Владимир Привалов
Юнцам тут не место
Макс не мог оторвать взгляд от истоптанного песка рядом с телом убитого: весь берег был испещрен следами, отдаленно напоминающими отпечатки ласт. Точно такой же они видели здесь недавно.
– Войны хотите, мокрокруты поганые? – вдруг заорал Юрий Владимирович. – Ну так вы ее получите, скоты!
Однако равнодушная река безмолвствовала, мерно катя мимо холодные воды. Вдруг тишину расколол грудной кашель, и молодежь загомонила. Один из испачканных в глине привстал с земли, хватая ртом воздух и очумело глядя на окружающих. К нему бросились, принялись тормошить, теребить, расспрашивать…
– А ну, брысь, – скомандовал Сергеич и тяжело опустился рядом с парнем. – Помнишь чего-нибудь?
Рядом открывали глаза и приходили в себя остальные юнцы. Однако все взрослые по-прежнему лежали недвижимыми.
– Нет… – прошептал парень, с недоумением оглядываясь вокруг. Он явно не помнил, как оказался лежащим на земле. Его взгляд остановился на обнаженном страшном теле татуированного. Он побледнел, отвернулся, а потом вдруг вскинулся.
– Что? Что? – нагнулся Сергеич.
– Туман. Желтый туман пошел!
– Из земли? Когда землю копали?
– Нет, – покачал головой парень. – Из реки.
– Чего?
– Над рекой поднялся, – прошептал парень, – поднялся, и на берег повалил.
Прочие очухавшиеся согласно закачали головами. С их слов выходило, что словно летним ранним утром, над водой вдруг поднялась легкая дымка, потом загустела и ветром ее потащило на берег. А потом все – как обрезало.
– Ядовитый туман, что ли? – почесал макушку Юрий Владимирович.
Вскоре пришлось изрядно потрудиться: никто из старших землян-пропаданцев так и не пришел в себя. Не помогло ни обтирание водой, ни похлопывание по щекам. Из аптечки приволокли нашатырь – но и он не возымел действия. Пыхтя и наступая друг другу на пятки, молодняк потащил тела на импровизированных носилках в вагон-госпиталь. Всплескивая руками, у раскрытой двери встречали пострадавших встревоженные бабульки.
На берегу остался только убитый парень.
– Как его звали-то?
– Александр, – безжизненным голосом ответил Славик. За его спиной сгрудились толпой остальные насупленные товарищи. – Его звали Александром. И он был хорошим парнем.
Девушка с татуировкой дракона отвернулась и зарыдала навзрыд.
– Не плачь, Анютка. Мы отомстим, – к ней подбежал остроносый и принялся гладить по спине.
– Убери руки, Винч! – она резко оттолкнула паренька и пошла прочь по лугу, размазывая по щекам слезы.
– Э-э-х… Вот и беда пришла. Такой молодой ведь, – поджал губы Маф. – Похоронить бы парня надо. По-человечески.
– Вот уж не думал, что так скоро здесь кладбище устраивать придется, – шумно выдохнул Сергеич.
– Никаких кладбищ! – с неожиданной яростью выкрикнул Вячеслав. – Не здесь, не в этой земле! Саня наш. Наш, слышите? А земля не наша. Это место не для людей. Мы сами его похороним!
Старики отступились: было бы о чем спорить… Славик вытребовал недавнюю запись с воздушного змея, внимательно ее пересмотрел несколько раз и, вооружившись до зубов, отправился всем своим татуированным отрядом к обнаруженному ветролому. Идти оказалось недалеко – бурелом начинался всего в каком-то полукилометре от хвоста поезда, если ступать по степи вдоль кромки леса.
Работая допоздна, они натаскали бревен, сложили большой костер недалеко от места убийства, щедро полили слитой солярой и сожгли тело друга. Кое-как главдеды убедили разгоряченных парней не устраивать тризну прямо на ночном берегу и загнали их в спальный вагон. Пламя погребального костра фанатичным блеском отражалось в глазах парней и девушек. Едва они скрылись в вагоне, как раздались хлопки открываемых бутылок и звон стаканов.
– Про оружие уже говорили с утра, – негромко произнес Юрий. – Теперь возражений, надеюсь, ни у кого нет?
