Владимир Привалов
Юнцам тут не место
– Не. Я не хочу… – Макс помотал головой, прижимая смартфон к животу.
– Тут не про хотелки речь, – поддержал Прапора Маф. – А про общественное благо.
– Ой, да брось ты, Максимка! – прогудел Там, подходя ближе и протягивая руку. – Чего стесняться, давай телефон. Все рукоблудят, подумаешь. Даже Дзюба. Зато сколько пользы от твоего телефона будет!
Макс отшатнулся. Главдеды смотрели на него с выжиданием. Макс сжал губы, подскочил к валуну и со всей силы вдарил по нему смартфоном. Раз, другой, третий, разбивая телефон на бесполезные осколки. От такой неожиданной картины даже юнцы оторвались от просмотра.
– Это мой смартфон. И я сказал нет, – Макс повернулся к изумленным старикам спиной и покинул поляну, на которой было уже не протолкнуться от столпившихся пропаданцев. Все оглянулись ему вслед, и вдруг увидели, как из распахнутых дверей вагонов посыпались бабульки и понеслись по лугу, взмахивая руками и вопя во все горло. Самым первым несся раненый Джигит. Вдруг и из другого вагона принялись выскакивать татуированные. Да что случилось-то?
Глава 9
Открытие Америки
Сережка в вагоне-оранжерее сажал кабачки. Занятие это для него было новое, совершенно незнакомое и малость магическое. Сережка осторожно погрузил проклюнутое семечко с белым хвостиком в рыхлую землю, слегка присыпал. Плеснул воды, и земля тут же осела, втянув зародыш.
– Всё? – спросил он.
– Ага. Пакетик только сверху одень. Так влага не будет испаряться, быстрее взойдет, – посоветовала Дарья. Тетка поглядывала из-за плеча Сергея, наблюдая за действиями юного натуралиста.
Сережка послушно одел пакет и отставил стаканчик. Пододвинул следующий, проделывая уже известные операции.
– Неужели и вправду из такого маленького семечка целый кабачок вырастет? – прошептал Сережка. Но его тихий вопрос услышали. Дарья фыркнула, а проходящая мимо бабка хохотнула.
– Кабачок, вы слышали, бабоньки? Что пациент наш говорит?! Из одного семечка, мол, один кабачок вырастет!
Вокруг загомонили, задребезжали, засмеялись.
– Куст! Эх ты, недоросль! Целый куст вымахает. Или плеть. А на ней много, много кабачков – только успевай снимать! – пояснила вредная бабка.
– И чему вас только в школах учат? – вздохнула Дарья. – Поколение ЕГЭ…
Сережка разозлился. Да все он прекрасно знал, просто удивился про себя – семечко казалось таким маленьким, что…
– Вам бы только смеяться. А вот закон сохранения энергии тогда как работает? А? Как из такого маленького столько много может получиться? – Сережка развел руками и глянул на Дарью. Та малость смутилась.
– Самый умный, да? – вредная бабка лыбилась по-прежнему.
– Вы еще скажите, что вот эти наши древа тоже из маленького семечка выросли! – Сережка ткнул рукой в окно, где на холме высились четыре великана. – Быть такого не может!
Улыбка сползла с лица вредной бабки.
– Много ты понимаешь, – проворчала она. – Деревья это не простые, а древа жизни. И законы твои тут не работают…
Сергей порывисто обернулся. Вот глупая! Очевидных вещей не понимает!
– Законы не мои, а физики! – пришел Сережкин черед торжествовать. – Они и называются законами, потому что работают везде! Мы же ходим, бегаем по этому вашему Новому Эдему? Не подпрыгиваем под облака, не ползаем черепахами – значит, и закон притяжения работает!
На громкий мальчишеский голос подтянулись и остальные бабульки. Сережка разошелся. А нечего было над ним подшучивать!
– Ньютону яблоко на голову упало! И здесь, когда на древах плоды появятся – тоже вниз посыплются, а не вверх полетят!
