Владимир Привалов
Юнцам тут не место
– Ну-ну, – Юрий проводил взглядом рыбаков. Поворошив прутья, он продолжил. – А насчет живой воды, древосока этого твоего… Есть в этом что-то… И я, старый, туда же с этой коровой. Как увидел это чудо-юдо речное, адреналин подскочил, засвербело в заднице. Я ж по пояс в воду сиганул, чтобы поближе к этой дурынде подобраться. Еле-еле вдвоем эдакую тушу на берег выволокли, пока гуинплены малолетние губами шлепали…
Юрий щелкнул зажигалкой, поджигая пук сухой прошлогодней травы. Язычок пламени жадно схватил подношение, вцепился – и вскоре растопка пылала. Прапор придавил пламя, бросив зеленые прутья поверх и накрыв железным листом.
– И соли будет не хватать, и специй… – пробормотал он под нос. – Но копченое – вкусное и само по себе…
Вдруг и из дымохода наверху, под нанизанными кусками мяса, и из топки внизу повалил желтый дым.
– Полундра! – отпрыгнул от коптильни дядя Юра.
Клубы дыма комками завитых желтых прядей покатились с холма. Откуда столько дыма? Старики подхватились и побежали прочь. Дым валил и валил из-под земли, укрывая холм колышущимся, непроницаемым для взора, тяжелым желтым покрывалом.
– Ибическая сила… – прошептал Сергеич. – Покоптили, млять, шашлычков!
– Это что, такой кустарник ядовитый? – спросил Маф. – Откуда дым-то такой?
– Да там растопки … Курам на смех.
– Может подземные залежи торфа вспыхнули? – предположил Макс. – Или угля местного?
– Да я ж сам копал, своими руками! – возмутился Юрий. – Какой торф? Земля как земля…
– Начальники! Начальники! – вдруг заорали сзади. По лугу торопились, обгоняя друг друга, пьяницы-строители.
– Острограмились уже что ли? Так быстро? – удивился Сергеич.
– Юра Владимирович, млять! – запыхаясь, подскочил Миша. – Звиздец спиннингам!
Главдеды переглянулись и поспешили к месту рыбалки. Удилища изломанной бесполезной рухлядью валялись по всему берегу. Оборванные куски лески и разноцветной плетенки висели по кустам.
– И блесны все прибрали, суки водоплавающие… – выругался Михаил.
– Какие еще суки?
Вместо ответа бригадир ткнул под ноги. В полосе прибоя на песке четко запечатлелся широкий отпечаток ступни. С первого взгляда стало ясно, что он не принадлежит человеку.
– Жабы какие-то, что ли? – поскреб затылок Макс.
– Может, от ласт след?
– Дожили. Вот и хозяева коровки появились, – чуть слышно подытожил Семен Михайлович.
Макс внутренне согласился с умным стариком.
– В общем, шутки в стороны, – впечатал кулак в ладонь Юрий Владимирович. – По одному теперь не ходим. Смотрим по сторонам. И о вооружении нужно хорошенько подумать.
– А рыбки я все одно половлю, – поджал губы невысокий строитель с черными от работы руками, сворачивая пробку коньячной бутылки. Сделав большой глоток, он добавил. – Вершей навяжу, удочку сделаю – а местной ухи попробую. Я упрямый. Будут знать наших, мокрокруты поганые.
Местная природа словно вознамерилась дать предприимчивым землянам по носу еще больнее: мясо, подготовленное для копчения, безнадежно испортилось. Шашлыки покрылись желтой вонючей слизью. Но самым странным оказалось не это: когда дым рассеялся, то выкопанная камера топки и дымоход в земле затянулись. Как не бывало. Крутой холм высился перед ними в первозданном, непотревоженном виде.
– Иггдрассиль, говорите? – прошептал Маф и пожевал губами, заново оглядывая огромные древа. – Ну-ну…
Глава 5
Свободы сеятель пустынный
От воды тянуло холодом и угрозой, Макс это чувствовал. Он забился глубже в заросли и вновь посмотрел на реку. Плеснула волна, и в ночи показалась мерцающая пара огромных нечеловеческих глаз. Макс замер от ужаса. Вновь плескануло, и рядом распахнулись еще глаза. И еще, и еще. Вскоре из воды на берег полезли приземистые фигуры мокрокрутов. Улыбаясь от уха до уха, монстры сжимали зелеными губами длинные стрелы с острыми наконечниками. Весь берег, на котором недавно свежевали речную корову, шевелился от скользких тел. Рядышком на волнах покачивался здоровенный, словно простыня, лист неведомого водного растения. Лист попирал главный мокрокрут с маленькой золотой короной на мокрой бородавчатой голове. Он опирался на трезубец и с гордостью поглядывал на свое воинство.
