Владимир Привалов
Юнцам тут не место
Глава 12
Ружья на стенах
Поезд дальнего следования оказался бездонной алкогольной пещерой Али-бабы: вроде и пить в пути запрещено законом, но веселящих напитков в багаже нашлось столько… Пей, хоть залейся.
– Ушли! Ушли! – орал долговязый татуированный верзила, взмахивая початой бутылкой коньяка. Приятели поддержали вопль нестройным хором, чокаясь пластиковыми стаканчиками. Громче всех хохотал Славик с кожаной кобурой на боку, надетой на голое тело. Солнце уже припекало вовсю, и остальные татуированные вслед за вожаком рассекали по поляне с обнаженными торсами.
Татуированные тела походили на разрисованную школьную тетрадку. Словно скучающий на уроке ученик бездумно начеркал всё, что взбредало в голову: неопрятные узоры, случайные словечки, крестики, нолики, имена, цифры, символы, готические силуэты из недавнего сна и прикольные статусы из ВК.
Рыженькая Катя шмыгнула носом, и Макс прижал ее покрепче, успокаивая. Перевел взгляд.
Жорик-Георгий покоился у подножия возвышения, где совсем недавно восседал рогатый старейшина и торчали пыточные столбы. Сейчас ни самих столбов, ни гигантского кресла-черепа не видать, команчи все забрали с собой. Степь была пуста: ночью рогатые пришельцы снялись и ушли.
Жорик с перебитым горлом лежал подле своего мертвого убийцы с точно такой же раной. Ладони палача и жертвы вложены друг в друга. В правой руке аборигена зажат окровавленный клинок, нанесший смертельную рану, а на животе аккуратно сложено – осколок к осколку – разбитое зеркало. Суеверные аборигены скрыли отражающую поверхность, развернув зеркало серой блеклой изнанкой, и разукрасив кровавыми письменами. На голове Жорика и убийцы – венки из сухих трав и первых луговых цветов, а в ногах – многочисленные дары племени.
Окружившие мертвых юнцы и девчонки подавленно молчали. За последние сутки никто из землян не сомкнул глаз, ожидая неминуемого нападения. После убийства Георгия из стоянки племени прибежал знатный воин с отметинами на лице, отличившийся в охоте на быка. Взмахивая руками и громко бранясь, он загнал всех аборигенов в стойбище. Близился вечер, но костров рогатые не разжигали. Солнце зашло, темнота полнилась жизнью, в степи негромко переговаривались, раздавался стук и фырканье животных. Это теперь стало понятно – рогатые сворачивали стоянку, а вот ночью… Ночью все тряслись от ужаса.
Макс не хотел глазеть на мертвецов. Приличия требовали отдать дань уважения, но вынужденная бессонница и бесплодные переживания брали верх.
– И все-таки, Жорик, добыл ты нам провизии, – шепнул Макс, на миг коснувшись погибшего. Попрощался и отошел.
В ногах у жертв стояли высокие – в рост человека – продолговатые плетеные корзины, заполненные зерном. Лежали на боку пушистые мелкие винтороги со спутанными ногами, били крыльями домашние птицы в деревянных клетках. В глиняной посудине хранилось вяленое мясо, местные плоды и орехи. В низенькой широкой кадке под крышкой отыскалось истинное сокровище: грязноватая серая крупная соль. Нашлось место и оружию: под тремя скрещенными пирамидой и связанными копьями прицеплен охотничий лук с колчаном стрел.
– Наливай! – донеслось со стороны вагонов. – Помянем!
Макс катнул желваками и двинулся к горлопанам.
– На поминках пьют, не чокаясь! – процедил он и выхватил из рук долговязого бутылку. Отер горлышко и сделал два больших глотка. – Хоронить убитых как собираетесь?
– Хоронить? – Славик уставился на Макса. – Мы?
– Гречка, ты чего, попутал!? – вмиг завелся Винч, выскакивая вперед. – Берега потерял?
– Вы, вы, – кивнул Макс, не обращая внимания на остромордого. Максим смотрел только на Славика, и хмельная улыбка сползла с лица вожака. – Опять тела жечь на костре будете? Или как?
