Владимир Привалов
Юнцам тут не место
Глава 13
Сны Анны
У входа в тамбур вагона-ресторана стоял Юрий Владимирович. Рыцарь в сияющих доспехах весь, с ног до головы, блестел: сиял шлем с открытым забралом, сияли линзы очков на загорелом помолодевшем лице, сияли фигурные красивые латы, сияли сабатоны со шпорами-колесиками. Бликовал выпуклый нагрудник, перетянутый крест-накрест пулеметными лентами.
Рядом, у неказистой печки под навесом, крутился улыбчивый румяный Сергеич, а над ним, сидя на крыше вагона, болтал ногами Семен Михайлович в смешной шапочке из газеты. На Таме надет высокий накрахмаленный поварской колпак и ослепительно-белый, без единого пятнышка, китель. Знакомым черпаком: поварешкой, прикрученной проволокой к длинной палке, Там зачерпнул из закопченного бака гущу и перелил в нарядную фаянсовую супницу, посыпал мелко нарубленным укропчиком. Да это же… Гороховый суп с копченостями и тмином!
Анюта в нарядном платье до пола против воли шумно сглотнула. Ее любимый суп! Она вдруг обнаружила себя сидящей за круглым летним столиком в приятной тени большого зонта. Ненавязчиво наигрывала приятная легкая музыка. Перед ней лежали приборы, завернутые в салфетку и уложенные в плетеные пеналы. Невидимый официант расстарался. Принес и корзинку с ломтями душистого ржаного хлеба. И горчицу, и оливковое масло!..
Раздался звонкий лязг, и Анюта подняла глаза. Юрий Владимирович, гремя латами, спускался с насыпи. За его спиной учтиво поклонился довольный Там. Юрий Владимирович шел к Анне и нес перед собой поднос с супницей и … Аня не удержалась и захлопала в ладоши. Боже мой! Тирамису! Свежий, безумно вкусный, сладкий! И капучино! О, боже! Капучино с мягкой шапочкой пушистой пенки слегка парил в весеннем прозрачном воздухе.
Аня заплакала от счастья. Глаза Юрия Владимировича победно сверкнули… Он опустил поднос на столешницу, галантно откинул крышку супницы. Дразнящий аромат копченостей защекотал ноздри, рот наполнился слюной.
Вдруг Юрий Владимирович нахмурился и нагнулся над столом. Пулеметная лента порвалась и посыпались патроны. Один за другим они булькали в супницу, падая маленькими бомбочками и поднимая фонтанчики брызг, заливая стол. Отвердевшее лицо приблизилось, ледяная латная перчатка вдруг ухватила Аню за коленку и поползла выше. Один из патронов брякнул о столешницу и, оглушительно громко стуча и подпрыгивая, покатился к краю. Аня вздрогнула и распахнула глаза.
Винч вытащил и прикусил кончик влажного языка. Винч залез под простыню, прижался к Анне и холодной ладонью погладил девушку по внутренней стороне бедра, оттянул резинку трусиков… Шея с острым кадыком затянута паутинным шарфом-татуировкой, на тощей впалой груди растопырил мохнатые лапы глазастый паук. Фу-у! Анна содрогнулась от омерзения и вскрикнула. Двумя руками она со всей силы оттолкнула Винча, и тот грохнулся на пол, едва не разбив голову о стойку стола.
– Винч! Вонючий урод! Какого хрена ты делаешь! – закричала Аня.
Сбоку кто-то заржал, а сверху послышался сухой кашель. Свисающая с верхней полки рука, заплетенная розами, вяло шевельнулась.
– Винч, долбаный дрочила! – просипела Ленка. – Отлезь, гнида, дай людям поспать!
– Началось в колхозе утро, – протянул спросонья недовольный голос за перегородкой.
***
– Кого древние римляне считали цивилизованными, достойными гражданами? – Макс провел глубокую бороздку и принялся осторожно втыкать черенки, стараясь не повредить. – Какие корни-то хорошие намечаются. Не зря я в стаканчики разведенный древосок подливал…
– Так чего там про древний Рим? – Болек уплотнил землю и настелил картон.