Вдруг в ночном небе посреди света звезд промелькнула огромная тень. Смертоносный черный дракон летел над рекой; хищный треугольный хвост чертил водную гладь. Мокрокруты восторженно заквакали, приветствуя союзника. Жаба-король воздел трезубец, разлепил зеленые губы и квакнул:
– Рота, подъем!
Макс дернулся всем телом, стукнулся головой о переборку и тотчас проснулся.
– Подъем, подъем! – захлопал в ладоши несносный Юрий Владимирович. – Солнце уже встало. Нас ждут великие дела!
– Получилось? – первым делом спросил Максим, войдя в вагон-ресторан.
Сергеич с непроницаемым лицом опустил половник в ведро, зачерпнул молочную густую кашу и плюхнул в миску. За спиной Макса прибывал народ. Гомонящий молодняк примолк, не понимая причины торжественности момента. В тишине Макс поддел ложкой с края тарелки, подул. Приятно пахнуло дымком. Как он и надеялся, каша по вкусу напоминала кукурузную, хоть и отсутствовал у варева привычный желтый цвет.
– Ну, как, Максимка?
– Не томи…
– А в чем прикол? Чо случилось-то?
– Макс Гречка местные семена обнаружил, а Там из них кашу сварганил. Вот, теперь дегустирует.
– Максим, сколько можно, чего молчишь?
– А чего говорить-то? – хмыкнул Макс, наворачивая вторую ложку. – Вы теперь еще пару часиков должны постоять рядышком, за мной понаблюдать – не окочурюсь ли я от такого деликатеса…
– Не, – замотал головой Сергеич и подмигнул окружающим. – Мы с мальцами уже поели, пока готовили. Полет нормальный.
– Тогда, налетай молодежь! – скомандовал Юрий и тут же заорал. – Куда?! Куда поперек батьки в пекло? После нас. В очередь, сукины дети, в очередь!
С шутками и прибаутками пропаданцы с мисками в руках становились друг за другом к раздаче. Начался новый день в новом мире.
– Есть у меня кое-какие соображения, – Прапор отставил пустую тарелку в сторону. Сергеич, раздав кашу, присел с краешка, прихлебывая горячий чай. – Военного характера.
– Ты, никак, Юра, уже и воевать собрался? – поинтересовался Маф.
– Собрался-не собрался, а быть готовым нужно. Пара беллум, сами понимаете… Так вот – Петрович, из строителей, который хотел из прутняка вершей навязать и наловить рыбки, приметил выход глины на берегу. Вечером мне признался – сразу за всеми треволнениями не сообразил, только потом до него дошло, что за богатство обнаружил.
– Подходил он со своей глиной и ко мне, – вытирая испарину, подтвердил Сергеич. – Грозился кирпичей обжечь, печку сложить простенькую… А и давно бы пора: сколько еще будем на костре готовить?
– Кстати, Сергеич! Ты золу, уголь собирай отдельно, – подскочил Макс. – Может, под вагоном хранить, чтоб дождем не замочило?
– Для удобрения?
– И на удобрение, и для защиты растений. Кроме того – щелок: посуду мыть, стирать…
– Ну, Дарья сказала, мыльно-рыльных, слава Богу, полно. На несколько лет хватит.
– Дарья? Кто такая, почему не знаю? – удивился Юрий.
– Это из моих бабулек, – улыбнулся Макс. – Завскладом работает.
– Отлично. Учет и контроль. Такой человек нам нужен. А теперь вернемся к нашим баранам, – Юрий обвел взглядом уплетающую за обе щеки молодежь. – Всё, что может послужить оружием, необходимо собрать. Ломы, топоры, лопаты. Железа вокруг хватает: щитов понаделать, копий, самострелов. Пора, давно пора нам вооружаться. Вдруг, водокруты из воды полезут, – чем отбиваться станем?
Макс вспомнил давешний сон и вздрогнул. Главдеды вокруг покачали головами и задумались.