Бабки умилились, начали переглядываться…
– Ох, как запел наш петушок… – начала сухопарая старушка, но Сережка вдруг заметил за их спинами, в окне, шевеление в степи и пропустил обидное слово меж ушей. Он подбежал к окну, растолкав бабулек. Прилип к стеклу… Что это?
Вдалеке у горизонта передвигались смутные фигурки. Сергей подумал, что это возвращается огромное стадо горбачей-буйволобизонов, но силуэты казались другими. Фигурок было много, и они прибывали, надвигались большой слитной толпой. Дарья охнула и метнулась прочь, а Сергей все не мог оторваться от надвигающегося из глубин степи темного пятна.
– Всадники! – вдруг охнула одна из бабулек, дальнозорко щурясь и приложив козырьком ладонь ко лбу.
Серега проморгался. Не может быть! На спинах животных и впрямь виднелись маленькие человеческие фигурки. Или показалось? Хлопнула дверь – в вагон вбежала Дарья, прижимая к груди бинокль. Она поводила им, подкрутила колесики настройки…
– Святый Боже! Всадники! На винторогах, на быках едут!
– И впрямь… – прошептала дальнозоркая бабулька. – Вижу! Вижу!
Сережка, не помня себя, подскочил и рванул бинокль из рук застывшей Дарьи.
– Люди? И впрямь люди? – зашумели вокруг.
– Рогатые! – пришла в себя Дарья. – Рогатые!
Бинокль послушно приблизил изображение. На высоких винторогах ехали люди в шкурах. Рядом не торопясь ступали мощные приземистые быки, отдаленно напоминающие горбачей. За ними волоклась по земле странная конструкция, на которой лежали навалом увязанные вьюки. Сергей тихонько крутнул колесико. Лиц было не видать, но вот рога отчетливо проступали на фоне ясного неба.
– Может, это шлемы? Как у викингов? Или шапки такие?.. – задался вопросом паренек, но вокруг уже плескалась паника.
– Рогатые всадники! Люди с рогами!
– Зверь, выходящий из земли! С двумя рогами!
– Черти! Черти за нами, грешниками, явились!
– Отче наш! Иже еси на небеси… – шептали над ухом Сережки.
– Бесовские отродья!
Всадники остановились. Увидели махину поезда на высокой насыпи, закрутили рогатыми головами. Теперь уже у Сережки не оставалось сомнений: никакие это не шлемы, а самые настоящие рога. Только не рожки полумесяцем, с которыми изображали чертей, как думали голосящие бабки, а ветвистые, с короткими отростками во все стороны, роскошные оленьи рога…
– Увидели! Увидели поезд наш! – запричитала дальнозоркая бабка. – Сейчас к нам поскачут!
– Ох, грехи наши тяжкие…
– Мужиков! – завопила Дарья. – Мужиков предупредить надо!
Работая локтями, она побежала по проходу и выскочила в тамбур. Ошалелые бабки ломанулись следом.
– Та откуда их взять, мужиков-то, прости, Господи? – бубнели у Сережки над ухом. – Старичье одно вокруг да рукоблуды малахольные.
Сережка покраснел и приставил бинокль к стеклу.
К группе всадников, размахивающих руками, двинулась одинокая фигура. Сережка, едва касаясь, дотронулся до колесика настройки. Изображение стало четче. Старик! Высокий, мощный. Темное лицо, седые косы и меховая накидка на широченных плечах до земли. Рядом с короткими хищными рогами окружающих его украшение на голове смотрелось чудной короной. Толстые рога ветвились во все стороны. И как только он такую тяжесть на голове таскает? Стоило старику приблизиться, как всадники попрыгали с винторогов и почтительно качнули рогами.
Старик вышел вперед. За его спиной застыли все: и животные, и пришельцы. Старик преклонил колени и уселся на землю. Распахнул накидку, достал длинный предмет. Сережка затаил дыхание. Что это? Что он делает? Сидящий старик склонился. На миг сверкнул махонький огонек… и старик отвел предмет в сторону. Трубка! Старик курил трубку! Вот он отставил длиннющий мундштук и выпустил к небу клуб дыма. Позади старика скопилось множество народу – сотня, никак не меньше. И все ждали, пока дед докурит.
