Владимир Сонин
Философия гор
Часть 2. Стэтхэм и музыка
Такси останавливается около отеля, мы выходим и решаем внутрь не заходить – сразу в кабак. «Харатс». Неслабо заряженные в «Гэтсби», долетаем до «Харатса» в два счета. Прошу принести стаут, и (какая удача!) – при заказе двух третья кружка бесплатно. Музыканты играют каверы. Хорошо играют. Весело. «Ленинград» и все такое.
Через час концерт заканчивается и кабак пустеет. Мы тоже решаем уйти, выходим и двигаемся по направлению к гостинице. Слева видим какую-то забегаловку с названием «Чё? Горы!» с орущей музыкой и толпящимся народом. Подходим, протискиваемся к стойке. Маша берет какой-то красный коктейль и выходит. Я прошу «Корону». Бармен долго возится и заставляет меня нервничать. Наконец получаю бутылку и выхожу. По пути думаю, что с выпивкой на сегодня надо завязывать. Ищу Машу и вижу, что она стоит с группой девушек и о чем-то разговаривает. Так… Что за бабы? Дремавший до этого внутри меня Джейсон Стэтхэм1 пробуждается.
Подхожу к ним. Оказывается, Маша подумала, что это наши коллеги с конференции, на которую мы приехали, но ошиблась. Это были медработники. Пять молодых врачей или медсестер, и две из них очень даже хорошенькие. Проснувшийся Стэтхэм сразу заявляет всей этой бригаде, что ему требуется срочная медицинская помощь и начинает нести какую-то пургу, которая, впрочем, нашим новым подругам весьма по нраву. Их лица сверкают азартом. Я герой этого вечера.
Из кабака орет музыка, которая мне по душе, и я говорю стоящей рядом мадам:
– Хорошая музыка.
Та делает кривое лицо и отвечает:
– Она фальшивит.
– Певица? В этой песне?
– Да!
Я от удивления распахиваю глаза, и по выражению моего лица она понимает, что мне требуются пояснения.
– Я окончила музыкальное училище. С отличием. Я такие вещи сразу слышу, – заявляет она.
Я смотрю на ее хитрое врущее лицо, думаю: «Ну, сейчас я тебя размотаю», после чего медленно и предельно отчетливо произношу:
– Четыре диеза при ключе.
– Что? – спрашивает она, растерявшись так, как будто ее застали за чем-то не вполне приличным и в самый разгар.
– Тональность какая? – вопрошаю я.
– Э-э-э… Тональность… Э-э-э…
– С отличием, значит, – говорю.
– А ты что, музыкант? – спрашивает она, естественно, пытаясь перевести тему. О том, что такое тональность, она, конечно же, понятия не имеет.
– Питерская консерватория! – отвечает Стэтхэм.
«Самарский политех», – думаю я.
Ее лицо непроницаемо, но за этим скрывается полнейший восторг (ну еще бы!). Я такое за версту вижу. И сейчас, в этот момент, – только руку протяни, и все будет.
Но вдруг слева от себя слышу женский голос: «Спаси меня!» А поскольку такие призывы у меня (и у Стэтхэма, ясное дело) всегда в приоритете, я отвлекаюсь от своей музыкальной подруги и поворачиваю голову налево…