***
– Итак, бакланы сущеглупые, а теперь о важности текущего момента…
Юрий Владимирович расхаживал перед неровным строем молодежи. У землян уже появились нехитрые традиции. Например, утреннее построение после завтрака и назначение на работы. Костяк команд Юрий нарочно оставлял неизменным, но небольшое количество участников раскидывал по новым направлениям. Так, основу отряда земледельцев, возглавляемый Максом, составляли геймеры. Поэтому Юрий часть геймеров отправлял на кухонные работы. Татуированные работают на сооружении засеки? Отлично, значит, кто-то из них непременно уйдет помогать строителям (главное при этом не забыть, что на кухню им вход заказан: не терпит Сергеич расписных помощников). Таким нехитрым образом члены коллектива знакомились между собой, и попутчики невольно притирались друг к другу. Макс втихомолку любовался организационными талантами громогласного дяди Юры и мотал на ус.
– Вчера неизвестными ихтиандрами, мать их рыбоголовую ети, была проведена диверсия. Приведены в негодность орудия лова. Поскольку о неприятеле покамест ничего не известно, объявляется повышенный уровень угрозы. На речку отныне ходим не менее, чем впятером… Владимир Сергеич, слышал? Тебя это тоже касается.
– Слышу, слышу, – Сергеич замочил котлы от остатков утренней каши и вполуха слушал речь Прапора.
Повар не выглядел довольным. У кашевара Тама за это время сложился свой распорядок дня. Для Сергеича обычным делом было послать с ведром на речку Болека с Лелеком. Или сходить самому, в одиночку.
– Как минимум трое из них должны быть вооружены топором, лопатой или ломом, – дядя Юра воткнул ломик и лопату перед собой в землю. – При возникновении малейших признаков угрозы нападения или изменения ситуации…
– Это если из воды полезут?.. – пискнули из строя.
– Так точно. Следует мигом, организованно и слаженно, прикрывая друг друга, отступить к поезду, громким криком предупреждая окружающих об опасности. Ясно?
– Ясно… – прогудел строй.
– Не слышу? – гаркнул Дикий Прапор.
– Ясно! – подобрались юнцы.
– Петрович! Когда отправитесь за глиной, чтоб организовал все, как положено!
Подвижный вертлявый Петрович дважды кивнул в ответ.
В последнем ряду шушукались и хихикали подростки, рассматривая что-то в смартфоне, который бледный паренек показывал соседям. Неподалеку хлопотал у костра Сергеич. Он с неудовольствием посмотрел на молодняк, отложил в сторону черпак на длинной ручке и спустился с железнодорожной насыпи. Гравий шумел под одутловатыми ногами, но парни были так увлечены зрелищем, что не слышали ничего вокруг. Толстый Там на цыпочках подобрался, заглянул через плечо…
– Ах ты, ибическая сила! – послышался возмущенный вопль.
Он выхватил у растерянного паренька из рук телефон и, расталкивая молодежь перед собой, потащил взъерошенного подростка за шкирку к замолчавшему Прапору.
– Юра Владимирович, ты глянь! – ткнул перед собой смартфоном Там и встряхнул подростка. – Пока ты им мозг ставишь, эти порнушкой любуются!
Сергеич продемонстрировал всем включенный широкоформатный дисплей смартфона. Улыбчивый самодовольный латинос припустил штаны, вывалив наружу огромный болт сантиметров двадцати пяти, не меньше. Напротив латиноса радостно вплеснула руками симпатичная девчонка, а рядом оценивающе заломила бровь толстая мамочка с сочной задницей и губами.
Молодняк предсказуемо заржал. Поднялся шум. Подросток выдрался из рук толстяка и густо покраснел.
– Смарты тупоголовые! – Сергеич разошелся не на шутку, брызгая слюной. – Мозги у вас не в головах, а в смартфонах этих идиотских!
Казалось, сейчас толстяк шваркнет телефон со всей дури об землю.
– Скоро последний проклятый смартфон сдохнет, – он опять ткнул картинкой в толпу перед собой, – и мозги у вас, тупоголовых, выключатся! У вас же вся жизнь в телефоне!
– Смарты… В точку, верно ты сказал, – прогудел Юрий Владимирович, мягко забирая смартфон и выключая дисплей. Оглядев строй сощуренным злым взглядом, он заорал так, что вопли Сергеича показались детской забавой.
