Владимир Прягин
Успеть ко второй луне
© Прягин В., 2024
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024
Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.
1
Вестника он увидел, когда возвращался к себе в контору.
Был уже поздний вечер. У всех нормальных людей рабочее время давно закончилось – офисные лампы погасли, клерки разъехались по домам. Рассосались заторы на перекрёстках. Эстакада монорельса, нависшая над кварталом, перестала ежеминутно лязгать под тяжестью поездов. Даже осенний дождь, который сеялся на город с утра, выдохся и затих, затерялся в ливневых стоках. Тучи раздвинулись, и в просвете блеснул диск Падчерицы, надтреснутый и грязновато-жёлтый, как немытое блюдце из дрянного сервиза.
Но у Стэна трудовой день был, что называется, ненормированный, а график – гибкий до отвращения. Сегодня пришлось мотаться по городу с рассвета и допоздна. Результат, впрочем, того стоил – несколько свежеотпечатанных снимков во внутреннем кармане плаща. Клиент обещал доплатить за срочность по двойному тарифу.
Неоновые буквы, мерцающие над входом в бар «Вислоухий пёс», отражались в луже. Стэн обошёл её, подавив соблазн заскочить в заветную дверь. Свернул в проулок, миновал мусорные баки, вонявшие тухлой рыбой и овощным гнильём. Что-то поскрипывало над головой, на пожарной лестнице – то ли бродили кошки, то ли готовились отвалиться крепления, разъеденные коррозией.
Выход из проулка был уже рядом. Потом направо – и всего через полсотни шагов будет нужный подъезд.
Но, как выяснилось, он рано расслабился.
Воздух между стен колыхнулся. Точнее, не столько воздух, сколько фонарный свет, который вливался в проулок с улицы. Подсвеченная пустота над асфальтом, казалось, обрела плотность, набухла, вытягивая силу из фонаря. А через мгновение лопнула, как перезрелый плод.
Из вертикальной прорехи, возникшей в воздухе, скользнули тени, сплелись в человеческую фигуру. Деталей, правда, нельзя было рассмотреть, только силуэт – тёмный, но с прожилками-швами, которые блестели, словно металл, скрепляя воедино лоскуты мрака.
Вестник Теней.
Так его называли в досужих байках, которым Стэн прежде не особенно верил. Да и сейчас охотно списал бы всё на галлюцинацию, на собственный пьяный бред. Но в бар-то он, как назло, сегодня не заглянул и был трезв как стёклышко.
Очень медленно, стараясь не делать резких движений, Стэн отодвинул полу плаща и нащупал рукоять пистолета.
Вестник никак не отреагировал, даже не шелохнулся. Просто стоял и смотрел на Стэна. Тот ощущал на себе давящий, изучающий взгляд – сам же, как ни старался, не мог рассмотреть глаза существа, сплетённого из теней.
Так продолжалось секунд пятнадцать.
Потом Вестник развернулся.
Швы потускнели разом, перестали стягивать мрак, и силуэт распался на отдельные тени-хлопья, которые втянулись в ту же прореху, откуда появились до этого. Прореха схлопнулась – а через мгновение, жалобно звякнув, погас фонарь. Не выдержал, видимо, издевательств над законами физики.
Стэн вспомнил, что умеет дышать. Почувствовал, как струйка пота стекает за воротник. А в голове, словно канарейка при виде кошки, трепыхалась единственная внятная мысль – как всё это понимать?
Он не увлекался фольклорной мистикой. Гораздо больше его интересовали сплетни о людях и прочие приземлённые вещи, диктуемые профессией. Всё, что он слышал прежде о Вестнике, было почерпнуто из бесед с завсегдатаями «Вислоухого пса». А их слова, по понятным причинам, вряд ли могли считаться истиной в последней инстанции.
Но в их рассказах всё-таки был общий знаменатель. И состоял он в том, что Вестника видят те, кому предстоит вскоре совершить нечто из ряда вон выходящее, причём скорее всего – пугающее.
