Владимир Владимирович Евменов
Отступники Эскулапа
Глава 5
Обойдя три квартиры на последнем этаже и не получив от тамошних жильцов никакой новой информации, милиционеры остановились около последней в их списке – под номером 72.
Утопив до упора кнопку дверного звонка, лейтенант Пикалин продолжал удерживать ее в таком положении. Однако это было излишним. Не прошло и десятка секунд, как дверь широко распахнулась, и на пороге показалась высокая эффектная блондинка лет двадцати с яркими голубыми глазами. У нее были длинные прямые волосы естественного белого цвета, абсолютно без какого-либо намека на то, что цвет является результатом работы парикмахера. «Красавица… очень похожа на коренных прибалтийских девушек», – с легкой завистью подумала Олеся Сергеевна, хотя сама от природы была такой же светловолосой.
Увидев людей в милицейской форме, прекрасная незнакомка вмиг насторожилась, на лице появился легкий испуг. Растерявшись, девушка быстро переводила взгляд с одного милиционера на другого, пытаясь разобраться, кто из них главный.
– Добрый день. Участковый, лейтенант милиции Пикалин, – первым представился местный блюститель правопорядка и показал служебное удостоверение. – Разрешите войти и задать вам несколько вопросов по поводу преступления, совершенного накануне в вашем подъезде?
– Да-да, конечно, – залепетала блондинка, освобождая дверной проем.
Участковый уверенно шагнул через порог, но не прошел далеко вглубь, а расположился в небольшой прихожей, прямо около входной двери. Следом за ним вошла и Олеся Сергеевна.
– Позвольте и мне представиться. Оперуполномоченный сотрудник уголовного розыска, Киряк Олеся Сергеевна, – четко произнесла она. – Скажите, как вас зовут?
– Лена… Осипова Елена Карловна.
– Елена, скажите, вы вчера вечером и ночью все время были дома? Никуда не отлучались? Может быть, вы слышали какой-нибудь подозрительный шум в подъезде?
– Вчера я приехала из института в четвертом часу и так больше никуда не выходила, ни вечером, ни ночью. А что, собственно, случилось? – заволновалась Елена.
– Нет-нет, не беспокойтесь, лично вас это не касается. Дело в том, что сегодня утром в лифте вашего подъезда был обнаружен труп молодого мужчины. Мы предполагаем, что он был убит. И теперь по служебной необходимости мы проводим обход по квартирам, чтобы выяснить у жильцов интересующую нас информацию, – пояснила Киряк.
Девушка внезапно изменилась в лице. Она побледнела, в глазах возник испуг, зрачки резко расширились. Милиционерам даже показалось, что сейчас у нее случится обморок и она грохнется на пол прямо здесь, в прихожей. Однако молодая блондинка лишь выставила вперед правую руку и уперлась ею в стену.
Елена склонила голову вниз. Теперь она поверхностно и часто дышала. И вдруг поднесла ко рту руку, словно сдерживая крик, и, сорвавшись с места, помчалась по коридору в направлении туалета. Но добежать до конечной цели ей так и не удалось – ее обильно вырвало прямо на закрытую крышку унитаза. Оставив все как есть, она торопливо зашла в ванную комнату и умылась холодной водой. И только затем, окончательно придя в себя, она вновь вышла к милиционерам в прихожую.
Киряк, внимательно наблюдавшая эту картину от начала до конца, немало удивилась столь бурной реакции хозяйки квартиры на озвученную только что информацию. Однако, не подав виду, Олеся Сергеевна продолжила разговор:
– Извините, что мы вас так напугали, но поймите правильно. Это наша работа, мы обязаны разыскивать и опрашивать всех возможных свидетелей преступления.
Елена в ответ промолчала. Набросив на плечи висевшую в коридоре на вешалке спортивную куртку и быстро впихнув ноги в кроссовки, она открыла входную дверь и решительно заявила:
– Я хочу посмотреть на убитого.
Олеся Сергеевна, все еще продолжая удивляться столь странной реакции и поступкам молодой блондинки, задала ей еще один вопрос:
– А вы что, кого-то ждали вчера вечером и он не пришел? Или у вас есть какие-то подозрения насчет убитого?