Главдеды и Макс сидели подле вагона-ресторана, на импровизированной летней кухне, поддерживая небольшой костерок. Стояла ночь, но спать не хотелось. Вдали, у берега, рдела копной куча углей. Изредка на лугу раздавалось шуршание.
– Местные суслики озоруют… – думая о своем, заметил Сергеич, подбрасывая веток в костерок. – Думаю охоту устроить.
– Насчет оружия возражений нет. Отлично, – продолжил дядя Юра. – Дальше. Походил я вокруг следов на песке, покумекал. Масса тела мокрокрута небольшая – думаю, килограмм тридцать-сорок, вряд ли больше. То есть или они приземистые и плотные, или вытянутые и худые.
– Да жабы они! – сплюнул Сергеич. – Жабы и есть жабы.
«Неужели и Сергеичу сон в руку приснился?»
– Это сейчас не столь важно, – отрезал Юрий. – Анатомия ступни… Ноги… Лапы – что у них там – перепончатая, из чего делаю вывод, что по лесам им не очень-то удобно передвигаться.
– Водоплавающие, хочешь сказать? – подал голос Маф.
– Какой парень! Саня, млять! Какой парень был! – из вагона татуированных раздался вопль, и о насыпь разбилась выкинутая бутылка. Товарищи как умели оплакивали убитого.
– Ну… если раз за разом из воды появляются. Может, и водоплавающие. Или живут у реки. Но главное – они разумны… Или полуразумны.
– Согласен, – покачал головой Маф. – Такое изуверство только разумный сотворить может…
– Ага, – продолжил Юрий, – отсюда делаем вывод, что и кран-трубка из кости для древосока, и зерна в мешках – это их рук-лап дело. Приношение священному месту – или что-то вроде этого.
– Ты ж сказал, по берегу они ходить не горазды, – влез дотошный Сергеич. – А рядом с холмом берег крутой, обрывистый.
– За все, суки, ответят! Я им за Саню все ласты выдергаю и в жопу засуну! – вновь заорали в ночи.
– Половодье, – заметил Макс. – Версию объясняет раннее весеннее половодье. И, по-моему, семена местной кукурузы я сегодня загубил…
– При чем тут половодье?
– Мы не знаем, насколько высоко затапливает луг. Возможно, вода подступает к самому холму – скорее всего, так оно и есть. Тогда этим… мокрокрутам ничего не стоит – хоть и по мелководью – дошлепать до священных древ и возложить дары. Или на плоскодонке какой добраться… И сбор древосока тогда укладывается: в воде живут, живую воду собирают… Вода к воде, как говорится, – Макс задумался, прихватив пальцами нижнюю губу.
– А что про кукурузу-то? – напомнил Сергеич.
– Ну… если мокрокруты и впрямь в воде живут, то и растение должно быть водным. Что-то вроде нашего аира болотного – у него тоже початки образуются. Вряд ли водяное племя занимается земледелием. Вот и получается: зря я сегодня семена в землю посеял!
«И зря мы убили речную корову».
– Почему его, почему Сашку? – раздался девичий горестный крик, и Макс невольно вспомнил ладную девичью фигурку с драконом на спине, раскинувшуюся во сне. – Сколько народу вокруг, почему Сашку убили?
«Кажется, ее зовут Анюта».
– Это деды, падлы, суки, воду мутят! – послышался взвинченный визгливый голос. Макс узнал остроносого Винча. – Загнать бы их под шконку!
Старики невесело переглянулись.
– О сплочении нации перед лицом врага речи не идет, – подытожил Юрий Владимирович. – Об организации караульной службы с таким контингентом тоже говорить не приходится. Смартфонники херовы такого накараулят – всем глотки во сне вскроют. Радует, что перекрыть нам нужно всего два песчаных пляжа: в других местах с нежными лапками мокрокрутам не выбраться. И по этому поводу у меня есть одна задумка…
Главдеды и Макс сдвинулись поближе к теплу костерка, совещаясь, как спасти от речной угрозы беспечных пропаданцев.