– Цивил – означает городской. Римляне признавали гражданами только горожан, а деревенских почитали людьми второго сорта. Вопрос на засыпку: почему?
– Ну… Город – это круче! – ответил Ярик. – В городах движуха, а село оно и есть село. Чего там делать?
– Можно и так сказать, – хмыкнул Макс. – Труд на земле однообразный, монотонный, прогрессу не способствует. А в городах развитие ремесел, разделение труда, концентрация ресурсов, политическая активность. Движуха, все верно.
– Во, в городах чоткие пацаны живут, а в деревне – тухляк!
– Ну-ну. Вот я читал где-то: труд на земле скотинит человека, – Макс закончил рассадку и с удовольствием оглядел дело своих рук. – Раньше так и было, но сейчас… С достижениями науки, с философией пермакультуры – все можно сделать легко, красиво, не уродуясь. А с интернетом жить за городом можно в кайф. Теперь там жизнь, а не в городе. Зима сменяет осень, весна сменяет зиму. Что может быть лучше весны? А в мегаполисе какая, к черту, весна? И в этой определенности, в этом порядке такое счастье!.. Понимаете?
Братья переглянулись и тряхнули отросшими патлами.
– Да… в ваши годы я бы тоже не понял. Человек на земле – он часть и участник большой жизни. Вырастил, покормил, надоил, собрал навоз, закомпостировал, вернул в землю. Он не винтик в гаджете, к смартфону наручниками не прикован, глаза у него распахнуты. В телефоне что? Игрушки, статейки тупые, ролики, соцсети… День за днем. А потом депрессия, зависимость, хандра. На земле все проще, по-честному. Никаких страхов, никаких неврозов. Благодать!
Максим глянул на поскучневшие лица ребят и хмыкнул. Достал из кармана джинсов запаянный зип-пакет средних размеров.
– У всех в карманах смартфоны, а я вот это уже лет семь таскаю. И не открывал ни разу, – он покачал пакетиком перед пацанами.
– Зажигалка? – разглядел глазастый Сашка. – Нафига тебе?
– Огонь добыть, когда понадобится. И таблетки до кучи. Раньше и нож носил, пока чуть не влип в историю с полицией… Осторожней! – прикрикнул он на Сережку, который едва не наступил на посаженный черенок. – Карагану не поломай!
– Карагану!? – прыснули братья. – Ну и названьице!..
– Карагана древовидная, желтая акация, если по-простому, – кивнул Макс и поглядел на оживающие деревья в запретном лесу, где погиб Кирилл. – Вот мы об этом странном окружающем нас мире ничего не знаем, и это хаос, катастрофа! А про карагану я знаю все, и в этом – порядок и надежда… В воздухе, которым мы дышим, очень много азота, но большинство растений его не усваивает. Однако в природе есть азотофиксаторы, которые научились это делать… – Максим уставился на гравийную насыпь, – Карагана – отличный азотофиксатор, она будет делится с садовыми, полезными растениями азотом. Особенно когда мы обломаем лишние ветки и бросим на землю. Еще это отличный медонос, а плоды хороши для кур… А где мне здесь, в новом мире, азотофиксаторы искать?
Макс махнул рукой в сторону леса, нахмурился и ушел в себя. Парни переглянулись и пожали плечами. Все-таки Гречка – ботан и тот еще чудак.
– Не, зря Троллина первую сдачу не стал катать. Топовый расклад!
С вершины холма спускались двое геймеров, увлеченные разговором.
– Ну ты нубас! У него разбежка всего в четыре героя была! Он же ни фига карту не смог открыть, вот и взял рестарт!
– Зато там три камня опыта и консерватория грифонов…
– Лол! Главное в первый день не опыт, а разбежаться как можно дальше, карту открыть…
– Это да… Вот мы ни хрена неправильно делаем! Сидим тут как в жопе мира… Как слепые. Ничего не видим, ничего не знаем. Разведка нужна! Туман войны надо раздвигать!
– Туман войны, вы слышали?! Раздвигальщики хреновы, тоже мне!! – рассмеялся Лелек, и недовольные геймеры покосились на садоводов.
– У нас тут свой туман – желтый! – гаркнул Сашка. – В обморок брякнешься от тумана – мокрокрут подберется, живо тебе булки раздвинет!