– Вы тяжелее хера ничего в руках не держали! Вам, смартам, даже баба не нужна! Слишком хлопотно – ухаживать, цветы дарить. А тут – передернул затвор и все в порядке!
– Дуня Кулакова, – послышалось из толпы стариков.
– Ну ничего, – с угрозой в голосе протянул Юрий. – Я вам такую порнуху устрою… Все по-взрослому будет, без трусов. Только вот вам это не понравится.
– Верните телефон, – уткнувшись в землю, вымолвил подросток.
– Чего? – дядя Юра застыл на полушаге и резко развернулся к борзому юнцу. – Чего ты сказал?
– Смартфон верните, – упрямо повторил парень, подняв лицо и твердым взглядом смотря на Дикого Прапора.
– Ишь, как запел, сучонок…
– Я не сучонок! – с вызовом выкрикнул парень. – Я публичная личность! Меня многие знают! У меня и в инстаграме и в ютубе почти шесть тысяч подписчиков.
Сергеич и Юрий Владимирович посмотрели друг на друга и рассмеялись.
– Слыхал? Публичная личность, – передразнил Сергеич. – Как говорил товарищ Сталин: сколько у Папы Римского дивизий? Где они, твои тысячи подписчиков? Хотя бы сотенка, самых крепких. Нам свободные руки во как нужны.
– Девка ты публичная, – поддержал его Юрий. Парень вскинулся. – Что, не нравятся слова мои? Я не нравлюсь: как говорю, что делаю?! А ты забань меня! Это же так просто – нажал кнопочку и отправил в бан. И нет человека. Слабо?
Юнцы нахмурились. Юмор Прапора пришелся им не по нраву.
– Сдохнет смартфон твой скоро! А ты на что ресурс тратишь? На сиськи-письки? Возьми, что-нибудь нужное из электронных мозгов вытащи, пока можно!
– Нужное? Какое нужное? – набычился паренек. – Как вытаскивать-то?
– На бумажку перепиши, дятел! Информацию, которая нам всем жизнь облегчит. Как консервы делать, как избу класть, как капканы мастерить…
– Да нету у меня ничего такого! – возмутился парень. – Интернет же здесь не ловит!
– Интернетные душонки. Клоуны. Шланги гофрированные, – обводя строй, заорал Прапор, потрясая отобранным смартфоном.
– А чего вы раскомандовались? Кто вам право такое дал? Верните мой телефон, это моя собственность! – парень находился на грани истерики и нарочно накручивал себя, крича во все горло. Голос дал петуха. – Раз пистолет есть, значит, всех запугали?
Строй заволновался. Татуированные переглянулись. Славик вытянул шею.
– Что же ты сразу не сказал… Собственность, права, – покачал головой дядя Юра и поцокал языком. – Ну раз права, то конечно…
Дед протянул парню смартфон. Тот неуверенно поднял руку… и Прапор резким и точным лоукиком врезал парню по бедру. Нога подломилась, от резкой боли юнец охнул и тут же получил второй удар под дых.
Не вытаскивая оружия, дядя Юра положил ладонь на кобуру и развернулся к строю. Рядом хлюпал носом бедный парень, потирая отбитую ногу. О сопротивлении он и не думал. Взмахивая руками, как курица крыльями, через луг неслась к пострадавшему Лидия Петровна. Подскочив, она набрала воздуха в грудь для резкой отповеди, но Юрий опередил ее.
– Пострадавшего – в лазарет, – тоном, не терпящим возражений, приказал он. Повернувшись к строю, он как ни в чем не бывало продолжил:
– Повышенный уровень угрозы, повторяю для самых умственно отсталых. Вас скоро на пласты кромсать примутся, а вы все о правах и свободах пищите!.. Вам ясно дали понять, что нам здесь не рады. Мы не знаем ни количества противников, ни их возможностей. Даже как они выглядят – и то не имеем понятия. Очухайтесь, наконец! Хватит уже, – Юрий покачал смартфоном, – херней маяться.
Впрочем, должного эффекта речь Прапора на молодежь не произвела. Макс тащил ведро с тяжелыми, набухшими семенами для посадки, а впереди топали помощники-геймеры, громко возмущаясь диктаторскими замашками тупоголового Прапора и устроенному им беспределу.