Болтали даже, что именно после встречи с Вестником один неприметный клерк неделю назад проник среди ночи в мэрию и задействовал там Маховик Распада. Чего он этим хотел добиться, так и осталось тайной. Мэр и шеф полиции, впрочем, с пеной у рта доказывали, что всё дело в маниакально-лунном психозе у злоумышленника. В качестве сопутствующего фактора они называли передозировку «волчьей крупы», а Вестника не упоминали вообще. Клерка законопатили куда-то в психушку, мэрия же пока пустовала – никто не решался туда соваться, даже пожарные.
Стэн тоскливо вздохнул и двинулся дальше.
Семиэтажный дом, в котором небогатые офисы соседствовали с жилыми апартаментами, стоял на углу квартала. Стэн шагнул в холл, снял шляпу, отряхнул с неё капли влаги. Консьержки за стойкой не было, валялась только развёрнутая газета, криминальная фотохроника. На снимке был чей-то труп, снятый крупным планом. Неестественно белело лицо, освещённое фотовспышкой, темнели кровоподтёки и ссадины.
Лифт с обречённым скрипом дотащил Стэна до последнего этажа. В коридоре помаргивала газоразрядная лампа. Латунные номера на деревянных дверях давно утратили блеск, а кое-где и вовсе отсутствовали. Вместо них были цифры, накорябанные химическим синим карандашом.
У двери с матовым стеклом в торце коридора сидела девушка.
За неимением стульев она устроилась на полу. Спиной опёрлась о стенку и, обхватив руками колени, неподвижно смотрела перед собой. Одежда её выглядела скромно, если не сказать бедно. Плащ мышиного цвета, старый и обветшалый, потёртые сапоги. Никакой косметики на лице, даже не подкрашены губы. Непримечательные черты и тусклые волосы, стянутые в хвост на затылке.
Она совершенно ушла в себя – и встрепенулась, лишь когда Стэн приблизился. Поспешно встала и спросила с надеждой:
– Вы мистер Логвин?
– Да, мисс. А вы давно здесь?
– Нет, не очень… Ну, то есть да… Пришла ещё днём… Постучала – дверь заперта, но я решила дождаться…
– Вам повезло. У меня через четверть часа неурочная встреча с одним нетерпеливым клиентом, поэтому я сегодня вернулся. Иначе вам пришлось бы ждать до утра.
Он отпер дверь с надписью полукругом: «Стэн Логвин. Услуги частного детектива». Сделал приглашающий жест:
– Прошу.
Она нерешительно переступила порог. Стэн нашарил на стене выключатель. Под потолком засветилась лампочка, прикрытая мутноватым белым плафоном. Ночь отодвинулась за окно.
– Садитесь, мисс. Вам что-нибудь налить?
– Воды, если можно…
Он взял стакан, плеснул в него из графина. Она сделала глоток. В тишине было отчётливо слышно, как зубы лязгнули о стекло. Её сотрясла короткая дрожь: не то от нервного напряжения, не то от промозглого сквозняка, который хозяйничал по всему этажу.
Стэн уже собирался предложить ей что-нибудь покрепче, с полным набором согревающих градусов, но присмотрелся и передумал. Слишком уж юной она была. Даже школу ещё, наверное, не окончила.
Сняв плащ, Стэн повесил его на вешалку у двери. Сел за стол и поинтересовался:
– Как вас зовут, мисс? Чем я могу помочь?
– Эмили, мистер Логвин… Эмили Белл… И я должна найти брата! Потому что он пропал, а полиция ничего не желает делать! А ваше объявление я увидела в «Подлунном курьере», моя тётя его выписывает… Там и другие объявления были, красивые и большие, но в тех конторах наверняка очень дорого… Вы не подумайте только, что я пожалела денег! Я всё отдам, если надо, но…
– Тише-тише, не нужно так волноваться. Расскажите, пожалуйста, по порядку. Когда пропал брат? Его имя, возраст? Что конкретно вам сказали в полиции?
– Его зовут Эрик, он на четыре года старше меня…
– А вам, простите, сколько сейчас?
– В октябре исполнилось восемнадцать…
Стэн посмотрел на неё с сомнением, но от комментариев воздержался. Она тем временем продолжала:
– Я поехала его навестить, он снимает квартиру на Совином Холме… Но оказалось, что его уже две недели не было дома! Это мне его сосед рассказал, Жан-Люк… Мы, правда, толком поговорить не смогли, у них там… Ну, в общем, гости были – натурщицы, как Жан-Люк объяснил…
– Натурщицы?
