Владимир Поселягин
Охота на охотника
Да, они мне нужны для того же, для вызова и оплаты работы ментального демона. Хочу изучить немецкий язык, а то не знаю его. И да, немцы мне противник, враг, и пускать их на это дело я особо не смущался и сомнений не испытывал. Я маг, высший маг, моральные границы давно стёрлись, и такие жертвоприношения для меня в порядке вещей.
Вернее, был магом. Теперь другое дело, и придётся жить по правилам, иначе охоту на ведьм устроят, но пока я справлялся, свидетелей нет. Поставил в мыслях метку, что советские бойцы и командиры теперь свои, так делать с ними нельзя. Чёрт, да я бы даже советских бойцов там, в крепости, пустил в расход. Находился в таком состоянии, что для выживания пришлось бы переступить через себя. К счастью, терпел до последнего, и не пришлось на это идти.
Изучив униформу, определил, которая мне не по размеру, отложил её. Подготовил ту, что подходила, и, скинув свою, с огромным трудом снял сапоги. Оттуда аж смрадом ударило. Да, портянки взопрели, да и ноги опухли. Форму свою снял, убрал и надел форму немецкого рядового, подобрал по размеру. Ах, как приятно сухие портянки и сапоги надевать было!
Так вот, одни штаны, которые мне малы, резал на куски и вязал немцев – кисти, локти, щиколотки и у колен. Ну и кляпы. Дальше закидывал, как заканчивал с очередным, в пустой кузов грузовика. Потом вещи перебирал, и самое ценное – в хранилище. Оружие тоже. Вот его всё прибрал. При себе оставил только карабин Маузера один и сунул в карман галифе Вальтер офицера. Тот, похоже, обер-лейтенант, если я правильно в его офицерской книжице прочитал. Интендант. С ним последним закончил.
Из трофеев вышло шесть карабинов Маузера. Все немцы рядовыми были, нашивок не имели. С офицера снял пистолет, ременную систему с кобурой и автомат, МП-40 он вроде назывался. Только запасных магазинов почему-то три. Также были планшетка с картой, но не имелось бинокля, и офицерская сумка, там я набрал себе мелочовки, от бритвенного набора до свежего исподнего.
У солдат ранцы были кожаные, отобрал себе котелки (они такие плоские, с крышками для второго), кружки и ложки. Причём три ложки гибридные: с одной стороны ложка, с другой вилка. Любопытная модификация.
С офицерским набором утвари получается семь комплектов. Всё взял. Вещи дефицитные в наше время. Ну и всего разного, включая наручные часы. Я себе подобрал получше, они офицерскими оказались, надел, остальные прибрал в запас. Обзавожусь имуществом потихоньку. Долго перечислять всё, что добыл, главное, теперь есть.
Припасы тоже были, аж два ранца набрал. Фляжки. Одну, полную воды, использовал перед тем, как переодеться. Половину вылил на голову, снял повязку, потом остатками воды отмыл волосы от крови. Сам я не задержался, барахло бросил, ценное забрал и, закрыв борт машины, устроился за рулём.
Движок уже работал, поэтому выехал на дорогу и покатил прочь. Прочь от Буга, подальше вглубь Польши. Пока есть время, нужно заполнить хранилище и прокачать себя. Потом, у своих, где я столько душ свободных и бесхозных, да в немецкой форме возьму?
Вот так и катил. На соседнем сиденье платок расстелил, на нём нарезанный хлеб, куски ветчины из консервной банки, полкруга копчёной колбасы, больше не было, ну и там луковица и пару шматов сала. Всё нарезано, вот всем этим я и питался. Вообще, припасов не так и много, думаю, на завтрак немцам хватило бы. Плюс НЗ, что у них всегда при себе должен быть. Мне же тут на двое суток не экономя. Главное, утробу насыщал, и это хорошо.
Причём всё тщательно пережёвывал и запивал водой из второй фляжки. Я помнил, что больше двух суток ничего не ел. Поэтому слегка утолил голод и прибрал припасы. Потом, часа через два, ещё поем. Желудок с большим объёмом может и не справиться. Понемногу. Котелки есть, припасы, банка с какао. Стоит сварить супчик, горячее обязательно нужно, и какао заварить. Потом, после изучения немецкого языка с письменностью.
