Владимир Василенко
Белый тигр
Глава 2.
Кипящая кровь
По своим размерам Мясорубка – главная бойцовская яма Гаракса – значительно уступает Алому кругу и другим пафосным гладиаторским аренам Империи. Да и ставки тут скромные – действует лимит в десять золотых. Однако зрителей здесь в последнее время, кажется, не меньше, чем на столичных стадионах. Организаторам даже пришлось надстроить вокруг ямы несколько дополнительных деревянных ярусов, чтобы размещать толпы желающих поглазеть на поединки. Аудитория Артара бурно растет, игроков с каждым днем все больше. На узких улочках Гаракса уже не протолкнуться. Я давненько не бывал в Гавани, но могу представить, какое тогда там столпотворение.
Ну, а проблему со ставками, как и везде, решают люди Молчуна. К местному крикливому неписю, похожему на пузатого восточного торгаша, свои ставки сейчас несут разве что полные нубы и нищеброды. Ведь параллельно с дефолтным тотализатором на каждой крупной арене уже давно существует другой – со своими коэффициентами и своими лимитами. Это уж не говоря о том, что в реале Молчун тоже давно принимает ставки в любой валюте.
Роль тайных букмекеров в Артаре выполняют скромные неприметные игроки в серых рясах с капюшонами. Они, кажется, вообще не занимаются прокачкой и в игру ходят, как старинные клерки на работу. Ведут толстенные фолианты с записями ставок, пересчитывают и сортируют бесчисленные стопки монет, постоянно что-то пишут мелом на грифельных досках. Правда, горе тому, кто решит, что эти клерки – легкая добыча. Служба безопасности у Молчуна, конечно, тоже имеется. Не говоря уж о Стальных псах.
К слову, отряд Терехова не так давно как раз натравили на банду игроков, которые решили грабануть букмекеров Мясорубки. Их, конечно, завалили на месте, но Молчуну и этого показалось мало. Так что мы потом несколько дней охотились на этих ребят, раз за разом отправляя их к менгиру. Помогал нам в этом специально присланный шефом ассасин, который раскидывал на жертв свои метки, чтобы отслеживать их местоположение.
Первое время они отбивались. Безуспешно. Потом пытались нас подкупить. Потом молили о пощаде. Потом грозились пожаловаться админам. Тоже все без толку. А админам и вовсе на такие ситуации плевать – все в рамках игровой механики, нарушений нет. Они и про бизнес Молчуна, естественно, в курсе, но он тоже не нарушает правил. По крайней мере, в той части, где оперирует игровой валютой.
Кончилась та история тем, что незадачливые грабители после десятка смертей вообще перестали заходить в игру. То ли так кардинально сменили время онлайна, что нам больше не удавалось их подкараулить, то ли вообще решили взять таймаут на пару недель. А может, и вовсе обнулили персонажей. В их ситуации это было бы, пожалуй, не самым плохим выходом.
На мой взгляд, возмездие было чересчур уж суровым, но, с другой стороны, я понимал, что в таком бизнесе, как у Молчуна, репутация слишком много значит. Так что он позаботился не только о том, чтобы размазать наглецов, но и о том, чтобы история эта получила широкую огласку. Вот только участвовать в этой травле мне не особо нравилось. Те болваны, конечно, сами напросились, но быть палачом мне совершенно не улыбалось. Я потому и от нескольких следующих миссий отказался – они были из той же серии.
Вообще, сотрудничество с Молчуном с самого начала вынуждало меня на сделки с совестью. Мне не очень нравился этот тип и его методы, но он каким-то непостижимым образом понемногу заманил меня в свои сети. Поначалу просто пользуясь моим страстным желанием попасть в эту игру. Потом, пожалуй, деньгами. Хотя сейчас я понимал, что уже не в деньгах дело. Платил он мне прилично, и накопить на собственный Эйдос-модем теперь – вопрос нескольких недель. Однако я вполне ясно осознавал: даже когда у меня будет собственный модем – я не уйду из Стальных псов. Здесь я чувствовал себя причастным к чему-то большему, чем просто игра. Мы вроде как над этой системой, и можем влиять на нее. Не как админы, конечно, а нелегально. Но от этого ощущение власти становилось еще более притягательным. Мы могущественнее остальных, потому что сами сумели этого добиться.