Вот он, наконец, закончил и посмотрел Сергею прямо в глаза. То ли рука паренька дрогнула, и качнула колесико настройки, то ли по другой причине – но черные бездонные зрачки старика вдруг приблизились и заглянули Сережке прямо в душу. Испуганный парнишка отпрянул от окна, едва не выронив бинокль. А старик вытянул руку и кончиком трубки указал на поезд, произнеся пару слов. Радостные воины запрыгнули на скакунов и с гиканьем понеслись вперед.
– Спины, спины выпрямите! Плечи расправьте, задроты! – орал Дикий Прапор. – Не машите вы кольями туда-сюда, полудурки. Уприте в вагон и стойте ровно!
Юрий Владимирович безуспешно пытался заставить испуганных юнцов выглядеть бывалыми вояками. Прапор загнал весь личный состав – кроме бабок и девчонок, конечно, – на крыши вагонов, словно на крепостную стену. Впопыхах похватали все, что могло послужить оружием: топоры, ломы, лопаты. Миша-строитель, вон, даже с бензопилой вперся. Многим достались заготовленные для строительных нужд колья и жердины. Юнцы изображали из себя копейщиков, а багровый от постоянного крика Дикий Прапор носился по составу, перепрыгивая с вагона на вагон.
Глянув на это непотребство, толстый Там тяжело вздохнул.
– Не, у этих рогатых от смеха сейчас даже винтороги передохнут.
Сам повар прихватил тяжеленную дубину из кучи валежника и теперь с верхотуры вагона разглядывал незваных гостей.
– Да уж, из наших ребятушек аники-воины те еще, – закивал Маф.
Казалось, Семена Михайловича появление многочисленного неведомого племени совсем не взволновало. Сухонький старичок не стал вооружаться и уселся безоружным на край нагретой солнцем крыши, с любопытством наблюдая за пришельцами.
– Эти рогатые еще не видели, как вы на крышу взбирались. Точно бы от смеха лопнули, – заметил Макс, опираясь на острозаточенную фискаровскую лопату.
Хоть происходящее не располагало к веселью, но старики переглянулись и рассмеялись. Миша-строитель хохотал громче всех. Было отчего!
Под вопли Прапора молодежь мигом вспорхнула наверх. Цепляясь за открытые двери вагонов, помогая друг другу, юнцы взобрались на крышу словно муравьи. А вот главдеды беспомощно топтались между рельсов. Прапор махал пистолетом, как комиссар, метался по шпалам, залезал под вагоны и матерился на чем свет стоит.
Всех удивил Михаил. Строитель достал бензопилу, быстренько озадачил геймеров – и те затащили на насыпь сначала один спиленный телеграфный столб, затем второй. Столбы под наклоном приставили к вагону, уперев нижним концом в гравий, а верхний уложив на крышу. А затем Михаил показал мастер-класс. Заведя бензопилу, он накромсал из крепких бревнышек отрезки одинаковой длины. Вытащив из обрезанной канистры горсть длинных гвоздей и зажав в правой руке молоток, он с невероятной скоростью наколотил перекладин между столбами. Вот только впопыхах, под вопли Прапора, сделал такой шаг между ступеньками, что толстый Там, залезая наверх, едва не застрял посередине.
– Сергеич, ей-Богу, ты на Винни-Пуха был похож, – сквозь слезы выдавил Михаил.
– Что ржете? – с соседнего вагона скакнул злой Прапор. – Молодняк перед боем сбиваете!
– Ой, Юра! – махнул рукой Михаил. – Чего ты…
– Миша! Долбаный ты по голове! Где самострелы? Когда будут готовы? Ведь обсудили все! – рявкнул Прапор.
– Обсудили… – проворчал Михаил. – А время-то мне где взять?
Юрий Владимирович сплюнул под ноги.