– Да, мой брат ведь художник – очень талантливый, между прочим! Его даже на выставки приглашали… Характер, конечно, у него сложный, но это же всегда так, если человек творческий, разве нет? Тётя его, правда, ругает, говорит, что он слишком непостоянный, ветреный… Ну, в чём-то она права, он может вдруг вспылить, всё бросить и убежать куда-то… И я иногда на него обижаюсь, но потом мы миримся всё равно…
– Позвольте уточнить, мисс. Что значит – убежать?
– Ну, знаете, он не может долго сидеть на месте… То по городу бродит, то вдруг возьмёт и уедет на побережье – вот просто так… А потом объясняет, что хотел «напитаться морским рассветом»…
Стэн устало вздохнул:
– Прошу вас, не обижайтесь, но взглянем на ситуацию беспристрастно. Ваш брат – взрослый человек, который живёт отдельно и ведёт, скажем так, богемную жизнь. Иногда он спонтанно уезжает из города. Учитывая всё это, разве не логично будет предположить, что он и сейчас уехал… гм… в творческую командировку?
– Я ведь вам объясняю! Сейчас всё совсем не так! И полицейским я то же самое говорила, но они отмахнулись! Поймите же, мистер Логвин, я не какая-то истеричная дура! Я знаю своего брата! Во-первых, если бы он уехал надолго, то позвонил бы мне, пусть не сразу, но обязательно! По междугородней линии, хоть и дорого! Дня через три-четыре, ну или через неделю максимум… Потому что скучал бы! Он всегда говорит, что очень любит мой голос, называет «золотым колокольчиком»… Но дело даже не в этом!
Она умолкла и, схватив свою сумку, дёрнула застёжку-молнию. Та подалась не сразу, будто хотела поиздеваться, но Эмили всё же справилась и вытащила из сумки тетрадь – потрёпанную и толстую, в красно-буром клеёнчатом переплёте.
– Вот! – сказала девчонка. – Проверьте сами. Это улика!
Бросив тетрадь на стол, она требовательно взглянула на Стэна. Он взял «улику», полистал и констатировал с осторожным недоумением:
– Записей нет, страницы пусты. Как это нам поможет?
– Вот именно – пусты! Об этом и речь! А раньше были исписаны! Понимаете? Мой брат вёл дневник. Записывал, что случалось, иногда вставлял комментарии – немножко небрежные, но всё равно интересные! О жизни, об искусстве, о людях! Потом зачитывал мне отрывки… Но главное, что эту тетрадь он всегда держал при себе! Говорил то ли в шутку, то ли всерьёз – когда прославлюсь, мол, использую как основу для мемуаров… Каждый день что-нибудь дописывал, хотя бы несколько слов… А теперь она валяется в комнате уже целых две недели!
– Уехал и забыл взять?
– Он бы скорее всё остальное забыл, но только не её! А записи куда делись? И, пожалуйста, не говорите про симпатические чернила какие-нибудь! Чернила там обыкновенные были, я видела сто раз! Не могли они просто так исчезнуть! Брата похитили, а тетрадь зачем-то заколдовали! А вам просто всё равно!
Выпалив это, она смутилась и замолчала. Съёжилась и испуганно взглянула на Стэна, будто ожидая, что он немедленно выкинет её из конторы – за наглость и непочтительность к старшим. Но он лишь терпеливо сказал:
– Послушайте, мисс Белл. Я не спорю, что бывают вещи, которые нельзя объяснить разумно. Сам сегодня видел такое, что… Вот только к моей работе это отношения не имеет. Тут все странности получают скучное и банальное объяснение. Кто-то кого-то обманул, обокрал или в лучшем случае недопонял. Вот что я наблюдаю снова и снова. В истории с вашим братом – ставлю ящик односолодового виски против пинты прокисшего молока, что он просто загулял с очередной натурщицей…
– Возможно, вы правы, – сказала она негромко. – Но я просто не могу сидеть сложа руки. А обратиться мне больше не к кому…
Она всхлипнула. Стэну стало понятно, что логика здесь бессильна.