Проехал я всего километров десять. Дороги уже не пустые, на меня не обращали внимания, активное движение началось. Почему я на десять километров уехал и встал в тени рощицы у берега речушки? Были причины. Для начала – отличное место для днёвки. Форму свою постираю, ритуал призыва метального демона проведу. Однако самая главная причина не в этом.
Я проехал мимо полевого фронтового аэродрома, там самолёты взлетали, ещё работа шла, хотя, похоже, авиачасть перелетала ближе к фронту, но кое-что ценное прибрать (я о самолете) ещё можно. А через пять километров обширные склады встретил. Машины въезжали на территорию и вставали к складам, на погрузку. Так с ходу не скажешь, что там, но думаю, продовольствие хранят.
Просто во дворике заметил две немецкие армейские полевые кухни, накрытые брезентом. С большими колёсами, деревянными, по ним и опознал – те, что лошадьми буксируются. Кухни тоже пригодятся. Я же пехотинец и, вернувшись, попаду в пехоту, а как без кухни? Запас личный иметь стоит.
И да, я могу просто свалить, но, честно признаюсь, не прощу себе, если пропущу такие приключения. Потом, после войны, или во время, если руки крутить будут, можно покинуть страну. Но сейчас особого желания нет, у меня пока подготовка идет. Так что свернул и стал обустраиваться.
Вытащил пленных из кузова, прибрав грузовик, чтобы внимания не привлекал. Дальше стал аккуратно срезать дёрн (потом на место верну и водой полью) и, утрамбовав, чертить пентаграмму призыва. Около получаса всё заняло, но сделал. После этого нацедил крови у двоих «добровольцев» и, вскрыв одному из двух доноров горло, вызвал того же ментального демона. Позади активно и в ужасе мычали, но это не помешало мне с демоном посотрудничать.
– У меня заказ на обучение языку. Носитель вот, – предъявил я офицера-интенданта.
– Какого языка? – проскрипел демон. – Жертва владеет тремя.
– Что за языки?
– Германский, итальянский и английский.
– Ясно. Значит так. Моё новое тело не совсем хорошо развито. Я о мозгах. Поэтому нужно прокачать разум и запустить вторую половинку мозга. Нечего ей бездельничать.
– Три души.
– Две чужие.
– Три. Сложная работа.
– Ну хорошо, три так три.
Вообще, допускать ментального демона до работы с мозгом крайне опасно, мало ли какие закладки сделает, но я использую именно ту пентаграмму, что не позволит демону своевольничать. Поэтому закинул две тушки мёртвых немцев. Сперва доноров, их ещё души не покинули, потом третьего. Этот обмочиться успел, но тела были приняты, души высосаны.
Я даже пошатнулся, настолько легко было думать и хорошо стало – неплохо демон поработал. А то я в новом теле реально тупил, а сейчас – как было ранее, с хорошо прокачанным разумом великого мага. После этого продолжили, а то времени мало. Минута всего. Сейчас даже меньше.
– Хочу все три знать в совершенстве, со знанием письма. Отдаю оставшиеся четыре чужих души.
– Принимаю.
Дальше, зашвырнув в пентаграмму извивающиеся, обмочившиеся и отчаянно мычащие тела (главное, самому границу пентаграммы не пересечь, а то ужином демона стану), я получил знания. Аж голова заболела от объёма, и это с прокачанным разумом. Без него голова бы лопнула, микроинсульт бы заработал. Ничего, за сутки знания улягутся, и буду полиглотом местным.
Демон убыл, время закончилось, а я занялся приборкой. Нужно убрать все следы ритуала. Лёгкие и сухие, как дрова, тела-мумии отнёс в кузов грузовика, держа на вытянутых руках – пусть там полежат пока. Потом лопаткой затёр пентаграмму и уложил заново дёрн, омыл от крови ведро в речке и полил дёрн – пусть прирастает. Перекинул машину с телами в хранилище и отошёл подальше, метров на сто выше по течению от места проведения ритуала.