Глава 6
Покой для упокоенных
Лидия Петровна обтерла мокрой тряпицей лицо Петровича и присела на краешек сиденья в ногах больного. Устала… Добровольная сиделка смахнула пот со лба. Да уж, пока всех лежачих привела в порядок, отмыла от грязи – сама вся мокрая стала. И угораздило же бедняжек впасть в кому, копая глину! Некоторые до бровей изгваздались! Зато теперь любо-дорого посмотреть… Лидия Петровна с гордостью глянула на безмятежного строителя. Щечки румяные, морщины разгладились, лицо светлое, покойное. Лучше, чем был! И так со всеми, кто вчера погрузился в этот волшебный беспробудный сон. Хоть и лежат неподвижно, а как похорошели, как посвежели все!
Лидия Петровна покачала головой и прошла в конец вагона, где в последнем отсеке находился первый пациент. Уж этот-то негодник живее всех живых.
– Ну, Лидия Петровна! – заканючил он, едва увидев старушку. – У меня и вправду все хорошо. Можно мне на улицу?
– Ты уже сходил на улицу разок. Без спроса. Чуть без задницы не остался, – поджала губы непреклонная Лидия Петровна. – Переворачивайся, Сережка, снимай штаны.
Парень покорно лег кверху задом и спустил штаны. Багровая дыра – след от рога местной зверюги – окончательно затянулась. Припухлости нет, до нагноения не дошло. Красота! Компресс с живой водой помог, не иначе!
– Больно? Как спалось? – спросила Лидия Петровна, выпрямляясь. – Температуры нет?
– Да хорошо у меня! Хорошо все! Можно?.. – натягивая штаны, зачастил парень.
– Там сейчас Юра построение будет проводить. Готов у всех на виду из вагона вылезать? С моей-то помощью? – лукаво спросила Лидия Петровна и довольно хмыкнула в ответ на смущенный взгляд. – Во-от. Говорю же, не торопись. После обеда выберешься, воздухом подышишь.
Она потрепала Сережку по щеке. В голове вагона хлопнула дверь. Лидия Петровна выглянула, увидела входящего Макса. Обрадованная старушка мельком улыбнулась пациенту, пригладила седые волосы и заторопилась навстречу нежданному посетителю.
Стоило ей уйти, как дверь приоткрылась и в проход влез острый нос. Следом показался хозяин носа – длинноволосый приятель Славика, всегда крутившийся рядом с жутковатым вожаком. Впрочем, сейчас остроносый был один.
– Слышь, как там тебя? – присев на пустую лежанку, спросил он.
– Сергей…
– Ага. Меня Винч. Твой смартфон? – он привстал и вытащил из заднего кармана телефон.
– О! Целый! И экран не треснул! Спасибо, что занес, – паренек протянул руку, однако Винч убрал смартфон.
– Остальные-то сдохли все, а твой фурычит еще. Но не включается, зараза, пароль просит, – проговорил Винч, подбрасывая чужой смартфон.
Предплечья Винча затянула густая паутинная сеть, а на тыльной стороне ладони – и на правой, и на левой – висело по черному пауку, вылупив красные глазки и растопырив мохнатые суставчатые лапы с острыми когтями. Шея, словно шарфом, также была затянута до подбородка татуировкой-паутиной.
– Ты бы включил свой телефончик, – с угрозой в голосе протянул Винч, – а то он нам для дела нужен.
– Но он же … мой? Моя собственность! – возмутился парень, однако красноглазый паук вдруг прыгнул ему на губы, и ладонь Винча залепила рот.
– Какая на хер собственность? Какая, млять? – он приблизил лицо к Сергею. Из-под ворота футболки таращил пустые глазницы череп. Посверлив раненого взглядом, Винч убрал ладонь и сел обратно.
– Выбирай, на чьей ты стороне. Я ж тебя по-человечески прошу: нам твой телефон нужен, ненадолго. Попользуемся – и вернем. Один хер скоро сдохнет, – Винч весело подмигнул пареньку. – И деды скоро сдохнут, старые они уже. А мы власть возьмем – нам здесь жить. Так ты бы не ерепенился…
Серега вытянул руку из-под простыни. Обрадованный Винч достал смартфон, и раненый одним движением запустил его, приложив указательный палец.
– Вот и молодец, – кивнул Винч. Полазив в настройках, он отменил обязательный ввод пароля и так же незаметно удалился.
– А что, хорошо тут у вас… – покрутил головой Макс.
В первом отсеке госпитального вагона было уютно. На столике у окна торчали из стаканчика искусственные цветы. На стенке висели вырезанные из журналов репродукции Шишкина и кого-то из мастеров Возрождения. На верхних полках рядком стояли немногочисленные книжки, в основном потрепанные карманные детективы в мягких обложках, и высились стопки глянцевых журналов.
