работы, а тут появляешься ты и меняешь все на корню. Даже Дашин трепещет перед тобой, а он уже столько работает в этой сфере. Видимо, и вправду возлагает надежды на тебя.
– Скажу предельно честно, твоя оптимизация – просто предел совершенства. Ты здесь по праву. И я надеюсь, что ты ещё покажешь мне свои приёмчики.
За разговором и едой время пролетело быстро. Я попрощался с Павлом. Вспомнил, что местные власти обещали снабдить всем необходимым по первой же просьбе. Я открыл коммуникатор, нашёл Любовь Андреевну и черкнул фразу в личную переписку.
«Любовь Андреевна, добрый день, а если мне в доме нужен очень надёжный сейф, что нужно для этого сделать?»
«Ян, привет, считай, что он у тебя уже есть».
«Спасибо!»
«Было бы за что».
На этом наша переписка закончилась.
Ещё было несколько дел, о которых в коммуникаторе были заметки с невысокой важностью. Одно из них – это медкомиссия. Как новый сотрудник, я был обязан её пройти. Желанием я не горел, но выполнять когда-то надо было. Вот я и подумал, что сейчас есть на это время. Я мог поспорить с кем угодно и на что угодно, что угадаю, как называется местная поликлиника. Я открыл карту, нашёл красный крест, выбрал здание и получил ответ – не ошибся. У здания было классическое название для этих мест – медблок.
– Ну что, вперёд, – подбодрил я сам себя и пошёл к кресту на карте.
Само здание было выполнено в стиле модернизма. Оно выглядело как перевёрнутая пирамида, а каждый этаж представлял собой ленту зеркальных сплошных окон. Зеркальная пирамида. Видимо в этом городке давали волю необычным проектам и позволяли непонятым архитекторам разрядить свои чрезмерные амбиции. Но выглядело очень достойно, как огромный сверкающий межзвёздный корабль, вход у которого был в самом низу.
Я подошёл к автоматическим сдвижным дверям, никакой реакции, двери закрыты. Но только я достал свой электронный пропуск, как в ту же секунду двери разъехались. В фойе было безлюдно, вдоль стенок стояли большие кусты разных растений – в сочетании с большими окнами создавалось ощущение оранжереи. Несколько больших кресел, журнальные столики. Негромкий звук привлёк моё внимание – коммуникатор пикнул, оповещая о входящем сообщении. Я открыл его, и уже в знакомом исполнении интерфейса увидел перечень услуг от медблока, сел в кресло и стал изучать его. Моё удивление с выбором блюд в столовой ничто по сравнению с тем, как я удивился, пролистывая перечень и осознавая спектр услуг.
– У них тут помимо диагностики и лечения, есть и исследовательская база. Поэтому перечень достаточно большой, – прокомментировал Ин.
Я не стал долистывать до буквы П, а решил воспользоваться поиском. Но и этого делать не пришлось– в вариантах авто ввода имелся необходимый мне. Я выбрал «проведение экспертизы на профессиональную пригодность». Выкатился список обязательных обследований и вариант быстрого их прохождения. Я согласился.
Всё шло своим чередом, из кабинета в кабинет. Оборудование на лучшем уровне: с классическими исследованиями, встречались инновационные с непонятными и неизвестными методами. Например, выяснилось, что рентген вообще не предусмотрен, что меня просветили при входе в здание абсолютно безобидным гамма-излучением. Я про себя предположил, что они используют тот же принцип с поперечной составляющей электромагнитной волны. А вот что ждёт меня при прохождении невролога, я бы ни за что не догадался.
В кабинете меня встретила врач – Елена Сергеевна Беспалова. По уже знакомой схеме она считала информацию с пропуска. Предложила сесть, и тут я слышу голос Ина.
– Тебе будет интересно это услышать: только что в фоне прозвучала отдалённая речь, вероятно с дальнего кабинета. Я сумел её отделить от шумов и немного усилить, вот послушай… – и Ин как будто включил запись голоса у меня в голове. Разумеется всё, что в это время мне говорила врач, я тоже прослушал. Но результат меня сильно заинтересовал.
– Я слышал этот голос раньше. Мне кажется, я его узнаю из тысячи голосов! – мысленно я сказал Ину.
– Ты прав, абсолютное совпадение, ошибки быть не может.
– Извините, – сказал я и жестом остановил диалог с врачом, – одну минуту.
Я сделал несколько шагов вглубь кабинета, что со стороны выглядело невероятно странно. Хорошо, что это происходило не перед психиатром, а то он бы что-нибудь заподозрил, это точно.
Ин мысленно указал на дверь в углу, при этом визуально дверь подсветилась зелёным оттенком. От удивления я даже приостановился.
– Как это ты сделал, Ин?
– Я продолжаю изучение структуры формирования, передачи и обработки импульсов нервов, теперь я могу интерактивно влиять на твоё видение. Только скажи, и я перестану.
– Нет, что ты, это просто сильно меня удивило. Не знал, что так возможно! То есть, ты можешь выводить в поле моего зрения любую информацию, будь то подсвечивание предметов или даже текст?
В ту же секунду над дверью появился текстовый маркер с описанием предмета и расстояния до него.
– Да это же графический интерфейс! Невероятно! – высказался я.
– Простите, что вы сказали? – к моему удивлению вопрос прозвучал от невролога.
– Снова ляпнул вслух, – отругал я себя мысленно.
Но не подал вида, просто поднял правую руку, согнутую в локте, и оттопырил указательный палец, показывая наверх. По моему мнению, жест обозначает «внимание!».
Потом очень громко позвал, командным голосом:
– Маргарита!
После этого в кабине воцарилась тишина, такая глубокая, что у меня зазвенело в ушах.
– Неужели ошибка? – думал я, но Ин стоял на своём.
– С таким совпадением ошибки быть не может.
– А если при фильтрации срезал лишнего? Маловероятно, но вдруг!?
– Точно нет, я там применил твой способ с разложением в ряд Фурье.
– Ну, если мой, то точно ошибки быть не может, – пошутил я со своим незримым другом.
В этот момент звук шагов нарушил тишину. Кажется, Ин усилил звуковое восприятие. Каждый шаг звучал, как удар молотка по забиваемому гвоздю в крышку гроба моей самоуверенности. Мне казалось, я становлюсь всё меньше и меньше. Наконец, мне даже стало страшно, что это нелепая ошибка.
Дверь в углу кабинета распахнулась, её открыла стройная девушка в белом халате с русой косой на плече. Её и без того большие глаза, округлились от удивления и стали похожи на мультяшные.
Было видно, что она хотела ускориться в мою сторону. «Наверное, чтоб приветственно обнять», – подумал я. Но затем притормозила, сделала серьёзное лицо и заговорила, растягивая слова.