Разделся донага, достал свою грязную форму командира (купание её не отмыло) и начал стирку. Два куска мыла с цветочным запахом нашёл у солдат. Фуражку тоже постирал, сапоги отмыл снаружи и изнутри, потом, когда высохнут, хорошенько начищу – вакса в банке и щётка у меня имеются, в кабине грузовика нашёл. Портянки и исподнее тоже, дважды прошёлся и, выжав, повесил сушится. Сапоги на солнцепёке поставил.
Потом трижды сам помылся, жаль, искупаться нельзя, мелкая речка, по пояс в самом глубоком месте. Так, полежал в воде, охлаждаясь. Сделал себе лежанку из трех одеял – одно как постель, второе сложил вместо подушки, а третьим буду укрываться. Но после полного исцеления спать пока не особо хотелось, время есть. Занялся готовкой, чтобы в запасе горячие и готовые блюда были. Хранилище со стазисом, ничего им не будет.
Развёл костерок, сухие ветки были, пусть мало, но мне должно хватить. Сделал треногу и подвесил на палку три котелка, плоских, немецких. Да других у меня и не было. Котелки отмыл уже, воды залил, и, пока та вскипала, я работал ножом и нарезал всё для двух супов.
В одном котелке сварил какао – жаль, молока не было, но подсластил двумя кусками сахара, хорошо вышло. Потом два супа сварил. Один – на ветчине, с картошкой и луком. Второй – с колбасой копчёной (остатки колбасы я прямо сразу и доел) и с горохом. Гороховая похлёбка вкусная получилась.
Картошки сырой не нашёл, только две варёных в мундире, вот по одной и почистил, нарезал и в каждый котелок отправил. Для объёма. Соль была, посолил, жаль, немного, надо будет запас сделать. Вот так в третий раз поев, уже горячего, весь хлеб и приговорил, галеты только остались. Я прибрался, котелки в хранилище убрал и вскоре уснул в тени дерева на лежанке.
Да, забыл сказать, в отражении воды в речке осмотрел себя. Весь в синяках. Иллюзия держится неплохо, и это хорошо. Попал я в светловолосого парня лет двадцати. Голубоглазый, настоящий ариец. Впрочем, я не возражал. Даже в кавказца бы попал, тоже не возражал бы. Мне вполне привычно было бы.
Выспался я отлично, глянул на солнце – уже заходит, на часы офицера – полтора часа, и стемнеет, и первым делом окунулся. После этого поел, сидя на лежанке, галеты и похлёбка с ветчиной. А ничего так, вкусно. Потом попил какао и проверил свою форму – высохла, только сапоги сырые. Стельки. Ничего, запасные с немца есть.
И вот так устроившись на лежанке, продел нитку в иголку и начал зашивать прорехи в форме. На галифе у колена и на локте френча. Ещё чуть надорван по шву воротник. Да, в принципе, всё. Так что двадцати минут хватило. Я, может, и маг, небожитель, но шить умею. Научился, было время. Поэтому получилось вполне ровно, и не сразу в глаза стёжки бросаются. В следующий раз форму положу на лежанку, между двух одеял, а то мятая, и как после утюга будет.
Даже успел сапоги почистить, долго натирая щёткой, а потом тряпочкой. Ну а как стемнело, надел форму немецкого солдата и побежал в сторону склада с припасами. До него чуть больше километра. И всё же как же хорошо, что я купил эту опцию ночного зрения, нарадоваться не могу. Вот так и бежал.
Перебрался через забор в одном месте, тот дощатый, старался не шуметь. В пределах видимости двое часовых и один всего в ста метрах. Правда, у одного из складов ночная погрузка шла, шумели, вот под их маскировкой и оказался на плохо освещённой территории.
Первым делом осмотрел обе кухни, думал, после ремонта, а они новые. С завода, в консервационной смазке. Прибрал сразу вместе с брезентом и направился к тем, кто погрузкой занимался. Сам я без карабина, остальное на месте. Вот соседний склад, тут фонарь не работал, меня не видно – и вскрыл. Убрал замок в хранилище. Приоткрыл створку и скользнул внутрь, прикрыв за собой.
Что ж, я прав, продовольственные склады. Я попал на склад с консервами. Наугад ведь вскрывал. Тут сплошные ящики были с запасами. Кстати, пока ожидал вечера, просмотрел бумаги в планшетке того интенданта и теперь имею полный список медикаментов в хранилище – с обоих грузовиков груз. Что ж, всё нужное. Даже пенициллин был, только немного, надо поискать эти три упаковки по двадцать ампул. Шприцы тоже имеются. Видимо, кто-то заказал.