– Я не хочу отвечать ни на какие вопросы, пока не посмотрю, кто это, – упрямо заявила молодая студентка.
Однако сразу выйти из квартиры ей все-таки не удалось, поскольку в этот момент из соседней комнаты, громко стуча увесистым костылем, вышла старая худая женщина. На вид ей можно было дать лет семьдесят с хвостиком. Фигура у нее была немного сутулая, однако в глаза сразу бросался довольно высокий рост. Седые волосы были почти идеально зачесаны назад и аккуратно собраны в небольшой пучок на затылке. Яркие синие глаза излучали уверенность и силу характера, что совершенно не сочеталось с заметно дряхлеющим старческим телом. Несмотря на столь солидный возраст, ее былая природная красота все еще давала о себе знать. Правда, ее уже заметно прикрывала вуаль неумолимого старения.
Старуха неспешно шла по коридору, немного прихрамывая на правую ногу. Строгое коричневое платье, поверх которого на плечи наброшена черная кружевная шаль. Костыль, на который она опиралась при ходьбе, сразу же привлек внимание Киряк, поскольку это была, несомненно, старинная антикварная вещь, сделанная искусным мастером и явно на заказ. Завершающим штрихом образа пожилой дамы являлся ее запах: вслед за ней в прихожую проник и мгновенно заполнил все пространство густой аромат дорогих духов. Chanel № 5?.. Вроде бы нет… Запах какой-то другой… – автоматически отметила про себя оперативница.
– Елена, остановись. Тебе туда ходить нет никакой надобности. Не в твоем это положении – на мертвецов смотреть, поверь мне на слово. Это я тебе и как твоя бабушка, и как врач говорю, – с заметным волнением твердым, немного звенящим и уж точно не старческим голосом проговорила старуха.
Она говорила на довольно чистом русском языке, но чуткое ухо капитана уголовного розыска сразу уловило характерный прибалтийский акцент. «Значит, я не ошиблась в своем предположении о национальной принадлежности девушки. У нее в роду определенно есть прибалтийские корни. И бабушка тому живое подтверждение», – промелькнула у нее мысль.
– Бабушка, ну зачем же ты вышла? Тебе же требуется как можно больше отдыхать! Тебе все врачи об этом говорят! Я здесь сама со всем разберусь, – ответила старушке внучка.
– Не тебе, Елена, решать, что мне делать, а что нет, – отчеканила та в ответ.
– Ну, тогда не тебе решать, на что мне смотреть, а на что нет, – неожиданно резко и в тон ей возразила студентка.
Выскочив на лестничную площадку и с силой хлопнув дверью, она стремительно помчалась вниз по ступенькам лестницы. Милиционеры спешно последовали за ней.
Елена спустилась на первый этаж очень вовремя, как раз в тот самый момент, когда санитары грузили тело Никитина на брезентовые носилки. Увидев застывшее в посмертной маске лицо мертвого бандита, она вновь побледнела, но потом произошло что-то невероятное. На очень короткое время, совсем мельком, на белом как мел девичьем лице проскользнуло искреннее изумление, а затем, что и вовсе было поразительно, на какие-то доли секунды возникло некое подобие радости. Правда, уже в следующее мгновение оно опять приняло спокойный и отстраненный вид.
Наблюдая со стороны за этой метаморфозой чувств, капитан уголовного розыска поняла, что эта молодая особа явно имеет какое-то отношение к убитому. Поэтому Киряк решила поподробнее расспросить об этом Елену. Она пригласила ее подняться в квартиру, чтобы продолжить прерванную беседу.
В квартире милиционеры обнаружили, что старушка ожидает их в коридоре на том же месте, где они ее оставили десятью минутами ранее. Увидев внучку, та первым делом осторожно поинтересовалась:
– Что, посмотрела? Это не Артем, я надеюсь?
– Нет, слава богу, это не он, – облегченно выдохнула Елена.
– Но вы же его узнали? Я это поняла по выражению вашего лица, – решила вмешаться в семейный диалог Олеся Сергеевна.
