Владимир Васильев
Нанострасти
– Как ни странно, в итоге разработчики отказались от вживляемых фабрик, в том числе и из-за того, что поломка или уничтожение этого блока приводила как минимум к необходимости ставить новый, что не всегда возможно. Но главное, метод, по которому пошел ты, предполагает управление нанороботами из одного центра. Он выпускает несколько видов нанороботов и отправляет в разные части организма. Для киборга… хм… или для искусственного человека, как Алиса, этот способ годится больше, так как ее организм серьезно структурирован и имеет каналы транспортировки нанороботов.
– Для людей он тоже вполне подходит, – проворчал я. – Пока я здесь работал, мы здорово продвинулись по этому пути. Только с мозгами ничего не стали делать… Я не стал и по крайней мере еще несколько разработчиков. Но я в курсе, что централизованный блок управления мозгом опасен перехватом контроля. А они здесь все-таки нашли способ укрепить мозг нанороботами, не создавая значимого центра, который можно атаковать извне. Он, этот способ, и стал проблемой…
– Да, – кивнула искин. – Но я к мозгу вернусь попозже. Уже несколько лет основные усилия прилагались в разработке самовоспроизводящихся нанороботов. И, как это ни смешно, пошли по пути полового размножения.
– Только полов они сделали целых четыре, – усмехнулся я, а Забава нисколько не обиделась, что я ее перебил, потому что и не умела обижаться, да и вся эта беседа была затеяна, только чтобы натолкнуть меня на ценные мысли. – Первый – это рабочий, у которого могут быть десятки вариаций поведения для разных органов. Его размеры около половины микрона, что позволяет этим нанороботам шариться между клетками и даже внутри них. Второй – нанофабрика, которая производит всех остальных, включая клонов себя. Ее размеры около пяти микрон, что тоже весьма компактно. Третий – транспортный модуль, предназначенный для перемещения фабрик в разные части тела человека.
– Именно они виноваты в дикой заразности этой наносистемы, – вздохнула киборг. – Просто по логике.
– Именно! По какой-то причине транспортные модули с прикрепленными фабриками любят скапливаться в легких и с выдыхаемым воздухом попадают в атмосферу. Причину я не понял, но это пока не так и важно.
– А четвертый тип или, по аналогии с живыми существами, пол способен формировать модульные конструкции в мозге человека, для эффективного укрепления и лечения всех этих нейронов, и тому подобное.
– Чуть-чуть не так, – побарабанил пальцами по подлокотнику я. – Модули по мере роста объединяются, и в итоге получается единая конструкция в мозге, которая и правда здорово его укрепляет. Но… тут уже предположение, которое, еще будучи в человеческом облике, высказали недавно бегавшие здесь одичавшие ученые. Они что-то начали понимать, но далеко продвинуться не успели. Эта структура в какой-то момент решает, что высшая нервная деятельность, разум, вредит здоровью. Ну там неврозы всякие, психозы, депрессии… Ну и ради здоровья блокирует разум нафиг, оставляя одни инстинкты.
– Чудовищная ошибка на стадии разработки! – воскликнула голографическая девушка, переодевшаяся в опереточный костюм палача с красным колпаком на всю голову с прорезями для глаз. – Непростительная для ученых!
– Да они, может, и поняли бы это… но…
– Но на них надавили дряхлеющие учредители и, особо не слушая возражения от большей части разработчиков, потребовали оздоровления. Ну и оздоровились. Часть старичков из персонала тоже подсуетилась, а дальше ни от кого уже ничего не зависело.
Мы замолчали. Искин уже все рассказала, а я пока решил отвлечься на завтрак, который танцующей походкой с улыбкой несла от дальнего столика с кофеваркой ослепительно улыбающаяся Алиса. Я сначала удивился было, что она там могла приготовить, но когда девушка торжественным жестом подняла полусферическую сияющую крышку, чуть не поперхнулся смехом, рассматривая стоявший на подносе саморазогревающийся офицерский паек. Моя фиктивная жена даже разложить содержимое по тарелкам не удосужилась.
Но ладно, я не критикан и не капризный, да и вкус у пайка отменный, так что ехидные комментарии я удержал в себе, особенно глядя на безумно счастливую девушку.
А после быстрого завтрака пришло время портить мне настроение.
– Э… Дмитрий, а как ты себя чувствуешь? – издалека начала Забава, а на мое пожатие плечами добавила: – Ты, может,+ не заметил, но ты спал всего три часа и вполне выспался. И что-то мне подсказывает, что это не оздоравливающее влияние объятий твоей молодой жены, – не удержалась она от шпильки, заставив меня задуматься, уж не зародился ли разум и у нее.
Алиса весело фыркнула, а я только развел руками. Ну да, такое может свидетельствовать о том, что в моей голове уже сформированы несколько модулей нанороботов четвертого типа, и счет до моего превращения в обезьяну пошел на считанные дни, если не на часы.
