Владимир Василенко
Смертный
Глава четвертая. Смертный
Сегодня – понедельник. Вообще, в последние месяцы я стал плохо ориентироваться в днях недели. Это немудрено, когда почти не выходишь из дома, а жизнь твоя наполнена однообразными, превратившимися в ритуал действиями.
Но сегодня – точно понедельник. Обещал приехать доктор Фишер. Мы долго ждали этого.
Я растер лицо ладонями и мысленно вызвал через НКИ часы. Бледные голубоватые цифры вспыхнули прямо в воздухе, созданные импульсами, передаваемыми мне прямо в мозг. Дополненная реальность без всяких линз и других носимых гаджетов. Люди давно об этом мечтали. А всего-то и нужно было – запихнуть компьютер прямо в голову.
6:47.
Всегда так. Завожу будильник на семь утра, но просыпаюсь раньше. Ворочаюсь, прислушиваюсь, напряженно жду сигнала. И отключаю, не дожидаясь.
Сел на кровати, спустил левую ногу на пол. Медленно, методично помассировал правую – от бедра к колену. С утра почти не болит. Так, ноет немного и чешется вокруг шрама. Терпимо. Вот к вечеру, натруженная за день, будет просто разрываться.
Аккуратно, кончиками пальцев, потер шрам, тянущийся через всю внешнюю сторону бедра. Синевато-красный, неровный, с пятнами от швов по краям. Еще несколько шрамов поменьше – по всей окружности бедра, от спиц и пластин, которые стояли там, пока срасталась кость.
Встал, натянул просторные домашние штаны, футболку, убрал постельное белье в отсек под диваном. Потопал к холодильнику.
Молоко опять кончилось. Черт, когда я уже отвыкну ставить пустой пакет в холодильник! Мама меня раньше за это постоянно ругала. Да и сейчас бы ругала, если бы видела.
Я вытряхнул последние капли из пакета в рот. Порылся в раковине, выудил две кружки, ополоснул.
Дальше, как всегда.
Ставлю чайник. Нарезаю хлеб, делаю два бутерброда с колбасой, один большой, второй – поменьше, со срезанной с хлеба корочкой. Второй разрезаю ещё на четыре части – как раз на укус. Когда чайник закипает, завариваю две кружки. В одной – кофе, во второй – густой куриный бульон из пакетиков. Выставляю всё на поднос. Бросаю в кружку с бульоном сразу несколько железных ложек, чтобы быстрее остыл.
Осторожно заглядываю в комнату. Полутьма рассеивается полосками света, пробивающимися через щели в неплотно прикрытых жалюзи.
– Мам, спишь? Ма… Вот ч-чёрт!
Видно, опять пыталась дотянуться до тумбочки. Голова и левое плечо съехали с подушек, рука свисает с кровати.
– Ну, ты чего? Кнопка же есть, позвонила бы мне!
– Не хотела… будить…
Взбиваю подушки. Аккуратно укладываю её, как следует.
– Пить хочешь?
Слабый кивок. Подношу к её рту пластиковый стакан с трубочкой.
– Я завтрак приготовил, подождем только, как бульон остынет. Давай пока управимся…
Она отворачивается, плотно закрывает глаза и поджимает губы.
Каждый раз так. Да мне и самому неловко. Не так, как в первые недели, но всё же.
Меняю памперс. Подмываю. Влажная губка, присыпка, крем от пролежней. Поворачиваю её набок, тщательно расправляю простыни – чтобы ни единой складочки. Сейчас, с этой медицинской кроватью, гораздо удобнее – тут специальные зажимы, не дающие простыням съезжать. И верхнюю часть приподнимать можно. И поручни эти по краям. Как вспомню, как я мучался первый месяц, пока она лежала на обычном матрасе. А ведь я тогда и сам не мог без костылей.
– Ну вот, встретишь доктора Фишера свеженькой! Я тебе еще прическу сделаю модную. Только давай сначала позавтракаем.
Она улыбается, но глаза влажно блестят.
– Так, так, давай, не раскисай! Сейчас принесу бутерброды. Фишер обещал заехать часов в восемь. Время у нас еще есть.
– Я не хочу, Эрик…
– Возражения не принимаются! Ты вчера и не ужинала толком.
– Я… просто не хочу… ничего не хочу…
– Мам, ну не начинай. Пожалуйста!