– Да, я его знаю, – честно призналась студентка. – Это Геннадий Никитин, мой бывший настойчивый ухажер. Только все дело в том, что я всегда ему отказывала в его патологическом стремлении сделать меня своей подружкой. У меня уже есть любимый человек – Артем Егоров. Он вместе со мной учится в медицинском институте. А Никитин мне никогда не нравился. Злой он был и жестокий. Нехороший человек.
Девушка слегка прикусила нижнюю губу, и тут же следом на глазах у нее показались слезы. Однако, быстро справившись с собой, она смахнула их, после чего спокойно и твердо посмотрела на Киряк.
– Да бандит он был… Самый настоящий бандит, – вновь подала голос старуха. – И поделом ему, гаду такому. Он Елене жизнь испортить хотел. Она уж почти три месяца в положении находится от Артема, а тут откуда ни возьмись появляется эта тварь. Совсем внучке прохода не давал. Он Артема так избил, что тот потом в нейрохирургии три недели пролежал. А ваша, кстати, дорогая милиция ничего даже и предпринимать не стала! Пришел как-то к нам один ваш сотрудник и заявил, что нет, оказывается, никаких прямых доказательств того, что Артема избил именно Никитин. Нет, говорит, свидетелей преступления! Как вам это нравится, товарищи блюстители порядка?
Последние слова прозвучали довольно агрессивным тоном. К тому же, задавая вопрос, старая женщина взглянула на стоявших у входной двери милиционеров в упор.
– А вы, извините, кто будете? – неожиданно подал голос молчавший все это время молодой участковый.
Нелицеприятные слова о коллегах его сильно задели, и теперь он стоял с раскрасневшимся лицом и в явном напряжении. Было заметно, что мужчина еле сдерживает себя – настолько сильно ему сейчас хотелось отстоять честь милицейского мундира.
– Да, простите, забыла представиться. Хельга Генриховна Петерсон. Прихожусь родной бабушкой вот этой юной особе, Осиповой Елене. В настоящее время я на пенсии и проживаю здесь вместе со своей внучкой. Думаю, для вас этого будет вполне достаточно, – вызывающим тоном закончила старуха, обращаясь лично к участковому Пикалину.
Тот раскраснелся еще сильнее и с гримасой возмущения уже открыл было рот, чтобы сказать что-то еще, но в этот момент в их перепалку вступила молодая блондинка:
– Ой, простите, пожалуйста, я так разволновалась, что совсем потеряла голову! Это все из-за новости об убийстве. Проходите, пожалуйста, на кухню, я вам свежего чаю заварю! Вы же здесь, наверное, с самого утра, наверняка уже все продрогли. Я как только вышла в подъезд, первым делом обратила внимание, насколько сегодня резко похолодало. Проходите, проходите, не стесняйтесь! Сейчас еще пирог вишневый будет! Я его в честь сегодняшнего праздника испекла, как раньше всегда моя мама делала.
Девушка проявила гостеприимство, однако после слов о матери у нее на глазах вновь появились слезы.
Участковый, который, очевидно, был очень упертым молодым человеком и никак не мог простить старухе слов о работе милиции, вместо того чтобы принять столь любезное приглашение, наоборот, попросил у Киряк разрешения покинуть расположение квартиры. Олеся Сергеевна возражать не стала.
Сама же она сняла куртку и прошла на кухню.
Глава 6
От чего угодно могла сейчас отказаться действительно немного продрогшая и проголодавшаяся Киряк, но только не от горячего чая с пирогом. К тому же впереди ее ждал еще почти целый день, а говорить о Геннадии Никитине и его отношениях с возлюбленным Елены было значительно проще за чашкой чая в непринужденной обстановке.