Дальше, читая, что где находится, стал убирать в хранилище самое интересное. Даже тушёнка была, рыба балтийская (вот гады, нашу селёдку ловят!), бобы в соусе, сладкие консервы разных видов, джемы всякие. Я отрядил для припасов пятьдесят тонн, это мои личные запасы, тут набрал на складе тридцать тонн консервов. Чего тут только не было, даже подсолнечное масло в пятилитровых консервных банках. Или томатная паста. Замечу, что она итальянская. Тут да, всей Европы консервы представлены; хотя бы по ящику, но взял.
Потом на другой склад. Вот там крупы, набирал мешками разные. Были коробки со спагетти из Италии, пять тонн взял. А люблю я их. Поискал и через четыре вскрытых склада нашёл, где хранили соль и сахар. Даже мёд в бочках был, джем разный. Овощехранилище посетил, набрал овощей, картошки немало. Но самое лучшее хранилище мне сдал местный интендант, которого я взял. Он устало шёл в сторону жилых зданий, видимо, поспать, и сообщил о леднике, там дальше.
У склада часового снимать пришлось. Вскрыв, убрал пять тонн трёх видов колбас, окорока тонну, порядка десяти тонн сосисок, всё свежее. Тут на территории коптильня и мясной цех, разные мясные изделия были. А ведь видел, что труба дымит, но не заинтересовало. Как раз скот забивали, я шесть половинок говяжьих туш увёл и два десятка свиных. В общем, на сто десять тонн припасов набралось. Да ладно, с парнями поделюсь, надеюсь, я найду тех, с кем вырвался из крепости.
Когда я покидал склады, тревога ещё не поднялась, но когда они заполыхали, сирена заработала. Внутри одного склада я оставил мумии тел. Сгорят в пламени. Нечего такие запасы немцам оставлять, пусть горят.
До аэродрома я доехал на лёгком мотоцикле. Там была санитарная эскадрилья. Увёл два новых «Шторьха» в санитарной комплектации из пяти – эти самые свежие. Запас топлива – десять бочек с авиабензином и одна с моторным маслом. Я сам пилот, разобраться с этой туземной летающей штукой было несложно, разобрался, достав самолёт на дороге. Запустил движок, баки полные, и, взлетев, на высоте двухсот метров направился на запад, своих нагонять.
Вот и речка, что-то быстро до Буга добрался. Крепость видна правее, с отсветами пожаров и дымами. Где-то тут наши должны были переплывать. Полетал над берегом и действительно нашёл следы множества ног на нашем берегу – топкая почва с камышами, сверху всё хорошо видно. Полетел дальше и через пятнадцать километров нашёл их на явно заброшенном хуторе. Там крыши обвалились, давно брошен. Да уж, обессиленным им далеко не уйти.
Костёр горел, люди спали прямо на земле, два десятка копались на огороде. Я не сразу понял, что они дикую картошку на заброшенном огороде копают. Услышав авиационный мотор в небе, бойцы засуетились, костёр погас, а я повернул в сторону Бреста. Видел там рядом длинные бараки. Кажется, это склады. Армейского или корпусного подчинения. Немецкого набрал, теперь запасы своим нужно полнить. Ночь короткая, времени мало, часа два до рассвета осталось, надеюсь успеть.
Сел на дорогу, аккуратно вышло. Потому что не первый заход, второй. На первом вижу, что рытвины и вылечу с дороги при посадке, дал газу и пошёл на второй круг. В этот раз уже сел на отлично. Дальше на мотоцикл – и до складов. Охрана есть, взвод, но сами обширные склады немцев особо не интересовали, поэтому, не трогая часовых, я вскрыл первый наугад. А там форма, амуниция.
Подобрал десять комплектов красноармейской своего размера, десять пар яловых сапог и пять хромовых. Десять комплектов командирской, фуражки, фурнитуру. Двадцать плащ-палаток. А чем дальше шёл вглубь склада, тем больше находил на стеллажах (а те до потолков) связок с красноармейскими шароварами, ботинок и обмоток, шинелей. Их тоже набирал, красноармейские и командирские.