– Вот мы потихоньку и обустраиваемся, – невпопад заметил Маф, скользя взглядом по составу. – Уже и столовая есть, – он махнул рукой на вагон-ресторан, – и оранжерея, и госпиталь даже образовался… – смущенный паренек, которого недавно боднул винторог, осторожно вылазил из тамбура, припадая на правую ногу. Вокруг паренька хлопотали сердобольные бабульки.
– В жопу раненый джигит далеко не убежит! – крикнули ему пробегающие мимо ребята, торопясь на помощь строителям.
– Древосок и вправду помог! – крикнула Максу обрадованная Лидия Петровна. – Отпоили Сереженьку, вот он уже и на ноги встал!
– Значит, эксперимент над болезным можно признать удачным… – хмыкнул Макс. – Ну, надеюсь, и второй эксперимент удастся. – Старик вопросительно приподнял бровь, и Максим пояснил. – Я семена для посадки замочил в растворе воды с древосоком. Как стимулятор роста. Думаю, хуже не будет.
– Посмотрим, Максимка, посмотрим, – Маф замялся. – Максим… Я тебя попросить хотел…
– Я весь внимание, Семен Михайлович.
– Хочу пшеницу и рожь твою первородную посеять. Сам, своими руками. Вижу, она уже наклюнулась. Ты ее как-то по-особому сажать собирался, по-научному? Как там его – по-пермакультурному? Или по старинке, вразброс?
– Вразброс. Погуще только.
– Вот. Доверишь старику? У меня есть опыт, ты не думай.
– Конечно, доверю. Кому доверять, как не вам?
Старик покачал головой, пожевал губами.
– Я ж каждый день помереть могу, Максимка. Старый уже… А так, по осени зерно соберете, будете хлебушек кушать – глядишь, и меня вспомните.
– Да куда вам помирать, Семен Михайлович, типун на язык. С местной-то экологией! Вы когда лопатой машете – даже мне не угнаться. Мы с вами, Семен Михайлович, еще деревья вместе сажать будем. Скоро бабульки мои отчитаются, что за семена удалось надыбать. Вон там, у подножия холма, в затишке, в разреженной тени школку для сеянцев устроим.
– Деревья – это хорошо. Это всегда хорошо, – улыбчивый дедок зажмурился. – У нас за домом дуб рос. В детстве. Огроменный! Нашим гигантам, правда, – старик приоткрыл глаз и глянул на холм. – Даже во внучата не годится. Но тоже немаленький. После войны голод такой стоял, что… Помню, есть хотелось постоянно. Так дуб всех нас спас. Желудей в один год было столько – весь подвал забили. Матушка и лепешки пекла, и кисель делала, и суп варила, и кашу. Так что, почитай, дуб меня в свое время и спас.
В молчании они подошли к полю. Первая грядка, обложенная по краям диким камнем, была закончена и готова к посадке. Макс, как и обещал, вручил старику ведро с пшеницей и отобрал для него нескольких помощников. Семен Михайлович разулся, подставил лицо солнцу, помолился, обмахивая себя крестным знамением. Пересыпал зерно в ведерко поменьше и двинулся по гряде, разбрасывая перед собой семена. Губы старика шептали что-то, босые ступни отпечатывались на черной взрыхленной меже. За ним следом двое юнцов катили тяжелый обрубок бревна, прикатывая землю и закрывая семена. На уплотненную почву остальные помощники раскладывали побуревшую прошлогоднюю листву. Можно было обойтись и без мульчи, но Макс решил все сделать правильно.
Глядя на то, как самозабвенно работает восьмидесятилетний старик с аляповатой панамкой на голове, втянулись и остальные. Одни геймеры накинулись на возведение следующей грядки, другие понеслись наперегонки в лесок – за листвой для мульчи и камней для бортов. Рядом, у насыпи, застучал топор, затрещали ветви – татуированные продолжили возводить засеку.
На противоположной стороне луга Сергеич и Лелек с Болеком тащили с опушки охапку валежника. Сборный отряд строителей и помощников выдвинулся к реке, на добычу глины. В окнах вагона-оранжереи мелькали довольные старушки, расставляющие на столах стаканчики с рассадой. Даже раненый не даром ел хлеб – он уселся на свернутый матрас у вагонного колеса и канцелярским ножиком разрезал по шву полиэтиленовые пакеты из-под постельного белья. Пакетов этих насобирали целую уйму, и бабульки, по совету Макса, решились-таки склеить из них единое прозрачное полотно для будущей теплички.