– Жорик не из наших… – наконец буркнул Славик, отводя глаза. – Можно и прикопать.
– Долбанулись? А желтый туман? – опять вскинулся Винч. – Да и какого…
– Здесь и похороните, только могилки поглубже выройте, – махнул рукой Макс и отошел.
Винч с фингалом на скуле харкнул ему вслед, но Максим сделал вид, что не услышал. Он вернулся к молчаливым геймерам и велел уносить провизию в вагон-ресторан.
– На третьи полки укладывайте, повыше! – крикнул он в спину пыхтящим работничкам. – И крышки поплотней прикройте! Не дай Бог грызуны доберутся!
– А один вагон придется отвести под птицу и коз… – заметил Макс.
– Каких еще коз? Винторогов, что ли? – качнул подбородком на животных Толик.
Макс кивнул, размышляя.
– На хрена их в вагон тащить? Они ж там засерют все, – удивился кто-то.
– Охота, чтобы ночью лисы с хорьками – или кто у них тут бегает? – нам всю птицу придушили? Или орлы-коршуны? Вагон железный, двери закроем. Отсеки перегородим решетками из прутьев, чтоб не разбегались. Сиденья открутим, снимем. Гнезда сделаем в багажных отделениях внизу, рядом – насесты, поилки из бутылок. На пол подстилку из сухого камыша настелем, будем менять, – намечал вслух планы Максим. – Для нас сейчас каждая птичка, каждая зверушка на вес золота… Хотя, на кой ляд нам то золото?.. Домашняя животина – это просто наш шанс выжить.
– А яйца!.. Яйца-то будут?..
– Я глазунью люблю! Такую, чтоб с соплями!
– И молоко!?
– С голодухи-то теперь не подохнем!?
– Если руки в боки стоять не будете и пузо чесать… – заворчал Макс и прикрикнул. – А ну, подхватили клетки, козлов подняли, и марш!
Геймеры переглянулись и потащили клетки следом за Максом, который взвалил на загривок самого крупного винторога и затопал впереди.
– Макс! – Толик боязливо прихватил маленького пушистого козлика под мышку и заторопился следом. – А теперь ты мэйн? Ну, ты за главного? Вместо Прапора?
– Что за рабская психология? – Макс очнулся от размышлений. Он все никак не мог прикинуть, что лучше: выводить животных пастись и заводить на ночь обратно или держать в стойлах круглосуточно. – Обязательно дядя с дрыном должен над душой стоять?
Макс распахнул дверь и полез наверх, в тамбур.
– С дрыном-то хрен с ним, – проворчал Толик, погладив взволнованного козленка, – только нафига ты Толику пистолет-то отдал?
Но Макс не услышал вопроса, грохоча внутри вагона.
Татуированные допили остатки коньяка и разглядывали геймеров, растаскивающих дары рогатых по закромам. Долговязый Витя отбросил пустую бутылку.
– Славян… Я чего-то не понял… Какого рожна ты слушаешь этого Гречку? Он теперь чего, командовать будет вместо дедов этих сраных? Ты чего ему зубы в глотку не вбил?
– А хлеб кто нам растить будет? Огурцы-помидоры? Ты? – верзила замялся. – Вот пусть Гречка крутится, щеглов подтягивает, воспитывает. Поля обрабатывает. Ну а уж потом мы обоснуем, разъясним все расклады.
Вячеслав положил руку на кобуру и со значением посмотрел на приятелей. Те повеселели и гурьбой отправились в свое логово. Ночка была та еще… Теперь можно и поспать.
Славик глянул вслед и придержал Винча, прихватив за локоть. Пистолет-то у него есть, но вот все патроны вчера, когда прибили долбаного Жорика, он со страху выпустил в белый свет как в копеечку.
– Слышь, Винч… – Славик оглянулся кругом – нет ли кого рядом? – и продолжил. – Надо бы патроны к пистолету поискать. Прапор, падла, спрятал куда-то.
– А может, больше и нету?.. Всего одна обойма?