Зайдя в небольшую, довольно стандартную кухню размером девять квадратных метров – собственно, как во всех девятиэтажных панельных домах, – сотрудница уголовного розыска крайне удивилась увиденной там обстановке. Все стены, кроме рабочей зоны около плиты и раковины, которые традиционно облицовывают кафельной плиткой, были оклеены заграничными обоями в стиле лучших салонов Европы начала XX века. Это были светло-коричневые в полоску обои с ярким золотистым тисненым орнаментом. В тон им на массивном карнизе, обрамляя тончайший нежно-бежевый тюль, висели такие же светло-коричневые шторы, собранные посередине золотистыми декоративными подхватами с кисточками на концах. Кругом царили идеальные чистота и порядок.
На небольшом кухонном столе, покрытом аккуратной клеенчатой скатертью, были идеально ровно расставлены китайские фарфоровые чашки и точно такие же блюдца. Рядом, отдельно на каждой салфетке, были разложены изящные антикварные серебряные ложечки. Прямо по центру, на небольшом серебряном подносе, источал аромат анонсированный ранее вишневый пирог, посыпанный сахарной пудрой и тертым темным шоколадом, а сверху удлиненным ромбом красовались аккуратно разложенные, как по линейке, засахаренные вишневые ягоды. Тут же стояла стеклянная сахарница, облагороженная ажурным серебряным контуром. Завершала композицию довольно большая китайская пиала, с горкой заполненная прожаренным миндалем.
Олеся Сергеевна смотрела на такой изысканно сервированный стол, и ей казалось, что она попала на чаепитие в дореволюционную Россию. Немного оробев, она присела на предложенный ей старинный венский стул с подлокотниками, который оказался очень удобным. К тому же теперь у нее появилась возможность расслабить ноги, немного ноющие после вчерашней интенсивной тренировки.
На кухню вошла Елена и поставила на стол большой заварочный чайник из того же сервиза, что и чашки с блюдцами, после чего аккуратно присела за стол. Она любезно разлила по чашкам ароматный зеленый чай, разложила по блюдцам кусочки пирога и пожелала всем приятного аппетита.
Хельга Генриховна, восседавшая за столом в старинном, но опрятного вида коричневом кресле, также пожелала всем приятного аппетита. Но прежде чем начать чаепитие, отсчитала шесть штучек миндальных орешков и положила их себе на блюдце. Лишь затем, выполнив эту, по всей видимости, такую привычную для нее манипуляцию, отпила глоточек чая.
Заметив любопытный взгляд сотрудницы уголовного розыска, старушка решила проявить благосклонность и пояснительно произнесла:
– Миндаль очень полезен. Особенно в моем возрасте. Он служит хорошим средством профилактики онкологических заболеваний… Вам, если не секрет, сколько уже лет?
– Тридцать два, – ответила капитан милиции, хотя ей вот-вот уже должно было исполниться тридцать три.
– Детей нет?
– Нет, – уже несколько смутилась Олеся Сергеевна.
– Что ж, тогда угощайтесь. Вам уже пора начинать, – категорично заявила Петерсон и съела еще один орешек.
Не зная, что сказать в ответ, Киряк послушно взяла из вазочки миндаль, осторожно разжевала его и запила свежезаваренным чаем.
Чай оказался просто восхитительным! Олеся Сергеевна пила его с пирогом и так увлеклась – настолько вкусным оказалось предложенное угощение! – что никак не могла начать служебный разговор на интересующую тему.
Неожиданно первой начала беседу молодая хозяйка.
– Олеся Сергеевна… я правильно запомнила ваше имя? – уточнила она у Киряк и, получив утвердительный ответ, продолжила: – Я догадываюсь, о чем вы сейчас наверняка думаете – предполагаете, кто мог убить Никитина. И, вероятнее всего, считаете, что это мог сделать мой жених Артем. Но это не так. Артем учится вместе со мной на четвертом курсе, и он в жизни не сможет никого обидеть. Он избрал для себя самую гуманную в мире профессию – врач. Если бы вы его хорошо знали, то никогда бы не смогли на него подумать. Он очень добрый и хороший человек.
Киряк молчала и внимательно смотрела на студентку. Та же тем временем продолжила:
– Как вы уже слышали, Никитин чуть больше месяца назад жестоко избил Артема, после чего стал угрожать и мне. Он говорил, что если я вновь стану встречаться с Артемом, то он убьет его, а труп моего жениха никто никогда не сможет найти. Артем его не испугался, и мы все равно продолжили встречаться. А еще мы собираемся пожениться, у нас будет ребенок… – Лена заметно смутилась и, скосив глаза в сторону бабушки, замолчала с виноватым видом.