А потом вообще сокровища нашёл. Овчинные полушубки. Взял пять: два моего размера и три побольше. Меховых шапок мало, больше устаревших зимних будёновок, я и их пяток заначил, и десяток шапок взял. Валенки, десять единиц, рукавицы меховые, тёплое белье по пять комплектов, тёплые ватные штаны, телогрейки зелёные, нашёл и несколько комплектов зимних маскировочных костюмов. В общем, хорошо подготовился к зиме.
Потом следующий склад, тут вещевое имущество. Сложенные стопками армейские койки. К слову, не так и много – видимо, резерв. Они в принципе в дефиците. Взял две сборные кровати, два матраса, по три комплекта постельного белья. Три шерстяных одеяла и три подушки. Когда ушёл дальше, вглубь склада, обнаружил буржуйки, взял две с трубами. Там состыкуются колена. Пару лыж с палками тут же нашёл и взял, грузовые санки.
Третий склад. Тоже вещевой, форма, но и снаряжение было. Пять планшеток отобрал, пяток гранатных сумок, вещмешки, их два десятка, бинокли полевые, десять штук. Две взводные палатки и одна командирская. Посуда – от тарелок до котелков. Ложки с кружками тоже. По два десятка комплектов. На третьем складе уже интересно, патроны. Нашёл и забрал десять ящиков с патронами для ТТ, пять для нагана, двадцать для винтовок Мосина. Нашёл патроны для ДШК, взял две тысячи. Есть надежда, что добуду ещё такое вооружение.
Не на складе, а под открытым небом стояли ящики штабелями, я глянул – ручные гранаты и снаряды, но не так и много. Просто те ближе, а чтобы не возвращаться, глянул. Хотя дальше ещё штабеля были. Взял десять ящиков с гранатами Ф-1, два с РГД-33, два с РПГ-40, тридцать ящиков со снарядами для сорокапяток и, усмотрев, прихватил двенадцать для пятидесятисемимиллиметровой противотанковой пушки. Отличная пушка, многие их очень хвалили, взял бы больше, но только столько ящиков нашёл.
Скоро рассветёт, так что я заторопился дальше. Вскрыл следующие склады, два мимо – патроны, в третьем уже оружие. Тут задержался на десять минут. Прихватил ящик с наганами, двадцать штук, потом ящик с ТТ, в нём тоже двадцать пистолетов. Они ещё, каждый, в картонной коробке лежали. Ящик с СВТ, с оптикой, а три ящика со специальными патронами для них у меня были. Ящик с винтовками Мосина, тоже с оптикой. Ящик обычных СВТ, ящик с АВС, обычные. Может, и есть с оптикой, но не хотелось терять время на поиски. Те-то случайно углядел.
Десять ДП, десять пулемётов Максима, два ротных миномёта, два батальонных и два полковых. Приметил собранные зенитные пулемёты. Забрал два счетверённых зенитных пулемёта Максима на треногах и два зенитных ДШК. Подумав, взял один на пехотном станке. Потом, когда уже на выход шёл, в боковом проходе заметил новые ящики. Мне такие ещё не попадались. А там пистолеты-пулемёты. Взял по два ящика ППД образца 34-го года, с рожковыми магазинами, и два ящика с ППД-40. После этого побежал к выходу.
Тут штабеля были. С тревогой глянув в сторону горизонта, который уже заметно посветлел (скоро всё вокруг красками заиграет), стал изучать штабеля у ограды. Ну как и думал – мины для миномётов. Взял двадцать ящиков для ротных, тридцать для батальонных и пятьдесят для полковых. Ну и ещё десять ящиков с осколочными снарядами для сорокапяток, а то одни бронебойные в запасе. А всё, светло.
Я успел по штабелю подняться, перепрыгнуть через ограду, покатившись кувырком, и побежал прочь – не так и далеко лес был. Вроде не засекли. Достав мотоцикл, я погнал прочь. В сторону хутора, где наши находись, тут по прямой едва семь километров будет.
