Владимир Поселягин
Ганфайтер
Поговорив ещё немного, мы распрощались, на этот раз уже навсегда.
* * *
– Дорогая, смени меня, – попросил я, передавая поводья Агнессе.
– Ты куда, Джонни? – спросила она, принимая поводья.
С борта запрыгнув в седло Черныша, я ответил, подъехав к переду «Транса»:
– Сделаю круг вокруг каравана, может, что подстрелю, будет мясо нам на ужин.
С гиканьем дав шпор Чернышу, я обогнал два впереди едущих фургона, помахал шляпой обернувшимся соседям и рванул в прерию. Через полчаса я подстрелил первую дичь.
Достав из седельной кобуры двустволку и положив её на луку седла, я стал внимательно крутить головой. Заяц, которого я спугнул, рванул куда-то сюда. Высокая трава, шевелившаяся под довольно сильным ветром, хорошо скрывала серого, поэтому я медленно ехал, просеивая глазами каждый квадратный метр прерий.
Вспомнив, как он рванул чуть ли не из-под копыт коня, я только покачал головой. Тогда я только чудом не свалился с Черныша, настолько неожиданно для нас обоих он появился, и сейчас мы оба с Чернышом, горя жаждой мести, высматривали подлого зайца.
Заметив краем глаза стремительную серую тень, мелькнувшую с правого бока, я, не целясь, от бедра, выстрелил мелкой дробью. Тело серого подбросило и кувырком швырнуло на густую траву, окропляя её кровью.
– Готов, – засмеялся я и, тронув поводья, направил Черныша к тушке серого.
Привязав зайца вниз головой к другой добыче, состоящей из двух куропаток, я развернул коня и поскакал к каравану, находящемуся в двух милях от меня.
Увидав на одном из холмов трёх всадников из бокового дозора, я помахал им шляпой и, подстегнув Черныша, направился к ним. Заметив, что командует ими хорошо мне знакомый Бак Тревис, вспомнил, как мы два дня назад подъехали к памятному броду, не так далеко от которого я спрятал трофейное золото.
Позавчера к вечеру мы остановились у реки и, образовав круг, стали готовиться к ночевке, когда я предложил показать всем, где спрятал золото бандитов. К моему удивлению, собралось удивительно много народу, я бы сказал – больше половины каравана. Глядя, как люди принаряжаются, будто это будет праздник, я повел их и своих жён к дереву с нишей в воде.
– Вот здесь я спрятал золото Веселого Джека, – сказал я, указав под корни дерева.
– И оно до сих пор там? – недоверчиво спросил один из переселенцев, худой тип с желчным лицом.
– Сомневаюсь. Я не настолько хороший следопыт, чтобы спрятать все следы, так что уверен, его там нет, – отмахнувшись, ответил я.
Несколько недоверчиво настроенных мужчин сняли куртки и оружие и в одних штанах прыгнули в воду.
Бак Тревис едко прокомментировал их алчность:
– Стервятники.
К моему удивлению, золото они нашли. Я не поверил своим глазам, когда один из ныряющих парней вынырнул с двумя монетами в руке.
– Видимо, один из мешков порвался, – прокомментировал я, когда пришёл в себя.
Эта находка вызвала настоящий бум среди мужчин, а так как я громко отказался от всего, что находится в этом гроте, то поисковиков резко прибавилось. До темноты нашли ещё семь монет, дальше я уже не видел, вместе с женами ушёл к фургонам, но Бак утром сказал, что поиски не прекращались даже ночью и они увенчались успехом, было найдено ещё пять монет.
– Привет, Джонни. Я смотрю, ты с добычей? – спросил меня Бак.
– Лани на этот раз не встретились, что есть, то и будем есть, – невольно скаламбурил я. – Кстати, вечером приходи, угощу неплохим жарким.
– Спасибо, буду… Сэм из передового дозора говорит, что видел свежие следы бизонов. Наши хотят устроить охоту, разжиться мясом, ты как?
– Неплохая идея, я участвую, давно хотел испытать «Громобой».
– Так он же на слонов?!
– Что есть, на то и буду охотиться, – пожал я плечами и, поправив шейный платок, поскакал со склона холма к своему фургону, двигающемуся в конце каравана.