Геймеры прибавили шагу, предпочитая не связываться. В спины им неслись веселые вопли.
– Мы не в игрушке, дятлы! – заорал Сережка. – Разведчики в лес отправились – и чего?!
– Половина в госпитале, а Кирюху вообще приколотили!..
– Насыпь! Клевер! – Макс вдруг подпрыгнул и заплясал на месте как умалишенный.
– Макс, ты чего?!
– Гречка… Ты не перегрелся часом?..
– Клевер, клевер… – пропел Макс. – Ведь видел же! – он посмотрел на встревоженных товарищей и рассмеялся. – Давайте, давайте, заканчиваем скорей! Только сейчас понял: не только наш поезд перенесло с насыпью и со столбами телеграфными! Там же еще и полоса земли с растениями, травами. С нашими, земными растениями! Клевер белый и красный – тоже азотофиксатор, кстати, и отличный корм скоту! Зверобой, тысячелистник, бессмертник, подорожник – лекарственные сборы…
– Бессмертник? Ну и названьице, – удивился Сережка, мульчируя грядку прошлогодней листвой поверх уложенного картона.
– Давай, давай, идем уже! – поторопил помощников неугомонный Макс, и вскоре они вчетвером отправились исследовать землю у насыпи.
Опушка у реки оканчивалась раскидистым мощным деревом, склоненным над водой. Наверху, в просторной развилке, укутался крыльями Младший Охотник из деревни Детей Густого Леса неподалеку. Крылан проводил пришельцев долгим взглядом. Чужаки острыми железяками нарушили покой священной поляны, взрезали землю подле холма, но Великое Четверодрево не ответило. Странно, странно… Нужно ли мчаться с этой вестью к старейшине? Или нет?
«Раз Великое Четверодрево смолчало – то все идет своим чередом», – крылан уселся поудобнее и продолжил присматривать за странными пришельцами.
Наконец-то весна порадовала дождем, которого так ждал Макс. Сперва примчались невесомые облачка, принялся накрапывать легкий теплый дождик. Следом явились обложные тучи, заволокли непроницаемой пеленой небосклон, и дождь полил как из ведра. Земляне попрятались по вагонам, радуясь крыше над головой. Лишь самые неугомонные геймеры, разыскав на «складе», устроенном дотошными бабульками, резиновые сапоги, дождевики и зонты, выходили к древам на ежедневные стримы. Вплавленным в кору смартфонам ливень оказался нипочем.
Макса звали на улицу отнюдь не гаджеты. Он знал цену воде в ранний период вегетации и радовался дождю как ребенок. Нацепив сапоги выше колена и добротный прорезиненный плащ, Макс выбрался наружу.
Пахло сыростью, по капюшону мигом забарабанило. Пойменный луг вновь затопило. Вода подобралась к первой приподнятой грядке, и Макс порадовался правильному выбору места. Прошлогоднюю листву, уложенную поверх посеянных семян, ливень прибил к земле. Загребая прозрачную воду, Макс двинулся вдоль затопленного поля. Луг бурлил от тяжелых капель, а под ногами Максим приметил похожие друг на друга зеленые побеги. Нагнулся, натягивая капюшон, и всмотрелся. Так и есть. То тут, то там выстрелили из-под земли одинаковые мощные ростки.
«Кукуруза мокрокрутов. Как воду почуяла, сразу вылезла», – воодушевился Макс.
Оставалось надеяться, что после ухода влаги растения не прекратят рост. Или все-таки придется поливать целыми днями? Макс задумался и не заметил, как поравнялся с древами. Гиганты уже зазеленели. Листья отдаленно напоминали кленовые, вот только кромка здоровенного листа закруглялась плавными изгибами.
«Вот тебе на! И когда успели распуститься!?» – Макс углядел среди ветвей первые красные бутоны и направился вверх по склону. Максим уцепился и подтянул нижнюю ветвь. Оборвал цветущую гроздь с множеством мелких красных цветочков и всей грудью втянул приторный пьянящий аромат.