– Не кипятись, Юра, – негромко произнес безмятежный Маф. – Не будет никакой войны.
Прапор полоснул блаженного старичка горячим взглядом, хрустнул шеей и помчался обратно: орать и стращать личный состав. Макс отложил лопату и присел рядом с Семеном Михайловичем.
– Двери были так высоки,
Что, входя, едва нагнулся
Гайавата на пороге,
Чуть коснулся занавесок
Головой в орлиных перьях, – нараспев произнес Маф, не переставая улыбаться.
Максим посмотрел в степь. Рогатые люди отвязывали примотанные к быкам шесты-волокуши, разбирали уложенные поверх вьюки и тюки. Шесты связывали по трое и, раскидав по земле, тянули один из них на себя, ловко подымая всю конструкцию, устанавливая высоченные треноги. Затем по бокам прислоняли оставшиеся шесты, выставляя скелет будущей постройки. Работали пришельцы быстро и слаженно.
– Фигвам! Фигвам! – понеслось по строю юнцов.
– Команчи, бля! Рогатые команчи.
– Звиздец нашим скальпам…
– Ага, а Прапор – Клинт Иствуд!
– Ха! Ковбой с пистолетом!
– Хороший индеец – мертвый индеец!
Женщины с маленькими рожками и громкая безрогая детвора распаковывали вьюки. Казалось, невиданная многосоставная громада совсем не трогала аборигенов. Пришельцы работали, не обращая внимания на суету землян. Мужчины расправляли на земле полотна из сшитых шкур и привязывали к отдельно лежащему шесту. Затем жердь прислоняли к остову расставленных опор, и ловко расправляли полотно, оборачивая вокруг конструкции. Конусообразные постройки вырастали посреди степи одна за другой.
– Быстро они свои вигвамы строят, – заметил Макс.
– Это не вигвамы, – покачал головой Маф. Сергеичу надоело стоять, и он, кряхтя, опустился рядом. – Вигвамы – постоянное жилище. А это – переносное, называется типи.
– И откуда ты все это знаешь, Семен?
– Читать люблю, – пожал плечами старик. – Что еще на пенсии делать?
Помолчали, глядя на слаженную работу пришельцев.
– Не, ну ты смотри, у этих-то рогатых с провизией полный порядок, – ревниво заметил Там. – И птица домашняя бегает, и для винторогов вон загородку делают. И быки…
– Надо торговлю замутить! – встрял Георгий-Жорик. Юный маркетолог стоял крайним в строю с лопатой на плече. —Амеры за Манхэттен индейцам бусы впарили! Чем мы хуже? Местные такие же дикие. Я у них все что хочешь выменять смогу. У нас всяких блестящих хреновин полным-полно!
– Только попробуй мне, сосунок! – гаркнул подбегающий Прапор. – А ну, подберись, курсант!
Юнцы недовольно переглянулись, и Юрий Владимирович возвысил голос.
– Перед вами воины, дятлы! Вы на оружие их посмотрите! Это вам не по лужайке с резиновым хером наперегонки бегать! Сосункам тут не место! Эти рогатые вас прирежут – пикнуть не успеете!
Типи продолжали расти, как грибы после дождя. Чуть поодаль ограждали загоны для животных. Вдруг между двумя постройками показались двое аборигенов. Сгибаясь под тяжестью, они тащили необычного вида ношу. Это был гигантский белый гладкий череп с парой загнутых назад метровых рогов. Грузчики подтащили череп на небольшую возвышенность и установили на вершине, прямо напротив поезда.
На холмик поднялся высокий широкоплечий старик в длинной, до земли, меховой накидке. Он сразу выделялся среди соплеменников – и статью, и суковатым посохом, и массивным украшением на седовласой голове. Необычный старейшина величаво опустился на череп, отложил посох в сторону и возложил руки на гнутые рога, словно на подлокотники. Обвел взглядом неровное войско на крыше состава и остановил взгляд на сидящей прямо напротив него троице. Откинул полу накидки и достал трубку с длиннющим мундштуком. Двумя ударами высек искру и прикурил. Затянулся, откинулся назад и выпустил густое облако дыма.