Я целую её в лоб, приглаживаю спутавшиеся волосы. Когда-то они были у неё роскошные – волнистые, блестящие, цвета меди. Потускнели. Как и взгляд, который раньше тоже был искристым и живым. Моя мама вообще была красавицей. Когда-то. Вечность назад.
Впрочем, у этой вечности вполне конкретный срок. Три месяца и восемнадцать дней.
В дверь позвонили.
– О, это, наверное, Фишер!
Я пропрыгал на левой ноге к дверям – так быстрее.
– Доброе утро, Эрик!
– Здравствуйте, доктор Фишер! Спасибо огромное, что нашли время заехать!
– Да пустяки.
Фишер прошел в комнату, огляделся. Без белого халата он выглядел непривычно. Будто стал ниже ростом. Худощавый, лысоватый, с тяжелыми коричневатыми «мешками» под глазами. Мы не виделись больше месяца – с тех пор, как маму выписали. Мне показалось, что за это время Фишер постарел лет на пять.
Или, может, дело в обстановке. В нашей конуре, по-моему, даже свадебный торт будет выглядеть унылой горой прокисшего крема.
– Как нога?
– О, отлично, спасибо! Стометровку пока не бегаю, но костыли уже закинул в дальний угол.
– Молодец, – улыбнулся Фишер и ободряюще хлопнул меня по плечу. – О, смотрю, у вас какой-то ремонт?
Он указал на толстенный кабель-канал, тянущийся от окна по стене и заворачивающий в мою комнату. По-хорошему, его надо прятать вглубь стены, но мисс Берч, домовладелица, подняла жуткий скандал, когда я об этом сказал. Она вообще была против установки дополнительного оборудования в квартире. А уж о том, чтобы долбить стены, и вовсе не могло быть и речи.
– Да… – нехотя ответил я. – Поставил Эйдос-модем.
– Недешевое ведь удовольствие.
– Да, но зато теперь я могу на полную мощность использовать это…
Я коснулся виска – там, где немного выпирала из-под кожи пластина нейрокомпьютерного интерфейса. НКИ мне поставили за несколько месяцев до аварии. Тоже недешевая операция, и я прекрасно знал, чего матери стоило накопить на нее. Да я и сам помогал ей, подрабатывая везде, где только можно. НКИ сейчас – как раньше диплом о высшем образовании. Повышает шансы найти достойное место в жизни.
Конечно, при условии, что что-нибудь другое эти шансы резко не уничтожит.
– К тому же, нам наконец-то выплатили компенсацию.
– О, поздравляю! Удалось-таки взыскать деньги с виновников аварии?
– Нет. Сам-то виновник погиб.
– А родственники?
Я покачал головой.
– Нет, там… Дохлый номер. Но кое-что получилось высудить у страховой компании.
– Понятно. Мне очень жаль, Эрик. То, что с вами случилось… Жуткая история. Особенно в наше время. Я сам сторонник того, чтобы вообще запретить ручное управление автотранспортом.
Я кивнул. Все так говорят. Если бы чужими соболезнованиями можно было оплачивать счета – мы бы с мамой были обеспечены до конца жизни.
– В общем, удалось получить страховку. Большая часть ушла на оплату больницы. А на остаток я купил модем, новую кровать для мамы, ну и так, осталось по мелочи.
– Насчет Эйдоса – странный выбор. Но ладно, не мое дело. Как мама?
Я замялся.
– Ну… Мы надеялись, что это вы нам скажете. В целом – лучше. Разговаривает уже внятно, и начала немного двигать левой рукой.
– О, это отлично! Где она?
– Вон там, проходите…
Я распахнул перед ним дверь в спальню.
– Доброе утро, миссис Блэквуд!
– Здравствуйте, доктор.
– О, как вы тут шикарно устроились! Отличное оборудование!
– Я говорила Эрику… Не надо было тратиться…
– Ну, что вы. Так ведь и вам гораздо удобнее, и ему.
– Да, наверное…
– Что ж, давайте посмотрим, как ваши дела…
Фишер поставил свой чемоданчик на прикроватную тумбочку, достал стетоскоп. Я, пока он проводил осмотр, присел на старое продавленное кресло, стоящее в углу.
– Отлично, отлично, – бормотал Фишер. – Вы вызываете медсестру на дом?