– Да… – рассеянно ответила Лидия Петровна. – Еще не весь багаж разобрали. Всё, что находят из печатного – сюда несут. Вот я и решила что-то вроде читального зала устроить.
– Неужели читают? – удивился Макс. Он искренне полагал, что светлое искусство чтения изрядно позабыто-заброшено нынешней молодежью.
Вместо ответа старушка хмыкнула, прижала палец к губам и поманила Макса за собой. В соседних отсеках, ничего не замечая вокруг себя, сидели зачарованные юноши и девушки, листая страницы. Распахнутые глаза скользили по ярким сочным фотографиям. Растрепанный парнишка погладил разноцветный анимешный рисунок, неведомо как затесавшийся в женский журнал, и рассеянно улыбнулся, шепча что-то. Макс признал художника, которому поручили перерисовать карту после вчерашней аэровидеосъемки.
Макс громко прокашлялся, и читатели вздрогнули, подняв глаза.
– На построение опоздаете. Юрий Владимирович уже собирает всех, – сказал Макс.
Ребятня цапнула лежащие рядом смартфоны и вывалилась наружу.
– Ох уж этот ваш Прапор, – покачала головой Лидия Петровна, собирая раскрытые журналы. – Вроде и умный, а сапог-сапогом.
– Чего вдруг?
– Молодежь наша – она же сейчас как после кораблекрушения, в волнах барахтается. Только воздуха хлебнут – а их снова сверху, по затылку – волна за волной. А Прапор еще подливает и подливает, сапогами топочет…
Макс нахмурился, не понимая.
– Да вот же! – Лидия Петровна тряхнула перед носом собеседника журналами. – Они же привыкли целыми днями картинки, видео, игрушки смотреть. Целыми днями, год за годом! С детства! Яркие кадры – один за другим. А здесь что? Сухой луг, деревья и река? Первый день еще интересно: все ново, незнакомо. Второй… А сейчас? Да ты и сам всё видел. Придут, бедняжки, ко мне, смартфоны свои потухшие на краешек стола положат, журналы откроят… Сидят – часами; ничего не вижу, ничего не слышу. Рот раскроют, глазками лупают, картинки смотрят.
– Ну-ну, – протянул Макс. Никой жалости к «бедняжкам» он не испытывал. – Плохо мы еще воспитываем нашу молодежь… Как говорится: спасение утопающих – дело рук самих утопающих.
Они вернулись в первый, «книжный» отсек.
– Таким макаром, если все смарты за чтение возьмутся – нужно целый книжный читальный вагон выделять, – заметил Макс и достал из-за пазухи плотно свернутый пакет. Сквозь прозрачную пленку просвечивали рублевые купюры.
– Это… это что? – ошарашенно спросила Лидия Петровна, прижав руку к груди. – Зачем?
– Я думал, тут нечто вроде музея у вас, – пожал плечами Макс. – Что мы вернемся обратно, я не верю… Нафига мне тогда эти фантики? А они, в конце концов, – он щелкнул ногтем по купюрам. – Тоже изображения. Не знаю, как сказать, – предмет культуры? Искусства?..
– Ага, ага, – закивала Лидия Петровна. – Не жалко отдавать-то?
– Чего жалеть? – Макс решительно положил пакет на стол. – Руки есть, нужные знания тоже… Всё при мне! Не пропаду – работы у меня и здесь невпроворот.
– Ой! Работа, Максимка, работа! – Лидия Петровна порывисто ухватила собеседника за руку. – Максим, умоляю, выдай ты нам хоть пару лопат. Покажи, где огород будет! Тебе же некогда, а мы сами выкопаем! И грядочки обустроим, как ты делаешь. Мы посмотрели, все поняли… Время уходит! Уже некоторые семена давно пора сажать: и редиску, и морковь, и петрушку, укроп… А Сергеич чуть целую головку чеснока в котел не отправил! – невпопад закончила она. – Еле успели отбить!
– Ну что, шланги гофрированные?.. – вдруг донесся из открытой форточки голос Юрия Владимировича, и Макс вскинулся.
– Я обязательно все обдумаю! Обязательно, Лидия Петровна! А сейчас – мне бежать надо, – заторопился Макс.