– Во, смолит, краснокожий… – шепнул Там.
Семен Михайлович как ни в чем не бывало поднял руку и помахал необычному старику. В ответ тот пыхнул еще одним клубом. Не отрывая взгляд от сухонькой фигуры Мафа, бесстрастный пришелец в молчании докурил трубку, поднялся и повернулся спиной, возвращаясь в стойбище.
– Серьезные ребята, – подытожил Юрий Владимирович. – Думаю, факелов нужно наделать, воткнуть в насыпь перед вагонами. Двери запереть. И часовых на ночь выставить.
– Думаешь нужно, Юра? – чуть слышно спросил Маф, провожая взглядом удаляющуюся статную фигуру.
– Нужно, нужно, – покивал деда Юра. – Пора уже наших балбесов в чувство приводить. Шутки кончились.
Ночь опускалась на стойбище. Великий Дух рассыпал зерна для своей домашней птицы, и на небе проступили звезды. Говорящий-с-Дымом шел и думал. Он едва не совершил ошибку. Странные безрогие, преградившие путь племени на священную поляну, были так похожи на проклятых древорубов… Так похожи – без рогов, бледные ликом – что он едва не уронил слово войны. Едва не приказал Детям Ровной Земли напасть ночью.
Говорящий-с-Дымом припомнил маленького сморщенного старичка-безрогого и против воли передернул мощными плечами. Когда старик поднял руку, старейшина племени едва не выронил трубку – так поразила его внезапная догадка. Однако вскоре сомнения вновь одолели его.
Говорящий-с-Дымом остановился у загона, куда загнали шерстолапов. Ткнул посохом через загородку, и пленный заворочался, замычал от боли и перевернулся на спину. Проклятый древоруб! Старейшина плюнул в бледное лицо тягучей слюной. Железный древоруб завозился, елозя по траве связанными руками. Засучил ногами, замолотил на своем быстром гремящем языке. Надо бы, надо отрезать проклятому острый язык… Говорящий-с-Дымом качнул рогами. Однако вскоре язык ему понадобится: чем громче он будет орать, тем сильнее возрадуется Великое Четверодрево.
Старейшина вновь ткнул пленника посохом. Дерево звякнуло о железную рубаху. А вот железо с проклятого древоруба нужно снять. Говорящий-с-Дымом кинул несколько слов – и двое воинов ловко перепрыгнули через загородку, пинками перевернули пленника, взмахивая острыми ножами. Перерезали кожаные ремни и выволокли безрогого из железного панциря. Так-то лучше!
Пленного вновь перевернули, и Говорящий-с-Дымом впился взглядом в бледного ликом. Такой же! Такой же, как и те странные чужаки на чудных постройках. Волосы на лице, светлая кожа, прямые волосы, безрогая голова. Старейшина вновь качнул рогами и двинулся прочь. Без совета Яркого-в-Ночи здесь не обойтись… Да, не обойтись. Пусть некогда они и были врагами, и Яркий-в-ночи сильнее, много сильнее. Его воины злы, а дух велик. Он подскажет, как истолковать знамение. Говорящий-с-Дымом вновь припомнил тонкую легкую руку и странный жест старика-безрогого. Неужели? Неужели пришло время легенд? Говорящий-с-Дымом принял решение и быстрым шагом направился к своему высокому дому.
Распахнув занавеси входа, он прогнал помощников и остался один. Распустил завязки сумы и достал священные листья. Смял в руках, втянул ноздрями горьковатый запах. Листьев оставалось мало, очень мало – а до Месяца Желтой Травы еще много, много дней. Но сейчас нет времени стенаньям, нет места сожаленьям! Старейшина набрал горсть сухих листьев и бросил в тлеющий очаг. Следом полетела еще горсть. И еще. Вскоре дым заполнил дом, окутал сидящую фигуру. Говорящий-с-Дымом положил ладони на колени, вздохнул полной грудью и начал песнь. Древние слова вплетались в дымные пряди, возносились к звездам. И вскоре песнь оборвалась, Говорящий-с-Дымом завалился набок, уткнувшись лицом в циновки.