– Нет, что вы, доктор… Откуда такие деньги… Он всё сам…
– Ты молодец, Эрик! Мышцы в хорошем тонусе, пролежней нет…
– Я переворачиваю её каждые полтора-два часа. И проверяю простыни. И гимнастику мы делаем три раза в день.
– Да, да, всё верно! Пролежни легче предотвратить, чем лечить. А гимнастика уже дает результаты. Вы ведь в больнице не могли шевелить рукой?
– Только… пальцами.
– Ну вот, видите, какой прогресс!
– Если бы не Эрик…
– У вас замечательный сын, миссис Блэквуд. Настоящий герой!
– Я знаю…
– Так, ложитесь поудобнее. А сейчас – внимательнее. Здесь чувствуете?
Он провел маме по ступне какой-то блестящей железкой.
Она покачала головой.
– А здесь?
– Н-нет… Нет.
– Ну, ничего страшного. А здесь?
– Немножко… Чуть-чуть.
– Во-от. Уже лучше! Не ленитесь, продолжайте гимнастику. Будем надеяться, мы сможем восстановить подвижность обеих рук.
– Это было бы… Просто замечательно, доктор.
– Мам, ну не плачь! Ты чего! Все же хорошо!
– Всё действительно замечательно, миссис Блэквуд. Гораздо лучше, чем я ожидал. Просто наберитесь терпения. Хороший уход, регулярные упражнения. И главное – хорошее настроение!
– Я ей тоже всегда так говорю.
– Ладно, мне нужно быть в клинике к девяти. Я постараюсь вас навестить через месяц. Если понадобится что-то срочное – мой номер есть у Эрика.
– Спасибо, доктор!
– Я вас провожу, мистер Фишер.
Мы вышли из спальни, и я плотно прикрыл за собой дверь. Выжидающе поглядел на доктора.
Тот опустил глаза.
– Что я могу сказать, Эрик. Она правда в хорошем состоянии. Ты отлично за ней ухаживаешь. Похоже, действительно, есть надежда, что она сможет двигать обеими руками…
– Вы же знаете, чего я хочу от вас услышать. Она будет ходить? Или хотя бы сидеть? Она ведь не сможет долго в этой кровати, взаперти…
– Эрик, я все понимаю, но… Подвижность нижней части тела, скорее всего, уже не восстановить. Больше трех месяцев прошло, а она до сих пор не чувствует ног.
– И что, никаких шансов?
– Шансы всегда есть. Нужно надеяться, что через некоторое время можно будет перевести ее с лежачего режима в инвалидную коляску.
– А операция какая-нибудь?
– Это обойдется в сотни тысяч.
– Я знаю, но все-таки?
– Я мог бы посоветовать клинику. Сейчас в этом направлении есть такие прорывные разработки, что уже, кажется, нет ничего невозможного. Бионические протезы, импланты с сервоприводами…
– Мама-киборг, – усмехнулся я.
– Зато она будет ходить.
– Сколько это будет стоить? Ну, поднять её на ноги?
– Я же говорю – очень дорого.
– Сколько?
– Ну… Четыреста-пятьсот тысяч кредитов. Но скорее всего больше, если учесть весь период реабилитации. Мне жаль, но вряд ли у вас будет такая возможность…
Я вздохнул.
– Слушай, Эрик. Это, конечно, не мое дело, но… Эйдос? Ты уверен, что можешь это себе позволить? В вашей-то ситуации.
Я раздраженно отвернулся.
– Знаете, у меня не так давно похожий разговор был с тётей Эммой, сестрой мамы. Мы тогда здорово поссорились. Мне бы не хотелось и на вас всё это вываливать, доктор. Вы хороший человек, я вам очень благодарен за все, что вы для нас делаете. Но… Давайте не будем, ладно?
– Ну, твоя тетя, видимо, тоже беспокоится?
– О, да, конечно. Ах, как же вы будете жить вдвоем на мизерное пособие. Ах, как же ты будешь ухаживать за матерью. Ах, как бы вам нанять сиделку. Вместо всех этих причитаний лучше бы лишний раз принесла хоть пакет молока.
– Ладно, прости, что вмешиваюсь.
– Я в Эйдос полез не для развлечений, доктор. Я там зарабатываю. Слышали об Артаре?
– Ммм, погоди… Это что-то вроде гладиаторских боёв? На мечах? Их еще не запретили? Целые демонстрации ведь устраивали.