Вроде неплохо набрал, свободного, как показывает счётчик, хранилища, осталось двенадцать тонн. Я бы даже сказал, отлично. Осталось добавить технику с запасом бензина – и достаточно. Правда, с запасами я поработаю. А зачем мне ящики? Место занимают, вес лишний, так что буду доставать всё, что имеет ящики, и освобождать от укупорки, чтобы ещё что полезное влезло. Запас угля, например. Дрова можно найти, а уголь сложно, лучше иметь запас. Это я про буржуйки. Сейчас скажешь да куда они нужны? А зимой взвоешь без них.
Доехал я до леса быстро, уже краешек солнца показался над горизонтом. Зрение успело перейти на дневное, не слепило, и, проезжая рядом с опушкой, я приметил тележную дорогу, ведущую вглубь. Свернул и осторожно поехал по ней. Метров триста проехал. Как я заметил бросок – сам не понимаю. Похоже, боковым зрением засёк. Поэтому, положив мотоцикл набок (благо ехал тихо), я перекатом ушёл от броска двух пограничников. Живым брали.
Вскочив, я принял на бедро третьего, пока первые два вскакивали, и, ловко увернувшись от удара прикладом четвёртого, взял его руку на излом и заслонился его телом, прижавшись спиной к дереву. Карабин, висевший за спиной, больно врезался в спину. К нам ещё бежали… А прикрыться стоит, потому что лица уж больно у погранцов… нехорошие.
– Отставить! – услышал я приказ, и из-за деревьев вышел капитан, тоже пограничник.
Я же клял себя. Мозги прокачал, а ума не нажил. Тут же немало окруженцев, сам, пока летел, видел костры в разных лесных массивах и рощах. А они по звуку движка и брали.
– Товарищ капитан, отзовите бойцов, – попросил я.
– О как, свой вроде? Чего лицо так изукрашено?
– Попал под взрыв гаубичного снаряда, завалило стеной здания, травмировало.
– Для травмированного ты слишком быстро двигаешься. Отпустите бойца, – приказал тот.
Я отпустил и тут же стал поправлять форму, застёгивая верхние пуговицы френча. То, что я в немецкой форме, меня не смущало. Боец замер на миг, а потом сделал шаг в сторону и, подняв свой карабин, отошёл, настороженно на меня поглядывая. Капитан же, подойдя, спросил:
– Кто такой?
– Лейтенант Павлов. Получил назначение в Сорок Вторую стрелковую дивизию. Прибыл в крепость вечером двадцать первого. Распределён не был, не успели, так как принял бой с бойцами Сорок Четвёртого полка и… Товарищ капитан, личная просьба.
– Что хотели?
– Меня накрыло снарядом днём двадцать третьего, завалило обломками кирпичей, как и ещё пятерых бойцов, только двоих живыми откопали, остальные погибли. В общем, я память потерял. Бойцам говорил, что вроде вспоминаю училище, как в крепость ехал, но не бои в ней, что-то есть смутное. На самом деле лгал, ни-че-го я не помню. Это чтобы не потерять доверие бойцов. Они и так на грани, многие не ели двое суток, постоянно отбивали атаки противника. Всё вокруг смердело трупным запахом, проблемы с водой, пили мочу, чтобы обезвоживания не было. Именно я разработал план, как покинуть крепость. Другие пробовали, но, как мне сказали, умылись кровью. Разработка моя, исполнили бойцы конвойного батальона НКВД. Они нашими соседями были, оборону в своей казарме держали. Старшим у них лейтенант Шаблин.
– Документы, – велел капитан.
Он не один был, рядом ещё двое стояли – младший лейтенант и лейтенант. Поэтому когда я достал из кармана брюк пачку своих документов, именно младший лейтенант их забрал и передал капитану, а пока тот изучал их, спросил у меня:
– Как Шаблин выглядит?
– Плотный, на границе полноты, круглое лицо. Нос картошкой. Лицо грязное, в потёках. Глаза вроде зелёные. Мы с ним в подвале общались, а там потёмки, непонятно было. Дальше общались ночью, там по внешности вообще нечего сказать. Хотя он вроде раскосый.
– Да, Шаблина вы видели. Ладно, что там было с момента потери памяти?