– Беги, беги, Максимка, – улыбнулась старушка и громким шепотом бросила ему в спину. – Деньги твои покамест у проводников спрячу. Мало ли?
Лидия Петровна выглянула в окно и проводила взглядом стройную подтянутую фигуру Максима, задержавшись на упругих ягодицах. Щеки старушки заалели, и она чуть слышно вздохнула, придвинув неразобранную еще пачку брошюр.
Что тут у нас? «Бог любит тебя!» – с обложки улыбался длинноволосый Иисус с печальными глазами.
***
Скрываясь в утренней суете, никем незамеченные Славик и Винч неслись вдоль состава по необжитой, безлюдной степи. Миновав локомотив, застывший среди непролазных колючих зарослей высокого кустарника, они припустили что есть мочи вдоль кромки леса.
Пробежав пару минут – чтобы уж точно никто не увидел даже из окон самого дальнего вагона – они остановились, тяжело дыша. Славик сжимал в руках воздушного змея, а Винч тискал чужой смартфон.
– Ну чо, запускаем?
– Не, я думаю, все равно с луга могут заметить, – подумав, решил Винч. – Давай, Славян, подальше отойдем. Вон на тот холмик. С него и запускать проще.
Вячеслав кивнул и решительным шагом отправился дальше, к виднеющемуся в полукилометре возвышению. Вскоре они оказались на вершине.
– Вначале пробный пуск, – предупредил Славик, наблюдая, как Винч приматывает смартфон к змею.
Винч кивнул, подхватил змея и понесся по пологому склону. Бечеву дернуло – и планер потащило вверх. Славик дал ему подняться, покружить немного – а затем выбрал бечеву, приземляя змея.
– Ну чо, получилось? – размотав крепление, они склонились над смартфоном.
– Сейчас… Сейчас… – пробормотал Винч, включая видео. Короткий ролик – около тридцати секунд – быстро оборвался. Соломенная степь, стена леса – ничего нового увидеть не удалось.
– Ну чо, теперь нормальный пуск? По-настоящему?
– Да. Давай на полную бечеву. Нам главное реку рассмотреть. Точняк говорю – в древности люди всегда вдоль рек селились, я в ютубе видел.
– А если в лесу наипнется?
– Да и хрен с ним – по бечевке найдем, достанем. Модель телефона вроде нормальная – в тот раз не разбилась, и в этот раз ни хрена ему не будет.
Вскоре змей вновь воспарил над холмиком. Летуна потащило в открытую степь, однако затем течение поменялось – и планер поволокло над лесом, над острыми верхушками.
– Давай, давай, змеюка, – приговаривал Винч, следя за тонкими очертаниями, – плыви, плыви, падла, к речке.
Вдруг из темноты леса густо полетели коротенькие черточки-стрелы. Они пронзили змея, он кувыркнулся пару раз, рухнул и скрылся среди ветвей.
– Звиздец котенку… – протянул Славик. – И в лесу мокрокруты ублюдочные живут!
Винч в ответ длинно и грязно выругался.
– Надо бы Прапору сказать, предупредить… – разглядывая обвислую немощную бечеву у себя в руках, заметил Славик.
– Да пошел он, мудак кривоногий! – никак не мог остановиться Винч. – Опять начнет орать, права качать, хер старый, – он тоже глянул на бечеву, проследил, как она тянется в безмолвный лес… – Надо дергать отсюда! А то еще припрутся… И поскорее!
Славик отбросил бесполезную катушку, и они поспешили обратно к поезду.
– Итак, повторяю для самых умственно отсталых: максимальная готовность! Максимальная! – Юрий Владимирович обвел взглядом строй.
Молодые пропаданцы изменились: глаза не прятали, не шушукались за спинами. Стояли напряженные, малость напуганные. Сосунки. Оно и понятно: произошедшее вчера кого хочешь приведет в чувство. К тому же помощь пришла, откуда не ждали: проклятые смартфоны наконец-то окончательно сдохли, отпустив неокрепшие умы и возвращая юнцов к суровой реальности.
– Никакой самодеятельности! Никто никуда самовольно не отлучается! Где Вячеслав, кстати? И этот, остромордый с ним, кулацкий подпевала? – внезапно спросил дядя Юра.
– Болеют они, – прохрипели из глубины строя. – После вчерашнего.