– Нет, не запретили. И это не просто бои. Ну, точнее, там хватает всяких драк. Но это целый мир. Первый массовый ролевой сервер в Эйдосе.
– Ролевой? Да, я и сам в детстве в такое поигрывал. Но тогда мы управляли нарисованными персонажами на экране. А это вот все… Это совсем другое, Эрик. Вот увидишь – пройдет пару лет, и психбольницы будут забиты игроками из Артара.
– Скажете тоже…
– Я тебе как врач говорю. Я всегда считал, что технологии Эйдоса – не то, что стоило пускать в массы. Само по себе состояние эйдетического транса еще плохо изучено. А такие сервера, как Артар, побуждают людей входить в него ежедневно. Как это будет отражаться на психике – непонятно. Просто непредсказуемо.
– Не знал, что вы такой противник Эйдоса, доктор Фишер.
– Можешь считать меня ретроградом. Но мне кажется, тебе не стоило в это ввязываться. И вообще, как ты там зарабатывать собрался?
– Продаю игровую валюту. Многие игроки готовы платить реальными кредитами за золото Артара. Я уже второй месяц в игре, и заработал больше трехсот кредитов. Притом, что у нас пособие – всего пятьсот.
– Но ведь и за саму игру нужно платить?
– Тут я немного схитрил. Когда я подключался, в игре еще был режим смертного. Сейчас его убрали. Видимо, из-за скандала с Джанкелем.
– Что это за режим?
– Обычные персонажи в игре бессмертны. Точнее, воскресают после смерти в специальных местах. А у смертного персонажа всего одна жизнь. Зато абонентскую плату за него платить не нужно, только разовый взнос в самом начале. А дальше… сколько продержишься.
– И какой смысл в таком режиме?
–Вызов игрокам. Челлендж. Кто сколько сможет продержаться. На самом деле, мало кто протягивал больше двух-трех недель. Так что на таких любителях экстрима сервер зарабатывал даже больше, чем на тех, кто платит абонентку. Потому что за каждого нового персонажа нужно опять платить.
Фишер покачал головой.
– Ну, это-то понятно. А самим-то игрокам какой интерес? Просто нервы пощекотать?
– Ну да, – пожал я плечами.
– Ох, не знаю, Эрик. Не проще ли найти настоящую работу?
– Здесь, в реале? Окей, доктор. Мне девятнадцать, я едва оклемался после аварии, и у меня на руках мать, которую я не могу оставить больше, чем на пару часов. Много ли у меня вариантов? А в Эйдосе полуторачасовой сеанс растягивается часов на двенадцать-пятнадцать субъективного времени.
– Ну, а про Джанкеля ты слышал? Эта история тебя не переубедила?
– По-моему, слишком много шумихи из-за этого Джанкеля. Ну, разбился гонщик на виртуальной трассе. Ну, перемкнуло у него что-то в мозгах…
– Он три дня с ума сходил от чудовищных фантомных болей. И покончил с собой. Эрик, это очень серьёзно. Частые сеансы в Эйдосе приводят к тому, что мозг постепенно перестает различать, где реал, а где смоделированный мир. Где аватар, а где ты сам. Что будет, когда ты умрешь там, в Артаре?
Я пожал плечами.
– Ничего не будет. Они же пачками дохли, другие смертные. Просто создавали новый аватар.
– Но ты же сказал, что они не играли долго. Две-три недели. А если ты будешь играть несколько месяцев? Окончательно сживёшься с этим своим аватаром? Хочешь стать вторым Джанкелем? А что будет с матерью, если с тобой что-то случится?
Я вздохнул. Оперся спиной о стену, прикрыв глаза.
– Ладно, я не хочу на тебя давить, Эрик. К тому же, я уже опаздываю в клинику. Но ты крепко подумай, ладно?
Фишер открыл двери, но уже на пороге обернулся.
– Мне кажется, ты загоняешь себя в угол. Тем более, что этот твой Артар, насколько я понимаю, становится все популярнее. Долго ли у тебя получится там жить, не привлекая лишнего внимания? Что ты будешь делать дальше, когда этот сервер станет настолько густонаселенным, что негде будет прятаться?
– Тоже, что и здесь, доктор. Пытаться выжить.
Фишер неодобрительно покачал головой и вышел.