– Чо? У Дикого Прапора? Сам-то в это веришь? Нет, этот хрен старый припрятал где-то патроны, сука. Я нашел его купе, перевернул все.
– И чего?
– А ничего. Ты там в вагоне СВ походи, позырь.
– Ага. А с Анькой мы точно все решили? Не отказываешься?
– Да точно, точно. Винч, не докапывайся ко мне больше по этой теме, задрал уже!
– Окей, братан! – повеселевший Винч хлопнул бугая по плечу, и они поспешили следом за остальными, дрыхнуть.
Из-за железного колеса выглянула рыжая голова, и мелкий Болек проводил парочку внимательным взглядом.
За последующие дни Макс осунулся, обгорел на весеннем солнце. Нос облез и покраснел, щеки впали, но глаза сияли. Он метался от полей к огородам, от огородов к оранжерее, от оранжереи к вагону-хлеву. Животные его сильно порадовали. Одомашненные винтороги оказались родичами их дикого собрата, который при первой встрече боднул Серегу-Джигита. Их тут же прозвали козами, хоть рог у них был всего один. Козы были совсем ручными, с длинной густой шерстью и давали жирное вкусное молоко. Две козы были в запуске и ожидали окота. Понимая, какая великая ценность им досталась, Макс трясся над ними и не выпускал из вагона. По его заданию геймеры ломали веники из распускающихся ветвей и притаскивали к хлеву.
Вот только работали они спустя рукава, а татуированные как начали поминать Жорика, так все не могли остановиться. Выручали Макса неожиданные верные помощники. Серега, Лелек и Болек поддерживали Макса во всем. Почти во всем: Сережка после памятного контакта побаивался винторогов и предпочитал ухаживать за птицей. Не обращая внимания на подколки братьев, «раненый Джигит» сыпал зерно в кормушки, рвал и приносил молоденькую травку, поил птиц. И собирал яйца, конечно. У Лелека с Болеком была своя слабина – они никак не могли научиться доить животных. Так что работы у Макса хватало.
– Так, братцы-кролики. А теперь надо бы нам школку обустроить… – отставив рассаду в сторону, Максим глянул на громаду холма. Набухшие почки наконец-то брызнули ярко-зеленой листвой, и кудрявые древа теперь занимали треть видимого небосклона.
– Школку? – переглянулись Болек с Лелеком.
– Да. Школку для семян и черенков. Поздновато уже, конечно… Половина моей коллекции уже небось, высохла или погнила, – Макс подхватил лопату и двинулся к выходу. Ребята заторопились следом.
– У меня поставлены в воду черенки черной смородины, крыжовника, акации желтой, лещины и фундука, грецкого ореха, сливы. Только, наверно, не примутся уже… Я-то думал, за пару дней до дома довезу и посажу. Но уж семена и орехи точно посеем. Посмотрим, что выйдет, – объяснил на ходу паренькам Макс. Те ничего не поняли, но важно кивали, покачивая лопатами на плече.
Макс покрутил головой, выбрал место. Воткнул лопату в дерн неподалеку от западного склона и поплевал на ладони.
– Здесь, пожалуй, школку и устроим. Надеюсь, желтый туман не полезет… – Болек, Лелек и Сережка опасливо застыли неподалеку. Хлопаться в обморок из-за гадского тумана в их планы не входило. Хоть они не старики, и татуировок у них нет… Но вдруг…
Макс оперся на черенок и посмотрел на древа.
«Вы уж не сердитесь, что я здесь, у подножия, целый детский сад решил открыть. Высажу сеянцы в вашей тени, чтоб малютки не погорели на солнце. Раз у вас все чуда просят – так и я попрошу. Сделайте так, чтобы все черенки, даже самые негодные, принялись, и чтобы все сеянцы взошли и не посохли!»
Ленивый полуденный ветерок огладил нежную зелень, новорожденные листочки залопотали на солнце, и Макс воодушевился. Вогнал лезвие и перевернул первый ком земли. Обошлось без тумана.
– Не полезет туман! – облегченно выдохнул Сережка и взял лопату наперевес.