Хотя, может, это очередной обман. Иллюзия, в которую хочется верить. А еще – подсознательное, животное желание принадлежать к сильной и агрессивной группировке. Вообще-то я привык считать себя одиночкой. Но, стоило пару месяцев побегать в стае, стал замечать за собой, что это чертовски приятно – знать, что тебе есть, на кого опереться.
Псы – те еще мутные типы. Но своих не бросают.
Трибуны на западной стороне Мясорубки ломились от публики, так что я с трудом пробивался через толпу, попутно пытаясь разглядеть Дока и Стинга. В чате некромант написал, что они где-то на втором этаже. Но к лестнице, кажется, пробиться было нереально. В конце концов, плюнув, я переместился к внутреннему краю конструкции, нависшему над самой ареной, и перемахнул через перила. Выстрелил Жалом в одну из толстых поперечных балок, поддерживающих настил верхнего яруса – она как раз выступала далеко вперед. Втягивая веревку, заскользил вверх, под удивленные и возмущенные возгласы зрителей.
Наконец, удалось разглядеть Псов. Дока было видно издалека – наш некромант в последнее время вообще стал фигурой заметной. Весь в черной тисненой коже с серебряными и костяными вставками, в плаще с алым подбоем и жестким стоячим воротником. Волосы и короткая бородка – щегольского платинового оттенка. Прямо граф Дракула, не меньше. Карачуна он в городе деактивировал, потому что его аура здорово нервировала окружающих. Череп фамильяра он в таких случаях крепил на левом наплечнике, а остальные кости покоились в специальном цилиндрическом кофре на спине, из которого торчали, как клюшки для гольфа.
В правой его руке, как обычно, жутковатый жезл из древесины Джубокко – той самой ветки, что мы добыли с ним в ходе страшной битвы между двумя племенами ванаров. Особой обработке ветка не подверглась – осталась такой же узловатой, кривой, заканчивающейся длинными отростками, похожими на уродливые пальцы. Крафтер только отполировал ее и снабдил в нижней части обмоткой из полосок мягкой кожи, чтобы удобнее было держать. Но неприятное впечатление эта хреновина производит не из-за своего вида. А из-за того, что по-прежнему постоянно изгибается, двигает своими кривыми пальцами, так и норовит за что-нибудь схватить, поцарапать, ущипнуть. По-моему, только поэтому Док не выпускает ее из рук – чтобы хоть как-то контролировать. Ну, и еще потому, что она ему явно нравится. Может, надеется надрессировать ее со временем. Пока не очень получается.
Стинга я тоже заприметил. Его и раньше было легко узнать по специфичной носатой физиономии. Но теперь в глаза издалека бросались еще и монструозного вида очки, которые он нацепил на этот свой шнобель. Ну, очки – это слабо сказано. Хитроумная алантская конструкция скорее походила на древний летный шлем – этакую кожаную шапку с хлястиками по бокам, плотно охватывающую череп и закрывающую верхнюю половину лица. В эту шапку на правой глазнице было встроено что-то вроде короткой, но толстой подзорной трубы, временами выдвигающейся чуть вперед – видимо, когда Стинг пользовался зумом. Левая глазница тоже была прикрыта круглой зеленой линзой в медном обрамлении. Вообще, он хвастался, что вся эта оптика – не для стрельбы, а позволяет видеть игроков и неписей голыми. Но ему, конечно, никто не верил. Хотя Ката заметно нервничала, когда лучник надолго останавливал на ней взгляд.
Лук он тоже не так давно сменил, и тоже на алантский – короткий, массивный, с двойной тетивой и кучей каких-то блоков и сочленений. В сложенном состоянии он и на лук-то не был похож. Скорее, на оторванную лапу древнего робота.