– Мисс, я привык играть честно. Скорее всего, ваш брат найдётся и без моего вмешательства. То есть, наняв меня, вы потратите деньги зря. Но если вы так настаиваете…
– Да, мистер Логвин, да! Отыщите его, прошу вас!
– Я понял. Что ж, вам решать. Гонорар – две сотни.
– Вот, здесь должно хватить…
– Не спешите. Аванс я с вас не возьму. Оплата – после того, как я найду Эрика. У вас, кстати, есть его фотография?
– Да, я специально взяла!
Снова порывшись в сумочке, она вручила ему чёрно-белое фото. В камеру улыбался парень, светловолосый и худощавый. Он стоял, небрежно опёршись локтем на аккуратный штакетник. Шляпу держал в руке. Пиджак был расстёгнут, а вместо галстука повязан шейный платок.
– Хорошо. Теперь дайте мне его адрес и ваш телефонный номер. Имена его друзей запишите, какие знаете. Вот бумага, держите… Невеста у него есть? Или только натурщицы? Пишите всё, что можете вспомнить. Да, и тетрадь оставьте тоже, пожалуй.
Он убрал всё в выдвижной ящик и проводил её до двери. Она заметно повеселела и глядела теперь с такой благодарностью, что ему было стыдно. Вместо того чтобы вернуться за стол, Стэн стоял на пороге и зачем-то смотрел ей вслед. Шагая по коридору, Эмили обернулась и помахала ему рукой.
Из лифта навстречу ей вышел тип в надвинутой шляпе и направился прямо к Стэну. Не вынимая рук из карманов и не утруждая себя приветствиями, процедил:
– Итак, мистер Логвин?
– Проходите, мистер Боровски.
Новый посетитель напоминал стареющего боксёра-тяжеловеса. Он имел широкие плечи, обрюзглое бульдожье лицо и колючий взгляд. Стэн, не тратя времени даром, выложил перед ним на стол результаты своих сегодняшних похождений.
– Как и договорились, мистер Боровски, я не выпускал из виду вашего делового партнёра. Он ездил по городу, я за ним. На снимках люди, с которыми он встречался. В какой-то момент он бросил свою машину и поднялся на монорельс. Мне пришлось сделать то же самое. К счастью, я успел заскочить в вагон. Там он несколько минут что-то обсуждал с одним из попутчиков. Этот момент тоже зафиксирован.
– Как вы умудрились снимать в вагоне? Он не заметил слежку?
– У меня портативный аппарат и соответствующие навыки.
С минуту клиент разглядывал фотографии. Одна из них – в гостиничном холле – заставила его прошипеть ругательство.
– Ладно, – сказал тяжеловес, помолчав. – Я узнал, что хотел. Будем считать, что вы справились, мистер Логвин. Меня, признаться, даже несколько удивляет качество снимков. Если бы я лично не знал этого ублюдка, мог бы решить, что здесь – постановочные кадры из кинофильма. Как вы этого добиваетесь?
– Это моя профессия. Ну и в каком-то смысле природный дар – выбрать подходящий момент, чтобы нажать на кнопку. Поймать один-единственный миг, тот самый. Когда-то я хотел стать настоящим фотографом, иметь своё ателье. Но, как видите, не срослось.
Посетитель вытащил портмоне, отсчитал четыре сотенные бумажки. Бросил их на столешницу и, коротко поразмыслив, сказал:
– Мой бизнес несколько специфичен. Время от времени мне требуются люди со стороны для решения нестандартных задач. Вы меня понимаете, мистер Логвин?
– Обращайтесь, мистер Боровски.
Закрыв за ним дверь, Стэн ослабил узел на галстуке и налил себе виски. Сделал пару глотков, ощутив нутром приятное жжение. Выключил свет, подошёл к окну и долго смотрел на город.
Тучи снова сомкнулись, заслонив желтушную Падчерицу. Вернулась мелкая морось, повисла между домами. Электрические глаза фонарей слезились, тускло блестел асфальт. На рекламных вывесках размыто мерцал неон.
Стэн отвернулся от окна и застыл.
Из ящика стола, куда он сунул тетрадь, сочился багровый свет.