Работа нашлась всем. Максим постоял немного и отправился ниже по лугу, ближе к реке. Здесь, после недолгого размышления, Макс принял решение не возводить гряды. Время для посадки уходило, и Макс решил пустить семена, из которых сегодня с успехом приготовили кашу, на посадку. Один мешок он оставил на кухне, а другой принес с собой.
Суковатой сохой из упавшего сухого дерева прочертили бороздки, Макс щедро разбросал наклюнутые семена, а парни, уже обученные Мафом, закрывали землю позади, прикатывая почву бревном. Из леса торопились юноши с горами листвы на брезентовых полотнищах, присыпая тонким слоем обработанную почву. Работа закипела.
– Славно потрудились, – спустя половину дня заметил Семен Михайлович. – Теперь бы дождичка дождаться.
Вместе с Максом они сидели на краю луга, с гордостью поглядывая на дело рук своих. Лелек и Болек разливали работникам древосок. Поварята огорчили – нынешняя живая водица оказалась последней, и Макс задумчиво уставился на северное дерево, подумывая – а не попробовать ли набрать сока еще разок? Подоспевший Там вновь принес холодное мясо. Но на сей раз – с тонкими ломкими лепешками серого цвета.
– Твоих местных кукурузин на кофемолке намолол. Вот, испек, – подмигнул он и плюхнулся рядом.
Из глубины вагона раздался громкий вопль, а спустя пару секунд из тамбура выпрыгнули один за другим пятеро парней. С громким хохотом, спотыкаясь и подпрыгивая, они бросились по насыпи. За ними выскочил догоняющий и припустил следом. В руке у него болтался гигантского вида силиконовый дилдо, мотыляясь и вихляясь на каждом шагу.
– Что это, прости Господи? – со страхом спросил Маф, когда молодняк пронесся мимо. Одного из отдыхающих геймеров огрели членом по спине и с визгом помчались дальше.
– Так вы еще не видели? – удивился Там. – Уж полчаса носятся, оглоеды… Багаж бабульки наши перебирали, нашли самотык у какой-то дурехи. Ну, а эти, дебилы малолетние, как услышали, мигом сперли. Теперь вот бегают, забавляются.
– Забавляются?! – Маф все никак не мог прийти в себя.
– Смарты?.. Ага, веселятся. В догонялки играют. Догоняют друг дружку – и бьют хером по лбу. Здорово же!
– Здорово… – повторил ошарашенный Маф и вновь покачал головой.
Со стороны холма послышался звучный густой мат и взрыв хохота. Показался Юрий Владимирович. Стайка ребятни по широкой дуге обогнула его и понеслась дальше. Высоко подпрыгивая и вращая над головой приметным снарядом, за ними мчался очередной членоносец.
– Как у наших у ворот Тобик Бобика ипёт. А потом наоборот, Бобик Тобика ипёт, – приветствовал компанию отдыхающих Прапор, комментируя увиденную забаву.
Как и Маф, Юрий был бос. Штаны закатаны выше колен, майка-алкоголичка навыпуск. Ступни, ноги, предплечья – даже довольное лицо Прапора – покрылось засохшей на солнце иссиня-серой коркой.
– Хороша глина. Петрович говорит, жирная! То, что надо. И песок рядом, – Юрий Владимирович плюхнулся рядом и принял от Сергеича маленькую бутылку с древосоком. – Нужно будет, кирпичей понаделаем.
Главдеды – и Макс с ними – после тяжелой благодатной работы откинулись на нагретую за день насыпь, подстелили под спину вытащенные из ближайшего вагона матрасы, и с ленцой смотрели, как неугомонные смарты гоняют друг друга, хлопая членом по затылку.
– Вот долдоны-то малолетние, – с неожиданной теплотой в голосе произнес Сергеич. – Никак не хотят взрослеть, полудурки.
– А наши-то, геймеры, гляди-ка, чего удумали? – заинтересовался Семен Михайлович.
Взоры отдыхающих переместились на группу ребят неподалеку. Прислушались.
– Да не ссы ты! Все четко будет, – приговаривал рослый Толик. Склонившись, он энергично работал руками, но смысл его действий ускользал: уж больно плотно геймеры обступили своего вожака. Из-за сплошного ряда спин ничего не видать.
– Ага, все равно сдохнет скоро окончательно. Станет обычным куском пластика.