Из одежды на Стинге теперь были плотные кожаные доспехи рыжевато-коричневого цвета, с кучей пряжек в виде шестеренок из желтого металла – не то латуни, не то меди. Разве что от любимых стрел с разноцветным оперением он не отказался, хотя с наконечниками тоже стал экспериментировать.
Что ж, увлечение Стинга алантскими технологиями мне на руку – охотнее согласится помочь с Анахаром. Да и в шахту его можно будет взять. Вдруг подскажет чего.
Псы тоже заметили меня – Док махнул мне рукой. Они стояли возле самых перил, но народу вокруг них толпилось столько, что лезть в эту давку мне не особо-то хотелось. Поэтому я расположился прямо на конце балки, свесив ноги вниз. Учитывая высоту конструкции и глубину самой бойцовской ямы, это все равно, что наблюдать за дракой во дворе, усевшись на подоконнике пятого этажа. Обзор отличный, а главное – никто в затылок не дышит и локтями не пихается. Я даже подумал было угнездиться на этом бревне в позе лотоса, но это было бы совсем уж пижонством. Да и свалиться можно было запросто.
Распорядитель боев тем временем разливался соловьем. Хотя, учитывая его голос и внешность, он скорее был похож на раздувающегося от напряжения индюка.
– Близится полдень, а значит, утренние бои в Мясорубке подходят к концу! И, как всегда, напоследок мы приберегаем нечто особенное! Вы слышите этот рев, от которого внутренности дрожат, как холодец из кабаньих мозгов? Вы слышите топот, от которого земля сотрясается под ногами? Значит, вы уже догадались, кто рвется на арену! Выпустим же его, иначе он сломает все решетки!
Внизу, в аккурат где-то под моими ногами, действительно, ворочался кто-то крупный и раздраженный – его гулкий рык доносился даже сквозь шум толпы. Зазвенели ржавые цепи, с протяжным скрежетом поднялась тяжелая железная решетка, и на арену, вздымая целые фонтаны песка, вылетела здоровенная туша размером, пожалуй, покрупнее носорога. Зверюга явно застоялась в тесном загоне, а судя по пятнам крови на ее боках, кто-то предварительно раззадоривал ее, тыкая копьями.
– Извечный кошмар путника, преодолевающего Ржавые пустоши! – вещал тем временем распорядитель. – Верная погибель любому, кто вовремя не уберется с его дороги! Воплощение неукротимой ярости и силы, покрытое твердой шкурой толщиной в ладонь. Встречайте – черный тарраск!
Ящер, строго говоря, не был черным. Скорее, темно-серым. Но так его называли в противовес другой разновидности – тигровому, то бишь полосатому. А насчет шкуры толщиной в ладонь – охотно верилось. На спине она у него и правда такая, еще и ороговевшая настолько, что даже нет смысла пытаться пробить ее обычным оружием. Тут, наверное, и пули бы застревали, не то, что стрелы. Еще и место-то надо найти для удара – вся спина тарраска сплошь покрыта гребнями разнокалиберных кривых рогов. Вот по бокам и в мягком подбрюшье его броня потоньше и более эластичная. Собственно, как раз из такой шкуры мои собственные доспехи и сработаны.
– Полюбуйтесь на этого красавца! Он уже в четвертый раз на арене! И каждый раз его рога и лапы обагрялись кровью тех смельчаков, что решили противостоять ему. Но в этот раз нашелся безумец, который дерзнет выйти против него в одиночку!
Раненый и обозленный тарраск бесновался на арене, метался между четырьмя толстыми колоннами, установленными квадратом в ее центре. Крупный экземпляр. Обычно его сородичи где-то на четверть поменьше, а то и на треть. Длинная морда была похожа на носорожью, только вместо одного рога на ней высился целый гребень – будто скопление сталагмитов. Часть из них была обломана – здоровяк явно имел привычку таранить все, что попадалось ему на пути, даже если это монолитная скала. Толпа свистела и улюлюкала, еще больше раззадоривая животное. Но запала ему хватило ненадолго – не встречая сопротивления, он чуток успокоился и остановился, опустив широкое рыло к самой земле.