2
Стэн с опаской приблизился и, поколебавшись, выдвинул ящик. Да, ошибки быть не могло, тетрадная обложка люминесцировала, пусть и не очень явственно. Оттенок был неприятный. На миг почудилось даже, что переплёт пропитался кровью, но нет – это расшалилось воображение.
Сюрпризов за этот день накопилось уже сверх меры.
Взяв карандаш, Стэн ткнул им обложку, легонько и осторожно. Реакции не последовало. Тогда он, пока не включая лампу, открыл тумбочку, стоящую в углу комнаты. Нашарил там перчатку из толстой кожи, натянул её, дотронулся до тетради – и опять без последствий.
Он сел на стул и задумался.
Был соблазн просто сжечь дневник в туалете, а пепел смыть в унитаз. Но Стэн с сожалением отказался от этой мысли, представив, как после этого придётся объясняться с девчонкой. В то, что она его подставляет, ему верилось с трудом. Во-первых, нужно быть отличной актрисой, чтобы так сыграть перепуганную невинную дурочку. А во-вторых (и в-главных), к чему такие хитрые комбинации?
Не то чтобы он не имел врагов, но…
Предположим, тетрадь – это некая компрометирующая штуковина. Нелегальная и опасная. И за её хранение Стэна могут подвести под статью. Но тогда копы уже вломились бы, положили бы мордой в пол и завели бы старую песню про право хранить молчание.
А уж более экзотичные версии (ну, скажем, что тетрадь намазана ядом) – это и вовсе бред похмельной кобылы. Гораздо проще и эффективнее было бы влепить ему пулю где-нибудь в подворотне.
Ну и, наконец, было ещё и «в-третьих». Интуиция говорила Стэну, что тетрадь для него не представляет угрозы, по крайней мере здесь и сейчас. А загадывать слишком далеко наперёд он давно отучился.
Решившись, он подцепил пальцем переплёт, теперь уже без перчатки.
Мир, конечно, не рухнул.
На ощупь обложка стала другой. На ней возник рельефный узор из тонких прожилок. Стэн вгляделся, прищурившись. Узор чуть заметно отблёскивал серебром или, возможно, сталью. Его элементы были расположены хаотично и не складывались в осмысленную картинку. Просто несколько разрозненных линий.
Машинально Стэн перелистал тетрадь ещё раз, по-прежнему в темноте, которую едва разбавляли отсветы уличных фонарей. И вдруг ему показалось, что на страницах всё-таки проступают рукописные строчки.
Он сразу же зажёг лампу. И разочарованно хмыкнул, на сей раз зрение его обмануло. Страницы были чисты, как и прежде. Да ещё и обложка перестала люминесцировать, не выдержав конкуренции с электричеством.
Эти фокусы начинали надоедать.
И вообще, пора было пора завершать затянувшуюся рабочую вахту.
Стэн снял с вешалки плащ. Поколебался, а не спрятать ли тетрадь в сейф? Но поленился и сунул её обратно в ящик стола. Вышел из конторы, запер за собой дверь и, прошагав по гулкому коридору, свернул на лестницу.
Его квартира располагалась в этом же доме, двумя этажами ниже. Он это не афишировал, не хотел, чтобы какой-нибудь упёртый клиент нарушал личное пространство. Но сам факт того, что после работы не надо ехать через полгорода, неизменно радовал вечерами.
В квартире было душно, но холодно. Стэн зашёл в кухонную нишу, зачем-то заглянул в шкафчик, будто рассчитывал, что внутри материализуется горячий ужин с десертом. Покосился на узкий столик, напоминавший барную стойку. Там стояла полупустая бутылка бренди.
Он отхлебнул из горлышка и шагнул к радиоприёмнику – деревянному сундуку, приткнувшемуся у изголовья кровати. Включил, повертел настройку, перескакивая с волны на волну. Мельком поморщился от визгливого свинга и задержался на частоте, где Зануда Джек препарировал последние новости.
– …вызывает вопросы, – произнёс баритон с едва уловимой, интригующей хрипотцой. – В полицейском департаменте заявили, что «бешеная механика» не наносит критического урона ни инфраструктуре города, ни общественному спокойствию. Но эти увещевания выглядят по меньшей мере сомнительно на фоне того, что происходит вокруг пострадавшей мэрии. Согласно нашим источникам, здание не подлежит ремонту и будет снесено в ближайшее время. А что на это скажет сам мэр? Сегодня днём на пресс-конференции мы услышали следующее.