– Елена, я пока еще никого не подозреваю. Мы с вашим участковым проводили положенный в таких случаях поквартирный обход, не более того. Но раз уж мы коснулись этой темы, позвольте, я задам несколько интересующих меня вопросов. Первое, что мне хотелось бы узнать – приходил ли Артем к вам домой вчера вечером? Или, может быть, кто-то из ваших родственников или знакомых?
– Нет, Олеся Сергеевна, Артем вчера к нам не приходил. Да он и не мог прийти чисто физически. Раз в неделю он подрабатывает медбратом на станции скорой помощи, и вчера у него как раз было дежурство, – поспешно объяснила Елена. – Зато вчера вечером к нам приходил папа Артема – Егоров Сергей Николаевич, а также его родной дед – Рудольф Яковлевич Ланге. Они хотели поговорить с бабушкой о нашем с Артемом будущем и заодно обсудить предстоящую свадьбу. Отец Егорова ушел довольно рано, он куда-то очень спешил, а вот дед пробыл в гостях дольше – выпил чаю и распрощался с нами уже после девяти вечера… Да, я совсем забыла – вчера к нам заходил еще старинный бабушкин знакомый, ее бывший коллега по кафедре нормальной физиологии, а ныне ее заведующий – Дмитрий Иванович Разин. Он сейчас пишет очередную статью для медицинского журнала и довольно часто приходит к ней консультироваться по разным вопросам. Но вчера он зашел, чтобы просто поздравить ее с днем рождения… Бабушка у меня – бывший доцент кафедры нормальной физиологии нашего медицинского института, кандидат медицинских наук. У нее десятки научных статей и есть даже две написанные монографии по нейрофизиологии. В свое время она была довольно известна в определенных узких научных кругах. По ее примеру и я тоже поступила в медицинский институт! – гордо объявила Елена.
Судя по всему, слова внучки не произвели на Хельгу Генриховну большого впечатления. Она лишь слегка улыбнулась, словно считая этот факт чем-то само собой разумеющимся, и так же молча продолжила пить чай.
Тогда Олеся Сергеевна решила обратиться к старушке:
– Хельга Генриховна, а может быть, вы видели или слышали что-нибудь подозрительное вчера вечером?
Петерсон оторвала взгляд от чашки, уперла волевой, отнюдь не старческий взгляд в Киряк и словно просканировала сидящую напротив сотрудницу уголовного розыска. Видимо, получив после осмотра какую-то ценную для себя информацию, она ставшим на удивление мягким и доброжелательным голосом ответила:
– К сожалению, я ничем не могу вам помочь. – Но, немного подумав, уже намного резче добавила: – Наверняка будет лучше спросить у дружков этого бандюги. Они вам скорее подскажут, кто и за что мог убить эту сволочь.
Получив такой ответ, но не желая прерывать беседу и все еще надеясь узнать больше об отношениях убитого и ее внучки, Олеся Сергеевна решила задать пожилому медику вопрос на более близкую той медицинскую тему:
– Хельга Генриховна, а как давно вы употребляете миндаль?
Петерсон вновь ее «просканировала» и с едва заметной ноткой раздражения в голосе произнесла:
– Уже полгода. По шесть штучек три раза в день.
И демонстративно поднявшись из-за стола и поблагодарив внучку за вкусный чай, Хельга Генриховна неспешно покинула кухню.