Старшина действительно собрался устроить большую охоту на бизонов, чтобы запастись мясом. По моему мнению, делать этого на землях индейцев не стоило, но старшина решил наплевать на опасность охотиться в индейских угодьях.
Двигались мы обычно весь день, давая временами небольшой отдых мулам и коням. Так что остановка на ночлег у небольшого озера, да ещё в обед, всех удивила, а когда узнали про бизонов, то сразу стали готовиться.
Агнесса, уже распотрошившая мою добычу, готовила на обед суп из куропаток, поглядывая на сборы. Поскольку таковая охота должна была начаться часа в три дня, никто пока не спешил, все ожидали решение совета, кто останется на охране каравана для его защиты, всё-таки опасность нападения утраивается, тем более большая часть мужчин уезжает.
Меня оставили. Глядя вслед двум десяткам всадников, уезжающих на охоту, я думал о решении старшины. Видимо, он принял в расчёт то, что я вернулся с прогулки с добычей, тем более в караване было довольно много нуждающихся в провизии.
В отличие от меня, жены были очень довольны, что я остался при них, поэтому, проводив охотников, я вернулся к фургону – нужно было осмотреть его и смазать нужные места, тем более время моего дежурства ещё не наступило.
После плотного вкуснейшего обеда – жены расстарались – я взял двустволку и пару своих винтовок, стал их чистить, убивая время. Никогда бы не подумал, какое нудное это дело – так путешествовать.
Неподалёку от меня собралась очередная компания «трепал», как я их называл. Как обычно, темой их разговора были так называемые ганфайтеры, те же охотники за головами, или просто люди, которые очень ловко обращаются с револьвером. У всех на слуху были такие имена, как: Бад Спенсер, Дик Лансер, «Док» Браун, и, к моему удивлению, обсуждали и меня. Спорили, «завалю» ли я Бада, или он меня. Причём серьезно спорили, чуть ли об заклад не бились. Более чем уверен, если бы тут оказался этот самый Спенсер, то его точно бы заставили соревноваться, кто быстрее я или он. А то, что кто-то из нас может погибнуть, их совершенно не волновало, они легко обходили этот момент.
Кстати, про Хичкока, единственного стрелка, про которого я помнил, здесь никто не слышал, наверное, он или не подрос, или ещё не известен. Так что я стал довольно известной личностью. Единственное, что я помнил о первоклассных стрелках, это то, что своей смертью из них умерло очень мало, их жизнь была полна опасностей и приключений, но очень коротка, именно это портило мне настроение. Теперь известным быть я не хотел, но языки не остановишь, и слух обо мне уже пошёл гулять по штатам. Ковбои длинными ночами несколько недель кряду обсуждали ловкого стрелка, убившего самого Веселого Джека.
– Маккена, пора в дозор! – окликнул меня Бак Тревис, которого, как и меня, оставили в охране. Он, кстати, с нами обедал, нахваливая зайца, тушённого с диким луком и чесноком, что росли в прерии. Хорошая приправа, мне тоже нравилась.
Прихватив с собой винтовку, «винчестер» и дробовик и оставив остальные семь винтовок жёнам, я уже привычно поправил правую кобуру с «кольтом» и направился за Чернышом, стреноженным в десяти метрах от фургона.
– Не жалеешь, что не поехал? – спросил меня Бак, когда мы с моим напарником, сорокалетним Дьюком Догберри, направлялись на наш пост, сменить другую пару.
– Охотиться?
– Да!
– Желание было, я ведь, честно говоря, и охотиться-то начал только недавно, интересно было бы посмотреть.
– Ничего, будет ещё возможность, – успокоил он меня.
Проводив Тревиса взглядом, когда он с отработавшей сменой ехал вниз с небольшого холма, который был рядом с бьющим из земли родником, образовавшим маленькое озеро, я стал внимательно обозревать окрестности. Что будет, если мы прощелкаем, я понимал прекрасно, поэтому был очень внимателен.
Старик Догберри, откусив от плитки жевательного табака немалый кусок и с трудом пережевывая, сказал невнятно:
– Ты, парень, смотри в оба, знай, судьбы наших детей в твоих руках.