В отверстие наверху между скрещенных жердей выпорхнуло плотное желтоватое облако. Как детеныш шерстолапа отбегает от стада, облачко отделилось от дымной струи, поднимавшейся к небу. Сделав круг над стойбищем, Говорящий-с-Дымом полетел к священной поляне. Светлоликие безрогие внизу расставили цепочки огней перед своим странным длинным домом, воины расхаживали поверху, сжимая оружье… Глупцы! Стоило Говорящему-с-Дымом выронить из уст слова войны – и его быстрые Дети Ровной Земли окрасили бы священную землю кровью пришельцев. Она должна быть красной, как у всех детей Великого Духа!
Внизу, по священной поляне, крались в ночи светлоликие безрогие, пробираясь к холму. Странно… Чужаки хоронятся от своих же и не боятся тревожить покой Четверодрева? Облачко на миг зависло над поляной. Пятерка юных безрогих и впрямь ступила на священный холм, и Говорящий-с-Дымом, убоявшись, отправился дальше.
Дальше, дальше. Впереди длинный путь, а ночь коротка. Внизу, среди шумящих ветвей, мелькнули огоньки деревни воздушных Детей Густого Леса. Говорящий-с-Дымом на миг почуял взгляд старейшины деревни. Младшие из Детей Леса могли бы подняться над деревьями, догнать его, но зачем? Взгляд скользнул по нему и исчез. Говорящий-с-Дымом торопился дальше. Дальше, дальше.
Чтобы не заблудиться, он летел над дорогой быстрой воды. Ночное око Великого духа сияло в ночи, и быстрая вода блестела в его сиянии. Там, где быстрая вода смиряла свой бег и раздавалась вширь, среди зарослей сухой шумной травы показалась большая деревня мокрых Детей Быстрой Воды. На миг холодный влажный взгляд старейшины деревни скользнул по летящему облачку, но Говорящий-с-Дымом мигом скрылся в ночи. Дальше, дальше.
Наконец вода зашумела среди высоких скал, и облачно свернуло, запетляло среди острых верхушек. Он несся быстрее самого быстрого ветра, и Великий дух светил ему. Наконец скалы кончились, и вновь показалась родная Ровная Земля. Вдали рассыпались огоньки большого стойбища, и Говорящий-с-Дымом поспешил туда. Быстрей, быстрей.
Стойбище было огромно. Его маленькое племя затерялось бы здесь. Облачко заметалось между огоньков, запорхало меж дымных струй. Где же? Где грозный старейшина? Вдруг занавеси высокого дома в середине стойбища распахнулись, и Яркий-в-ночи стал тотчас виден среди бескрайнего простора Ровной Земли. Огромные рога, словно белая молния в небе, пылали в ночи.
Говорящий-с-Дымом скользнул к приметному высокому дому и по дымной тропинке, протянувшейся от очага к небу, спустился к земле. Яркий-в-Ночи сидел подле красных углей и смотрел перед собой. Увидев среди звезд Говорящего-с-Дымом, грозный старейшина сразу понял, что дело серьезно, а новости тяжелы, и уже бросил в очаг сухих священных листьев. Высокий дом старейшины самого воинственного племени Детей Ровной Земли окутался дымом. Из туманных прядей соткалась призрачная фигура Говорящего-с-Дымом.
Яркий-в-Ночи был стар и силен. Он положил мощные руки на колени, расправил могучие плечи и посмотрел на гостя. Тонкие губы сжаты, взгляд надменный и властный. Яркий-в-ночи ждал, что поведает гость.
Говорящий-с-Дымом повел дланью – и желтые пряди взвихрились, сплелись, а над очагом повисла священная поляна с Четверодревом в центре, длинный странный дом неведомых пришельцев и неровный строй светлоликих безрогих пришельцев на крыше.