Юрий Владимирович сплюнул наземь, прочистил горло.
– Итак. С целью предотвращения скрытного перемещения из реки мокрокрутов на песчаных пляжах будут размещены заграждения из колючей проволоки. Для этого будут спилены телеграфные столбы вдоль железнодорожной насыпи, а на телеграфную проволоку будут намотаны колючие элементы… – суконный казарменный слог гипнотизировал притихшую молодежь. – Далее. Для эффективной организации береговых укреплений артелью лесорубов будет вырублено необходимое количество древесины из ближайшего леса, – Прапор махнул рукой на стену деревьев неподалеку.
– Работы по добыче глины временно прекращаем. Возведение засеки с целью недопущения травоядных копытных из степи считаю оконченным. Освободившиеся трудовые ресурсы будут использованы для дальнейших работ. Максим – по земледелию что? Много еще работы?
– Непочатый край, – Макс кивнул и провел ребром ладони по горлу.
– Значит, так… – Юрий Владимирович зажмурил левый глаз, соображая. Затем быстренько перетасовал бригады. Татуированные, почти в полном составе, усиливали отряд земледельцев, и лишь некоторые из них были назначены на другие работы. Симпатичную Анюту, девушку с татуировкой дракона, дядя Юра определил в собственную бригаду по ликвидации телеграфной линии.
«Седина в бороду – бес в ребро», – ухмыльнулся про себя Макс.
Впрочем, и сам Максим в своей епархии занялся самоуправством, переложив работы в полях на надежные плечи Семена Михайловича. Отбортовка приподнятых гряд диким камнем поставлена на поток, а засеять новые гряды самостоятельно Маф взялся с удовольствием.
После недолгих размышлений Максим согласился с доводами Лидии Петровны. Откладывать создание огорода на еще более поздний срок никак нельзя, а бабулькам хватает работы с сортировкой багажа, в оранжерее и госпитале. Макс окинул взглядом место под намеченный огород. Придется теперь дяде Юре с его утренними построениями подвинуться, проводить собрания чуть дальше.
Максим обозначил колышками привычный размер грядки – один метр в ширину и шесть в длину – и взялся за наиглупейшую, вреднейшую работу, без которой, однако, в силу острого дефицита времени, нынче не обойтись. Вонзив лопату, Макс принялся копать землю.
– Максимка! – раздался сверху, с насыпи, голос Сергеича. Землекоп поднял глаза – старик сидел на грубо сколоченной скамье и крутил в руках тонкую медную проволоку. – Тебе сурков… или сусликов раньше ловить не доводилось? Силками?
Макс мотнул головой. Охота? Его мысли занимали совсем иные заботы.
– Фигово… – крутя петлю, пробормотал Сергеич. – Ведь видел, видел раньше… когда отец делал…
Позади громко разорялся Михаил, сбивая артель лесорубов.
– Зачем в лес-то идти? Зачем деревья губить? – кромсая землю, возмутился Макс. – Ведь нашли же ветролом с поваленными бревнами. Знай только – бери да таскай.
– Юра Владимирович после вчерашнего малость того… – произнес Сергеич, просовывая конец проволоки в затянутую петельку. – Перестраховывается. Я ить тоже в степь вечером с мальцами хотел выйти, на сурков местных охоту устроить. Так ни в какую! Степь, говорит, открытая; гладкая, как стол. Нечего, говорить глаза мозолить! Кому мозолить? Как будто наш поезд кто хошь из степи не увидит! – Сергеич хохотнул, но тут же оборвал себя, с досадой махнув рукой.
«Понятно, боится Юрий лесорубов далеко от себя отпускать», – Макс вновь глянул на Мишу-строителя. Тревога и чувство неправильности происходящего не отпускало. Максу казалось, что спину царапает чей-то взгляд из леса. Причем смотрели как будто сверху. Представить, что мокрокруты в своих ластах лазают меж ветвей, словно белки, Макс не мог. Кто же это тогда?
Максим оперся на воткнутую лопату и долго смотрел на стену деревьев. Пробежал взглядом по верхушкам. Ранневесенний чужой лес стоял перед ним прозрачный, голый и пустой. Никого не видать. Однако цепкое ощущение присутствия постороннего не исчезало. Паранойя?