Зазвучал другой голос – сварливый и раздражённый:
– Послушайте, господа. Давайте не будем гнаться за дурно пахнущими сенсациями. Вы отлично знаете, что в городе идёт плановое переустройство. Центральные кварталы меняют облик на более современный. К тому же здание мэрии уже не отвечает техническим требованиям эпохи. Проще говоря, оно слишком маленькое и неудобное. Вопрос о переезде назрел давно, а досадный инцидент на прошлой неделе лишь ускорил решение. Инцидент этот ни в коей мере не повлиял на дееспособность администрации. Что же касается пострадавшего здания, ситуация там находится под полным контролем…
В эфир вернулся ведущий:
– Не будем спорить, что «дурно пахнущие сенсации», как выразился наш уважаемый мэр, действительно неуместны. Поэтому мы предложим строго документированные факты. Вы их не только услышите, но и увидите собственными глазами. Наш репортаж-расследование подготовлен в сотрудничестве с «Подлунным курьером». Читайте в завтрашнем выпуске…
Стэн вытащил сигаретную пачку с нарисованным парусом на фоне заката. Приоткрыл оконную створку, чиркнул зажигалкой. Струйка дыма, скользнув на улицу, смешалась с моросящим дождём.
Дневная маета наконец закончилась.
Он швырнул за окно окурок, и тот через полсекунды затух в полёте, как забракованная падающая звезда.
В тесной клетушке, которую арендодатель в контракте гордо именовал ванной комнатой, Стэн мельком глянул в зеркало. Физиономия не вызывала доверия – исхудалая, помятая и небритая. Впрочем, там, куда он планировал наведаться завтра, такую рожу имел, пожалуй, каждый второй. Излишний лоск только помешал бы разговорам по существу.
Вода из крана текла застенчивой струйкой и отдавала ржавчиной. Но он исхитрился-таки обмыться до пояса и добрёл до кровати.
Спал он плохо, урывками.
Ему снился Вестник Теней. Тёмный силуэт маячил перед глазами, и от него вроде бы исходили слова. Стэн вслушивался, пытался сосредоточиться, но смысл ускользал, растворялся, как лёд в стакане. Так продолжалось долго, и Стэн, устав, попытался переспросить, однако ответ оказался столь же бессмысленным. Вестник умолк и начал поднимать руку, держа в ней что-то. Стэн, присмотревшись, уловил блеск оружейной стали и сам схватился за пистолет, но это движение оказалось излишне резким и нарушило равновесие сна. Тот начал распадаться, расслаиваться на отдельные тени-кляксы и тусклые пятна света…
Наутро Стэн проснулся с головной болью.
Залил кипятком две ложки гранулированного кофе, тщательно размешал. Глотнул обжигающе-бодрящую горечь и зажёг сигарету – первую в этот новый, но такой же слякотный день.
Спустившись на лифте в холл, он выгреб из почтового ящика несколько рекламных листовок (чудо-скороварка, комплект кухонных ножей с небывалой скидкой, гастроли цирка уродцев). Среди них скромно приткнулся счёт за аренду офиса.
Стэн привычно подумал, что неплохо бы завести секретаршу. Желательно молодую, красивую и с бухгалтерскими талантами. Чтобы сама проверяла почту, сидела на телефоне, записывала доходы с расходами и наливала бы ему виски, когда он возвращается с очередного задания. И всё это на чистом энтузиазме, без претензий на жалованье и прочие меркантильные вещи…
Он отогнал видение. Листовки бросил в мусорное ведро, счёт засунул в карман. Поднял воротник плаща и вышел под дождь.
В проулок, где вчера появился Вестник, Стэн свернул не без колебаний. Но сейчас, в унылом утреннем свете, асфальтовая кишка уже не таила в себе ничего опасного. Разве что вонь из баков стала сильнее.