Но я и так смотрел во все стороны, благо с холма было видно на несколько миль вокруг. Тут что-то мелькнуло на горизонте. Достав из чехла подзорную трубу, я приложил её к левому глазу и всмотрелся в непонятное облачко, появившееся на грани видимости.
– Кто-то скачет… Причём быстро скачет, – сказал я Догберри.
– Далеко? Ничего не вижу.
– Да, довольно далеко, но направляются сюда.
Достав сигнальную палку с примотанной к ней белой тряпкой, Догберри замахал ею над головой, предупреждая караван о возможной опасности. В караване немедленно поднялся переполох, и к нам поскакало пяток всадников.
– Что у вас? – спросил Бак Тревис, останавливая рядом взмыленного коня. Он был на другой стороне каравана, и ему пришлось проделать немалый путь, пока он добрался до нас.
– Всадники, около десятка впереди и примерно полсотни позади них. Мне кажется, это наши. Остальные индейцы. Они уже близко, – сказал я, передавая Тревису подзорную трубу.
– Нужно их остановить и прикрыть наших, – сказал Бак. Я согласно кивнул головой, это было правильно, к тому же Бак выбрал довольно приличную позицию, мы залегли на холме, оставив лошадей чуть ниже по склону. Достав свой «Спрингфилд», я проверил патрон в стволе.
– Уже близко, – сказал Догберри, прицеливаясь.
Я услышал улюлюканье и хлопки выстрелов, как из-за холма появились семёрка наших всадников и за ними индейцы.
– Боевой раскраски на лицах нет, – с заметным облегчением сказал один из переселенцев.
– Целься! – выкрикнул Тревис и первым выстрелил. Это послужило сигналом для остальных, и за ним последовал залп из четырёх винтовок.
В отличие от напарников, в индейцев я не стрелял, не считал, что это нужно. Проще говоря, они мне ничего не сделали. Поэтому лошадь под одним из краснокожих рухнула, от чего он кувырком полетел на землю. Причём оружие из рук он так и не выпустил. Вставив новый патрон, я выстрелил в следующую лошадь. Перезарядившись, убрал палец со спускового крючка и присмотрелся к клубам пыли, поднятым копытами индейских коней. Был слышен удаляющийся топот копыт, но напарники не остановились, а продолжили пальбу в пыль. То, что индейцы смылись от нашей негостеприимной встречи, было и так понятно, поэтому, встав, я направился к неудачливым охотникам, которые находились рядом с нашими лошадьми.
Некоторые из всадников ещё были в седле, остальные лежали рядом, отходя от скачки.
– Врача! – крикнул один из бойцов охранения. Тот успел первый к нашим охотникам и, видимо, обнаружил раненого.
Подойдя ближе, я увидел кровь на рубахе одного из лежащих. От каравана бежал Диккенс, один из переселенцев, оказавшийся неплохим врачом.
– Что у вас случилось? – спросил я, подходя ближе к всаднику, это был старшина каравана.
– Попали в засаду, – хрипло ответил он.
– Где остальные? – спросил подошедший сзади Бак Тревис.
– Они остались там, – как-то странно ответил старшина.
Я на миг задумался:
– Вы хотите сказать, что их бросили? – спросил я.
– Мы не бросили их, мы… разделились, – так же не совсем понятно ответил старшина.
– Они нас прикрывали, – хрипло выдохнул раненый, над ним как раз склонился подбежавший док.
– Понятно, пусть погибнет другой, главное, чтобы я выжил. Так? – криво усмехнувшись, спросил я.
Позади меня послышался глухой недовольной ропот моих напарников. На месте тех бедолаг, что остались с индейцами, мог оказаться кто-то из них.
– Пойду, посмотрю, что там с индейцами, – сказал я, с презрением глянув на старшину. В ответе за оставленных охотников был именно он, так что я ему не завидую, от каравана уже слышался ропот и крики женщин, не увидевших своих мужчин.
Отойдя в сторону, я помахал своим, чтобы успокоить жен и показать, что цел. Подойдя к Чернышу, я запрыгнул в седло и, тронув поводья, послал коня вперёд на холм, где остался один Догберри, поглядывавший в сторону ускакавших индейцев.