Больше мы с ним не виделись. Ирония судьбы – спустя две недели доктора тоже сбила машина. Правда, не с пьяным уродом за рулем, а беспилотная. Какой-то сбой в работе сенсоров движения. Вопиющий случай, о нем потом долго писали во всех информационных лентах. Автомобильные аварии стали редкостью. Городской трафик процентов на восемьдесят управляется единой нейросетью, без участия человека. Так что шанс попасть даже в незначительное ДТП сейчас мизерный.
Правда, тем, кому все же не повезло, от этого ничуть не легче.
С тех пор прошло около года. Но я частенько вспоминаю тот наш разговор. И порой кажется, что Фишер был не так уж неправ. Вот только дороги назад у меня уже не осталось.
Первые пару месяцев после отмены хардкор-режима мне еще приходили письма с сервера с предложением создать обычный аватар. Даже предлагали бесплатную подписку на три месяца, а потом и на полгода. Потом перестали.
А вообще – во всем этом есть определенная ирония. Постоянное стремление обитателей Артара убивать друг дружку компенсируется тем, что здесь всё со временем воскресает и восстанавливается – убитые игроки и монстры, сорванные растения и собранная руда. Даже сломанная мебель – и та сама собой починится. Это ведь игра. Жестокая, натуралистичная, не всегда честная. Но всего лишь игра. Песочница, придуманная для тех, кто хочет почувствовать себя богами.
А я в ней – последний смертный.
Глава пятая. Подземелья Арнархолта
Занятные ощущения, когда пробираешься по подземелью в кромешной тьме. Факелами удается осветить только небольшой пятачок вокруг себя, а за его пределами темнота, кажется, сгущается еще больше. И вскоре вообще теряешься – где ты, куда идешь. Будто маленький островок света, плывущий в чернильно-черном океане. Единственное, что служило нам ориентиром – это маячившая впереди широченная спина Дракенбольта.
Поначалу мы шли по туннелю, явно прорубленному или расширенному вручную – на стенах виднелись следы кирки. Но он быстро кончился, выведя нас в гигантскую гулкую пещеру. Макс метнул пару огненных шаров вверх, чтобы оценить её размеры, и мы замерли, разинув рты.
Первый шар ударился в наклонную стену метрах в десяти над нами, выхватив из темноты ломаные грани скалы из черного блестящего камня, похожего на обсидиан. Второй Макс пустил по более пологой траектории. Сгусток пламени полетел вперед и вверх, да так и растворился где-то вдалеке, будто проглоченный тьмой.
Огр эксперименты парня не оценил – левая голова пробубнила что-то вроде «Магия – плохо!», а правая обложила бедолагу несколькими слоями отборнейшей брани и пригрозила откусить ему руки, если он и дальше будет их распускать.
– Вас здесь вообще быть не должно! – закончил свою тираду Больт. – Это тайное место. Не для людишек!
Что-то мне подсказывало, что игроки сюда и правда попадают редко. Если вообще попадают. Место было странным. Пол состоял из гигантских гладко отполированных плит, но выложены они были хаотично, под углами, к тому же были разной формы. Временами мы карабкались вверх по довольно крутым подъемам, то и дело поскальзываясь и отъезжая назад. А то, наоборот, как по детской горке, съезжали по пологим спускам. Когда подходили близко к стенам, обнаруживалось, что и они такие же, как пол – гладкие, антрацитово-черные. Свет факелов оставлял на них глянцевые отсветы.
Я и обе девчонки шли молча, стараясь держаться на оптимальном расстоянии от огра – чтобы и из виду его не терять, и слишком близко не подходить. Ибо пах он, мягко говоря, специфично, а лапами при ходьбе махал так, что запросто мог мимоходом сбить кого-нибудь из нас, и даже не заметить.
Я старался не терять бдительности. То, что огр не напал на нас, да ещё и потащил в свое тайное логово – было просто чудом. Да, он, конечно, не обычный моб, у которого все поведение сводится к тому, чтобы попытаться убить любого близко подошедшего игрока. Судя по всему, для него использовали тот же самообучающийся модуль искусственного интеллекта, что и для неписей. Но, будь он действительно достаточно разумным – понял бы, что игроки ему не друзья. Даже те, кто в данный момент для него не опасны.
А вот Макс, похоже, был единственным, кого наше скитание по этим странным подземельям привело в настоящий восторг.