– Умельцы ножами сняли охранение и пулемёты с той стороны Буга, дали сигнал, и мы поплыли. Почти две сотни вывели из крепости. Из них семь десятков бойцов конвойного батальона НКВД. Как старший по званию (сам я травмирован был, в воде шесть часов потом лежал, чтобы опухоли убрать) общее командование взял Шаблин. Там ещё младший лейтенант был. Кажется, Аверин фамилия, артиллерист, но он тяжело ранен. На шинели его несли. Дальше я пообещал добыть припасов, и мы расстались, те должны были уйти подальше, сделав крюк, и вернуться к Бугу, подальше от переправ с немцами. Снова переплыть реку и уходить к нашим. Но они ослабленные от голода, далеко вряд ли ушли. Я добыл продовольствие, два грузовика, но где наши, представляю примерно. Вот и выехал их найти, машины оставил в укромном месте.
Сколько точно тут пограничников, я сказать не мог, они постоянно мелькали, перемещались. Двое подняли мой мотоцикл, поставив к дереву, и заглушили, только пятеро бойцов контролировали меня. Ещё пару женщин с детьми заметил, не похоже, что с заставы. Может, комендатура? А так с три десятка их вроде. Да и армейцы были, двоих рассмотрел с малиновыми петлицами. Видимо, прибились.
– Где грузовики?
– В хорошем укрытии.
– Точные координаты.
– За горкой, где рак свистит.
– Лейтенант! Вы что себе позволяете?!
– Товарищ капитан, я же вам говорил: я память потерял. Вот, например, этот мотоцикл. Я не знаю, как им управлять, не помню, но сел и поехал. Грузовик – не знаю, как управлять, но сел и поехал. Я не знал, что умею говорить на немецком, а услышал речь и сам заговорил. Почти чисто. Я не знаю, как на *** посылать, но могу потренироваться на вас. Те двести бойцов, они меня вынесли из крепости, ухаживали, спасли, я для них всё достану. А вас я знать не знаю.
– Так, контуженый и потерявший память, это стоит иметь в виду, – пробормотал капитан, успокаиваясь. – А о чём вы хотели попросить?
– Я могу вести себя не как командир, просьба поправлять, показывать, что не так. Мало ли где накосячу. Чтобы в курсе были, что по незнанию, а не специально. Например, по тем припасам. Чую, что что-то не так сделал.
– Кстати, а как вы их добыли?
– У немцев.
– У кого?!
– У немцев. Мы, когда переправлялись, взяли живыми миномётчиков, я попросил, и на грузовике их связанными вывез. Через мост проехал на эту сторону, даже не проверили. А тут нашёл интенданта, взял его в плен, показал пленных и сказал: меняю на два грузовика припасов и немного медикаментов. Тот обещал клятвенно, поэтому отпустил его. Думал, наши привезёт, склады-то захвачены – нет, привез свои. Всё честно, забрал грузовик с пленными и оставил мне два своих с грузом. Пришлось сцепку делать, шофёра на вторую машину у меня не было. На двадцать километров перегнал машины, по пути брошенные советские осматривал, нашёл четыре ящика с патронами, сунул сзади, еле место нашёл, и вот дальше на мотоцикле. Не обманул немец, засады не было.
– Да, это как-то… – ошарашенно пробормотал капитан, – не по-советски, – нашёлся он.
Другие командиры тоже в изумлении были. Я же пожал плечами.
– Вот вы сказали, теперь знаю.
– Так, вы знаете точно, где сейчас сосредоточена группа Шаблина?
– Да. Отсюда четыре километра по прямой. На заброшенном хуторе. Один из моих бойцов оставил записку в обговорённом месте.
– Хутор на восток?
– Так точно.
– Надо говорить «да» или «нет», – несколько рассеянно поправил капитан. – Вы ответили по-старорежимному, лейтенант, что не в ходу.
– Ясно. Спасибо, что поправили.
– Хутор этот я знаю. Быстро дойдём. Вернее так, мы с вами доедем на мотоцикле, а бойцов поведёт лейтенант Лазарев.
– Тогда вы плащ накиньте, а то увидит кто: немец едет и русский командир с ним. Мало ли что подумают?
– А то, что у немца всё лицо в синяках, опухло, это не в счёт?
– Это вблизи нужно видеть.