– Тихо? – спросил я у него.
– Пока да, там одна из лошадей ранена, ржёт, добить нужно, – ответил он, не прекращая жевать свой табак.
– Поеду, посмотрю, – сказал я и, стегнув коня, поскакал рысью к телам индейцев и лошадей.
Быстрый осмотр показал, что убито три из четырёх лошадей. Четвертая, раненная в грудь, доживала последние мгновения. Поглядев в её обезумевшие от боли и страха глаза, я достал из кобуры «кольт» и выстрелил ей в ухо, прерывая мучения.
Обойдя тела шести индейцев, лежащих то тут, то там, я осмотрел их. Двое были ранены, и ранены довольно серьёзно. Осмотрев их, понял, что это ещё совсем мальчишки – лет по семнадцать. Постояв несколько секунд в задумчивости, я достал из боковой сумки бинты и занялся перевязками.
Бросать их просто так я не хотел, да и планы на их счёт у меня были немалые, так что перевязкой я занялся со всей серьезностью.
Послышался стук копыт, и ко мне подъехал Тревис.
– Зачем тебе это? – спросил он у меня. В его голосе одобрения я не заметил.
– Как ты собираешься вызволять наших выживших? А они наверняка есть! – поинтересовался я в ответ.
Прочистив горло, Тревис сказал:
– Я пришлю людей в помощь.
– Хорошо, – кивнул я.
– Ты как-то странно к ним относишься, – несколько задумчиво сказал Бак, когда я закончил.
– В смысле? – не понял я, вытирая руки.
– В тебе нет злости, – ответил он.
– А чего мне на них злиться? – несколько недоуменно спросил я.
– Ну, они же индейцы, краснокожие, – несколько озадаченно произнес Бак.
– Ну и что? Я это как-то не понимаю, если у человека другой цвет кожи, то всё, он изгой? Да вы расист, батенька, – насмешливо прищурившись, сказал я.
– Да я не об этом… – начал, было, Бак, но я его перебил.
– Давай расставим все точки над i. К индейцам я отношусь несколько по-другому, чем вы, это так, да. Но только потому, что знаю, что их ждёт. Знаешь, Бак, честно скажу. Если они объявят крестовый поход против захватчиков их земель, то я пойду к ним добровольцем. Они в своём праве, это их земли, и захватчиков нужно уничтожать, чтобы другим неповадно было.
Тревис слушал меня с таким видом, будто я закукарекал. Придя в себя, он сказал:
– Странный ты.
Ещё раз вздохнув, он развернул коня и поскакал к каравану.
– Вот и поговорили, – тоже вздохнув, прошептал я. «Хоть свою точку зрения высказал».
Обоих раненых поместили в мой фургон. Жены не показывали, что недовольны, но их чувства я прекрасно видел.
После долгих споров решили остаться тут на пару дней, чтобы определиться, что стало с другими охотниками. Вдруг они сами вернутся. С каждым пройденным часом настроение переселенцев ухудшалось, было понятно, что никто уже не вернётся.
Приподняв голову одного из индейцев, того, кто первым пришёл в себя, я аккуратно стал поить его. Сам знал, как хочется пить после потери крови. Когда пришёл в себя второй, тот, что со сломанной ногой, я спросил у них:
– Английский кто-нибудь знает?
Они молчали, только внимательно оглядывались своими блестящими глазами.
– Что произошло? Почему вы напали на переселенцев? – спросил я.
Однако на мои вопросы они не отвечали, видимо, действительно не знали язык.
– Узнал что-нибудь? – спросил меня Бак, когда я покинул фургон и мыл руки. Мне на них лила воду из кувшина Агнесса.
– Молчат, – коротко ответил я, рассматривая собрание у фургона старшины. – Что происходит? – я кивком указал на толпу.
– Переизбирают нового старшину. Многие недовольны его действиями.
– Понятно. Хочу проехать вокруг лагеря.
– Зачем? Это опасно, вряд ли индейцы уехали далеко.
– Спасибо, что ты заботишься о моей безопасности, но я сам решу, что мне и как делать, – спокойно улыбнулся я, чтобы не обидеть Бака. Взяв протянутое полотенце, стал тщательно вытираться.