Дошагав до линии монорельса, он поднялся по лестнице на платформу и ввинтился в вагон. Утренний час пик был в разгаре. Вагон покачивался и лязгал, пахло мокрым железом и дешёвым одеколоном. Снаружи к рельсам подбирались многоэтажные глыбы из бетона и бурого кирпича, так близко, что поезд едва не задевал их бортами.
Стэн вышел на станции, где вчера оставил машину. Та стояла под эстакадой на сухой полоске асфальта и терпеливо дожидалась хозяина. «Куница-Кью» – двухдверный седан, компактный и неприметный. Шестицилиндровый двигатель, шестьдесят лошадиных сил. Круглые пучеглазые фары и радиаторная решётка, похожая на приоткрытый рот. Цельнометаллический кузов зеленовато-серого цвета, без хромированных нашлёпок.
Стэн открыл дверцу и сел за руль. Теперь, когда его больше не окружала толпа, он почувствовал себя лучше.
Одиночка всегда использует шанс отбиться от стада.
Он завёл мотор и вырулил на проезжую часть.
Через четверть часа он уже заезжал на Совиный Холм – возвышенность в западной части города. Дома в четыре-пять этажей лепились на склоне густо, едва не упираясь друг в друга. Узкие улицы прихотливо петляли, пересекались под неожиданными углами.
Найти нужный адрес в этом каменном лабиринте оказалось непросто. Стэну пришлось четыре раза притормозить, чтобы спросить дорогу. Помогали ему охотно, но подсказки противоречили друг другу диаметрально.
В конце концов он, однако, прибыл на место. Притёр машину к стене, чтобы не занимать проезд. Вылез, закурил и окинул взглядом фасад. На первом этаже – закусочная и газетный киоск, над ними – два этажа с квартирами, ещё выше – мансарда. К стене на углу крепился фонарь на изогнутой металлической штанге.
Стэн толкнул дверь, поднялся по лестнице. Искомая дверь в мансарде была фанерной и хлипкой даже на вид. Если надо, он выбил бы её одним хорошим пинком. Но пока просто постучал, вежливо и негромко.
Никто не отозвался.
Он стукнул ещё несколько раз, настойчивее.
За дверью послышалось неясное шевеление. Оно сопровождалось коротким возгласом – кого-то, кажется, куда-то послали. Ещё через полминуты дверь наконец открылась, и на Стэна через порог воззрилась девица, закутанная в тонкое одеяло. Взгляд у неё был мутный, волосы растрепались, тушь размазалась по лицу.
– Здравствуйте, – сказал Стэн. – Мне нужен Жак-Люк. Он здесь?
Несколько секунд она осмысливала услышанное, пытаясь сфокусировать взгляд. После чего спросила:
– А вам зачем?
– Я поклонник его таланта.
Девица фыркнула, развернулась и побрела в ближайшую комнату, оставив входную дверь нараспашку. Стэн счёл это приглашением и двинулся следом.
Комната с наклонной стеной подкупала лаконичностью меблировки. В углу стояла тахта, а возле окна – напольный мольберт с холстом. Наличествовали также две табуретки и облезлое кресло, на котором была свалена одежда. Пустые бутылки сгрудились у стены. Пахло винной кислятиной и сигаретным дымом.
На тахте дремал молодой шатен с трёхдневной щетиной. На появление гостя он никак не отреагировал. Девица плюхнулась рядом с ним, пихнула в плечо:
– Подъём.
Шатен промычал что-то неразборчиво и всхрапнул. Девица склонилась к его уху и крикнула высоким противным голосом:
– Покупатели пришли, дурень!
Жан-Люк подскочил и вытаращился в пространство. Он резкого движения его замутило, но он кое-как совладал с собой. Стэн взял табуретку и, сев перед ним, сказал:
– С добрым утром.
– Угу… – промямлил Жан-Люк. – Мистер, а вы… ну, это… действительно покупатель?
– Ваша подруга несколько забегает вперёд. Но у меня и правда к вам разговор. На смежную тему, если можно так выразиться.
– Кхм… Минуту…
Спустив ноги на пол, живописец сцапал бутылку, стоявшую у тахты. С надеждой встряхнул её и, услышав желанный плеск, присосался к горлышку. Сделал пару глотков, скривился, но снова удержал всё в себе. Чувствовалась сноровка.