«Кто бы мог подумать!.. Такой великан, а красоте не чужд…» – Макс провел рукой по мокрой листве и отпустил ветку. Та распрямилась, обдав гостя холодным душем. Макс хмыкнул, еще раз принюхался, зажмурив глаза от удовольствия. Цветущая гроздь множеством ярких венчиков напоминала сирень, а вот аромат… Аромат сравнить не с чем. Распахнув плащ, Макс пристроил цветок в нагрудном кармане и отправился дальше, к берегу.
Сытая полноводная река несла плавучие острова. Они проплывали мимо в дождевой взвеси, большие и малые. Жалкие голые ошметки земной тверди сменялись махонькими клочками с зеленью куцых кустиков. За ними следом река волокла коряжистые бревна и целые острова с торчащими деревцами.
– Новый Иордан показывает норов, – шепнул Макс себе под нос.
«Новый Иордан, – еще раз повторил он, пробуя название на вкус. Звучало неплохо. Макс проводил взглядом очередной островок. – Оторвало и несет незнамо куда. Совсем как нас, безголовых и оборванных, кружит и тащит в неведомое далёко».
Настроение испортилось, Макс продрог. Он наломал охапку веток с молоденькими листьями и потащил к хлеву. Проходя мимо госпитального вагона, Макс замедлился. Сбросил ношу на гравий и распахнул дверь, залезая в тамбур.
Крылан, угнездившийся в развилке и раскинувший над собой кожистые крылья, не верил своим глазам. Он сразу признал одинокую фигурку. Этот чужак втыкал у подножия Великого Четверодрева мелкие прутики. Даже испрашивал благословения у священного древа! Тогда Младший Охотник не понял, ничего не понял. Смотрел и не видел! Но сейчас…
У крылана встопорщился пух на груди. Пришелец гладил Великое Четверодрево и разговаривал с ним! Тугой комок бился в горле Младшего Охотника… Двуногий спускался с холма, а священное древо за его спиной, словно окаченное кровавой волной, лопалось и расцветало священными цветами!
Крылан невольно клекотнул от восторга и тут же прикусил язык, щелкнув клювом. Разминая крылья, он расправил их и хлопнул в воздухе. Подпрыгнув на месте, бросился вниз и полетел над рекой, торопясь домой.
«Великое Четверодрево явило дары! Распустились священные цветы!»
Скользя над быстрой водой, Младший Охотник нес сородичам радостную весть. Каждый год Великое Четверодрево радовало Детей Густого Леса своими душистыми дарами. Но этой весной… Очи Младшего Охотника узрели такое!.. Неужели и вправду пришло время легенд?
Гонец ворвался в деревню, лавируя между круглыми хижинами, устроенными между ветвей высоко над землей, промчал мимо висящих мостков и опустился у дома старейшины. С самых дальних краев торопились жители деревни. Младший Охотник переступил лапами, ветви скрипнули, и в хижине недовольно закричал аттархи. Дети Густого Леса все прибывали, и вскоре занавеси взметнулись, а из дома вышел Тяжелый Вождь. Он был так стар и могуч, что огромные крылья уже не держали его. Радость полета он поменял на мудрость. Птица на плече крутила головой, щелкала клювом и топорщила перья. Старейшина бросил короткую фразу, и аттархи тотчас успокоился, нахохлился и прикрыл круглые глаза.
– Пришло время легенд? Великий Дух послал нам древогласа? – задумчиво спросил сам себя Тяжелый Вождь, выслушав сбивчивый рассказ вестника. Огромные крылья шевельнулись, и старейшина качнул головой. – Да, легкие дети мои! Четверодрево избрало древогласа!
Дети Густого Леса на миг замолчали, не веря ушам, а потом поднялся такой гам и ор! Хлопали крылья, качались верхушки деревьев, клекот поднялся до небес! Древоглас! У них появился древоглас! Спустя столько лет! И кто? Не их собрат-крылан, не брат-ровной-земли, не брат-быстрой-воды, а чужак, пришелец! Воистину воля Великого Духа шествует неведомыми путями!
– Готовьте корзины, готовьте наряды! Красьте перья! – Старейшина раскинул огромные крыла. – Великое Четверодрево явило дары! Распустились священные цветы! Придет конец весенней воде с неба, и мы взойдем на священную поляну!!