– Это твоё решение, – сказал он и, мельком глянув на индейцев, видных через откинутый полог, около которых хлопотали мои жены, развернувшись, энергично зашагал к фургону старшины.
– Мэри, я прокачусь, посмотрю, может, кто-нибудь из индейцев повстречается, нужно договориться об обмене.
– Хорошо, дорогой, только будь осторожен.
– Люблю тебя, – сказал я с тёплой улыбкой на губах. За что мне нравятся мои жены, так это за отсутствие истерик, раз надо – значит, надо.
Вскочив в седло, я отправился к посту на холме и, проехав мимо тел лошадей и индейцев, поскакал в прерию. Как я и рассчитывал, индейцы были рядом. Придерживая винтовку, перекинутую через луку седла, я спокойно смотрел на трёх индейцев, выехавших мне навстречу из небольшой рощи.
Не доехав до меня метров сто, двое остановились, а один из них, с кучей перьев на голове, поехал дальше.
Я заинтересовался больше перьями, чем самим вождём, подъехавшим ко мне, поэтому с трудом оторвав взгляд от этого периного великолепия, спокойно посмотрел в тёмные глаза индейца.
Несколько секунд мы мерились взглядами, но потом вождь отвёл взгляд и сказал на плохом английском:
– Я вождь племени сиу, Тёмный Камень, вы находитесь на моих землях.
– Возможно. Но я думаю, вы приехали не за этим, а за двумя ранеными, что лежат в моём фургоне?
В течение часа мы общались, обговаривая условия обмена пленными. Договорившись, я встал с травы и, отряхнув колени, вскочил на Черныша, стреноженного неподалёку.
– Мы будем здесь до заката следующего дня, – уверил он меня.
– Успею, – прикинув, сказал я.
А в караване меня ждало неприятное открытие. Разъяренные женщины, потерявшие своих мужей и ищущие выход своим чувствам, не придумали ничего лучше, как напасть на раненых индейцев. Хорошо, что мои жены не подвели и встали на страже с винтовками в руках. Подскакав к толпе, беснующейся неподалёку от моего фургона, я вытащил «кольт» и выстрелил в воздух, привлекая к себе внимание.
– Шесть мужчин живы, я договорился об обмене, – спокойно сказал я.
Тут же посыпались вопросы, всем хотелось скорее узнать, кто уцелел. Перечислив имена, я спрыгнул с коня и, накинув поводья на колышек, обнял разом обеих своих жен.
– Вы молодцы.
– Нам было так страшно, – всхлипывая, сказала Агнесса.
– Не волнуйтесь, больше такое не произойдёт, – пообещал я.
Обмен произошёл, как и договорились, у рощи. Из-за разницы в обмене нам пришлось доплатить за четверых мужчин оружием, индейцы согласились на обмен только на него. Забрав всех охотников, что попали в плен к индейцам, мы поскакали обратно.
А следующим утром, вставая, я обнаружил рядом с постелью растаявший брикет пломбира.
«А ведь я вчера после ужина мечтал посидеть с мороженым в руках и… А где пиво?» – подумал я, осматриваясь. Но пива, о котором я вчера также мечтал, рядом не было.
Проверив «запазуху», я обнаружил, что чувствую её, но взять что-нибудь пока не могу.
«Отлично, скоро она заработает», – обрадовался я и, не удержавшись, радостно подскочил и закричал, размахивая шляпой:
– Аллилуйя!!!
* * *
«Обломилось» – именно это слово в последнее время постоянно гуляло у меня в голове, пытаясь сорваться с языка. С момента проявления «запазухи» прошло уже пяти недель, и наше путешествие подходило к концу.
«Запазуха» пока не активировалась, а я так надеялся. Честно говоря – это меня не особо расстраивало. После двухдневных размышлений я понял, что активно пользоваться своими возможностями, когда это станет вероятным, я не смогу. На меня сразу начнётся охота с непредсказуемым концом, и могут пострадать мои жены, а на это я пойти никак не мог. Так что даже если она заработает и у меня появится доступ к моим запасам, придётся действовать осторожно.