– Сам ты кусок пластика! Много ты понимаешь!.. Ваши-то навороченные айфоны все сдохли уже, вот и завидуешь. Мой и заряд держит до трех дней. И под водой работать может. И с высоты долбанется – ничего ему не будет.
– Вот щас и проверим! – выкрикнул кто-то, и вокруг дружно заржали.
– Камеру включить не забудь.
– Видео запили!
– Да что там происходит-то? – приподнялся на локте Юрий Владимирович.
– Только, чур, я запускаю! Телефон-то мой!
– Держи, держи… А ну, расступись.
Геймеры послушно отошли к насыпи, и Макс сразу понял, в чем дело. В руках у Толика оказался воздушный змей, к которому деятельные юнцы примотали телефон. Разогнавшись, один из помощников запустил змея. Тот плавно поплыл над лугом, затем поймал восходящий поток и воспарил. Геймеры разразились восторженными криками. Даже татуированные сгрудились толпой, отложив топоры и достав сигареты. Хозяин телефона, сжимая в руках катушку и потравливая бечевку, заломив голову, следил за змеем.
– Ну что, олды? – улыбаясь от уха до уха, приблизился Толик. – Говорил я вам, что игры – это сила!? Двигатель прогресса! Сейчас мы всю окружающую местность чекнем, развеем туман войны и все ресурсы разведаем.
– Толку-то. Все одно – сдохнут скоро ваши смартфоны, – проворчал Сергеич. – И запись твоя сдохнет.
– Ничего, – щурясь на солнышке и наблюдая за порханием змея, ответил Толик. – У нас художник есть, по стоп-кадрам на бумагу все перерисует. Будет у нас своя карта местности.
– Художник? – нахмурился Маф. – Что-то в анкете у меня художников не было…
– Да я на компе в основном рисовал, – отозвался близорукий темноволосый паренек из толпы, смущенно улыбаясь. – Как любитель.
– Чего рисовал-то? – спросил Маф.
– Арты. Обложки к книжкам… Ну, к электронным…
– Рисовал на компьютере к электронным книжкам, значит, – протянул Юрий. – С бумажной-то картой справишься?
Паренек пожал плечами, открыл рот для ответа…
– Ух ты, еперный бабай! – лицо Толика исказилось, и он заорал. – Куда смотришь? К древу, к древу его тащит! Держи змея!
Словно бестолковый мотылек у ночного фонаря, планер затанцевал в опасной близости от кроны могучего древа. Сорвавшись с места, главный геймер бросился к запаниковавшему хозяину телефона. Тот застыл на месте, судорожно дергая за бечеву. Толик выхватил у него из рук катушку и со всех ног кинулся вдоль насыпи в сторону кухни, уводя воздушного змея подальше от древесных гигантов. Едва угроза миновала, Толик остановился и принялся торопливо сворачивать бечеву. Бледный паренек, хозяин телефона с трясущимися руками, шел под парящим все ниже и ниже над землей змеем, не отводя взгляд от своего смартфона.
– Молоток, Троллик!
– Зачетно, Троллина!
– Крутяк! Спас дрон!
– Гляди как смарт, бедолага, за свой телефон переживает, – хмыкнул Сергеич.
– Ага, – чуть слышно ответил Макс. Пожалуй, он был единственным, кто перестал наблюдать за перипетиями аэросъемки. Максима заинтересовал вид Славика и его ближайшего приятеля, длинноволосого, неприятного вида паренька с острыми чертами лица и бегающими глазами. Внимательно следя за перемещениями воздушного змея, они увлеченно обсуждали что-то, взмахивая руками и указывая то на реку, то в степь.
Видимо, договорившись о чем-то, товарищи разошлись. Длинноволосый забежал на насыпь и шмыгнул под вагоном, исчезнув из виду. А Славик двинулся к толпе геймеров, поджидающих приземления змея.
«Что это вы задумали, голуби наши расписные? Чего это остроносому в степи понадобилось?»
Макс, стараясь не попасться Славику на глаза, поднялся на насыпь и залез в тамбур. Зайдя в вагон, он осторожно вытащил голову в приоткрытое окно с той стороны. Длинноволосый шарился далеко впереди, у головы состава. Вот он нагнулся, поднял что-то, покрутил – и сунул в задний карман брюк.