– Огр прав, – шепнул он нам. – Нам здесь не место. Да и никому здесь не место. И вообще – этого места не должно быть! То, что мы здесь – это потрясно просто!
– Ты говори уже понятнее! – прошипела Катарина. – Где мы, чёрт возьми?
– Это… Это как провалиться под текстуры в играх старого типа. Ну, которые раньше были. С трехмерной компьютерной графикой, без погружения в Эйдос.
– Что тебе было непонятно во фразе «Говори понятнее»?
Макс вздохнул.
– Ну, окей. Мне просто сложно объяснять что-то людям, которые понятия не имеют, как вообще создается виртуальная реальность в Эйдосе.
– А ты попробуй, – предложил я.
– Ну, смотри. Вирт можно загрузить в двух режимах – обычном пользовательском или режиме редактирования. Режимом редактирования пользуются только вирт-дизайнеры. Потому что, чтобы работать в нем, нужно иметь специальные лицензии и устанавливать дополнительный инструментарий в свой НКИ. Я, к примеру, получу лицензию на интерфейсы класса С только на последнем году обучения в академии – когда дипломный проект начну делать.
– Понятно. Дальше.
– Так вот, в этом режиме вирт-дизайнеры – как боги. Они могут двигать горы, поворачивать реки, выращивать леса. Но при этом они, конечно, пользуются разными шаблонами. Кто-то, например, делает черновую работу – создает двадцать видов разных скал. Ну, или сто двадцать. А кто-то уже из этих скал, как из кубиков Лего, складывает ландшафт.
– И что?
– А то, что горы – не кубики Лего. И не пазл. Границы объектов не идеально совпадают. Поэтому в глубине могут оставаться всякие зазоры, пустоты. Вот где-то в одной из них мы, мне кажется, и бродим.
– Как же дизайнеры проглядели такие дыры? – недоверчиво спросила Катарина, поднимая факел повыше. Границ пещеры не было видно – мы освещали только участок глянцево-черного пола вокруг себя.
Макс пожал плечами.
– Ну, сами по себе эти дыры никому не мешают. Просто с поверхности в них не должно было быть входов. А этот огр как-то умудрился пробить сюда дорогу. Обратили внимание на тот тоннель?
– Да, похоже, пробивали вручную.
– Угу. Там еще обычная скальная порода, её можно прорубить кирками. Потому что эти вот черные скалы, насколько я понимаю, вообще неразрушимы.
– А выберемся-то мы как? – проворчала Катарина. – Куда эта вонючая громадина нас ведет? Мы ведь не можем здесь долго шляться. Мне уже через час-полтора нужно выходить из Эйдоса! Сеанс заканчивается.
– Между прочим, пигалица, я тебя слышу! – обернувшись, мрачно изрек Больт.
– Дракен не воняй, – обиженно добавила вторая голова.
Мы ненадолго затихли.
– Ну, заклинание Возврата-то здесь работает, – сказал Макс немного погодя. – Мы всегда можем открыть портал, и он перебросит нас к ближайшему от нас менгиру.
Об этом я уже и сам думал. Куда бы ни вел нас огр – нам это пока на руку. Чем дальше мы заберемся от места драки с той троицей из Красного Легиона – тем больше шансов, что Возврат выбросит нас к менгиру, возле которого не будет засады.
К тому же, у меня сеанс игры еще не подходит к концу. Могу позволить себе еще часов пять-шесть блужданий. Должно хватить на то, чтобы ледяной маг со своими приятелями остыл. В конце концов, не так уж я ему и насолил. Всего лишь потеряли немного опыта. Я даже их инвентари после убийства не обчистил.
Хотя, кого я обманываю. Любая смерть в Артаре переносится тяжко, если только ты не полный нуб. Все из-за особенностей развития персонажа. В игре нет уровней, и опыт, получаемый за убийство, сразу преобразуется в дополнительные очки Силы, Ловкости, Живучести или Интеллекта. Умерев, ты навсегда теряешь два процента от всех своих характеристик. Так что, чем сильнее игрок – тем обиднее ему умирать. А Кай и его приятели точно не нубы. Возможно, играют так же долго, как и я, с самого старта сервера.