Поэтому решил, пока есть возможность, использовать технологии будущего как можно незаметнее. Конечно, это не касается быта, уж тут-то я развернусь. В моих закромах есть десяток домов из бруса, под ключ. Нужно только залить бетон под фундамент, установить сам дом – и, пожалуйста, живи, к тому же там отопление, и электрическое, и печное, генератор тоже предусмотрен. Так что посмотрим, главное, чтобы мои сверхвозможности активировались.
Стоя на невысоком холме, я поглядывал на большое ранчо, видневшееся вдали. Начались обжитые места, и это радовало, уже не надо было беспокоиться о внезапном налёте индейцев и бандитов и можно спокойно двигаться дальше.
Если кто-то скажет, что путешествие на фургонах – это развлечение, то он ошибается, это труд. Именно труд, и немалый. Но мне нравилось, к тому же со мной были мои – обожаемые с каждым днём всё больше – жёны. Я только недавно начал осознавать, какие два сокровища попали мне в руки, и сейчас я был просто на седьмом небе от счастья. Ещё больше я взлетел от той новости, что сообщила мне на днях Мэри.
Она прояснила свой недуг, который мучил её в последнее время, и жена Стива тоже подтвердила все симптомы. Мэри беременна. Понятное дело, мы с Агнессой сразу окружили её всем тем вниманием, что положено будущим матерям.
Так что, все длинные вечера мы разговаривали. Я рассказывал сказки, потихонечку начал обучать жён русскому языку и через две недели от начала путешествия открылся им, сообщив, кто я и откуда. Как ни странно, новость была воспринята довольно спокойно, немножко поудивлялись, да это было, но такого ажиотажа, на который я рассчитывал, не было. Спокойные мне жёны достались, а главное доверчивые. Поверили они мне сразу.
Правда, это не освободило меня от рассказов о том времени, когда я родился. Я начал со своего детства, закончив институтом. Попадание в тело Шведа и последующие приключения по возращении я пропустил. Не нужно им было это знать, так что наши вечерние посиделки заканчивались глубоко ночью, и если бы не соседи, из-за которых нам приходилось говорить вполголоса, то сестренки и днём просили бы рассказывать им о моём мире и тех чудесах, что там есть.
– Маккена! – окликнул меня Бак Тревис, которого переселенцы выбрали новым старшиной.
Я обернулся, слегка натягивая поводья, и вопросительно посмотрел на него, притормаживая фургон.
– Тут начинаются поля ранчо Большого Билла Маккинли, говорят, в прошлом году он погнал стадо на караван. Было много жертв. Нужно съездить на разведку. Кого возьмешь? – спросил он меня, натягивая поводья рядом.
– Тима и возьму, – ответил я. Обернувшись, крикнул мальчишке, восседающему в фургоне, который следовал за нами: – Тим, собирайся, прокатимся!
Тринадцатилетний Тим с матерью следовали с нами от форта Лансер, который мы миновали, выехав с территории индейцев неделю назад. Я как-то быстро сдружился с ним. Мальчишка замкнулся в себе после гибели отца от рук индейцев, из-за чего они и остались в форте, отстав от своего каравана, так что мне было непросто начать выводить его из депрессии. Но у меня понемногу стало получаться, и парень оживал с каждым днём.
Мать Тима, миссис Крисми, с тревогой проводила сына, который радостно начал готовить своего коня по кличке Дик к поездке.
– Джон, присмотрите за ним, пожалуйста, – попросила она меня.
– Конечно, мэм, обязательно, – пообещал я.
Поцеловав по очереди жён, я взял сумку с едой и запрыгнул на коня Веселого Джека, которого назвал Резвым, стегнул его пару раз по бокам поводьями и послал вперёд. За мной с гиканьем последовал Тим.
Обогнав караван миль на шесть, мы снизили скорость до пешеходной и повели неторопливый разговор, лениво оглядываясь вокруг.
– И всё-таки, сколько я ни тренируюсь, но выхватывать револьвер так быстро, как ты, не могу. Почему? – начал Тим.
Мне не трудно было понять любовь парня к оружию, сам такой, поэтому я старался отвечать подробно.
– С опытом и умение придёт, Тим.