– Здесь есть анализирующий аппарат, – показала направление рукой голографическая Забава. – Десять минут, и плотность, а также распределение нанороботов в твоем организме будет точно известно. Есть даже с чем сравнить, так как наработок уйма. Тебе даже не надо учиться пользоваться этим анализатором, потому что в моих силах провести все исследование.
Я согласно кивнул и отправился в соседнюю лабораторию, чтобы через четверть часа выслушать безжалостный диагноз:
– От тридцати четырех до тридцати семи часов, – печально сказала Забава.
– Значит, за эти полтора суток я должен найти способ борьбы с этими многополыми роботами.
– Может быть… самая простая идея – это сделать других нанороботов, которые будут уничтожать этих. Местные ученые уже даже начали над этим работать.
– Глупая идея, – только махнул рукой я. – Задача для десятков ученых на несколько месяцев. И это оптимистичный прогноз. Они могли за такое взяться, но для меня это бесполезно.
– Но ты же в одиночку сделал для меня нанороботов! Ты талантлив! Эти старые хрены тебе и в подметки не годятся! – воскликнула Алиса, которая что-то понимала из нашего разговора, но явно не всю глубину проблемы.
– Да, но там был другой тип задачи. Да и работал я над ней четыре года. И… Не бубните под руку, – цыкнул я, пытаясь поймать за хвост мысль. Но та в итоге оказалась хоть и дельной, но пока слишком общей. – Я быстро смогу сделать только какую-то доработку, которая помешает этим нанороботам вредить мозгу.
– А это сложно? – настороженно спросила длинноухая красавица.
– Более чем, – проворчал я, перебираясь к комплексу по программированию нанороботов. – Но все равно что-то делать надо… Любое изменение на уровне отдельных атомов очень сложно, легко влияет на соседние цепочки, и так далее.
Глава 3
Несколько часов я скорее тупо, чем плодотворно изучал функционал злокозненных роботов, но так в итоге ничего и не придумал. Алиса то крутилась рядом, иногда раздражающе отвлекая, то куда-то уходила и наконец явилась в уже виденном мною халатике, нагло уселась мне на колени и заворковала:
– Дорогой, тебе надо отдохнуть. Я тут нашла в соседнем коридоре апартаменты для отдыха.
Тоже мне новость… могла не искать, а просто у Забавы спросить. У той-то есть полный план комплекса. Могла даже у меня, я же здесь пять лет отработал, почти все еще помню. Хотя я, наверное, послал бы…
– Там такая кровать! Я наполнила ванну с пеной. Свечки зажгла! Ах, какая романтика!
– Иди ты к черту, дура! – не выдержал я, сталкивая красотку с колен. – Тут скоро полный кирдык настанет, а у тебя на уме только твоя хренова романтика. И от самой толку ноль, и меня отвлекаешь. И вообще, как до тебя еще не дошло, что меня секс с киборгом не привлекает? Какая бы ты ни была, ты все равно рукотворная машина.
Ну, наверное, несколько переборщил, потому что моя фиктивная, по крайней мере с моей точки зрения, жена зарыдала и выбежала в коридор. Черт! Я встал из кресла, налил себе из автомата кофе и сел на диванчик напротив смущенно обрывающей лепестки с подсолнуха Забавы, которой явно было неуютно присутствовать при семейной сцене.
– Ладно… – махнул рукой я. – Послушай, что я выяснил про систему размножения роботов, думаю, что если и удастся их быстро уничтожить, то только через нее.
Виртуальная девушка тут же нарядилась в деловой костюм и изобразила полное внимание. Не то чтобы я надеялся услышать ценную идею от искусственного интеллекта, но она хотя бы сможет заметить нелогичности или пропущенные мною из-за спешки очевидные выводы. Так что я, путая технические и биологические термины, принялся делиться информацией:
– Изначально в организм попадает транспортная платформа с прикрепленной к ней фабрикой. Та или просто по тканям, или, еще лучше, с кровью мигрирует и останавливается там, где ей достаточно давно не встречались другие фабрики. Это нужно для того, чтобы охватить весь организм как можно скорее.
Забава серьезно кивнула, а я только усмехнулся, так как пока все было очень просто.
– Фабрика разбирает транспортную платформу и начинает делать рабочих. В основном ей требуется углерод, а всего остального помаленьку. Энергию она, да и все нанороботы, берут от окисления биологических веществ, по сути питаясь. Рабочие расползаются, но не очень далеко, и выполняют программу, убивая плохие клетки и помогая делению хороших. Есть и другие задачи, но это не так важно, туда мне так просто и быстро не влезть. По мере работы они назначают себе рейтинг. Если рабочий успешно справляется, то присваивает себе, пусть будет «медаль», причем буквально, лепит себе атом в определенное место. Если справляется плохо, то меняет программу, выбирая другой вариант действий из заложенных. Отработав какое-то время, примерно сутки, он собирает немного строительного материала из тканей и начинает искать фабрику. Не свою, а любую. Свою он вообще не помнит. Перебирает, допустим, десяток встреченных и выбирает ту из них, у которой больше всех рейтинг. То есть ту, у которой больше всех фабричных… фабриковских «медалей».