Что еще меня смутило – почему эта троица вообще примчалась на подмогу к каким-то нубам, которые даже в их гильдии не состоят. А что, если у Кая тоже открытый квест на убийство Дракенбольта? Тогда, получается, я еще и увел у него из-под носа пять тысяч золотых. Еще одна весомая причина для того, чтобы обидеться.
Да уж. Влип я.
– Эй! Куда он пропал?!
Дракенбольт, действительно, как сквозь землю провалился. А потом чуть не провалились и мы. Я в последний момент увидел край обрыва.
– Прыгайте сюда, – донесся откуда-то снизу голос Больта.
Катарина сбросила вниз факел, едва не попав великану по спине. Тот отреагировал на удивление спокойно – ограничился лишь обещанием засунуть этот факел туда, куда он обещал уже много чего засунуть.
Мы же увидели, что стоим на краю гигантской ступеньки. Прыгать было высоковато – метров пять-шесть, не меньше. Для великана-то пустяки – он, задрав лапы, мог почти дотянуться до нас. А вот нам бросаться вниз на каменный пол не очень хотелось.
– Давайте, чего копаетесь! Я вас поймаю.
Дракенбольт распахнул свои лапищи и широко улыбнулся обеими головами. В красноватом свете факелов это зрелище выглядело жутковато. Да, наверное, и при свете дня тоже. По крайней мере, прыгать в его объятья желающих не нашлось.
– Что будем делать? – робко спросила Ника, отодвигаясь подальше от края. Остальные тоже замерли в нерешительности.
Я закатил глаза. Мало мне было одной беспомощной девчонки, так и приятели её немногим лучше.
Порылся в инвентаре и достал веревку. Огляделся. Никакого крупного камня или столба, чтобы перекинуть через них веревку, поблизости не было – сплошь гладкие черные скалы. Придется спускать друг друга прямо на весу.
– Так, пойдем по очереди. Я последний. Первым спустим самого тяжелого из вас троих.
Все переглянулись. Ну, Ника сразу отпадает – тростинка ещё та. Фигуру Макса скрадывает просторная роба мага, но все равно видно, что парень не намного мощнее сестры. Осталась Катарина – высокая, почти с меня ростом, с крутыми бедрами и затянутым в узорчатую кожаную броню бюстом крепкого третьего размера.
– Чего это – я самая тяжелая, что ли? – недовольно буркнула она.
– Да у тебя одни сиськи килограмма на полтора потянут, – хохотнул Макс и тут же отскочил, уворачиваясь от подзатыльника.
– Дракен люби сиськи, – донеслось снизу.
– Да ты-то помолчи, образина двухголовая! – огрызнулась Кэт.
– Не злись. Давай уже, хватайся за веревку. Сама же говоришь – надо выбираться отсюда быстрее.
Я дал ей конец веревки и накинул пару витков на талию.
– Ох, Макс, я тебя когда-нибудь пришибу! Зачем ты только нас потащил в этот Арнархолт? До Костяного грота вообще не добрались, три часа потеряли на эту историю с оргом. Еще и в Красный Легион теперь не примут, как пить дать.
– Держись крепче. От стены отталкивайся ногами. Но не сильно, по чуть-чуть.
– Да разберусь…
– Ладно. Так, и вы хватайтесь.
Мы втроем вцепились в веревку, натянули её, и Катарина аккуратно, спиной вперед, перешагнула за край.
– Ну, в сам Легион нас и так бы не взяли, – пыхтя от напряжения, сказал ей вдогонку Макс. – У них там отбор строгий, еще полгода качаться бы пришлось. А эта их академка, говорят, сомнительное удовольствие. Муштруют, как в армии. Ничего, найдем другую гильдию. Можем, к Рейнджерам лучше податься…
Вторым спустили Макса, потом – Нику. Я спрятал веревку в инвентарь и подошел к краю обрыва.
Площадка внизу теперь была освещена факелами, и хорошо было видно, куда прыгать. Я, сосредоточившись, аккуратно шагнул с края, полетел «солдатиком» вниз. Где-то на полпути сделал жест правой рукой – резко раскрывая ладонь параллельно полу, будто швыряя себе под ноги горсть песка.
Полупрозрачный голубоватый диск Щита возник подо мной буквально на секунду – ровно настолько, чтобы дать опору ногам и притормозить моё падение. Затем растворился, распался в мелкую светящуюся пыль. Пролетев оставшиеся пару метров, я относительно мягко и даже с некоторой долей эпичности приземлился рядом со своими попутчиками.