Маска надменности дала трещину. Яркий-в-ночи подался вперед, рога его вспыхнули алым. Раздался гортанный крик, вождь выхватил клинок. Проклятые древорубы на священной поляне! У Великого Четверодрева!
Однако дымная фигура вновь махнула руками – и картина скакнула, приблизилась. Перед грозным старейшиной предстал сухонький согбенный старик-безрогий, сидящий на покатом краю необычного жилища. Ветхий вёснами широко улыбнулся, и глубокие морщины побежали прочь, прогоняя прожитые годы. Он поднял десницу, в которой не было оружья… Не сдерживая более себя, Яркий-в-ночи вскочил и воздел клинок над собой. Рога его запылали мертвенно-зеленым огнем. Гортанный клич пронесся по ночному стойбищу, и верные воины, что поджидали за занавесью высокого дома, кинулись в разные стороны, понеслись в самые дальние концы стоянки, громко крича и пробуждая Детей Ровной Земли.
Говорящий-с-Дымом выслушал торопливую речь вождя и вновь воспарил над Ровной Землей. Он передал все, что хотел. Теперь самое воинственное, самое грозное племя Детей Ровной Земли снималось с места и торопилось к священной поляне. Яркий-в-ночи решил сам свершить судьбу странных безрогих пришельцев, столь похожих обликом на проклятых древорубов.
Юрий Владимирович запер всех в поезде и ввел комендантский даже не час – день. Запланированные назавтра строительные работы свернули, всех пропаданцев загнали под защиту железной крыши и стен. Макс сумел отстоять полевые работы, которые не могли ждать, но это стоило ему сорванного голоса и пережженных нервов. Посадочную страду решили продолжить под бдительной вооруженной охраной.
Ко сну готовились серьезно. В гравийный склон насыпи под наклоном воткнули чадящие факела. Пропитали солярой драные простыни, обмотали длинные жерди. Расставили в паре метров друг от друга и подожгли. Двери в тамбуры заперли, окна, смотрящие в степь, затянули дерматиновыми шторами-заслонками. Выставили часовых, определили график дежурств. Спали в тесноте, чутко, натащив в вагоны кучу оружия.
Ближе к полуночи в окнах дальнего, безлюдного вагона мелькнули смутные тени. Яркая круглая луна то и дело выглядывала сквозь облака, освещая все кругом. Ручка входной двери шевельнулась, опустилась. Еле слышно скрежетнул вставляемый в паз шестигранный ключ. Дверь подняли на петлях, чтоб та не выдала нарушителей скрипом, и медленно-медленно открыли. Наружу выпрыгнуло пять фигур. Пригибаясь к земле, они скатились по насыпи и затаились у подножия, в тени. Часовые не спали, прохаживались по крышам. Отзывалось под ногами гулкое железо. Где-то среди них был и Дикий Прапор с пистолетом.
Нарушители режима дождались набежавших туч и ломанулись вдоль полей к громаде холма. Болек споткнулся о щетинистую кочку и едва не упал, но его вздернули под мышки. Подбегая к склону, Сашка вдруг заметил странное маленькое желтоватое облачко, которое на миг зависло над ними, затем обошло по дуге древесные вершины и убралось к стене леса.
Света луны не хватало, чтобы разглядеть торчащие в сухой траве корни, и ночные гости едва не переломали ноги. Чертыхаясь и матерясь вполголоса, они кое-как продрались на маленькую полянку у южного древа.
– Ништяк. Топовый скилл! – голос Толика дрожал от возбуждения.
– Классная фича!
– Не заблочили девайс!
– Работает! Работает! – заскакал по поляне Болик.
Его родненький одинокий оставленный смартфон, вплавленный в кору, спасительным светом маяка сигналил в ночи. Уютная полянка озарялась мерцаньем. Сашкин телефон по-прежнему транслировал бесконечную партию третьих героев.