– А ты научишь меня быстро выхватывать револьвер? – спросил он, поглаживая рукоятку старого револьвера.
– Пока нет. Сначала научись просто метко стрелять. Быстро выхватывать револьвер, конечно, очень важно, но ещё важнее после этого попасть в цель, – поучал я его. – Первый выстрел самый важный. Если промахнёшься, второй можешь уже не сделать.
Я учил его смотреть не на револьвер, а в ту точку, куда стреляешь, чтобы револьвер был словно указательный палец. Учил, как правильно носить кобуру, чтобы рука ложилась на рукоять револьвера незаметно и естественно. Да всему учил. Причём, обучая его, я поднимал и свои знания, набираясь опыта владения короткоствольным оружием. Постоянные тренировки на свежем воздухе благотворно влияли на мои умения. Хорошо, что я захватил достаточно патронов из форта и иногда практиковался в стрельбе. Но от пятисот патронов на данный момент осталось едва пятьдесят штук. В общем, хорошо пострелял. Однажды во время охоты, когда из-под копыт Черныша вдруг взметнулась куропатка, я машинально выхватил «кольт» и сбил её на лету, а та ведь успела удалиться метров на пятнадцать. Хорошо, что этого никто не видел, а то разговоров было бы на весь караван.
– Никто не должен применять оружие, если его к этому не вынуждают, – продолжал наставлять я Тима. – Не ищи неприятностей, они сами найдут тебя. Револьвер – это как инструмент у плотника. Пользоваться им нужно вовремя и не по пустякам.
Закончив с наставлениями, я присмотрелся к лёгкому облачку пыли, которое вроде бы не стояло на месте. Похоже, к нам кто-то приближался или удалялся от нас, скоро узнаем это.
– Оружие сделано, чтобы убивать, и ты так же легко можешь убить друга, как и врага. Любое оружие, которое ты лично не разрядил, должно рассматриваться, как заряженное, – продолжил я, не спуская глаз с пылевого облака. Облако увеличилось, и стало ясно, что к нам кто-то приближается.
– Опять бизоны? – спросил у меня Тим, только сейчас заметив пыль.
– Не думаю, мы на обжитых землях, и пастухи прогнали бы стадо.
– Тогда кто это?
– Скоро узнаем, – ответил я, заметив, что вдали появились всадники.
– Ковбои, – мгновенно определил Тим.
Достав подзорную трубу, я присмотрелся к нахлестывающим коней всадникам.
– Торопятся куда-то, – сказал Тим полным любопытства голосом.
– Ты прав, похоже, это действительно местные пастухи, – сказал я, убирая подзорную трубу.
Достав «винчестер», я приготовил его к бою. Удивлённо посмотрев на меня, Тим последовал моему примеру и достал отцовскую двустволку.
– В этих землях никогда не знаешь, кто тебе встретится, друг или враг, – пояснил я свои телодвижения.
– Их пятеро, – сказал Тим, когда ковбоев было уже хорошо видно.
– Шестеро. Вон там дальше был всадник, похоже, наблюдатель, – ответил я.
Замедляя скорость, всадники направили лошадей к нам.
– Вы на земле Большого Билла Маккинли, – жёстко сказал старший из них. Мужчина был обрюзгшим и в грязной засаленной одежде, видно, что его не заботит собственный внешний вид.
Этот тип мне сразу не понравился, слишком пустой был у него взгляд. Взгляд убийцы. Да и одежда, присыпанная пылью и пропитанная потом, когда-то была цивильным костюмом. Даже небольшой, серый от пыли котелок выбивал его из образа ковбоя. Глядя на него, первое, что приходило на ум, это картёжник. Но те предпочитали иметь чистую одежду, а не засаленную на локтях и рукавах.
– Я в курсе, – ответил я спокойно, отслеживая каждое его движение. Остальные ковбои тоже были крутыми парнями, но этот был самым опасным. Моральной планки у него не было.
Судя по виду «картежника», он был любителем устраивать неприятности другим людям, однако мой вид не давал пока ему достаточного основания для ссоры.
– Проезд караванов по землям Большого Билла платный.