Старейшина деревни, поглаживая аттархи, спускался на землю по ступеням, спиралью опоясывающими ствол серой айнучи. Вокруг сновали легкие дети. Старейшина глянул на мельтешение Детей Густого Леса. Радуются, и даже дождь им не помеха… Вождь пристукнул по деревянному поручню в такт беспокойным мыслям. Слова Младшего Охотника обжигали нутро. Горячая новость не терпит промедленья, не терпит! Нужно, нужно передать важные сведенья соседям. Жаль, в деревне мокрых братьев нет старейшины… Он сейчас в верховьях. Вождь припомнил огромное бескрайнее озеро с плавучими угодьями. Сейчас все набольшие Быстрой Воды там, празднуют весеннюю воду с неба. Но верный аттархи справится, одолеет дорогу.
Впереди развиднелось, и неприметная тропинка привела Вождя к берегу. Дождь уже не бурлил, мягко шелестел по воде; ветра нет. Аттархи доберется, а сосед-старейшина Детей-Быстрой-Воды поймет, что дело не может ждать.
Вождь повел плечом и посмотрел в круглые глаза умной птицы. Он еще раз нарисовал внутренним взором озеро и главный остров в середине, окруженный яркими жилищами мокрых братьев. Аттархи переступил лапами и угукнул. Вождь щелкнул клювом, и помощник сорвался в полет, раскинув крылья.
«Осталось передать весть братьям-Ровной-Земли» – старый крылан проводил глазами верного аттархи.
Тяжелый Вождь развернулся и двинулся обратно. Вскоре он развел очаг и достал из дальних закромов кожаный мешочек. Сколько весен он не касался его? С тех пор как Яркий-в-ночи вручил Тяжелому Вождю свой дар на крайний случай… Когда же это было?..
Огонь угас, и старейшина распустил тесемки. От сухих листьев осталась лишь пыль, но хватит и этого. Должно хватить, должно… Тяжелый Вождь перевернул мешочек над очагом и вытряхнул пыльцу на рдеющие угли. Хижину заволокло дымом, и крылан громко произнес старинные слова. Сперва ничего не произошло, и старейшина повторил еще раз.
Утоптанная глина под лапами посветлела, и показались пышущие алым рога собрата. Вскоре Яркий-в-ночи стоял перед ним. Не отрывая глаз от лица призрака, Тяжелый Вождь медленно и громко произнес последние новости.
Рябь пронеслась по лику Яркого-в-ночи.
– Мы спешим… Но путь еще долог… – речь крылатых давалась брату-Ровной-Земли с трудом, но он справился. Недаром Великое Четверодрево избрало его древогласом, пусть и прошло с той поры немало весен!
– Новости не могут ждать! Чужак не ведает и может натворить беды!
– Может, – качнулись призрачные рога. – Когда мокрый брат придет – призови меня. Чужак станет нашим. Я буду молиться Великому Духу!
– Я буду молиться Великому Духу!
Призрак исчез, дым растаял. Тяжелый Вождь глянул в круглое окошко. Дождь по-прежнему щедро поил лес. Вскоре весенняя вода с неба закончится, прибудет мокрый брат, и крылатые взойдут на священную поляну за дарами Великого Четверодрева. Призрак Яркого-в-ночи пойдет с ними, и чужак-древоглас перестанет быть чужим!
***
– Слышь, баклан! Все сделал?
Близорукий паренек вместо ответа протянул Славику лист бумаги.
– Да… Еле успел. По стоп-кадрам сначала набросал наброски, а потом соединил. И раскрасил…
– Чо, сдох смарфон? – влез Винч. – Долетался дрон?
– Ага, – паренек переминался с ноги на ногу и поглядывал на татуированных. В одном тамбуре наедине с ними было неуютно. И страшновато.
– Так, что тут… Слышь, чо за фигня? Что тут за драконы по краям? Мечи, копья?
– Ты охренел!? Гномы с молотами, эльфы в лесу? Ты на фига древа на холме цепью обмотал и золотого дракона нафигачил?
– Ну… для красоты, – замялся юный художник и нервно улыбнулся. – Не получается у меня по-другому рисовать! Как задумаюсь, рука сама выводит. Привычка!..