– А кто присваивает медали фабрике?
– Позже, – отмахнулся я. – Если у всех рейтинг одинаковый, то рабочий остается с последней, но если среди встреченных была лидер по медалям, то возвращается к ней и пытается прицепиться. А фабрика некоторое время ждет и цепляет всех рабочих, кто к ней хочет, но затем выбирает для клонирования самого заслуженного. Всех разбирает, так как нанороботы очень хрупкие, с рабочими элементами буквально в один атом толщиной, и живут недолго, и делает новых, клонов самого заслуженного. Точнее, они все одинаковые, но у самого успешного выставлены определенные приоритеты. Естественно, медалей у новичков нет, и им их надо заслужить. Себе она сама выставляет медали по уровню того самого рабочего, чьих клонов лепит. В конце цикла она делает еще одну фабрику. Причем если рабочие к ней долбятся часто, то фабрика строится с транспортной платформой, чтобы не тесниться всем в одном месте.
– Здорово придумано! – восхищенно выдохнула искин, подбадривая меня.
– Дальше начинается новый цикл сбора оттрудившихся рабочих. Если среди них попадется кто-то более заслуженный, то теперь новички будут делаться по его подобию. После десятка циклов фабрика самоликвидируется, чтобы не накопились дефекты. А транспортные платформы, если много путешествовали, но везде встречали полно фабрик и рабочих, то тоже разрушаются, чтобы не перенасытить организм нанороботами.
– А что с четвертым типом?
– Если окружение опознано как мозг, то фабрика в конце цикла выпускает еще и специального робота, который ищет для себя постоянное место, где берет «шефство» над соседними клетками мозга и помогает им передавать данные. В том числе он контактирует, соприкасаясь длинными щупами, с соседними такими же роботами. Они и дают в итоге эффект зомбирования. Тут есть один момент – эти роботы очень важны, и за ними следят рабочие. Если они видят, что какой-то работает неправильно, то разбирают его на запчасти.
– Что значит неправильно?
– Не так… если у рабочих намного больше медалей, чем у мозгового робота, то они его убивают, чтобы было место, куда встроиться более совершенному, и чтобы не накапливались дефекты по мере жизни мозгового робота. Также его убивают, если он не выдает сигнал «я в порядке». Просто все роботы должны меняться не реже раза в неделю примерно. А алгоритм сравнения количества медалей ускоряет замену на тех, кто выбрал наиболее успешную программу действий.
– Значит, можно попытаться отдать приказ рабочим убивать побольше этих роботов четвертого типа, чтобы проредили наброшенную на мозг сеть, и тогда сознание к человеку вернется.
– Это было бы здорово, – отмахнулся я. – Только это очень непросто сделать. Надо что-то такое, что и будет подавлять работу зловредных нанороботов, и само будет размножаться в геометрической прогрессии.
Мы задумчиво замолчали, и тут в лабораторию ворвалась Алиса. С художественно растрепанными волосами, в слезах и с крепко сжатыми кулачками. Я уж подумал, что мне сейчас придется несладко, и некстати всплыла мысль, что у меня нет никакого способа остановить ее. Вообще, конечно, был код подчинения, но он канул в лету вместе со стертым искусственным интеллектом девушки, а усыпляющим газом из пистолета она в случае чего может пользоваться как духами.
Но как оказалось, я думал о красотке слишком плохо, так как она примчалась только на вербальные разборки.
– Да чтоб ты знал! – от избытка эмоций девушка топнула ногой. – Я не робот! И не киборг! Я живая и разумная!
Я благоразумно решил помолчать, пусть пар выпустит, а потом отвлеку чем-нибудь. Все равно мысли от работы уже оказались очень далеко. Тут и без отвлекающих факторов фиг придумаешь, как с этими роботами бороться, а уж с такой напарницей…
– Я посмотрела в интернете свойства киборгов. И узнала такое! Такое! – горячилась красавица. – Оказывается, эти длинные уши мне сделали специально, так как кибо… искусственных людей запрещено делать полностью похожими на рожденных людей. Вот обычно вислоухими нас и делают! Это ужасно!
– Что ты, Алисочка, – решила вмешаться Забава. – Вислоухие это так, – она изобразила на своей красивой голове уши, спускающиеся на плечи как у спаниеля. – А у тебя торчащие вверх. Очень красивые! Такие многие себе специально сейчас делают.
– А еще киборгов можно делать только тупых как пробки, – нисколько не успокоилась Алиса, – а если хороших, умных, то только очень дорогих, чтобы не по карману обычным людям были. А знаешь почему? Чтобы мы человечество не уничтожили! Ведь если будет киборг красивым и умным, то люди не будут с другими людьми жить, женщины с мужчинами и наоборот, и все человечество постепенно вымрет от бездетности.