– Согласно законам правительс… – начал я, как был грубо прерван:
– Да мне плевать на законы. Или вы платите, или будете иметь дело со мной, – выпятив челюсть вперед, сказал неизвестный.
«Вот уж никак не ожидал встретить здесь самый настоящий «гоп-стоп»», – подумал я.
– Я не знаю, кто вы, – сказал я вежливо, но с вопросительной интонацией.
– Это Дик Беннет, парень, – сказал один из ковбоев, зажав губами потухшую сигариллу.
– Первый раз слышу, это имя должно мне что-то говорить? – спросил я.
– Тут уже перегоняли стадо коров парни из Техаса, которые тоже не слышали о Беннете, и они пожалели об этом, – ответил тот же ковбой, в пропылённом плаще.
– Тим, скачи в караван, скажи, что тут требуется присутствие старшины… Это он должен решать, – пояснил я Беннету.
– Но?.. – что-то хотел сказать Тим, но я прервал его:
– Тим!
Услышав за спиной удаляющийся топот коня Тима, я, не сводя взгляда с Беннета, сказал:
– У нас старшина Бак Тревис, он подъедет, и вы с ним будете решать вопрос о проезде, – сказал я спокойно. Мне не нужны были проблемы, меня ждали в караване жёны, и я не хотел делать их вдовами так быстро.
– Не нравишься ты мне, парень, – вдруг сказал Дик Беннет, после минутного ожидания.
Я понял, что сейчас мне придётся стрелять. Беннет был самым настоящим маньяком, и убийства он явно сделал своей профессией. Думаю, в мирной жизни он был бы каким-нибудь цветочником-лавочником, но револьвер уравнял его шансы с другими людьми. Из невысокого, квадратного и нескладного мужчины он вдруг превратился в опасного человека, о котором говорят со страхом, и он упивался этим страхом, кайфуя.
Я же не испытывал страха перед ним, и он это видел. Понятное дело, это ему не понравилось, и Беннет решил исправить несправедливость, как он решил, да и пугнуть переселенцев трупом свежеубиенного переселенца тоже, по его мнению, было неплохой идеей. Так что у меня были проблемы… Или у него, тут как посмотреть.
«Вот сейчас и посмотрим, Мишенька, как ты поднял своё мастерство во владении револьвером в каждодневных тренировках», – подумал я, опуская руку так, чтобы ладонь была у рукоятки «кольта». «Винчестер» я уже убрал в седельную кобуру под пристальными взглядами ковбоев и Беннета.
Дик с улыбкой встретил моё движение. Бросок его руки к револьверу я заметил сразу… Ещё только ствол его «ремингтона» покидал кобуру, как ахнул «кольт» в моей руке. Заметив движение справа и держа «кольт» правой рукой, я два раза ударил левой по курку, сбив с лошади крайнего слева ковбоя. Остальные быстро подняли руки.
Главная хитрость быстрой стрельбы, когда держишь револьвер одной рукой, нажав на спусковой крючок, и одновременно ладонью другой быстрыми ударами взводишь курок после каждого выстрела, – это то, что ствол должен быть слегка опущен. При тренировках я часто мазал по целям при такой стрельбе, пока не догадался опустить ствол, и всё пошло как по маслу. При ударе по курку ствол, как ни держи его, всё равно слегка задирается, как было у меня вначале, и пули летят не туда, куда хочешь, так что это опускание компенсирует прицеливание при стрельбе. Что у меня и получилось.
Уронив на землю револьвер, Дик Беннет, держась за грудь, медленно сполз на землю.
– Руки чтобы я видел, – напомнил я ковбоям.
– Это был лучший стрелок на этой стороне штата, – сказал говорливый ковбой.
– Теперь уже нет, – равнодушно ответил я.
– Большой Билл рассердится, – сказал молчавший до этого ковбой.
Не мне сказал, просто констатировал факт. Остальные молча с ним согласились. Мне было безразлично, кто и где там рассердится, интерес у меня был другой.
– Аккуратно расстегните и снимите пояса. Только тихо, чтобы я это видел.
Когда подскакали парни из каравана во главе с Тревисом, все трое ковбоев сидели на земле и лениво наблюдали за приблизившимися всадниками.