– И днем и ночью дракон ученый все ходит по цепи кругом? Накаркаешь, баклан! Нам только драконов здесь не хватало!
– Говорю же, привычка…
– Привычка у него… – пробурчал Славик, разглядывая карту. А что тут разглядывать? Змеилась река в окружении леса и нависала бескрайняя степь. – Вместо коротышек кривоногих лучше бы баб сисястых замастрячил.
– Кроме эльфов с гномами больше ничего не дорисовывал, дятел? – Винч скользил глазами по реке. —Река так и вьется, как у тебя на карте? Лес так и идет вдоль степи? И скалы эти…
– Дорога! – Славик оборвал открывшего рот для оправданий художника и ткнул пальцем в карту.
– А это что? Дома? Деревня? – Винч сунул острый нос. – О, бля! Реально, дорога вдоль леса идет!
Художник занервничал.
– Ничего я не дорисовывал… И камеру болтало постоянно, носило ветром туда-сюда. Смартфон, примотанный к воздушному змею, – это же не дрон!.. Изображение смазанное, я по стоп-кадрам восстанавливал…
– Тут точно, точно деревня была? – затряс картой Винч. – Нормальная человеческая деревня с нормальными домами? А людей там видел? Не гномов, не эльфов, а обычных людей?!
– Без рогов!..
Паренек вжал голову в плечи и слегка развел руками.
– Чего меня не позвал, баклан? Сразу как увидел такое?!
– Так… Я ж по приказу Прапора карту рисовал… Домики там мелькнули на полсекунды… – протянул художник-любитель, с опаской поглядывая на подкачанный татуированный торс Вячеслава, затянутый ремнями кобуры.
– А ему не показывал? Прапору ничего не говорил?
– Не успел, – мотнул головой юнец. – А так – никому.
– Ну вот и дальше молчи в тряпочку. Вкурил? – закручивая карту в рулон и пристально глядя в лицо собеседнику, спросил Славик. – Ничего не видел, ничего не слышал. Только сел карту рисовать – смартфон сдох.
– Смартфон сдох, – покорно ответил пацан и развернулся дать деру.
– Стоять! – осадил Винч. – Смартфон-то верни. А то мало ли…
– Так его парни унесли. На холм. В древо волшебное вставили…
– Чего? Вставили? – заорал Славик и долбанул по стене. – Я тебе сейчас сам вставлю!
– Да они сами! – зачастил художник. – Подбежали, схватили, унесли. Я только потом узнал!
– Ладно, ладно, – Винч оттащил приятеля от съежившегося от страха паренька. – Молоток, мы все поняли. Я нашим новые татухи бью, с древом на плече. Приходи, тебе тоже сделаем! Под нами ходить будешь!
Парень невразумительно промычал и юркнул в приоткрытую дверь.
Славян затянулся сигаретой и повернулся к Винчу.
– Не, ну ты видел? Вот придурок! Ни на кого положиться нельзя! А если Игдрассиль… – Славик пыхнул дымом и ткнул сигаретой в сторону холма. – Всем геймерам видео с дрона покажет? И деревню, и дорогу?
– Ой, я тебя умоляю, Славян! Там этих смартфонов сотни! А эти лузеры только свою игру смотрят. Остальное – так… Там съемки с воздуха всего-то на пару секунд. Сам слышал, он только по стоп-кадрам чего-то углядел.
– Ладно… Ты патроны нашел?
– Не-а. Ни в купе, ни в вагоне СВ, ни в техвагоне… Нигде нет.
– У толстожопого повара смотрел?
– Смотрел. Нет ни фига. Я думаю… может, на холме спрятали? От нас подальше?
Славян махнул сигаретой, закручивая дым.
– Ищи, ищи патроны. Я вяленого мяса прибрал, топоры, железо, несколько палаток нашел. Бинокль. Всё под рукой должно быть. Наши готовы?
– Да, все. Только Анька выкаблучивается…
– Слушай, Винч, – Славян сквозь табачный дым посмотрел на приятеля. – Ты по Аньке сколько лет слюни пускал? Я тебе девку доверил, передал в надежные руки. Она с нами должна быть! Других вариантов нет. С нами! Ты меня понял?