Земляне, только что пробиравшиеся по ночному лугу, хоронясь и от неведомых рогатых, и от гнева долбанутого Прапора, замерли. Скачущая одинокая фигурка с красным флажком загипнотизировала их, заставила забыть волнения и страхи. Всадник сошел с мощеной дороги, подбежал к сундуку с золотом…
– Неправильно сундук подобрал, – прошептал Болек. – По диагонали – только очки мувпоинтов потерял. Нужно было сверху встать.
– Ты бы заткнулся, – отозвался один из корешей Троллины и беззлобно хлопнул парнишку по затылку. – Яйца курицу не учат.
– В натуре, – хохотнул главгеймер, – я не вкурил, кто из нас папашка?
Болек почесал затылок и недовольно буркнул что-то в ответ.
– Ладно, не ворчи. Говори, что делать? Как все было?
– Вот сами и делайте, раз такие умники… Чего сразу драться-то?
– Да кто дерется, щегол? Это ж я любя…
– В натуре, Болек, чего агришься? Давай, не тяни…
– Телефоны свои вставляйте в кору, – Сашка кивнул на темную громаду ствола перед собой.
Его спутники затоптались перед древом, крутя смартфоны в руках.
– А точняк получится? – спросил один, разглядывая матовый мертвый экран своего гаджета. – Так-то мне не охота телефон терять.
– У тебя точно гайд правильный? Схема рабочая?
– Хорош, парни, – одернул Троллик. – Сами видите: работает же болековский смартфон.
Он первым подошел к древу, пристроил телефон и неловко погладил угловатый предмет.
– ГэГэ, братишка, – попрощался он с гаджетом.
– Гуд лак, хэв фан, – загомонили остальные, прикрепляя телефоны.
– Что дальше?
– Потом мы на колени опустились и попросили о чуде, – пожал плечами Сашка.
Здоровенные лбы переглянулись. Становиться рядом друг с другом на колени было малость неловко… Однако, что делать? Не зря же шли… Троллина первым опустился на колени, следом брякнулся Болек, а уже за ними все остальные. Сашка припомнил недавние события, склонился, взмахнув руками и прижался лбом к земле.
– Сделай чудо! Ты же можешь все на свете! Сделай так, чтобы наши смартфоны вновь заработали! – раздался в ночи дрожащий мальчишечий голосок, и Болек вновь приложился лбом.
– Сделай чудо! – нестройно пробормотали за ним следом.
Игривый ночной ветерок заблудился, залетел в крону, запутался, забился в ветвях. Наверху зашумело, у Болека вдоль позвоночника пробежали мурашки. Спутники переглянулись.
– Есть контакт!
– Мессага долетела!
– Только чего не показывает-то? – геймер кивнул на по-прежнему безжизненные экраны смартфонов.
– В прошлый раз тоже не сразу заработало, – ответил Сашка, поднимаясь и отряхиваясь.
– Лагает, понятно, – произнес Толик. – Значит, завтра вернемся и проверим.
Они заторопились вниз по склону. Луна вновь спряталась среди туч, и они поспешили к поезду. Болек покосился на вытянутые лохматые тучи над головой и некстати припомнил желтоватое облачко, которое провожало их по дороге сюда.
«И все-таки странное. Очень странное облачко, – подумал Сашка, но тут же заново увидел свой мерцающий смартфон в грубых наплывах коры, а потом вспомнил, как у него прямо перед глазами растворилась в воздухе рыжая Катя. – Впрочем, тут все странное».
Мальчишка поддал ходу и нагнал товарищей.
Говорящий-с-дымом вздрогнул всем телом, выгнулся на циновках и открыл глаза. Сердце молотилось в груди, и он полежал немного, глубоко дыша. Обращение дымом отняло много сил, но нет времени разлеживаться! Яркий-в-ночи придумал, как испытать пришельцев! Заодно и проклятый древоруб послужит напоследок, пришел его черед! Судьба пленника давно решена, и ничто не сможет ее изменить! И так зажился на свете проклятый безрогий!
Говорящий-с-Дымом громко хлопнул в ладоши, прогоняя слабость, и встал. Впереди его ждал долгий день.