Сам я отстегнул с багажника тюк плаща и выдал капитану. Карабин у меня забрали и ему отдали, вроде как будет мешать пассажиру, документы не вернули. Вот так устроились и покатили. Капитан сообщал, куда ехать – действительно знал куда. Доехали за тридцать минут, и то потому, что в одном месте пришлось через полуразрушенный мостик, где ручей, руками толкать мотоцикл. Когда метров триста оставалось, нас уже заметить должны были (это вокруг хутора леса, а тут поле с заросшей дорогой), я остановился и, сняв каску, стал махать ею над головой. Да и капитан снял плащ, в который кутался, и надел фуражку, так и доехали.
Встречали, благо не ушли. Шаблин быстро доложился капитану Карповскому, как тот представился ранее, они отошли и поговорили, после этого меня подозвали. Сам я пообщался с Овечкиным, старшина тут же был, обрадовался мне. Я сообщил, что у немцев два грузовика с припасами увёл и немецкую полевую кухню, новую. Эта кухня теперь наша, нашего Сорок Четвёртого стрелкового полка, пусть берёт её под своё командование. Заодно подсчитает, сколько тут бойцов нашей дивизии, я возьму их под командование. Припасы сразу разделит, прикинув пайки, подберёт, поищет повара.
Оказалось, искать не надо, есть такой. Так что старшина стал искать шофёра, точнее, приказал его позвать, а я, хромая для виду, подошёл к Карповскому с Шаблиным. Вот и доложил Шаблину, как старшему, что добыл, перечислив, и, мельком глянув на капитана, сообщил о полевой кухне. По-моему, ей обрадовались больше всего.
Оказалось, бойцы корову увели, уже забили на мясо и жарят на костре с картошкой. Шаблин решил тут задержаться, набраться сил. Рывок от реки показал, как люди ослаблены. Ну и велели доставить грузовики сюда как можно быстрее, уточнив, сколько на это уйдёт времени. Я сказал, около часа, потому что кухня на деревянных колёсах, ехать буду медленно, тросами привяжу. Её же только конями буксируют. Заодно попросил капитана вернуть документы. Тот и карабин вернул, и я побежал к мотоциклу.
Там уже Овечкин ожидал и боец мялся, в красноармейских шароварах, исподней рубахе и сапогах, причём в немецких. Не вооружён. Усадил он меня позади себя на багажник, и мы покатили прочь. Бойцы с надеждой смотрели нам вслед, уже все в курсе, что за припасами поехали.
По пути встретили колонну пограничников, их там шесть десятков оказалось, ошибся я, да и не все на виду, видимо, были, с десяток гражданских ещё. Вот так сообщив лейтенанту, что наши на хуторе, капитан Карповский принял командование (а это так и было), а я покатил дальше, выискивая место, где достать грузовики. Надо незаметно загрузить их – у меня ведь ничего не готово – и кухню привязать. Вот и поглядывал. Приметив густой молодой ельник, что с краю к леску прилип, к нему и свернул.
– Приехали, – сообщил я бойцу. – Грузовики в километре отсюда. Я схожу, проверю, есть засада или нет. Мало ли, вдруг немцы нашли? Потом вернусь, и доедем. Ждите тут, боец.
– Есть, – ответил тот; не козырял, пилотки-то нет.
Мы закатили мотоцикл под деревья, и я похромал к ельнику. На виду метров двести был, а когда скрылся с глаз бойца, первым делом переоделся в свою форму командира, только сапоги немецкие оставил, свои-то внутри сырые пока. После этого, отбежав метров на пятьсот, неплохую полянку нашёл. Достал оба французских грузовика и стал набивать кузова трехтонок припасами до верха тента: ящики с консервами, коробки с галетами, несколько мешков с крупой и мукой, две коробки со спагетти, соли мешок, какао банки, по два ящика с патронами и несколько мешков с перевязочными материалами и лекарствами. Ну и саму кухню. Одну из двух.
После этого направился обратно, нашел бойца, который в кустах прятался, запустил движок, и мы доехали до стоянки. Дальше – дело техники. Сложнее всего кухню прицепить было, к крюку не подходит, сцепки нет, только тросами и смогли, по-жёсткому, так и выехали. Я первым, боец за мной – машину быстро освоил. Он и приглядывал за кухней. Километров десять в час шли, не выше, за сорок минут доехали.