– Четыре грядочки делаем. Корни старайтесь выбирать, – скомандовал Макс, обозначив контурами фронт работ. – А я пойду, проведаю наших лудоманов.
Максим двинулся наверх, где галдели зрители, собираясь на просмотр бесконечного стрима. Среди геймеров уже стихийно образовались свои зрительные места. Юнцы наколотили скамеек, притащили матрасы и подушки, натянули тент от дождя. Никого не расстраивало, что вновь и вновь будут показывать одну и ту же игру, виденную ими уже столько раз.
Чудо-дерево исправно «генерило контент», по меткому выражению одного из умников, и непременно транслировало хотя бы один из смартфонов, вплавленных в кору. Днем или ночью – без разницы, южное древо украшалось сиянием гаджета. Геймеры притащили все найденные в поезде смартфоны – и свои, и обнаруженные у пропавших пассажиров. Юнцы залепили телефонами весь ствол вкруговую, словно фонарный столб рекламными объявлениями.
Любознательные геймеры покрутились по всему холму, повтыкали смартфоны куда можно и куда нельзя. Опытным путем все и выяснили. Северное, западное и восточное древа телефоны не принимали и не оживляли. Для гаджетов годилось только южное. Интернета не удалось получить, как ни старались… А юнцы старались: умоляли, взывали, стонали. Несколько часов кряду простояли на коленях в массовом молебне. Каждый коленопреклоненный усиленно думал о том, как им нужен интернет и просил древо об этой услуге. Ну пожалуйста! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!! Интернет и хотя бы один-единственный действующий смартфон! Хотя бы одна рабочая поисковая строка! Чтобы можно было забивать запрос и кликать на результаты поиска!
В теории эта затея должна была вызвать положительный ответ волшебного древа. Ну… так подумалось Троллику. Однако этого не случилось, а древо работало по своему расписанию. В случайном порядке оно выбирало любой из смартфонов и запускало трансляцию. Это могло быть что угодно; любой, даже самый незначительный, фрагмент из прошлой жизни девайса: онлайн-переписка пользователя в Вайбере или Ватс-апе, разговор в Скайпе, пресловутые косынка или пасьянсы, бесконечный скроллинг ленты Инстаграмма, пустопорожние ролики из Ютуба, редкие электронные книги, чтение которых начиналось не с начала и внезапно обрывалось. Хуже всего было именно это: древо нарезало контент механически, нарубая грубыми кусками, без начала и конца. И без звука.
Среди бестолковой мешанины случались, конечно, интересные откровения.
«Скоро приеду и попробую твой черничный пирожок! Иди в душ!»
Весело же почитать такое! Особенно когда владелец смартфона стоит рядом, красный как рак, и матерится на чем свет стоит. Но главным событием было все же не это. После обеда, в одно и тоже время, запускался дополнительный стрим на четыре с лишним часа. Оживал смартфон Болека, и Герои меча и магии три выходили в эфир.
Зрителей набилась целая поляна. Юнцы расположились полукругом и оживленно шушукались. Темный экран смартфона засветился, и показалось синее лобби игры, а затем и заставка. Игроки торговались за цвет и за замок.
– Ну что, Троллина, сегодня-то выиграешь? – пошутил Макс, выходя из кустов. Шутку приняли.
– Да этот нубас забудет древесину подобрать! Ему на постройку гильдии магов не хватит!
– Ага! А гномы на морали едва «Гэ-Гэ» не устроят!
– И в замок на второй неделе одного мувпоинта не хватит зайти!
– А как на финалке жопа гореть будет?!
Юнцы возбужденно перекликивались, соревнуясь в остроумии. Глаза блестят, улыбки на пол-лица. Дофаминовый цифровой торнадо прошелся по переполненной полянке.
– Садись рядом, чо, – радушный Толик протянул руку и кивнул в сторону шикарного дивана на земле из наваленных поверх валуна матрасов. – Тоже решил посмотреть?
– Не, – Макс пожал мягкую широкую ладонь. – Времени нет.
Толик нахмурился и глянул исподлобья.