Тем временем заскрежетала решетка на противоположном краю ямы, и из темного прохода показалась знакомая фигура.
Берс.
Помню, как Док регулярно костерил рыжего за то, что тот никак не обзаведется нормальными доспехами, так что после каждой серьезной схватки его приходится чуть ли не по частям собирать. За последний месяц ничего не изменилось. Мало того – в этот раз на Берсе даже не было нагрудника. Мускулистый, жилистый торс его прикрывали только скрещенные ремни в верхней части груди, да и те представляли собой крепление для наплечников. Вот руки и ноги он защитить позаботился – они были сплошь закованы в гибкие сегментированные доспехи из темного металла с подбойкой из плотной кожи, а живот прикрывал широкий пояс с рельефной стальной пряжкой размером с тарелку.
В руках у Берса вместо привычных топоров было что-то новенькое. Тоже рубящее – массивные широкие клинки необычной серповидной формы. Кажется, такие называются хопешами. Я не видел его пару недель, с самой нашей вылазки к северному побережью, и за это время он успел основательно апгрейдиться.
Однако было в нем что-то еще, что сразу же привлекло мое внимание. И дело совсем не в шмоте…
А, вон оно что. Его диаграмма Ци. Соотношение стихий заметно изменилось. Черный сегмент – стихия Земли – по-прежнему доминировал. Живучести у Берса хоть отбавляй. Вода и Дерево тоже сильны, как всегда. Но плюс к этому заметно выделился алый сегмент – стихия Огня. Странно. Вряд ли он вдруг Интеллект резко прокачал или поднял шмотом. Да и зачем ему?
Я пригляделся к его доспехам, но увидел лишь темный и зеленый ореол. Зачарования на Живучесть и Силу. Откуда же тогда стихия Огня? Похоже, дело в этой новой татуировке на груди. Весь торс, начиная от живота, охватывают нарисованные языки пламени и какие-то руны. Возможно, Берс добрался до какого-то значимого рубежа в прокачке. Изначальный его класс – Наемник, воин с балансом между Ловкостью и Силой. Но в каждом классе по мере прокачки открывается куча новых архетипов и веток развития. У меня, как у Монаха, к примеру, есть мои пять боевых стилей – по количеству стихий. Что там у Наемников – даже не в курсе.
Заметил я и еще одну странность. Тоненькую, как паутинка, светящуюся нить Ци, что тянулась от него куда-то вверх, к дальним зрительским ярусам. Я поначалу подумал, что мне показалось. Даже врубил на время Медитацию – в этом состоянии чувства обостряются, и течение Ци видно более явно.
Нет, я не ошибся. Нить есть. Вряд ли это какое-то направленное на него заклинание. На всех официальных аренах действует особое поле, которое блокирует исходящую извне магию. Специально, чтобы зрители не могли бросать баффы или, наоборот, проклятья на участников схватки. Не говоря уж об атакующих заклинаниях.
Значит, что-то другое. Но что?
Распорядитель тем временем, захлебываясь от восторга, нагнетал ажиотаж вокруг готовящейся схватки.
– Человек против черного тарраска! Один на один! Скажете – сумасшествие? Скажете – невозможно? Но на арене – тот, кто решил, что ему это под силу! Встречайте! Берс Кипящая кровь!
Выход на арену, из которого показался рыжий, располагался не у самой земли, а на высоте метров двух над землей, и выводил на небольшую площадку, огороженную каменными перилами. Этакий относительно безопасный балкончик. Покидать его Берс не спешил – ждал сигнала.
– Последний шанс сделать ставки на этот бой! – надрывался толстяк, перекрикивая толпу. – Ставки – двенадцать к одному! Максимальная ставка повышена до пятнадцати золотых монет! Торопитесь, пока не прозвучал гонг! Это шанс сорвать куш почти в две сотни золотых всего за один бой!
Особого столпотворения рядом со сборщиками ставок, правда, не наблюдалось. Интересно, какие коэффициенты на этот бой у людей Молчуна? Да и вообще – что это за дичь? Я, конечно, знаю, каков Берс в бою. Но один на один против полуторатонной горы мяса, рогов и твердой, как железо, чешуи? Серьезно?