Едва старуха вышла за дверь, Елена с волнением в голосе обратилась к оперативнице:
– Вы, если что, не обижайтесь на бабушку… Она очень хороший и добрый человек. Характер вот только у нее чересчур твердый. Она у нас родом из Риги, родилась прямо накануне революции, буквально за день до ее начала. Ей вчера стукнуло семьдесят шесть лет. Правда, она праздновать день рождения не любит, говорит, что он ей напоминает о революции… Но давайте я вам все расскажу по порядку. Так вот, ее отец (мой, значит, прадед) был довольно известным в Риге врачом. После революции, в 1919 году, когда был основан Латвийский университет, он довольно долгое время возглавлял там кафедру анатомии. Да что там говорить – даже мой прапрадед по бабушкиной линии, Вильгельм фон Шмидт – и тот был известным медицинским научным деятелем, только уже в Германии. В моей родословной со стороны бабушки практически одни врачи. Сейчас я вам покажу…
Девушка вскочила из-за стола, быстро куда-то сбегала и через пару минут вернулась со старым журналом в руках. Это был старейший советский медицинский журнал – «Советская медицина», второй номер за 1937 год. Раскрыв его на нужной странице, Елена показала статью, под которой стояло имя – Генрих Янисович Петерсонс.
– Так вот, мой прадед Генрих Янисович был очень деятельным человеком, – продолжила она свой рассказ, – но при этом он совершенно не разделял националистических взглядов среди латышей. И когда в 1934 году в Латвии произошел государственный переворот, а власть в свои руки захватил прогерманский диктатор Карлис Ульманис, прадед с прабабкой в знак протеста, не в силах вынести новых порядков, спустя два года навсегда покинули Ригу. Молодой Хельге тогда шел только девятнадцатый год, она училась на втором курсе медицинского факультета. Однако в Советском Союзе, куда они переехали жить на постоянной основе, судьба к ним также не благоволила. Буквально через год прадеда оговорили и репрессировали, а затем расстреляли как врага народа. Прабабку, как вражескую пособницу, сослали в лагеря на десять лет без права переписки. Там она и умерла. Младшие дети оказались в детдоме, а Хельгу, как дочь врага народа, исключили с третьего курса медицинского института, лишили московской прописки и выслали из столицы. Войну бабушка встретила уже в нашей области, где работала на кирпичном заводе. Перед самой оккупацией ей чудом удалось эвакуироваться в глубокий тыл. Если бы она не успела эвакуироваться, то наверняка бы погибла. Дело в том, что незадолго до прихода немцев в их поселок она получила серьезнейший перелом правой ноги. Этот старый и неправильно сросшийся перелом после войны мучает ее всю жизнь… Вы же видели, что она ходит с костылем? Так вот, сколько я себя помню, она никогда с ним не расставалась. После того как осложненный перелом все-таки сросся, бабушка много раз просилась на фронт, но ее так и не взяли. А когда война закончилась, каким-то чудом ей удалось повторно поступить в медицинский институт. После его окончания она несколько лет проработала участковым терапевтом. И только затем ей удалось попасть на должность ассистента кафедры нормальной физиологии, где, собственно, она и проработала всю свою жизнь. Вот такая непростая судьба у моей бабушки!
Закончив рассказ, Елена вопросительно посмотрела на Киряк. Та по-прежнему пребывала в глубокой задумчивости, по инерции продолжая вертеть в руках серебряную ложечку. Рассказ, конечно же, был интересный, но пока что ничем не мог помочь ей в расследовании убийства Никитина. Ее аналитический ум по привычке, выработанной за многие годы работы в милиции, в настоящий момент был занят сопоставлением фактов, пытаясь найти нестыковки в этом загадочном деле.
«Итак… У кого мог быть мотив убить Никитина? Первым из подозреваемых, несомненно, является жених Елены, – рассуждала Олеся Сергеевна. – Артем пока что у меня главный подозреваемый, поскольку именно у него имелся самый весомый мотив: невеста беременна, а безжалостный бандит, который его жестоко избил, угрожает убийством в случае ослушания. Да, этого студента нужно проверить в первую очередь. Второй подозреваемый – его отец, мотив тот же. Правда, про него я пока совсем ничего не знаю. Так, и остаются, конечно же, дружки-бандиты Никитина, но это уже отдельная история… Все?.. Стоп. А дед Артема?.. Хотя старик вряд ли способен на такое… Что ж, пожалуй, начну я с этих двоих – с Артема и его отца».
Приняв такое решение, Киряк положила серебряную ложечку на блюдце и решительно встала из-за стола.