Винч промямлил в ответ. Хлопнула дверь, простучали шаги и все затихло. Только чуть слышно стучал дождь по крыше вагона, стекал по стенам и просачивался сквозь гравий. Но под вагонами было сухо.
– Уходим, – беззвучно шевеля губами произнес Сашка. Ярик кивнул. Братья выбрались из-под вагона и, пригнувшись, заторопились вдоль состава.
– Что-то задумали, подонки… Вот на хрена им карта? И припасы?..
– Сбежать собрались, уроды. И все самое ценное уволочь.
– Только и у нас свой план есть. Ничего у них не получится, – братья переглянулись и заговорщицки улыбнулись.
– Давай в госпиталь, скоро и Серега туда должен подвалить. А я кое-что хотел Сергеичу принести, – Болек прикоснулся к груди.
***
В госпитале было уютно и совсем не пахло больницей. Макс скинул тяжелый стылый плащ и бросил его в пустую комнатушку проводников. В первом отсеке покоилась Лидия Петровна. На соседних полках высились кипы журналов и дешевеньких книжек в мягком переплете. На стенах репродукции, на столике пластиковые цветы.
«Так и не успели мы читальный зал организовать», – Макс посмотрел на лучащееся спокойствием и счастьем лицо старушки. Веки плотно сомкнуты, глаза не вращаются. Грудь поднимается едва-едва. Слабая улыбка. Максим вытащил из нагрудного кармана сорванный цветок и поставил его в стакан, вытряхнув искусственные подделки.
Летаргический чудо-сон начинал пугать. С каждым днем старики и старушки становились все краше и краше, и совсем не выглядели изнеможденными. А ведь никаких физрастворов, никаких капельниц! Даже напоить водой коматозных не получалось, хоть и пытались! Да и штанов никто из странных пациентов не пачкал… Как такое может быть? Макс покачал головой и погладил Лидию Петровну по руке. Прохладная, но живая, не мертвенно-холодная.
«Что за процессы происходят внутри? Не только древа здесь живут по своим законам… Но и старички наши сподобились», – Макс мельком мазнул по зеленым громадам в окне и двинулся дальше.
Вскоре нашелся и Маф. Рядом сопели по углам строители, которые теперь совсем не походили на алкашей. Розовенькие как младенцы. Максим присел в ногах у Семена Михайловича, прикрытого простыней. Вздохнул.
– Молодняк радуется, что вы в отрубе. Дурачье. Им хорошо: никто не зудит над ухом, лишних ртов меньше, – обратился он к Мафу. Тот светился по-прежнему своей безмятежной улыбкой. – А я вот боюсь… Не вытягиваем мы, а из меня командир тот еще. Весенние важные деньки уходят, бегаю как безголовый, туда-сюда. Даже полчасика нет свободного – остановиться, подумать. Тут нынче вообще никто ни о чем не думает… Особенно о будущем… Вроде и молодежь вокруг, им бы мечтать и планы строить, а они даже о зиме не беспокоятся. День прошел и ладно… Одни бухают, другие стримы смотрят. Вы бы просыпались уже, – попросил Макс и дотронулся до сухонькой руки старика.
Вдруг послышался шорох, и Макс вскинулся. Двинулся по проходу и увидел Анну, девушку с татуировкой дракона. Она сидела на свободном сиденье, а напротив покоился Юрий Владимирович.
– Подслушивала? – мягко пошутил Макс, стараясь не смотреть на припухлый нос и заплаканные глаза.
– Юре очки принесла, – Анна отодвинула очки подальше от края столешницы. – А то он проснется, а очков-то и нет.
Девушка уставилась на оконное стекло, забрызганное дождем. Набухшие капли срывались слезами, сшибая товарок, скользя вниз водяными дорожками. Проведя пальцем по одной из них, Аня негромко спросила.
– Что дальше-то будет? Что с нами будет?
– Что будет? – переспросил Макс и подошел ближе. Посмотрел сквозь потеки на затопленный луг. Упрямый дождь и не думал кончаться.
– После ливней? Расцветет все, зазеленеет. А потом, Анютка, лето будет, – он легонько потрепал девушку по плечу.
– Да я не про это. Что будет, если они и вправду не встанут? – Анюта скосила глаза на Прапора.