Гвалт на трибунах стоял такой, что удар гонга почти растворился в нем. Распорядителю даже пришлось дать команду ударить еще раз.
Берс коротко кивнул, давая понять, что готов. Прежде, чем спрыгнуть на грязный песок бойцовской ямы, он перехватил хопеши, развернув их лезвиями к себе. И крест-накрест полоснул себя по груди – не торопясь, обстоятельно и, судя по всему, довольно глубоко. Толпа притихла. Мы-то в отряде к подобным закидонам рыжего давно привыкли, а вот посторонних людей они могут и шокировать.
Хотя, в этот раз Берсу удалось удивить и меня. Потому что кровь его, щедро смазавшая лезвия хопешей и растекающаяся по груди, вдруг ярко вспыхнула, будто раскаленная лава. А когда он спрыгнул вниз и побежал навстречу чудовищу, клинки в его руках были похожи на зажженные факелы, пламя которых от движений раздувалось все ярче. Етишкины шишки, да у него напалм в жилах! Причем сейчас это уже не метафора.
Огонь против тарраска – может, и не лучшая идея, учитывая, что у этих тварей есть сопротивление к этой стихии, и часть урона будет срезаться. Но это явно лучше, чем простая сталь. Тем более, что магический огонь может наносить куда больше урона, чем обычный.
Тарраск, увидев, наконец, на ком можно выместить свою злость, с глухим ревом бросился вперед, огибая полуразрушенные колонны. Берс, по идее, должен был разыгрывать этакого тореадора, сбивая эту махину с толку и уворачиваясь от его атак. Но вместо этого несся ему навстречу так, будто собирался столкнуться лоб в лоб.
Топот тяжелых лап по слежавшемуся, грязному от крови песку… Доносящиеся даже досюда звуки хриплого, сбивчивого дыхания могучего зверя… Нарастающий гул толпы позади меня…
Удар!
В последний момент увиливая в сторону, Берс на бегу рубанул правым хопешем по морде чудовища. Солидный обрубок темного серого рога отлетел далеко в сторону, на месте сруба растекалась оранжевой светящейся кляксой огненная кровь. Тарраск, споткнувшись, замотал башкой, пытаясь смахнуть с морды пятно огня, но от этого оно лишь раздувалось еще больше.
Сам Берс, затормозив так резко, что на песке остались глубокие борозды от его сапог, развернулся и бросился в атаку. Противник его был куда менее маневренным, поэтому рыжий успел обрушить на него целый шквал ударов с фланга – по нижней и средней части, туда, где шкура уже не такая толстая. Тарраск попытался было контратаковать ударом хвоста, но получилось тоже недостаточно быстро – Берс отпрыгнул и снова сократил дистанцию. Заплясал вокруг зверя, осыпая его ударами то с одного бока, то с другого. Огромный ящер был похож на пса, безуспешно гоняющегося за собственным хвостом.
Сообразив, что противник слишком шустр, чтобы подставиться под удар хвостом или рогом, тарраск с ревом ринулся прочь, увеличивая дистанцию. Пробежался по широкой дуге вдоль самой стенки бойцовской ямы, и зрители сверху со свистом и улюлюканьем бросали в него какой-то мусор. Раны на боках зверя дымились, и вскоре до меня донесся отчетливый запах горелого мяса и рога.
Берс по-прежнему держался середины арены, не покидая квадрат, обозначенный каменными колоннами. Здесь ему проще было уйти от прямого удара, который не заставил себя долго ждать. Тарраск, будто бык на корриде, снова набрал скорость и понесся на рыжего, надеясь протаранить его сходу. Тот снова не сплоховал – ушел в сторону, укрываясь за колонной. Ящер пер напролом, так что врубился в каменный столб по касательной. В воздух взметнулось целое облако пыли и мелких ошметков. Я не удивился бы, если бы он и вовсе снес эту колонну – прямой удар с разгону у этого монстра такой, что, наверное, вагон метро может набок свалить.