Макс зло сплюнул. Юра Владимирович уже ушел к хвосту поезда, к первому телеграфному столбу, и поэтому Максим двинулся к Михаилу. Большой сводный отряд из юнцов, девушек и бодрых стариков толпился неподалеку, готовясь к выходу.
– Если кто из вас, млять, косоруких, хоть один инструмент прое… – бригадир покосился на девчушек в шеренге помощников и дернул щекой. – Короче! Потеряете инструмент – вычту из зарплаты!
– Как вычтешь? Из какой-такой зарплаты!? – заржал несносный молодняк.
– Промеж рогов вычту! Так вычту, до конца дней своих тупорылых запомнишь! – заорал строитель.
– Слышь, дядь Миш… – протянул Максим.
– Вот как? Как с такими работать? – впечатал кулак в ладонь Миша. – У них же руки только под хер заточены. Что думаешь, Максим?
– Ну… Что думаю… Другого народа у меня для тебя нет, – улыбнулся Макс и тут же посерьезнел. – Душа не на месте. Ты бы там поглядывал по сторонам. Будьте внимательней, а?
– Да брось ты, – отмахнулся Миша. – Они ж совсем рядышком будут, в двух шагах. Один хрен обживаться надо, древесину местную пощупать, понюхать… Как без этого. Нам же еще сортир твой навороченный строить! – хлопнул собеседника по спине Михаил.
– Почему «они»? – не понял Макс. – Ты что же, не идешь в лес?
– Не, – скривился Михаил. – Пойду столбы телеграфные валить, Юра попросил. Ну, как попросил?.. Он бензопилу хотел забрать, но я свой инструмент не люблю отдавать. Да и столбы нужно умеючи спиливать. Они, думаю, нам еще пригодятся.
Макс покивал и двинулся обратно.
– Алексей! Алексей! Лешик, мля! Ножовка тупая! Подточить бы надо, – бригадир тотчас продолжил раздавать указания.
– Некогда мне, не видишь? Сам разведи!
– Охренел? А мне есть когда?
Лешик, коренастый плешивый мужичок с загорелым до черноты лицом и выцветшими бровями, цапнул юнца из толпы. Оглядел добычу с ног до головы: узенькие начищенные светло-коричневые туфли, голубенькие джинсы, которые до сих пор не обмялись, светлая рубашечка с коротким рукавом. Выглядел паренек так, словно собрался в офис, а не на лесоповал.
– Ой, бля… – подытожил Алексей, покачав головой. – И где вас берут таких? На, – он сунул в руки юнца ножовку.
– Это что, пила? – удивился парень, с недоумением разглядывая инструмент.
– Ага. Вчера пила, сегодня похмеляется, – пробурчал строитель. – Вон там, в рундуке, напильник треугольный, маленький. Возьмешь, разведи зубья да подточи. Усек?
– Где?.. В рундуке… напильник? Кого разводить-то?
– Да не кого, а что!
– А ты погугли, мажор, – под всеобщий хохот подмигнул Алексей. – У тебя же смартфон есть!
– Или на алиэкспрессе новую ножовку закажи! – заорал другой строитель. – Вы ж так жить привыкли! Одним днем!
– Ага! Сломалось – покупаем новое! Квалифицированные потребители, мать их!
Насупленный парень топтался на месте, не зная, куда податься. Макс сжалился над бедолагой. Побренчав в пластиковом ящике, выбрал напильник. Подошел и забрал ножовку.
– Гляди, покажу. Выставляешь ножовку от себя, вот так. Смотришь на просвет. Зубцы должны торчать в разные стороны: один вправо, другой влево, – Макс быстро обсказал порядок действий и принялся за работу, показывая пример.
– О, челики! Зырьте, Гречка гайд по разводке ножовки показывает!
– Кого? Кого разводка?
– Чего, придурок! Ножовка – это пила ручная.
– Так бензопила же вон лежит?
– А ну брысь отсюда, – послышался грубый голос одного из строителей. – Бензопила… самый умный, что ли? Бензин кончится, дятел, чем пилить станешь?
– И чего он про гугл-то сразу? – пожаловался парень под скрежет напильника. – Алиэкспресс… Я, между прочим, столько всего знаю, ему и не снилось. Он даже ПТУ, наверно, не закончил. А они…
– Ой, да чего ты там можешь знать? – поддел Макс обиженного смарта, примеряясь к очередному зубцу. – Кто с кем в Доме-2 перепихнулся?