– Ведь по сотому разу одно и тоже смотрите, – Макс прищурился и глянул на освещенный кружочек одинокого замка, окруженный чернотой тумана войны. – Все наперечет знаете…
– И чо? – Толик пожал плечами и отвернулся. Макс опять принялся гундосить, и его присутствие теперь лишь раздражало. – До обеда вкалываем. Козам твоим собираем. На полях ковыряемся. Чего опять не так?
– А днем? А вечером? У нас работы непочатый край! Заградительную полосу из колючки у берега как бросили, так и валяется все, никому не нужное.
– Так не лезут больше мокрокруты…
– Сухостой решили натаскать с ветролома. И что?
– Так тепло же сейчас! Дрова есть еще…
– Да уроды татуированные вообще не работают! – выкрикнул кто-то из середины поляны, и Макс махнул рукой. Начинать бессмысленный разговор по новой не было ни малейшего желания.
«И чего пришел? Чего надеялся?»
– Ладно. Пойду я, дел невпроворот, – Максим развернулся и скорым шагом отправился прочь.
– Подожди… – Толик нагнал Макса на северном склоне. – Ты пойми, чувак… Я все понимаю, но наши… Они стрим никогда не бросят, сечешь? – Толик заглянул Максу в глаза. – Вокруг херь какая-то мутится: мокрокруты на берегу убивают, рогатые Жорика кончили, в лесу Кирюху топорами приколотили. А здесь, под деревьями, никто не агрится. Спокойно все, как будто по фану катаешь. Тут кайфово, безопасно. И Героев показывают… Совсем как дома!
«Четыре с половиной часа мутотени! Четыре с половиной часа! Каждый божий день столько времени впустую!»
– Мне вот что интересно, Толик. Тебе ведь уже за тридцатник. Ты там, дома, тоже этим барахлом занимался? Целыми днями в игрушки играл?
– Это не барахло и не игрушки! – Толик отпустил Макса. – Я для людей топ-контент делаю! У меня по десять тысяч просмотров на Твиче! Донаты по пять «ка»! Призовые игры на сто тысяч рублей!
Макс криво ухмыльнулся.
– Чо лыбишься? Пять «ка» – это пять тысяч рублей! Вот так, за минуту! – он прищелкнул пальцами. – Ты со своими грядками столько за неделю, небось, поднимаешь? Тоже мне нашелся, правильный такой… Чем ты-то лучше?
– Грядки?! Я!? – взорвался Макс. – Я для вас, долбоебов, хлеб высадил! Выращу, соберу, обмолочу и муку сделаю. И выпеку, пока вы тут в кустах друг дружке наяриваете голландским штурвалом…
Макс сжал кулаки и медленно выдохнул.
– Так… Успокоились. Не время ссориться, проехали. Я тебя прошу, организуй своих. Давайте и по вечерам тоже нормально трудиться. Светой день долгий, на стримы твои я не претендую. Так пойдет?
Толик с поджатыми губами молча кивнул.
– Ну вот и ладушки, – Макс развернулся и ступил на луг.
– А еще на холме к нам уроды татуированные не докапываются! – крикнул ему в спину Толик. – Я гамак нашел! Повесил у древа и вообще здесь жить буду!
Макс, не оборачиваясь, прибавил шаг.
– Все-таки Гречка молодчага! – заметил Серега, провожая глазами фигуру Макса, идущего по лугу. Джигит склонился над вскопанной землей, выпутывая длинные корни травы. – Он сейчас единственный знает, чего делать. Вот и в оранжерее про рассаду мне все объяснил.
– И все равно без Владимира Сергеича не то… – откликнулся Ярик. – И жратва стала невкусная. Девчонки совсем готовить не умеют.
– Да и без Михалыча с Прапором…
– А чего там Троллина про татуированных орал? И про холм?
– Ты не знаешь, что ли? – удивился Ярик.
Сережка в ответ пожал плечами.
– Во дает! – удивился всезнающий Болек-Сашка. – Татуированные к древам боятся ходить, ты чего, не в курсе? Типа только кто в татухах шагнет на холм – его мигом желтым туманом ошпарит, а потом распотрошат…
– Кто распотрошит?