«Что же там… Что же… – Макс выпрыгнул из вагона и подмигнул сидящему неподалеку раненому с грудой располосованных полиэтиленовых пакетов. При виде юнца Макса словно током ударило: он вспомнил как единорог выставил витой рог, а из руки паренька вылетел телефон и остался лежать на склоне. – Да он же, крысеныш татуированный, тот самый смартфон и подобрал!»
Тем временем, воздушного змея благополучно спустили на землю, а телефон высвободили. Макс вместе с остальными зрителями ломанулся к месту приземления.
– Запускай, запускай давай, – заорал Толик, подзывая Макса и освобождая ему почетное место возле себя.
– Получилось? Получилось?
– Ща позырим!
– Заряда-то хватит, еще потом посмотреть? – покосившись на главдедов, поинтересовался Макс.
– Хватит, хватит, – думая о своем, рассеянно сказал паренек и запустил видео.
Макс впился глазами в дисплей. Вот камера, подпрыгивая и вихляясь, несется над кочковатым лугом. Рывок – и она взмывает ввысь, отдаляясь от земли. Игрушечная железная дорога изогнулась излучиной, отгораживая уютный лужок с приметным холмом и древами от огромной равнины. С верхотуры можно было только догадываться, насколько безбрежна степь, раскинувшаяся травянистым бесконечным покровом на север, запад и восток. Испуганный сосед-лес жался к реке, синяя лента которой катилась в густоте темных верхушек деревьев.
«Не такая уж и широкая она, наша речка».
Вот воздушный змей поплыл над засекой, и Макс приметил невдалеке, на границе чащи и степи, широкий след ветролома с поваленными деревьями, глубоко, почти до самой реки, вонзившийся в лесной массив.
– И лес рубить не надо. Нужно запомнить, – пробормотал Макс.
Течение воздушных струй внезапно резко поменялось. Изображение дернулось – и змей вновь поплыл над лугом, а потом его вдруг потащило, движение ускорилось, внизу побежала маленькая фигурка Толика, взмахивая руками…
– Стой! – не своим голосом заорал Макс. – Жми на паузу!
Испуганный паренек ткнул в дисплей, и картинка замерла. Макс нагнулся – и увидел на светлой полосе берега, рядом с выкопанной ямой, лежащие человеческие тела.
– Юра! Дядя Юра! На наших напали! На берегу лежат! – заорал Макс, выдернул воткнутую в землю лопату и побежал к реке. Похватав лопаты, за ним помчались остальные. Пыхтя и матерясь, поравнялся Юрий Владимирович с пистолетом наперевес.
– Ты-то что прешь, как безголовый? – ожег его злым взглядом Прапор. – Чего разорался, студент?
Едва показалась река, Прапор скомандовал:
– Стоять! – и двинулся вперед. Макс, не размышляя, двинулся следом. Рядом ступал Маф, сжимая в руках фискаровскую лопату, и Сергеич с топором.
Плескали волны, накатывая на песчаный бережок. Посреди вывернутых пластов глины и разбросанных лопат лежала вповалку команда копателей. Строители, мужички и деды, – из тех, кому ближе к шестидесяти, – и молодежь. Лица умиротворенные, спокойные. Глаза крепко сомкнуты. С облегчением Макс отметил, что копатели дышат. Грудь едва-едва, но вздымается. Максим дернулся вперед, чтобы помочь…
– Ну вот и все, – упавшим голосом сказал Юрий Владимирович. – Я же говорил… Доигрались, млять!
Макс замер. В светлой полосе прибоя лежал изувеченный труп одного из татуированных парней. Бедолага раздет донага. Покрытое сплошным узором татуировок молодое красивое тело обезображено: каждый татуированный штрих, каждый контур, каждый силуэт взрезан и глубоко обведен острым лезвием. Неведомый изувер дотошно прошелся следом за тату-мастером, убив каждую завитушку, каждый излом. Кровь перестала течь; запеклась бурой коркой. Лицо убитого искажено гримасой боли. В глазные впадины, скрывая мертвые глаза, вдавлены большие выпуклые серебристые блесны-«ложки». Крючки-тройники по самое цевье впечатаны в висок. В уши вбиты по самые крючья продолговатые треугольные кастмастеры, и только разноцветная опушка-хвостик играется на ветру. Целый ряд небольших блесенок висит бликующей гирляндой на губах, намертво сшивая проколотые верхнюю и нижнюю губу.