– Хороший трюк, искатель, – одобрительно кивнул Больт. – Я смотрю, у тебя припрятаны кое-какие козыри в рукаве.
– Их больше, чем ты думаешь, – мимоходом бросил я, присоединяясь к остальным.
– Охо-хо, какой грозный! – хохотнула правая голова огра. Левая тоже расплылась в добродушной ухмылке. – Ладно, не отставайте. Уже скоро придем.
Он забросил свой каменный топор на плечо и вразвалочку пошагал дальше. Мы двинулись следом.
– Слушай, а не слишком ли здоровенные эти пещеры? – спросила Катарина. – Как-то халтурно вирт-дизайнеры здесь поработали.
– Артар – гигантский проект. Пока единственный в своем роде. Здесь сложно за всем уследить. Да и вообще – может, они не такие уж и огромные. Просто здесь темно, и… Ай, ч-чёрт!
Раздался громкий всплеск – Макс неожиданно оказался по колено в воде.
– Аккуратнее там, – обернулся огр. – Смотри, куда прёшь!
Мы оказались на берегу целого подземного озера. Или правильнее сказать – бассейна? Поверхность воды была черной и гладкой, только Макс слегка разбередил её у берега. Огни факелов отражались в ней, как в зеркале.
– Ого! А здесь глубоко?
– Проверять не надо, – посоветовал Больт. – И вообще, пошевеливайтесь уже! Не хватало ещё, чтоб вас тут увидели.
– Кто увидел? – настороженно спросил я.
Огр только сердито хрюкнул и потопал дальше, ощутимо прибавив шагу. Мы поспешили следом, только Макс слегка замешкался, выжимая намокшие полы своей мантии.
– Дурацкий балахон! – проворчал он, догоняя нас. – Ну почему такая несправедливость? Почему для магов здесь придумали такую неудобную одежду?
– А ты бы предпочел обтянуть свой тощий зад кожаными штанами? – усмехнулась Катарина.
– Да хотя бы! Почему, если маг – так обязательно таскайся в этих бабских мантиях? Разве что на заказ себе что-нибудь сшить и зачаровать. Но это ведь столько бабла нужно!
– Вот ты сам и ответил на свой вопрос, – усмехнулся я.
Из темноты вынырнул темный силуэт. Груда крупных округлых камней, выложенных в некое подобие пирамиды высотой в человеческий рост. Венчали её несколько продолговатых рогатых черепов.
Завидев курган, огр свернул влево и начал карабкаться вверх по крутому склону, усеянному крупными камнями. Здесь блестящий черный обсидиан сменился обычным камнем. Похоже, мы недалеко от выхода.
– Это ещё что за хреновина? – спросил было Макс, остановившись у кургана, но я одернул его. Вряд ли огр бы ответил, а злить его лишний раз не стоило.
Но похожие штуки я уже видел. Только очень далеко отсюда. Странно…
Мы с трудом поспевали за Дракенбольтом – карабкаться пришлось на высоту третьего этажа, не меньше. Наконец, запыхавшиеся и растрепанные, мы вслед за огром выбрались на широкий каменный карниз. Сдвинув в стороны пару здоровенных валунов, которые вряд ли кто-то смог бы поднять, кроме него, огр освободил вход в очередную пещеру.
– Похоже, мы на месте, – сказал я.
– Ага! Добро пожаловать, стало быть, – издевательски ухмыльнулась права голова огра. – Только не забывайте, что в гостях.
Пещера была почти похожа на каменный шатер. Почти идеально круглая, с относительно ровным полом. С куполообразного потолка свисали десятки железных цепей с крюками, похожими на мясницкие. На некоторых и правда висели коровьи туши. Продукты в Артаре не портятся, так что огр вполне мог хранить здесь солидные запасы.
– Эй, маг, разожги-ка огонь! Хоть какая-то от тебя польза будет, – предложил Больт, плюхаясь на гору шкур возле огромного кострища, обложенного кругом крупных камней.
Дрова в очаге уже были сложены, так что Максу только осталось запулить в них пару огненных шаров. Вскоре посреди пещеры весело затрещал огонь. Мы с Катариной затушили свои факелы за ненадобностью – света от костра с лихвой хватало на то, чтобы осветить пещеру.