– Дед Пихто! Откуда мне знать? – вновь развеселился Сашка. – Это ты у татуированных спроси.
– Да пошли они, уроды. Все впахивают, а эти бухают целыми днями…
– Много ты знаешь!.. – Сашка воткнул лопату, пригнулся и понизил голос. – Татуированные вообще хотят нас всех в кулак взять, как только мы хлеб вырастим.
– Как в кулак? Точняк?
– Откуда знаешь?
– Подслушал. Только Славян, полудурок, все патроны выпалил в рогатых.
– И ни разу не попал, косоглазый!
– Да и слава Богу, что не попал, – осадил приятеля Сережа. – Ты прикинь, чего началось, если бы он поранил кого-нибудь из команчей?
– Ну да, ну да… – почесал макушку Лелек и повернулся к брату. – Патронов, говоришь, у них нет?.. Так чего париться?
– Винч этот гадский, как Макс у него пистолет отобрал и по морде зарядил, аж трясется весь. Как бы они ни сотворили чего…
– Ну, может, и не успеют. Старички наши скоро проснутся, – неуверенно заметил Ярик.
– Ага, проснутся они, как же! Кто это сказал? Лидия Петровна?! Так у нее кукушка-то совсем поехала! Сам видел, как она на Аньку бросилась.
– Так что… думаешь, так и будут лежать? И не встанут никогда?
– Встанут-не встанут… Мы же не можем гадать, – подал голос Серега. – Прав Сашка, надо за уродцами приглядывать.
– Вот! – тряхнул рыжими кудрями Сашка. – А я уже давно с них глаз не спускаю! Вот никто не знает, что они Толика отбуцкали!
– Чего?
– Правда, что ли?! Когда?
– А вот тогда… Я затихарился. Славян с Винчем наехали на него. Чего, мол, твои целыми днями на холме трутся, у вас чего, работы нет?
– А тот?
– А тот сначала такой борзый в ответку забыковал… «А у вас чего, тоже работы нет?» Ему Славян так по пузу вломил, тот сразу сдулся. Они ему говорят: хорош на холм ходить.
– А он?
– Уперся. Говорит, хоть на пласты кромсайте, а геймеры все равно стрим пойдут смотреть. Ничего с этим не поделаешь.
– И чем кончилось все?
– Чем-чем… Они почморили его малость и ушли.
– Козлы, – подытожил Сережка. – Сами ничего не делают, еще и на других наезжают!
– Вот, а я про что!.. – заговорщицки прошептал Сашка. – Прикиньте, если они так же на Макса наедут?..
– Макс хоть и ботаник, терпеть не станет.
– Да чего он против них сможет сделать? В одиночку?
– Не знаю, – уперся Ярик. – Но терпеть такую фигню не станет.
– Вот и я так думаю, – кивнул Сашка. – Поэтому-то патроны я все и забрал!
– Чего?! – хором завопили Ярик с Сережкой.
– Тихо вы!.. – шикнул Сашка и оглянулся. – Разорались. Славик-то как начал палить по столбам, когда рогатые Жорика прибили, я рядом стоял. Гляжу, он все выпалил, мазила несчастный, и по карманам хлопает. А глаза у самого по пять рублей. Ну я и понял, что патронов-то у него ни фига нет больше. Он же у Прапора только пистолет с кобурой забрал!
– И где ты патроны нашел? – затряс брата Ярик. – И какого фига меня не взял?!
– Дождался вечера, – улыбнулся довольный Сашка, – сходил первым делом в госпиталь. Девчонки же туда только днем заглядывают. Перевернул дядю Юру… А у него на поясе еще одна обойма!
Серега присел и от радости хлопнул в ладоши.
– А потом в купе сбегал. К Юре Владимировичу. И там кучу коробок нашел, перепрятал.
– Ну, брат, ты даешь! – уважительно покачал головой Ярик.