– Чего? Да я уже давно Дом-2 не смотрю!.. И закрыли его!
– Да? Закрыли? Вот уж счастье-то неземное… Надо бы землицу ту солью посыпать, и обряд освящения провести… Раз Дом-2 закрыли… Даже не знаю тогда, что там еще у вас в интересах?.. Кто кого заборет: Халк или Человек-Паук?
– А причем тут Человек-Паук? – опешил парень.
– Действительно, какая разница… Кто кого поборет, тот того и порет. Чего ты еще знаешь, что еще могешь? – ножовка дзинькала и пела в руках, как живая. Порядком позабытое ремесло вернуло Максу хорошее настроение, и он веселился от души. – Воронку продаж для кружевных трусиков выстроить?
– Да я… да я… Что ты вообще о продажах знаешь! Без продажи ни одно серьезное дело существовать не может! Произвести нынче не проблема, а вот продать! Это же конкуренция, маркетинг! Целая наука! – паренек вдруг оживился. – Вот у нас на собеседовании всегда Мэтью, президент группы компаний, предлагал всем соискателям ему ручку продать. Берет ручку со стола, протягивает тебе – и говорит: Комон, продай это мне! Обычная ручка, не паркер, между прочим. Ну а я-то просек фишку! Приготовился… Так ловко ему впарил, сразу собеседование прошел! – горячился парень. – Мэтью сказал, я в пустыне песок смогу продавать. Он меня сразу запомнил! Потом всегда здоровался, улыбался. А он большой человек! Долларовый миллионер! Не то, что этот… Руки грязные, нос фиолетовый. И перегаром воняет.
– Может быть, может быть. Вот только его грязные руки вместе с носом для нас сейчас поважнее тебя будут, – Макс ткнул напильником в собеседника. – С твоим президентом компании.
– Группы компаний, – поправил паренек.
– Ну, если группы кампаний, то куда уж нам, сиволапым … – проворчали позади. Как оказалось, Алексей вовсе и не отходил далеко, прислушиваясь к разговору. – Куда уж нам, с нашим-то сизым носом. – Мужичок забрал ножовку у Макса, глянул на проделанную работу и пожал плечами. – Ну, можно и так, – он сунул инструмент в руки смарту. – А теперь ты. Доделывай, обглодыш. Только молча. Длинный нос завсегда длинного языка лучше, усек?
Произошедшее развеселило Макса. Он вернулся к начатой грядке и с удовольствием продолжил махать лопатой. Переворачивая жирную целинную землю, он вдруг увидел старых знакомцев – обыкновенных земных дождевых червей – и едва не пустился в пляс. Хоть кто-то в этом новом дивном мире устроен по принципу родной старушки-Земли! Выпутав скользкого червяка из корней травы, он бросился к Сергеичу, поделиться радостью, но увидел, как толстяк распекает Болека и Лелека, и охолонул.
– Ну, что, дендробена? – ласково проговорил извивающемуся между пальцев червяку Макс. – Как там нас учил Чарльз Дарвин? Вряд ли есть другие животные, которые сыграли бы такую значительную роль в истории нашего мира, как дождевые черви? – на память процитировал Макс великого исследователя. Опустив червяка на землю, он напутствовал его. – Ты уж нас и в этом мире не подведи, дружок. Сыграй и здесь свою важную роль.
Макс разогнулся, а в лесу затрещали сучья, застучали топоры…
– В лесу раздавался топор дровосека, – напел под нос Максим и укрыл выкопанную грядку заранее собранным картоном, чтоб не испарялась влага. – Он тем топором отгонял гомосека…
Макс разметил следующую грядку, вбив колышки и натянув бечеву. Неспешно копая землю, он размышлял. Мысли Макса перескочили от дождевых червей к местной силе притяжения, одинаковой с земной; затем перешли к фотосинтезу; потом к идентичному составу атмосферы; к механизму азотофиксации растений… Максу казалось, он надумал нечто важное, мысли крутились, вились, точно охотничьи собаки у обнаруженного логова… Но тут Макс очнулся. Топоры и пилы смолкли, а в глубине леса, между деревьев мёлся поземкой желтый туман.
Не помня себя, Максим бросился вглубь леса с лопатой наперевес.