Посидев неподвижно, он нашарил сигаретную пачку. Но везение закончилось, пачка оказалась пуста. Стэн предложил свою. Жан-Люк кивнул с благодарностью, выудил сигарету. Спросил, затянувшись и поглядев в окно:
– Как там вообще сегодня?
– Дождь, – ответил Стэн. – Как обычно.
– Когда-нибудь это кончится, – равнодушно сказал Жан-Люк. – Дождь смоет и нас, и город. Всю эту вонючую пену, которую мы назвали цивилизацией…
– Ты мне вчера обещал двадцатку, – сказала ему девица, тоже закуривая. – Мне надо чулки купить, ну и там по мелочи.
– …останется пустая земля, на которой вырастет что-то новое, настоящее…
– А я вчера слышала, как Горан говорил Айрис, что свозит её на Солнечный Мыс. Это где вообще? Не знала даже, что есть такой… А Горан не жмот и рисует, кстати, красиво, не то что ты…
Жан-Люк повернулся к ней, смерил взглядом. Она, пожав плечами, стряхнула пепел в пустой стакан.
– А вы что скажете, незнакомец? – обратился художник к Стэну. – Как вам мои картины? Только не врите.
Стэн посмотрел на холст. Там изображалась обнажённая девушка, забирающаяся в ванну. Момент был пойман не особенно эстетичный: одна нога занесена над бортиком, руки вскинуты в попытке найти баланс. Купальщица отдалённо напоминала спутницу Жана-Люка, но черты лица были смазаны, а кожа отливала болотной зеленью. Пропорции тела вроде бы соблюдались, но при этом несли неуловимый отпечаток уродства.
– У вас свой стиль, – сказал Стэн. – Очень… гм… самобытный. Хотя, наверно, до его понимания ещё доросли не все. А что говорят профессиональные критики?
– Я получил недурные отзывы на Салоне Бунтующих. Ну, знаете, идёт сейчас в галерее у Роггендорфа…
– Ага, – сказала девица. – Там один богатый толстяк чуть не купил картину. Не эту, а другую, ещё страшнее. Но он был пьяный в дугу. Ему бы там что угодно показалось шедевром, хоть ослиная задница. Вы тоже из таких знатоков?
– Ослиные задницы – не мой профиль, – заверил Стэн. – Я здесь по другому поводу.
– А по какому, кстати? – спросил Жан-Люк, снова прикладываясь к бутылке. – На покупателя вы не тянете, как ни жаль. И вряд ли явились исключительно для того, чтобы угостить меня сигаретой…
– Вы правы. Хотел кое-что спросить о вашем соседе. Он так и не появлялся?
– Вы из полиции?
– Я друг его сестры. Она его ищет, я помогаю.
Жан-Люк поморщился:
– Слушайте, сколько можно? Эмили приходила два раза, устраивала истерику. Но я не знаю, где Эрик. Представления не имею! Он передо мной не отчитывается. Хотя мог бы вообще-то предупредить. Мы за квартиру пополам платим, а один я не наскребу…
– Сочувствую, – сказал Стэн. – Значит, в ваших же интересах, если я его разыщу. Можно заглянуть в его комнату?
– Да хоть в сортир загляните! Меня только оставьте в покое…
– Благодарю. И последний вопрос – кто из ваших общих знакомых может подсказать, где он? С кем я мог бы поговорить?
– У Януша спросите. Закусочная внизу, он хозяин. Каждую собаку здесь знает.
– Обращусь к нему непременно. А вам оставлю визитку – звоните, если вдруг что-то вспомните.
Жан-Люк, отставив бутылку, лёг и демонстративно отвернулся к стене. Его подруга спросила:
– А ещё сигарету можно?
Стэн испытующе взглянул на неё и показал на дверь – давай, мол, там пообщаемся и покурим. Она, помедлив, кивнула и покосилась на кресло, где сверху лежала юбка. Поняв намёк, он вышел в коридор, а оттуда шагнул в соседнюю комнату, принадлежавшую Эрику.
С мебелью там оказалось получше. Кроме кровати и мольберта (на этот раз без холста) был ещё захламлённый письменный стол. Стэн поворошил бумажную груду – черновики, незаконченные наброски.