Пламя на груди Берса и на его клинках заметно тускнело. Чтобы реализовать огненный бонус по максимуму, ему стоило бы снова броситься в атаку и постараться нанести как можно больше ударов. Но он почему-то медлил. Я заметил, что диаграмма Ци его немного потускнела. Какой-то дебафф? Зверь вроде бы его не ранил. Или это такой откат после бонуса от горящей крови?
Рогатый ящер, описав широкую дугу, снова пошел в атаку. Берс снова ушел в сторону, рубанул несколько раз по ногам зверя. И едва не попался под боковой удар башкой. По трибунам пронесся дружный возглас – наверное, части зрителей показалось, что рыжего задело. Но с моего места было видно, что он успел отшатнуться назад и потом просто немного споткнулся, отступая к колонне.
А диаграмма Ци тем временем потускнела еще больше – будто бы Берс постепенно терял базовые статы. Судя по его движениям, он и сам это чувствовал, и не мог понять, в чем дело. Тарраск в очередной раз погнался за ним, и тут рыжий даже не пытался контратаковать. Вместо этого обхитрил здоровяка, лавируя между колоннами, и приостановился, отхлебывая какого-то зелья.
Не знаю уж, что он выпил, но помогло – разноцветные сегменты на диаграмме Ци вспыхнули с прежней силой, а сам боец с грозным боевым кличем бросился в атаку. Толпа снова одобрительно загудела, засвистела, затопала ногами по деревянному настилу. Хотя, похоже, довольно большая часть болела за зверя.
Хопеши в руках Берса мелькали так быстро, что их было не разглядеть. Огонь на их лезвиях все еще горел, и в плоть они вгрызались глубоко, порой отсекая от зверя здоровенные ломти. Правый бок тарраска потемнел от крови, однако, судя по диаграмме Ци, ранения у него были пока не особо серьезные. Все-таки очень живучая зверюга. Против него крепкие копья обычно используют – пробуют добраться до жизненно важных органов. Мелкими ранами, конечно, его тоже можно затюкать, как и любого моба – просто истечет кровью. Но тогда это будет о-о-очень долгий бой. Я надеюсь, у Берса все-таки есть какой-то план.
Ч-черт! А рыжий тем временем снова слабеет! Статы снижаются постепенно, будто вода, вытекающая из дырявого кувшина. Да что ж такое-то?!
Не прошло и минуты, как боец, только что бодро кромсавший зверя клинками, снова начал бегать от противника, укрываясь за колоннами. Движения его становились все неувереннее. Нет, зная Берса, я не думаю, что он испугался. Но с ним явно творилось что-то не то.
Очередной яростный рев тарасска, рывок вперед и…
Толпа взревела так, что я чуть не свалился со своей балки.
Как говорится – есть контакт! Да еще какой. Мощный удар усеянной рогами морды снизу вверх – и Берса подбрасывает в воздух. Описав широкую дугу, он с размаху валится на песок. Один из хопешей отлетает далеко в сторону. Сам рыжий лишь в последний момент успевает откатиться в сторону, чтобы не быть растоптанным тарраском. Кое-как поднимается на ноги и, шатаясь, бросается к оброненному оружию. Капли горящей крови падают с его груди на песок, оставляя пунктирный след.
Он даже успевает развернуться в сторону чудовища, но вот на контратаку сил не остается. В этот раз противник бьет медленнее, но куда точнее – буквально насаживает его на рога и с разбегу впечатывает в одну из колонн – с мерзким влажным хрустом, от которого дрожь пробегает по хребту.
Кажется, и после этого Берс еще жив, но это уже неважно – вырваться у него уже нет шансов. Толпа на трибунах едва не сметает ограждения. Ор такой, что снова не слышно удара гонга, так что распорядитель дает знак подать повторный сигнал.
Тарраск, утробно рыча, продолжает мутузить останки Берса, таская их по всей арене, будто пытаясь нарисовать огненный узор. Впрочем, после смерти рыжего кровь его быстро начала затухать, а вскоре превратилась в обычные бурые пятна на песке.