– Ты знаешь… Странное у меня предчувствие… Хорошее, светлое. Как предвкушение. Они же светятся изнутри, верно Лидия Петровна говорила. Что-то будет, Аня. Что-то будет.
Макс улыбнулся, но грустный девичий взгляд никуда не делся.
– А вот что Анюта… Знаешь, какое лучшее лекарство от хандры?
– Какое?
– Работа! Так что хорош кукситься, идем.
– Куда?
– Научу тебя коз местных доить. Чего глаза выкатила? Вставай, вставай, идем давай. Как с ласковыми козочками повозишься – вся грусть-тоска мигом пройдет.
Хлопнула тяжелая дверь в начале вагона, и Анна вздрогнула, ухватив Макса за рукав. Раньше такой пугливости у решительной девицы Максим не замечал. Вместе они выглянули в проход и увидели братьев Лелека и Болека, стаскивающих мокрые дождевики.
– Вы чего пришли? – спросил Макс, и пацаны резво развернулись.
– А вы чего тут третесь? – разглядывая парочку, нахальный Сашка толкнул брата в бок. – Организмами дружите?
Макс дернулся, а Аня хихикнула, прикрыв рот ладошкой.
– Да ладно, чего там… – протянул Сашка и двинулся по проходу. – Мы Сергеича пришли проведать.
Болек достал из-за пазухи обгорелый журнал со Сталиным на обложке. Мальчишка неловко потоптался рядом с грузным телом, а затем решительно подошел к столику и поставил журнал, оперев на стекло. Иосиф Виссарионович, окруженный каймой гари, прикуривал трубку, поглядывая на застывших в проеме пропаданцев.
– Со Сталиным-то рядом не так скучно лежать, – подытожил Ярик. – Да и приятно ему будет, что о нем позаботились…
– Кому? Сталину?
– Не, – тряхнул патлами Лелек. – Сергеичу, когда проснется.
– Ну-ну, – Макс повернулся и потащил Аню за собой. – Идем, идем. Мы к винторогам сходим! Тоже приходите, не отлынивайте! И охапку веток перед входом захватите. Жду!
– Придем, придем! Только Серегу дождемся! – крикнул Сашка и подмигнул брату.
Серега не заставил себя ждать, и заговорщики уселись подле спящего Тама. Сталин с обгорелой обложки искоса посматривал на юных подпольщиков.
– Так что за план? – поинтересовался Джигит, выслушав пересказ последних новостей. – Ну сбегут от нас уроды – так и пускай бегут. Нам-то лучше!
– Дурак ты! – постучал себя по лбу Сашка. – Они ж самое ценное с собой хотят уволочь: оружие, инструменты, провизию.
– Сам ты дурак! – огрызнулся Сережка и задумался. – Хотя верно. Хоть и уроды они, н отпускать их нельзя. Чем нас меньше – тем мы слабее! И чего им здесь не живется?
– Боятся, что рано или поздно всех татуированных местные вырежут. А на карте они вроде как человеческую деревню увидели…
– Тупые…
– Конечно, тупые! Вот я и думаю… Хочу у Славяна пистолет свистнуть. И карту!
– Чего? – хором выкрикнули Ярик и Сергей.
– Того. Пистолет с патронами мы Прапору отдадим, сразу как он проснется. А без карты эти дебилы никуда не денутся, здесь останутся.
– И как думаешь такое провернуть?
– Да легче легкого! Они опять перепьются и уснут. Я зайду к Славику – я уже знаю, где он дрыхнет. И возьму все. А вы на шухере постоите. Один в начале вагона, в тамбуре. Другой в конце. Если кто пойдет – сделаете вид, что отливаете между вагонами, шумнете.
– Ну ты безбашенный!…
– А что? Должен же кто-то!.. А то один Гречка носится как наскипидаренный, а остальные на всё забили… Вот Сергеич проснется, спросит: «Чего вы без меня тут делали?»
Серега-Джигит поскреб макушку, глянул на спящего Тама, поймал вопросительный взгляд Ярика… и кивнул.
– Мы согласны! Когда?
– Так сегодня ночью и сделаем. Чего откладывать?