– Ага… – протянул Сашка, глядя на вагон татуированных. В одном из окон торчали противные морды Вячеслава и Винча. – Нужно и дальше за ними приглядывать. И я вот что думаю… Нам для защиты не только патроны нужны. Надо еще и сам пистолет у Славика свистнуть!
Серега и Ярик посмотрели на безбашенного Болека круглыми от изумления глазами. А задумчивый Сашка чесал затылок, обдумывая хитрый план похищения.
Послушная тату-машинка негромко жужжала, создавая уют. Солнце жарило совсем не по-весеннему, и Винч изрядно взмок. Яркие лучи падали на приставной столик в плацкартном отсеке и освещали заставленную колбочками, бутылочками и прочими хитрыми приспособлениями столешницу. Винч, прикусив кончик вытащенного языка, закончил обводку контура и распрямился. Оценил проделанную работу и кивнул.
– Пойдет. Конечно, закрасить бы… Но машинка и так скоро сдохнет, – вздохнул Винч.
Славик приподнялся и глянул на новую татуировку. Схематично изображенное дерево с раскидистыми ветвями удобно разместилось на плече.
– Все-таки по-своему сделал… Чего вниз головой-то? – буркнул Славик, рассматривая рисунок, где корни и крона поменялись местами.
– Перевернутое дерево – это ведический символ. Так круче.
– Ну… в общем-то, ничо так, – неуверенно кивнул Славик. – Ты же у нас да Винчи, не я… Машинка твоя пожужжит еще? Насколько хватит?
– Нашим всем не успею сделать. Но у меня иглы есть, чернила есть. Такой простенький рисунок я и по старинке набью, – Винч открыл набор и продемонстрировал запаянные в полиэтилен иглы. – Только вот не все хотят делать. Витька отказывается, Анька нос воротит: говорит, ей не по дизайну. Да, Анюта? – весело окликнул он проходящую мимо девушку. Та в ответ сморщила носик и вышла из вагона.
– Поговорю с ними. Дятлы. Без древа нас местные рано или поздно вырежут! А с татухой-древом, глядишь, и не тронут; рука не поднимется… – подвигав плечом и аккуратно протирая тампоном покрасневшую кожу, ответил Славик.
– Да чего ждать! Дергать отсюда надо!
– Не ори ты. Все будем делать, как решили. Потихоньку самые ценные и нужные вещи собираем, – Славик взвесил в руке бинокль и положил обратно. – Ты патроны достал?
Собеседник недовольно скривился. Хлопнула дверь, и Винч, убирая чернила, вытянул шею, провожая взглядом стройную фигурку. Славян заржал, перехватывая тоскливый взгляд приятеля.
– Ну у тебя и рожа. Не дает тебе Анька?
– Опять начинаешь? – вскинулся Винч. – Сам сказал: «Все на мази, братан. Я не против». Чего начинаешь тогда?
– Да я и не против, – продолжая лыбиться, Славян выглянул в проход и увидел Ленку в маечке с бретельками. На округлом плече цвела алая роза. Ленка призывно улыбнулась, отсалютовала поднятым стаканом в подстаканнике и послала воздушный поцелуй.
– На мази у него… Ты пока к Аньке подкатываешь – смотри руки не сотри, – заржал Славян, сжав пальцы колечком-колодцем и вяло потрясывая кулачком. – А то ослепнешь.
Здоровяк подошел к девушке, нагнулся и впился Ленке в губы. Ладонь опустилась ниже и залезла девушке под юбку, сжав промежность. Шипастая лиана с красными бутонами оплели Славяну затылок.
– Ленка! Татуировку ему не трогай! – рассерженно зашипел Винч.
Славик подхватил Ленку на руки, и та охнула от неожиданности. Славик зарычал и прикусил девушку за шею. Любвеобильная парочка удалилась, а Винч посмотрел на Аню. Сухие стебли травы скользили по обнаженным ногам, юбка слегка шевелилась в потоках воздуха.
«Ну, теперь все, Анька. Хочешь-не хочешь, а моей будешь. Моей! Славян мне тебя отдал», – Винч сквозь стекло огладил указательным пальцем изящный силуэт и провел острым языком по пересохшим губам.