Я поначалу, как и остальные зрители, потрясенно смотрел на беснующееся внизу чудовище. Но потом вспомнил про замеченную в начале боя странность и снова врубил медитацию, чтобы получше разглядеть течение Ци.
Вон он – тот едва заметный шлейф, что тянулся к арене с верхнего яруса зрительских трибун! Он все еще здесь. Только теперь он не связан с Берсом. Его конец вьется в паре метров над ареной и забирается все выше – будто кто-то вытягивает обратно тонкий щуп.
Я пытался разглядеть, куда именно ведет эта нить, но второй ее конец терялся где-то на восточных трибунах. Это не было похоже на заклинание. Скорее, некий магический канал связи между двумя объектами. Я такие частенько вижу – например, между игроками и их петами. Просто сейчас тот из объектов, что парил над ареной, был невидим.
Или просто так мал, что отсюда его не разглядеть!
Надо подобраться ближе. Я выстрелил Жалом в соседнюю балку – ту, что правее и чуть выше моей. В стиле Тарзана перемахнул дальше, запрыгнул на край дощатого яруса, торчащий чуть дальше перил, за которыми теснились зрители. Доски тут выпирали над пропастью буквально на полметра, но мне этого хватило за глаза. Пробежался по ним, снова выстрелил Жалом, цепляясь за очередную балку, подтянулся наверх…
Черт, только бы не упустить! Где эта хрень?
Усаживаться на балку и снова запускать Медитацию, чтобы обострить чувства, времени не было – магический щуп довольно быстро укорачивался. Если не разгляжу его прямо сейчас – он успеет втянуться на верхний зрительский ярус, а там попробуй-ка отыскать его в толпе!
Вон он! Кажется, теперь движется не вверх, а в сторону от меня, к центру арены. Ч-черт не дотянусь!
Это был один из таких моментов, когда сначала делаешь, а потом думаешь. Я прикинул расстояние до цели, скорость и направление ее движения…
Прыжок лягушки! Всплеск!
Зерно Парящего сокола давало мне возможность управлять скоростью полета в прыжке, но в сочетании со Всплеском я еще и на три секунды втрое увеличил показатель Ловкости. Не ради повышения скорости движений – в свободном полете это бессмысленно. Просто, когда Ловкость у тебя больше тысячи – очень заметно увеличивается скорость реакции. Все вокруг будто бы в слоу-мо.
Вот и сейчас я взмыл над ареной, а время будто бы замерло. Даже шум толпы стал напоминать низкое протяжное гудение. Бледную, едва светящуюся нить Ци, тянущуюся к моей цели, в движении было сложно разглядеть. Но, кажется, я уже увидел саму цель. Что-то маленькое, мерцающее золотистым ореолом. Размером, пожалуй, с крупную муху. Или пчелу.
Да пчела и есть! Блестящая, металлическая, а брюшко переливается на солнце, будто из хрусталя. И даже видно крошечные полупрозрачные крылышки, трепещущие в воздухе. Ну, это я сроду не разглядел бы, если бы не замедлившееся время.
Я долетел до цели как раз где-то в верхней точке траектории своего прыжка. Скорость полета я замедлил по максимуму, так что здесь почти завис на пару мгновений. Этого хватило, чтобы прицелиться и схватить странное насекомое.
Йессс!
Ладонь кольнуло, будто булавкой, но я даже не обратил внимания на боль – настолько был захвачен азартом. Да я, блин, Гарри Поттер, поймавший свой первый снитч!
Вот только эйфория схлынула мгновенно. Собственно, сразу же, как кончилось действие Всплеска. Мир вокруг обрел свою привычную скорость, а сам я осознал, что прыгнул-то прямо к центру арены, пролетев добрый десяток метров. Жалом зацепиться не за что – не хватит длины, и путь один. Падать. В яму. Прямо к беснующемуся внизу тарраску.
На реакцию у меня осталось буквально пару мгновений, так что все, что я успел – это огласить арену коротким матерным вскриком.
Нет, похоже, сегодня и правда не мой день…
